Метро 2033: Ледяной плен

Стараясь подавить ударивший в горло рвотный спазм, Лера снова отвернулась, вперив взгляд в мерцающую поганку на изогнутой ножке.

– Как там было у классика: «Даже счастье всего мира не стоит слезинки ребенка», – послышался из-за спины голос дяди Миши, обретший привычные невозмутимые нотки.

– Это из книжки? – необычная фраза заинтересовала девушку, и она посмотрела на свежевавшего добычу охотника. К счастью, за широкой спиной охотника почти ничего не было видно.

– Ага. Был такой замечательный писатель, Достоевский, – откликнулся продолжавший пилить Батон. – Психолог и умница. Про бесов и грехи человеческие сочинял. Эх, его бы сейчас сюда! На нынешние чудеса да бесов бы поглядел. Теперь они повсюду кишат, счастья в мире нету, да и дети, гляжу, непутевые пошли. Ну, ухнем!

С этими словами Батон несколько раз намотал высунутый из детского ротика язык на перчатку и с громким хрустом оторвал голову от туловища мутанта.

– Без гостинца неудобно, – пояснил он, свободной рукой вытирая нож о траву. – Да и не поверят ведь.

Почувствовав новый приступ тошноты, Лера зажмурилась. В густеющем вечернем воздухе послышался далекий протяжный вой. Через некоторое время ему ответили с противоположной стороны. Только на этот раз звук был намного ближе.

– Тикать нам пора, – заключил Батон, закинув винтовку на плечо. – Силки я уж завтра сам соберу. Ты и без того вся в кровище. И хорошо еще, что в чужой…

Подобрав рюкзак, Лера побрела за наставником, вяло перебирая ватными ногами. Когда они подходили к замаскированным воротам убежища, фигуры девушки и охотника перестали отбрасывать тени. Сумерки переходили в ночь.

* * *

– Получите и распишитесь! – на стол перед оторопевшими Ерофеевым и Евгением Сергеевичем бухнулась отрезанная детская голова.

– Эт-то еще что? – с ужасом пролепетал старик.

– Простите за каламбур, завалили мы вашу Мать. Такие мультики показывала – закачаешься. А это – дитенок ее.

– Сюда-то зачем приволок?!

– А потому что началось бы: «чем докажешь?», да «чем докажешь?»… Знаю вас!

– А где остальное? – не к месту спросил напуганный Евгений Сергеевич.

– А ты пойди, родной, сам дотащи. У маяка лежит. Но там неаппетитно выглядит, если бы я сюда эту дрянь припер, у баб у наших выкидыши бы послучались со страху… В общем, пусть ваши залетные калининградские щеглы в свой поход собираются и уматывают поскорее. А то уж больно мне рожи их не нравятся…

– Я передам, – Ерофеев облизнул пересохшие губы, не сводя глаз с головы чудовища. – Женя, распорядись, чтобы эту дрянь сожгли. Лучше, чтоб Азат: он не из болтливых, а нам сейчас лишние слухи ни к чему. Спасибо, Мишаня, выручил! Я распорядился, плату тебе в комнату уже отнесли.

– Не за что.

– Ты ранен? Сходи в медпункт. Мало ли, какая зараза…

– Зараза к заразе не липнет. Да и ничего там серьезного. Царапина. До свадьбы заживет, – устало бросил через плечо выходящий из комнаты Батон. – Если, конечно, лису свою строптивую уломаешь.

Дико хотелось напиться.

* * *

За изгвазданную «химзу» ей конечно же всыпали по первое число, а потом загнали в баню. И теперь Лера подставляла лицо чуть теплым струйкам воды, лившимся из пристроенной под потолком лейки, которую нужно было приводить в действие подергиванием отполированного множеством рук деревянного набалдашника на тонкой цепи.

Вода, щекоча кожу, неторопливо сбегала по шее, груди и животу, и девушка понемногу успокаивалась. Потом она остервенело терла себя кое-как намыленной ворсистой губкой, пока кожа не покраснела и не стала зудеть. Напряжение постепенно отступало.

Дома. В безопасности.

Завтра девчонки на грибной плантации с открытыми ртами будут слушать ее рассказ, а значит, день пройдет нескучно. Обернувшись в коротенькую простыню, в приятной рассеянности Лера с ногами забралась на пахнущую самодельным мылом деревянную скамью. Вспомнилась услышанная когда-то от деда поговорка: «Чистота – залог здоровья». Нынешние жизненные условия и вовсе возводили нехитрую фразу в заповедь, особенно для женщин. Лера провела пальцами по точеной лодыжке, которую, извиваясь спиралькой, опоясывала короткая вереница покрасневших точечек – следов жуткого языка мутанта. Девушка поежилась. Несмотря на окружающий ее жар, воспоминание о сегодняшнем поединке с мутировавшей тварью вновь бросило в холод. Нужно будет заглянуть в медпункт. Главное, чтобы дед не заметил, а то будет переживать, да и дяде Мише обязательно влетит, что не уберег.

По пути из бани домой ей, как назло, попался въедливый наследник клана Боровиковых, Витек, – долговязое, лопоухое существо с россыпью прыщей на отъетых щеках.

– Куда же ты, суженая! – окликнул парень, когда Лера, вовремя завидев его, свернула в боковой коридор и быстро зашагала прочь.

– От тебя подальше, – девушка отстранилась от скалящейся хомячьей физиономии, дышащей сивухой.

Бесцеремонно приобняв Леру за талию, Витек прижал девушку к стене.

– Намылась, чистенькая! И пахнешь, как цветок, – елейно зашептал он, норовя облапить Леру пониже спины. – Ты эти стариковские байки про то, что до свадьбы нельзя, на ум не бери. Давай сегодня со мной?

– Пусти! – злобно прошипела девушка.

– Посидим с ребятами, выпьем. Шкура гитару починил, – жилистая рука с кривыми пальцами потянулась к обтянутой тельняшкой высокой груди. – Потом можно ко мне. Родаков на посиделку к соседям зазвали.

Как жаль, что оружие сдавалось при входе в убежище! Она бы сейчас с огромным удовольствием размазала кретинские мозги Боровикова по потолку коридора или чиркнула бы ножом по гусиной шее с отвратительно колыхающимся кадыком. А там – будь что будет!

– Пусти меня, дурак! У тебя одно на уме! – Лера вывернула шею, не давая губам парня дотянуться до ее щеки.

– Не, ну ты чё такая дикая, а? Я же с тобой ласково, уважительно… – почему-то обиделся разогретый самогоном жених. – Гляжу, ты со своими мутантами на поверхности совсем озверела. Хотя вообще-то мне это по-кайфу, очень заводит. Дай только поженимся – быстренько тебя приручу, вот увидишь…

– Имбецил! – вовремя употребив подвернувшееся слово из запаса, щедро пополняемого дядей Мишей, Лера от души впечатала парню колено в пах.

– Уй, блин!.. Ты чего, дура? – жалобно заскулил скрючившийся Витек.

Не удостоив его ответом, девушка быстро пошла по коридору.

– Как ты ни кобенься, а лучше меня все равно не найдешь! – неслось ей вслед. – Да и дедуньке твоему без моего бати так до конца дней слова на сборах не вякнуть! Ничего, после свадьбы за тебя возьмусь. Все припомню! По струнке ходить будешь!

– Иди буренку подои… суженый! – обернувшись, презрительно выплюнула Лера, не сбавляя шага.

Все-таки облапал, гад! Хоть снова в баню возвращайся. Неужели это ее судьба? Дурацкие, поганые правила, придуманные старшими! Думают, за нее можно все решить. А вот хрен вам всем!

Проходя мимо приоткрытой двери в жилье начальника безопасности, она по обыкновению хотела заглянуть и пожелать спокойной ночи, но, прислушавшись к доносящимся изнутри голосам, замерла перед дверью.

– …не знаю. По мне, так эта затея с лодкой – чистая авантюра!

– Не зря же мы с Тарасом обучали новую команду. Как чувствовал, что еще может пригодиться наш «Ванюша». Через неделю выходим, – затаившая дыхание Лера узнала голос капитана Лобачева. – Ежи говорит, дольше тянуть нельзя. Как раз в Антарктику к зиме успеем.

– Но ведь свадьба Леркина через две недели, – вступил Ерофеев. – Может, погуляете, да и с богом? Событие-то, какое!

– Нет, – твердо ответил Лобачев. – Ждать нельзя. Завтра – поход на базу, а через неделю – отчаливаем. Если эти ребята правы, то мы действительно можем помочь всем выжившим на планете. Нет сейчас более срочных дел, понимаешь?

Антарктика!

Ноги сами понесли Леру в свою комнату. Неприятную встречу с женихом словно щелчком вытолкнули из головы. Лодка уходит через неделю, а ненавистная свадьба – через две! Лера вытащила из-под подушки снимок родителей. А может, ее судьба будет другой?

– Прости, деда, – решительно прошептала Лера, вставая на цыпочки и сдергивая с веревки над кроватью лоскутки нехитрого самодельного белья, которое, исколов пальцы в кровь, научилась шить из старых тельняшек и прочего бесхозного тряпья. – Свадьбы не будет.

Плотно закрыв дверь и вытащив из-под кровати запасной рюкзак, она принялась собирать вещи, стараясь не шуметь. А управившись, долго не могла заснуть.

– Ну, что ты все колобродишь? – потер слипающиеся глаза показавшийся из-за перегородки Ерофеев.

– Не спится, деда, – отозвалась из сумрака возящаяся с чайником Лера, наливающая в кружку воду. – Ложись, не обращай внимания.

– Случилось чего?

В несколько глотков осушив жестянку, девушка вернулась в смятую кровать.

– Монстр из головы не идет. И как дядя Миша не боится, раз за разом…

– Рожать тебе пора, а не на эти страсти глядеть! – покачал головой Ерофеев, исчезая за переборкой. – Спи.

Но стоило укутавшейся одеялом Лере закрыть глаза, как перед ней снова вставало отрешенное детское личико с бугрящейся кожей, в ротик которого неторопливо вбирался неимоверно длинный язык. Еще в раннем детстве, когда ей становилось страшно, девушка начинала мысленно рассуждать сама с собой, и от этого всегда становилось легче. Чего она трусит, в самом деле? Все давно закончилось. Дядя Миша убил тварь, а Лера цела, лежит в своей кровати…

Лере вспомнилось, как однажды кто-то из подруг мрачно пошутил: дескать, добытчики и охотники навроде Батона – это рыцари, а мутанты – драконы. Да, они все сейчас живут в кошмаре, только не выдуманном, а настоящем, и очень-очень страшном. Думали люди двадцать лет назад, какой мир завещают ее поколению? Вряд ли. Да и о чем, вообще, способны думать люди, с легкостью превратившие поверхность в отравленную пустыню, присыпанную пеплом давно исчезнувших городов, с которым изредка водил хороводы все такой же беззаботный ветер.

Ветер. Кое-кто из ее подруг даже понятия не имел, что это такое. То есть, знали, конечно, по рассказам других, но чтобы ощутить его кожей… Все-таки как хорошо, что Лера однажды встретила дядю Мишу. Точнее, приготовила лучшую приманку, тем самым победив в негласном конкурсе на расположение необщительного одиночки.

Она улыбнулась, не открывая глаз, вспомнив, как однажды битый час пыталась объяснить непонятливому Юрику, что такое туча.

Да-а… Повезло ей.

Непобедимый рыцарь Батон, победитель драконов, и его отважный оруженосец Валерия Степанова…

Лера так широко зевнула, что даже зажмурилась. Мысли путались, плавно превращаясь в вязкую патоку. Еще через некоторое время свернувшаяся калачиком девушка мягко провалилась в объятия сна.

Глава 3

Море зовет!

После того как Ежи и Марк на скорую руку ввели обитателей убежища в курс дела, на срочно организованном Совете старейшин стали обсуждать два самых насущных вопроса – еды и электроснабжения.

– Грибная плантация от реактора уже пятнадцать лет работает, – разводил руками начальник отдела питания. – А овощи? С ними как быть? Им круглосуточный уход нужен.

– Ваше руководство доложило, что автономной системы жизнеобеспечения хватит еще… – Ежи мгновение колебался, встретившись с цепким взглядом сидящего во главе Совета Боровикова. – Надолго.

– Надолго это на сколько? – спросили из зала.

– Вернуться они точно успеют, – степенно ответил Боровиков.

– А с отоплением как быть? – подняла руку худенькая девушка с запавшими глазами. – Нам детей в яслях морозить нельзя.

– Товарищи, все решаемо, – примирительно подняв руки, успокоил глава старейшин. – Все вопросы по мере поступления.

– Почему вы уверены, что в этой Антарктике вообще что-то есть? – снова поинтересовался кто-то.

– Да что ж они все об одном и том же, – коротко переглянувшись с Ежи, с досадой пробормотал Марк. – Расселись тут, как на пресс-конференции.

– Как уже было сказано ранее, – стал терпеливо отвечать тот, – в нашем распоряжении оказались ценнейшие документы и карты, указывающие на возможное местонахождение хранилища искомого вируса.

– Вот именно, возможное! Документы… А вы и расселись, уши развесили, ага, – с заднего ряда поднялась дородная бабища с поросячьей мордой и, подбоченившись, воинственно оглядела присутствующих. – Лодку они нашу стибрить захотели, вот что я скажу, ага! А вы свою заведите, а на чужое не зарьтесь!

– Да нет же… – смутился под неожиданной атакой Ежи. – Говорю вам, миссия у нас. Люди в вопросе подготовленные. Я, к примеру, бывший аспирант Гданьского медицинского университета.

– Аспирант он… Тогда документ за подпися́ми кажи, – делая ударение на последний слог, продолжала наседать толстуха, уже прорываясь к столу старейшин. – А то знаем мы таких, слышали, гастролеры какие-то, ага. Мы вам не профуфырки какие-нибудь, а жены офицерские! Давай сюда!

Видя растерянность калининградских гостей, прохрустывающее грибом дородное бабье племя, рассевшееся на галерке, поддержало товарку одобрительным гомоном.

– Ты Михална, раньше времени-то воду не кипяти, – осадил крикунью Ерофеев.

– А ты, Ерофеич, тоже хорош, уши развесил, ага, – Михална грозно нависла над председательским столом. – Мы даже толком не знаем, что они за птицы такие!

– Ладно-ладно, покажи ей, – как от головной боли поморщился Ежи и кивнул сидящему рядом Марку. – Не отстанет ведь.

– Нукась посмотрим, ага. Так, от временно исполняющего обязанности командующего калининградской группировкой западного военного округа генерала Федотова. Официальная просьба… – послюнив палец, толстуха развернула протянутый Марком лист и, чуть шевеля мясистыми губами, стала быстро читать. – Мужики, вы же солдаты, вы же давали присягу… знаю, нет больше той страны, но спустя столько лет в Приморске, настоящее чудо… О-о-ой бабоньки! – не добравшись до конца, пронзительно заголосила она, прижимая руки с комканым письмом к груди. – Че ж это делается-то! Мужей-то наших забирать пришли-и, ага!

– Вы что делаете! – вскочил со своего места Ежи. – Это же официальный документ! Верните сейчас же!

– Охолонись, курица! – не выдержал вскочивший с места Тарас, рослый плечистый мужик с густыми висячими усами. – Чего перед людьми позоришь!

– Не пущу-у! – решительно скатившись с возвышения, на котором располагался председательский стол, толстуха с воем вцепилась в нахмурившегося мужа. – Тридцать лет боками терлись, пацанье сопливое, куда я одна-а-а! Пусть забирают свою лодку и катятся к черту на рога!

Подруги Михалны тут же возбужденно заквохтали, словно куры на насесте. В небольшом помещении поднялся возмущенный гвалт.

– Тихо, товарищи! – повысив голос, Боровиков звонко застучал по столу подвернувшимся под руку дыроколом.

– Посмотрите на себя! – поднявшийся Ежи повысил голос, стараясь перекричать царящий в помещении кавардак. – Расселись тут, как у Христа за пазухой.

– Да уж сидим, не жалуемся, ага! – окрысилась по-прежнему не отпускающая Тараса Михална.

– Так и помирать будете, как кроты? А дети? Хотите, чтобы они, а потом и их дети, так под землей дальше и гнили?! Это ведь шанс не только для нас, но и для остальных выживших!

– Да нету больше никого, уж поверь, братуха! – из середины помещения пробасил начальник местной группы добытчиков. – Не за кого больше задницу рвать, финита! Отстрелялись!

– Но мы-то ведь как-то к вам пришли? – повернулся к явно подвыпившему мужику Ежи.

– А это, между прочим, тоже странно, – не сдавался тот. – Последняя группа до Калининграда дойти пыталась, так только Птах через неделю вернулся и то – того, умишком тронулся. А вы тут, отте на – как снег на голову! Живы-здоровехоньки – принимайте хозяева-дорогие! Уж не мародеры ли из дачных районов?

В поисках поддержки Ежи переглянулся с сидящим Марком, который с возрастающим беспокойством следил за перепалкой.

– Прекратите шуметь, перетопчемся! – снова прикрикнул Боровиков, выводя разговор из опасного русла. – Они не на десять лет уходят! А так, глядишь, и получится чего. В конце концов, если техника есть – почему не попытаться? Наша лодка, может, теперь одна-единственная во всем мире осталась.

– Не хотелось бы в это верить, – мрачно пробормотал сидящий рядом с ним Лобачев.

– Мое слово последнее, – тоном не терпящим возражений подытожил Боровиков. – Начинайте готовить экспедицию!

Стук дырокола возвестил об окончании заседания.

* * *

– Это точно все? – Ежи оглядел собравшихся в тесной квартире капитана людей.

– Да. Собрали самых сильных. Значит, так, мужики, – Лобачев еще раз внимательно оглядел сидящих за столом. – Если кто откажется, пойму. Дело такое, сами понимаете. Но решать все-таки надо. И быстро.

– Я пойду, – из-за стола поднялся Тарас. – Ты меня, Юра, знаешь, я тебе в любой ситуации пригожусь.

– Спасибо, Тарас, садись.

– Допустим, мы доплыли, – поинтересовался Савельев – заводила и весельчак, тридцатилетний сотрудник метеостанции. – Какие условия ждут нас там?

– Средние температуры зимних месяцев колеблются от минус шестидесяти до минус семидесяти градусов…

– Да это ж охренеть как холодно! – не выдержал кто-то.

– Ну да! Говорят, плюнешь там, а до земли ледышка долетает!

– …летних – от нуля до минус пятидесяти, – проигнорировав восклицания, закончил Марк.

– Нам потребуется огромное количество теплой одежды, – Лобачев покачал головой.

– Со снарягой проблем не будет, – заверил Ежи. – У нас все с собой.

– Хорошо. Что дальше? Сколько времени займет плавание? – снова спросил Савельев.

– Раньше с нашей техникой можно было в срок меньше месяца уложиться, – ответил Лобачев и оглядел сидящих за столом. – Сейчас – не знаю. Одному богу известно, во что за двадцать лет успели превратиться моря и океаны и какая живность теперь там обитает. На вашем месте я бы готовился к самому худшему.

В комнате зашелестел возбужденный шепоток.

– Даже месяц запросто так из кармана не вытащишь, – покачав головой, ответил сидящий напротив Савельева добытчик по кличке Доза. – А у меня жена, сынишка только родился. Как я их оставлю? Да и если всех крепких мужиков заберете, в убежище-то помогать да работать кто останется? Птах с бабами?

– Еще раз повторяю, – затянулся самокруткой сидящий во главе стола Лобачев. – Насильно никого не тащат. Каждый решает за себя.

– А провизии и припасов на обратный путь хватит? – насторожился пристроившийся в уголке Азат.

– По нашим расчетам – вполне, – кивнул Марк.

– От этой экспедиции зависит много жизней, мужики, – Лобачев выпустил из ноздрей сизые струйки дыма. – И наши с вами тоже.

– Да она ведь у черта на рогах, Антарктика ваша! Я у дочки в атласе посмотрел.

– Но это же круто! – Савельев с азартом оглядел сидящих за столом. – Неужели вам неинтересно поглядеть, что там – за горизонтом? Сидим тут в четырех стенах. Мы же целый мир спасать отправляемся. О нас легенды будут складывать! Я с вами, капитан.

– Эх, молодо-зелено, – печально покачал головой кто-то.

– Хорошо. Кто еще? – продолжал набирать Лобачев.

Одна за другой над столом поднимались неуверенные руки.

* * *

К великому удивлению Батона, вылазка с калининградским отрядом оказалась не бесполезной. Охотник поначалу бузил и отпирался, не желая идти в проводники к сформированному отряду – мол, что на мне свет клином сошелся, других мало? Нашли экскурсовода! Но пара бутылок отличной магазинной водки из личных запасников Ежи перетянули чашу весов. Батон сдался – раз такое дело, устроим туристам сафари.

С погодой подфартило. Было облачно, зато без дождя. Да и ветер поутих. В центре отряда тарахтел старенький мотоблок, за которым волочилась подскакивающая на кочках пустая таратайка. Батон хмыкнул в фильтры: калининградские явно были настроены на хороший улов. Живность хоть и показывалась, но нападать на хорошо вооруженную, издающую странный вибрирующий звук группу пока не решалась.

Через несколько часов после выхода в одном из домов обнаружили бомбоубежище, в которое вела винтовая лестница. Но спуститься не получилось – все было затоплено водой. На гладкой поверхности одиноко плавала оторванная кукольная голова.

В соседнем доме, на ощетинившемся пружинами диване, съежились обнявшиеся скелеты. Погреб был уже кем-то вылизан начисто.

– Насмотрелись? – поинтересовался Батон, когда все вышли на улицу. – Или еще чего изволите? Может, на ферму, молочка парного?

– Ты нас не торопи, – усмехнулся Ежи. – Нужно как следует все осмотреть. Чай, не на два дня уходим.

– Чего веселишься, бензюка в бачке – кот наплакал, – охотник кивнул в сторону мотоблока, который начинал нехорошо кашлять и периодически глох.

– Не боись, успеем, – уверенно сказал калининградец.

Ближе к вечеру порядком подуставший отряд добрел, наконец, до разрушенного военного лазарета учебного центра.

– И вот сюда мы шли? – оглядев покосившиеся руины, хмыкнул Батон. – Да местные тут давным-давно каждый кирпичик обшарили.

– Уверен? – хитро подмигнул Ежи.

Батон лишь пожал плечами.

Благодаря планам калининградской группы, после недолгих поисков в подвале обнаружилась заваленная кирпичами и мусором массивная дверь из нержавейки, снабженная кодовым замком и покрытая пушистым слоем пыли толщиной в палец. Удивительно, но Ежи знал код.

В огромном, уставленном стеллажами схроне оказалось такое количество различных медикаментов, что их хватило бы Пионерскому убежищу не на одно поколение. И самое главное – практически все препараты были в отличном состоянии.

– Интересно, а аспирин тут есть? – со скрытой надеждой поинтересовался Батон.

– Найдем мы твой аспирин, – Ежи с благоговением оглядывал разложенные на нескончаемых стеллажах коробки с бирками.

Пока богатства перетаскивали в таратайку, Батон, устроившись в сторонке, по обыкновению жевал свой хлеб.

– За одну ходку не управимся, – оценил ситуацию остановившийся рядом Ежи. – Придется побегать туда-сюда.

– Дерзайте, – откликнулся охотник, не переставая жевать.

Настроение у отряда заметно улучшилось. По дороге домой даже постреляли разинувшую было пасти стаю буренок.

* * *

– И с чего Люську так разнесло? – поинтересовалась Лера у своего испещренного трещинками лица, отражаемого множеством различных зеркальных осколков, замысловато склеенных между собой.

Тоненькая девушка, на которой безразмерное свадебное платье висело, словно складки парашюта, придирчиво смотрелась в огромное широкое зеркало во всю стену, от пола до потолка. На примерку в швейную мастерскую, расположенную в нижнем ярусе убежища, болтливые, сердобольные подруги все-таки уговорили прийти, из-за чего пришлось пожертвовать вылазкой с дядей Мишей. Ничего, вечером она у него все выспросит.

– С быту, да с детей. Она ж поначалу тоже как ты была, о! – несмотря на дурацкое настроение, Лера невольно улыбнулась, когда перед ее лицом возник сморщенный мизинец. – А уж потом вширь пошла. Да не вертись ты! В талии не жмет?

– Нормально.

– Фигуристая ты, Лерка, уродилась, – пристроившись за спиной девушки, швея баба Дина проворно завозилась со шнуровкой корсета. – В мамку, небось.

– Будет вам. Ой! – от неожиданного укола хватанув ртом воздуха, девчонка зажмурилась и закусила губу.

– Потерпи-потерпи, – невозмутимо возилась с платьем баба Дина. – Главное скажи, когда совсем уж тяжело дышать будет. Мне его сейчас максимально ужать надо, чтобы разметку для перекройки сделать. Поди, замуж-то хочется?

– Да не очень, – Лера встретилась со своим взглядом в отражении зеркала.

– Все вы так говорите, а потом за мужем хвостиком с горящими глазами ходите и прям светитесь!

– Баба Дина!

– Молчу-молчу! Так, повернись-ка.

Платье хоть и было ношеное-переношеное, но зато самое настоящее. Сшитое еще ТОГДА. Через несколько лет после войны в убежище собирались играть первую свадьбу, и родители невесты захотели, чтобы все прошло честь по чести. С фатой и бросанием букета, значит. Поэтому кому-то из лихих новоиспеченных добытчиков был сделан небывалый заказ – принести с поверхности свадебное платье. С гардеробом жениха было попроще – пара-тройка костюмов кое у кого имелась.

Отправленного черт знает куда разбитного инженера-самоучку Пашу Васильева, который никогда никому не отказывал, не было долго. Почти четыре дня. А когда его уже мысленно похоронили и плеснули сверху стопкой сивухи, улыбчивый парень неожиданно вернулся. И принес платье. Пронзительной, слепящей глаза, непонятно каким образом сохранившейся белизны. С корсетом и тремя широкими, спускающимися до пят воланами, с воздушными тюлевыми рукавами и фатой. Чудо, а не наряд. Да и свадебку сыграли ладно – с песнями, плясками и обязательной дракой – пользуясь случаем, до краев нагрузившиеся сивухой добытчики под конец отвели душеньку.

Потом гости протрезвели, молодые принялись налаживать семейный быт, и жизнь в убежище вернулась в прежнее унылое русло. А вот платье ждала своя, особенная судьба. Как и все, случающееся в первый раз, подземное бракосочетание надолго запомнилось. И когда еще через год среди молодежи назрел новый союз, родители невесты выкупили наряд у последних владельцев. Зачем на добытчика тратиться да и гонять мужика почем зря, когда вот оно, у соседей, вполне себе сносное и им совершенно ненужное? Сделка состоялась – за весьма и весьма значительную, по новым меркам, цену. Но разве счастье дочери патронами измеришь? И вот уже много лет платье передавалось из семьи в семью, неся на себе отпечатки множества невест, постепенно снашиваясь и тускнея.