Полная версия
– Не пишу, снимаю. – Соболь наклонился к стойке и доверительным голосом добавил: – Собираю материал для фильма о Пабло Эскобаре: свидетельства очевидцев, газетные статьи и так далее.
– Как интересно! – Кармен всплеснула руками.
Она была не прочь поговорить, но из-за сгрудившихся у стойки новых клиентов вынуждена была прервать разговор. Соболь не спеша допил бутылку пива, купленную у разговорчивой барменши, и вышел на улицу.
От соседнего дома отделились три гибкие тени – те самые юнцы из бара. Сейчас они, без сомнения, рассчитывали довести задуманное до конца. В тусклом свете уличного фонаря блеснули лезвия двух ножей. На темной улице больше никого не было, поэтому шакалы не считали нужным скрывать свои намерения. Только в руках верховодящего в компании вожака Соболь не заметил оружия. Странно. Но вот вожак шагнул вперед, и его подозрительное миролюбие сейчас же разъяснилось – из плотно сжатого кулака главаря свисала велосипедная цепь.
– Понравилась Кармен, гринго? – глумливо спросил он.
Соболь не ответил, наблюдая, как противники обступают его, зажимая в кольцо. Сейчас главарь выкрикнет что-нибудь типа: бей его! Но этого не произошло. Без всякой команды все трое шакалов бросились в атаку одновременно. В вечерней тишине раздался свист рассекаемого цепью воздуха. Но, вопреки ожиданию главаря, цепь не раскроила череп наглому американцу, а хлестнула по выставленной вперед руке его собственного приятеля, внезапно оказавшегося на пути. Выбитый нож глухо звякнул об асфальт, вывалившись из перебитых пальцев. Раненый пронзительно завизжал, но Соболь оборвал его крик, рубанув ребром ладони визжащего противника по шее. Тот ничком повалился на асфальт, увлекая за собой главаря, захлестнувшего его руку своей велосипедной цепью. Вожак упал рядом с ним на колени, судорожно пытаясь освободить запутавшуюся цепь. Соболь ударил его ногой в грудь, впечатав носок своего ботинка в диафрагму. Вожак выпучил глаза и, издав звук, какой издает лопнувший мяч или пробитая автомобильная шина, растянулся на асфальте рядом со своим подельником. Последний из трех нападавших остановился, словно налетел на выросшую перед ним невидимую стену. Объявившийся в баре американец явно оказался им не по зубам. Его стремительная расправа над двумя остальными членами банды наглядно продемонстрировала это. Третий шакал наверняка бы избежал участи своих приятелей, если бы немедленно пустился наутек. Но, растерявшись, он упустил свой шанс. Соболь, привыкший доводить бой до конца, схватил его вооруженную руку, вывернул кисть и, когда нож шлепнулся на асфальт, ударил своего противника кулаком в подбородок, отправив его в глубокий нокаут. Убедившись, что все трое нападавших бесчувственно раскинулись на мостовой, он повернулся и быстро зашагал прочь…
Как он ни растягивал виски, отпивая из рюмки крохотными глотками, но в конце концов порция закончилась. Соболь уже собирался подозвать бармена и заказать еще, когда в бар с улицы стремительно вошла Кармен. Она еще не успела переодеться и в приталенной розовой блузке, узких джинсах и длинных сапогах на высокой шпильке, плотно облегающих ее мускулистые икры, выглядела весьма эффектно. Неудивительно, что сразу несколько аборигенов, оторвавшись от своих пивных кружек, устремили на нее похотливые взгляды. Однако Кармен не удостоила их своим вниманием, а прямиком направилась к Соболю.
– Я знала, что вы сегодня придете, – приветствовала она его широкой улыбкой. – Ну как, переговорили со своим коллегой?
Соболь развел руками:
– Нет. Но надеюсь, он сегодня еще появится.
Его ответ удивил девушку. Кармен растерянно оглянулась и, указав на приземистого мужчину, одиноко сидящего у окна спиной к барной стойке, произнесла:
– Так вот же он.
В первый момент Соболь решил, что они ведут речь о разных людях – мужчина у окна скорее походил на бездомного, в лучшем случае на поденного рабочего, чем на журналиста, пусть даже бывшего.
– Это он?
– Ну да, – Кармен кивнула. – Рауль Маркос. Его у нас все знают.
Она подняла глаза на своего сменщика, ища у него поддержки. Но тот обжег ее злобным взглядом и демонстративно отвернулся. Соболь сделал вид, что не заметил его реакции, и, поблагодарив девушку за помощь, направился к столику журналиста.
Услышав свое имя, Маркос первым делом схватил стоящую перед ним рюмку и, лишь рассмотрев, кто стоит перед ним, разжал пальцы.
– Вы позволите? – продолжал Соболь, указав на свободный стул, так как журналист по-прежнему хранил молчание.
Маркос кивнул. Соболь уселся напротив него, ощутив ударивший в нос резкий запах давно не мытого тела, который не мог заглушить даже витающий в баре запах алкоголя. Мятая рубаха, лоснящийся от пота ворот, спутанные волосы, многодневная щетина – Соболь совсем не так представлял себе колумбийского журналиста. Странное превращение. Только глаза смотрели цепко и настороженно. Чтобы разрушить возникшее отчуждение, Соболь назвал имя, которым представлялся Кармен, и протянул своему молчаливому собеседнику руку.
Маркос не ответил на рукопожатие, но хотя бы заговорил:
– Кто вы?
По мере того как Соболь излагал журналисту разработанную легенду, его взгляд теплел. А когда американский коллега в ответ на просьбу Маркоса поставил на стол купленную в баре бутылку дешевого бренди, он и вовсе благодарно улыбнулся.
– Знал бы ты, кем я был… – начал он хорошо знакомым Соболю жалостливым голосом спивающегося человека, когда содержимое бутылки уменьшилось на треть.
– Да за мои репортажи о войне правительства с медельинским наркокартелем редакторы ведущих газет готовы были драться между собой. А теперь в кого я превратился?! – Маркос сокрушенно развел руками, но уже в следующее мгновение его глаза мстительно сверкнули. – Все из-за него, Пиночета!
– Признаться, меня больше интересуют этапы борьбы с организацией Эскобара, – скрывая истинный интерес, вставил Соболь.
Как он и надеялся, Маркос не свернул с волнующей темы.
– А я о чем говорю?! – сердито воскликнул он. – Никто, кроме меня, не отважился написать про «Эскадрон смерти». Эти головорезы могли схватить любого: горожанина, крестьянина, полицейского или военного. Они убили сотни человек. И одному богу известно, сколько среди их жертв было боевиков Эскобара, а сколько ни в чем не повинных людей. «Эскадрон смерти» был создан по личному распоряжению президента Барко, когда стало очевидно, что обычными полицейскими методами разгромить возглавляемый Эскобаром медельинский картель не удастся. О, это было особое подразделение коммандос! В «Эскадрон смерти» отбирали только самых отчаянных полицейских и военных. Все бойцы «Эскадрона» прошли специальную подготовку в секретных диверсионных школах ЦРУ под руководством штатных американских инструкторов. А когда штатовские советники решили, что их псы достаточно натасканы, они выпустили их в джунгли и на улицы Медельина…
Рассказ как будто придал журналисту сил. Недрогнувшей рукой он до краев наполнил свою рюмку и, не пролив ни капли, влил бренди себе в рот. «Сейчас его развезет», – решил Соболь. Но Маркос только покачал головой и продолжал:
– Что тогда началось! Только за первые два месяца на улицах Медельина было убито более тысячи двухсот человек – по двадцать убийств в день! Людей хватали по малейшему подозрению в связях с наркомафией, после чего они исчезали бесследно. Каждая операция «Эскадрона смерти» заканчивалась десятками трупов. Коммандос выжигали целые деревни, если их жители поддерживали или хотя бы симпатизировали Эскобару. Призванные бороться с преступностью, бойцы «Эскадрона смерти» сами превратились в настоящих преступников. Они не знали ни пощады, ни жалости. Но Пиночет выделялся среди всех прочих…
Маркос сделал паузу, чтобы налить себе еще бренди. Соболь, и до этого слушавший его рассказ с повышенным вниманием, весь обратился в слух.
– Мне не удалось узнать его настоящее имя, но в «Эскадроне смерти» все называли его Пиночетом. Думаю, он сам выбрал себе это прозвище, так как восхищался чилийским диктатором, залившим кровью всю страну. Не знаю, когда у Пиночета проявился талант взрывника: в его прошлой жизни, или этот дар разглядели в нем инструкторы ЦРУ, но взрывником он стал отменным. Он взрывал дома, где укрывались боевики Эскобара, минировал мосты и дороги, связывающие охваченные восстанием районы. Чаще всего на его минах подрывались обычные крестьяне, но Пиночета это не беспокоило. Он получал настоящее маниакальное наслаждение от своего кровавого ремесла, поэтому после убийства Эскобара в 1993 году и расформирования «Эскадрона смерти» переквалифицировался в наемного убийцу.
– Кто же его нанимал? – не сдержался Соболь.
Маркос закатил глаза.
– О-о, в заказчиках недостатка не было. После смерти главаря медельинцев его давние конкуренты из калийского картеля решили подмять под себя обезглавленную организацию Эскобара. Однако не все сторонники дона Пабло желали переходить под власть калийских наркобаронов. Тогда те обратились за помощью к Пиночету. После кровавых расправ «Эскадрона смерти» его слава и грозное имя гремели по всей Колумбии. За четыре следующих года Пиночет практически в одиночку уничтожил всю верхушку медельинского картеля. Каким-то непостижимым образом он проникал даже на тщательно охраняемые гасиенды, запрятанные в глубокой сельве. Так, двое из ближайших соратников Эскобара погибли вместе с семьями под руинами внезапно взорвавшихся вилл. Третий взорвался на собственной яхте в панамском порту. Еще один пропал вместе со своим самолетом где-то в сельве, когда летел в Мексику. Медельинцы устроили на Пиночета настоящую охоту, пообещав за его голову огромную награду, но так и не смогли до него добраться. Пиночет перебрался из Колумбии в Венесуэлу, где на деньги, полученные от калийских наркобаронов, где-то в джунглях отстроил себе роскошную виллу… Но все это ерунда! – внезапно махнул рукой Маркос. – Медельинцы достали бы его и там, но… – Он понизил голос и доверительно сообщил: – Время от времени Пиночет выполняет и другие заказы, не только в Колумбии. Поэтому его охраняет ЦРУ.
– Прямо так и охраняет? – усомнился Соболь. Все, что рассказал колумбийский журналист, больше походило на пьяные бредни.
– Ты думаешь, я лгу?! – обиженно воскликнул Маркос. – Вот послушай, что они сделали со мной! Стоило мне написать статью об «Эскадроне смерти», упомянув там о Пиночете, как ко мне пришли. Двое. Они были очень вежливы, но популярно объяснили, что мне не следует больше касаться этой темы. Я не послушался. У меня уже был материал для второй статьи. Но когда я принес готовую статью редактору, тот заявил, что мой материал никуда не годится. Я стал настаивать. Тогда меня просто уволили без всяких объяснений. А потом, примерно через неделю, я узнал, что у редактора пропала дочь. Однако, как только он меня уволил, дочь тут же вернули домой. Я пытался опубликовать статью в других газетах. Все оказалось бесполезно. Никто не хотел брать мой материал. Я как будто получил черную метку. И вот теперь я коротаю время здесь. – Маркос смахнул со стола выбежавшего из щели таракана, обвел мутным взглядом полупустой зал и закончил: – А Пиночет развлекается с красотками на своей вилле и устраивает взрывы по всему миру. Женщины, да еще карты и бильярд – это его хобби, а взрывы – наркотик, без которого он попросту не может жить.
Он снова выпил. Бренди почти не осталось, и он с тоской посмотрел на опустевшую бутылку. «Если он выпьет еще, то окончательно отрубится», – решил Соболь, однако сходил в бар за новой бутылкой. Маркос благодарно улыбнулся и снова потянулся к бренди. Но Соболь придержал бутылку.
– Почему вы так уверены, что на фотографии, которой вы проиллюстрировали свою статью, изображен именно Пиночет?
Маркос хитро прищурился.
– А потому, что, кроме той фотографии, у меня есть еще одна, где Пиночет в форме коммандос «Эскадрона смерти». Сейчас он, правда, изменился: отпустил волосы, всюду появляется в черных очках и шикарных костюмах, но узнать все равно можно. Можете убедиться.
Соболь не поверил в свою удачу.
– У вас с собой эти снимки?!
Увы, надежда оказалась напрасной.
– Не держите меня за идиота, мистер, – перешел на «вы» Маркос и, как показалось Соболю, даже отчасти протрезвел. – После того как церэушники перевернули вверх дном мою квартиру, я храню фото в надежном месте.
Соболь решил сменить тактику.
– Я деловой человек, мистер Маркос. Не скрою, ваша информация меня заинтересовала. Извольте, я готов купить у вас эти снимки. При условии, что они подлинные.
– Не беспокойтесь, фотки настоящие, – ухмыльнулся Маркос. – Та, на которой он в обнимку с красоткой Гресси, сделана в прошлом году в Каракасе, в отеле «Ритц-Интерконтиненталь». А та, где он в форме, – на отдыхе в полевом лагере, в джунглях. Снимал кто-то из сослуживцев Пиночета… Короче! – Журналист вновь стал серьезен. – Хотите заполучить его фото, приносите завтра две тысячи ваших североамериканских долларов. Сюда, в это же время. И не пытайтесь торговаться! – поспешно добавил Маркос, заметив сомнения на лице своего собеседника. – Цена окончательная. Мне слишком дорого обошлись эти снимки, чтобы я отдал их вам задаром.
Завладев бутылкой, он демонстративно отвернулся к окну. Поняв, что от журналиста больше ничего не добиться, Соболь поднялся из-за стола.
– До свидания, мистер Маркос.
– Завтра в это же время, – вместо слов прощания повторил Маркос, сосредоточенно наполняя рюмку. На своего собеседника он даже не взглянул.
Зато, выходя из бара, Соболь поймал на себе пристальный взгляд сменившегося бармена, который, сдав смену Кармен, почему-то не спешил уходить. Чтобы проверить возникшие подозрения, выйдя на улицу, Соболь быстро завернул за угол. Долго ждать не пришлось. Бармен выскользнул из бара практически следом за ним. Остановился, воровато оглянулся по сторонам, ища таинственно исчезнувшего американца, не нашел и затрусил вдоль по улице. Поведение бармена очень не понравилось Соболю. Так переполошился тот явно от его встречи с Маркосом. И хотя весь разговор с журналистом бармен слышать не мог – Соболь был в этом абсолютно уверен, но по отдельным словам, когда Маркос повышал голос, вполне мог догадаться, о чем шла речь. Мысли Соболя сейчас же переключились на оставшегося в баре журналиста. Маркос практически в одиночку выпил целую бутылку бренди и определенно собирается пить еще. В таком состоянии с ним может приключиться все, что угодно. Элементарная логика подсказывала, что оставлять журналиста на произвол судьбы не стоит.
На этот раз ожидание затянулось. Маркос вышел из бара только через час. К удивлению Соболя, он вполне устойчиво держался на ногах. Видимо, сказывался прошлый опыт посещения питейных заведений. Доставившее Соболя такси давно уехало. Как он определил еще накануне, район, где располагался бар, пользовался у городских таксистов дурной репутацией, и, судя по всему, не без оснований. Однако отсутствие такси Соболя не пугало. Вряд ли у Маркоса есть машина, в баре у него не было денег даже на выпивку. Да и жить он должен где-то неподалеку. Не стал бы он изо дня в день таскаться в один и тот же бар через весь город. Словно подтверждая его мысли, журналист медленно двинулся вниз по улице. По сторонам он не смотрел и не оглядывался, очевидно, чтобы не сбиться с пути и не упасть, что только упрощало наблюдение. Прогулочным шагом Соболь прошел за ним целый квартал, встретив на пути только пару девиц в предельно коротких юбках, подпирающих стену согнутой ногой с призывно выставленным перед собой голым коленом. Они проводили появившегося на улице американца призывными взглядами, однако завязать с ним разговор поленились. Судя по всему, полуденный зной разморил даже уличных жриц любви. Когда греющиеся на солнце «дневные бабочки» остались позади, Соболь услышал за спиной шум двигателя приближающейся машины и благоразумно отошел от края тротуара. Предосторожность оказалась не лишней.
– Эй, гринго! Ты чего здесь забыл?! – донеслось из автомобиля, когда машина поравнялась с ним.
Вслед за возгласом из машины вылетела пустая бутылка. Но Соболь, вовремя заметивший направленный в него бросок, отклонился в сторону, и бутылка разбилась о стену. Примечательно, что шагавший впереди Маркос на крики и звон разбитого стекла не обратил никакого внимания и даже не обернулся, из чего Соболь сделал вывод, что подобное в данном районе случается довольно часто. Однако, как он вскоре убедился, путь бывшего журналиста лежал в еще более злачное место. Маркос несколько раз свернул в сомнительного вида переулки, и следующий за ним Соболь оказался в настоящих трущобах. Кривые улочки сузились настолько, что лепящиеся друг к другу ветхие домишки заслонили висящее в зените солнце. Стены домов и те окна, где еще сохранились стекла, были сплошь исписаны граффити, а из каждой подворотни тянуло сладковатым запахом помойки. В одну из таких подворотен и свернул Маркос. Чтобы не потерять журналиста из вида, Соболь ускорил шаг, поэтому и услышал раздавшийся там вопросительный возглас:
– Маркос?!
Ответа не последовало. Вместо него из подворотни донесся стремительный шорох, сдавленный хрип и вязкий удар упавшего тела. Забыв про конспирацию, Соболь рванулся вперед. В ведущем во двор темном проходе он увидел две поджарые фигуры, склонившиеся над бьющимся на земле человеческим телом. Один из замеченных Соболем незнакомцев издал пронзительный крик, и они оба пружинисто отпрыгнули в противоположные стороны. В руке одного из них Соболь разглядел нож, с лезвия которого веером разлетелись тяжелые капли, а у другого пистолет, мгновенно выхваченный им из-под полы распахнутой рубахи. В следующее мгновение темноту разорвала яркая вспышка. Одновременно с грохотом выстрела Соболь метнулся назад и, выбежав на улицу, прижался спиной к стене, готовясь сбить с ног ринувшихся за ним противников. Но вместо приближающегося топота услышал только слабый звук стремительно удаляющихся шагов. Оставив свое укрытие, он снова заглянул в подворотню, но там уже никого не было, кроме лежащего ничком человека. В несколько прыжков Соболь преодолел узкий проход и выглянул во двор – пусто. Только с верхних этажей стоящих впритирку домов доносились приглушенные расстоянием чьи-то пьяные крики. Убедившись в отсутствии врагов, Соболь вернулся назад к распростертому на земле человеку. Раненый уже не шевелился, лишь слабо хрипел. Маркос! Соболь узнал журналиста сразу, как только заглянул ему в лицо, и рефлекторно отшатнулся, увидев страшную картину. Горло журналиста было перерезано от уха до уха, его волосы слиплись от растекшейся вокруг головы крови, а из рассеченной трахеи со свистом выходил воздух, звук которого Соболь ошибочно принял за хрип. Но Маркос был еще жив. Он тоже узнал своего недавнего собеседника и пристально взглянул ему в лицо, силясь что-то сказать. Но обескровленные побледневшие губы остались неподвижны, а потом и глаза журналиста закатились, уставившись в одну точку над головой Соболя.
* * *С того момента, как Соболь улетел в Колумбию, дни тянулись серо и однообразно, даже скучно. Анна с утра до вечера перечитывала различные аналитические справки – все-таки проявила характер и добилась от руководства допуска к спецфонду секретного архива, или изучала страницы Интернета, пытаясь найти там новые упоминания о таинственном взрывнике, о котором написал в своей статье колумбийский журналист. Нашла. Правда, немного. В прошлогоднем отчете резидент в Перу сообщал, что среди руководителей местных экстремистов обсуждался вопрос о привлечении к террористическим акциям профессионального подрывника по кличке Пиночет, но после обсуждения лидеры перуанских революционеров пришли к выводу, что он им не по карману. А четырьмя годами ранее греческая полиция за взрыв, устроенный в афинских доках, тоже разыскивала некоего Пиночета. Но как-то вяло и безрезультатно. В общем, улов был небогатый. Но Анна не отчаивалась. Была уверена, что к моменту возвращения Соболя обязательно обнаружит что-нибудь еще.
Она как раз направлялась к себе с очередной полученной в архиве папкой, когда увидела идущего навстречу Соболя. От неожиданности Анна чуть не выронила папку из рук.
– Ты?! Уже вернулся? Когда? Узнал что-нибудь? Нашел Маркоса?
Соболь не ответил ни на один вопрос. Вот так всегда! И в свою очередь спросил:
– Слушай, у тебя есть кофе?
Анна растерянно заморгала.
– Нет. Только чай. Зеленый. В пакетиках.
– Ладно, пусть будет чай, – устало кивнул головой Соболь и, словно это что-нибудь объясняло, добавил: – Я только что от Гнатьева.
– Что, жарко пришлось? – съязвила Анна, разозлившись на его молчание.
Начальник оперативного отдела ГРУ полковник Гнатьев среди подчиненных слыл человеком крутым.
– Не то слово, – не стал отпираться Соболь. – Пойдем к тебе. Там и поговорим.
Пока кипел чайник, Соболь выставил на середину кабинета свободный стул и, усевшись на него верхом, начал свой рассказ. Анна слушала, не перебивая, и отвлеклась лишь однажды, чтобы разложить по бокалам пакетики с чайной заварной и залить их кипятком.
– …Кто-нибудь из завсегдатаев бара мог видеть, как я отправился следом за Маркосом. Поэтому пришлось срочно уходить, чтобы избежать контактов с колумбийской полицией. Сообщил резиденту о своем отлете по телефону и сразу в аэропорт.
– Значит, тебе так ничего и не удалось узнать? – забыв про остывающий на столе чай, упавшим голосом спросила Анна.
– Ну почему, – возразил Соболь. – Сам факт убийства Маркоса подтверждает, что мы на верном пути. Ведь его убили, чтобы скрыть известную ему информацию. А способ убийства – перерезанное горло. Уверен, убийцы собирались изобразить «колумбийский галстук», а это показательная казнь за длинный язык.
Анна вынуждена была признать справедливость его выводов. Если бы они еще могли помочь в розыске неуловимого террориста.
– Да, но со смертью Маркоса выходов на этого таинственного Пиночета не осталось. Где он скрывается и под каким именем живет, мы так и не знаем.
– Мы нет, – загадочно произнес Соболь. – А вот его подружка знает наверняка. – И в ответ на недоуменный взгляд Анны пояснил: – Фотомодель из Пуэрто-Рико, с которой его сфотографировали папарацци в отеле «Ритц».
– Грессия Альварес! – вспомнила Анна. – Но как принудить ее к откровенности? И вообще, как с ней связаться?
Соболь улыбнулся.
– Вот это мы с Гнатьевым и обсуждали. Есть один вариант. Раз она фотомодель, то, по идее, не должна отказаться от выгодного контракта. Но нужно найти солидную фирму. С каким попало рекламным агентством она работать не станет.
* * *Расплатившись с таксистом, Анна вышла из машины. Все-таки приятно тратить деньги, выделяемые на оперативные расходы. Конечно, еще эффектней было бы подъехать к рекламному агентству на собственном автомобиле. Ну да ничего. Когда-нибудь и у нее будет своя машина. Зато одета она по высшему разряду – спасибо гардеробу службы наружного наблюдения, сразу видно уверенную в себе светскую львицу.
Выяснив у дежурящего на входе охранника, где находится директорский кабинет, Анна сразу направилась туда. В приемной, на низком диванчике, сидели три девушки в мини-юбках – очередные модели, смерившие Анну оценивающим взглядом.
– Вы на кастинг? – огорошила ее вопросом секретарша.
Анна вспыхнула. Неужели она похожа на этих рассевшихся как на насесте девиц, выставивших на всеобщее обозрение свои голые коленки?
– Я редактор журнала «Шанс-Успех», – с достоинством произнесла она, чтобы сразу поставить секретаршу на место. По мнению Анны, название звучало чересчур претенциозно, но Соболю предложенный аналитиками вариант понравился. Под него и изготовили сопроводительные документы. – Я вам сегодня звонила. У меня назначена встреча с Ольгой Владимировной.
– Присядьте. Ольга Владимировна сейчас занята. – Надменности в голосе секретарши ничуть не убавилось. Предложить гостье и потенциальному клиенту кофе или хотя бы чай она даже и не подумала.
Но хуже всего оказалось то, что сесть, кроме как на диванчик, рядом с ожидающими в приемной манекенщицами, было некуда. Анна посчитала это ниже своего достоинства. Пришлось стоять. Анна гордо тряхнула головой и отвернулась. Представься она секретарю главным редактором, эта воображала была бы сама любезность. Но для «главного» возраст явно не подходящий, да и в разговоре с директрисой можно проколоться. Интересно, скоро уже та освободится?
Стоило Анне так подумать, как дверь директорского кабинета распахнулась, и в приемную выкатился патлатый тип в кожаном пиджаке и малиновой блузе.
– Заждались, крошки? – обратился он к сидящим девицам, но, увидев в приемной Анну, сразу подошел к ней. – А ты кто? Новенькая? Из какого агентства? Что-то я тебя раньше не видел? Портфолио принесла?
Да что это такое сегодня творится?! Анна брезгливо оттолкнула протянутую к ней руку.
– Что вы себе позволяете?! Я редактор журнала! А вы вообще кто такой?!
– Я? – удивился мужчина, ничуть при этом не смутившись. – Я Макс Суханов. Ты что, меня не знаешь?
