bannerbanner
Подручный смерти
Подручный смерти

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 6

Он закашлялся и замолчал.

– Мы идем к врачу, – напомнила Лариса и посмотрела на часы. – Надеюсь, он нас примет.

– Не поздновато для визита?

– Доктор сегодня был на второй смене. Он только что вернулся домой.

– Держу пари, убитая работала именно с ним.

– Не сомневаюсь…

На улице Рената опять скрутил кашель. Дул ветер. Над крышами серебряным блюдцем висела луна. Холод пробирал до костей.

– Вон тот дом, – показала Лариса. – Там во дворе косматая дворняга.

Ренат ее не услышал. Он каким-то образом мысленно перенесся на пустырь… В кустах скользили тени. В свете луны можно было различить каждый листочек, каждую шерстинку меха на шкурах косматых тварей… Волки?! Посреди поляны возвышалась человеческая фигура. Старик спокойно поджидал, когда вся стая соберется вокруг него. Хищники возбужденно сверкали глазами, из открытых пастей капала слюна… От стаи отделился самый крупный волк и припал к ногам старика… Тот наклонился, потрепал животное по загривку…

– Колдун! – осенило Рената. – Бородатый старец!.. Он знал язык зверей и сам умел обращаться в волка.

– Ты о чем?

– На пустыре раньше жил колдун!

– Еще до монгольского нашествия? – усмехнулась Лариса.

– Очень давно.

– Значит, «чупакабра» – оборотень? Это было бы слишком просто…

* * *

Слова сына о трупе на пустыре повергли Анюту в отчаяние. Слабенькая надежда, что это пьяные выдумки, разбилась в прах, когда она услышала, о чем сплетничают покупатели в аптеке. Она отпускала лекарства, не чуя под собой ног. Неужели пацаны в хмельном угаре напали на медсестру? Хотели ограбить, вошли в раж и… прикончили женщину… Может, они не только от водки ошалели, а еще какой-нибудь дряни наглотались? А Пашку, желторотика, подставить решили! Чтобы всю вину за убийство на него свалить! Он, дурачок, повелся, храбрость свою взялся доказывать…

От этих мыслей у Анюты схватило сердце. Она сунула под язык валидол, но боль в груди не отпускала.

– Что с тобой? – забеспокоилась напарница. – Бледная, как стена.

– Голова кружится, – соврала Анюта. – Давление упало. На погоду, наверное.

– Давай померяю…

– Потом. Видишь, очередь стоит?

Она едва дождалась конца рабочего дня и побежала домой. Пашка спал в горнице, брат – в своей комнате. Дышал хрипло, но ровно, жара не было. Его состояние не внушало опасений.

Анюта приготовила ужин и разбудила сына. Допрашивала строго, но тот стоял на своем: ключей от чулана не брал, дядьку не запирал.

– Знаешь, кого на пустыре убили? Медсестру из поликлиники, Авилову. Ее отец мебельную мастерскую держит. Он всех ментов на ноги поднимет, а убийцу найдет.

– Я ее не убивал, – твердил Пашка. – Чем хочешь, поклянусь!

– А дружки твои?

– Я ничего не видел! Не знаю!

– Ох, гляди, пропадешь… Сядешь за чужой грех! Ты ведь наследил там, возле тела? Натоптал? Надо твои кроссовки выбросить куда подальше. Нет, лучше сжечь!.. Сожги их, сыночка, чтоб никто не видел. За домом, где мы мусор палим.

– А в чем я ходить буду? – упирался парень. – Кроссовки новые, почти не ношенные.

Мать не выдержала и влепила ему затрещину. Что за тупого барана она воспитала? Ему тюрьма грозит, а он кроссовки жалеет.

Пашка отшатнулся и схватился за щеку. Его перекосило от обиды. Мамаша совсем сбрендила, то с ключами к нему пристала, теперь с кроссовками.

– Я тебе другие куплю! – пообещала она. – А эти сожги немедленно. Чтоб и следа не осталось. Что ж ты со мной делаешь, ирод? Весь в отца! Всю кровь вы у меня выпили!

Происшествие с чуланом отошло на второй план. Но Анюта решила во что бы то ни стало выяснить правду.

Когда Мишаня проснулся, она смогла поговорить с ним.

– Ты прости нас, ради бога!.. Сама не пойму, как вышло, что тебя в чулане заперли. Пашка клянется, что это не он. Врет, супостат! Это он мне назло сделал. Я ему денег на новый мобильник не дала. Мститель нашелся! Дурак, что с него взять…

Брат молча отвел глаза. Слова Анюты пугали его. Он не помнил, как попал в чулан. Очнувшись в темноте, среди бутылей с самогоном, он впал в прострацию. От холода сводило зубы, тело онемело, а в голове стоял звон. Он будто ослеп и оглох в полном мраке. Мысль, что это могила, повергла его в ужас.

– Безотцовщина растет, одной мне с ним не сладить, – оправдывалась сестра. – Боюсь, за решетку сядет! Или сопьется!

Михаил слушал вполуха. Его беспокоили собственные проблемы. Племянник, конечно, не подарок. Но это дело поправимое. Перерастет, образумится. Многие в его возрасте куролесят, а потом ничего, блажь как рукой снимает. Гормоны переиграют, и все встанет на свои места.

– Что он тебе говорил? Выпить предлагал?

– Кто? – не понял больной.

– Да Пашка мой! Кто же еще? Зачем ты в чулан пошел?

– Я не ходил…

– Не нес же он тебя? – недоверчиво молвила Анюта. – У него силенок не хватит взрослого мужика до чулана дотащить.

– Я не помню…

– А ты постарайся, братец! Вспомни! Ты ведь в сознании был, если своими ногами до чулана добрался. Я умаялась за день, уснула, видать, крепко. Не слышала, как Пашка, стервец, с гулянки вернулся, как за ключом лазал, ни как вы с ним разговаривали. Откуда он узнал, что я ключ за иконой прячу? Следил, видно? Вот паразит!

Михаил обвел воспаленными глазами комнату и спросил:

– Где мой рюкзак?

– Вон, на стуле висит. Зачем ты его сюда принес?

Перемещение рюкзака с веранды в комнату доказывало, что брат вставал и ходил по дому. Если он до веранды дошел, то до чулана и подавно мог дойти.

Анюта похолодела от страшной мысли. Вдруг Пашка в рюкзаке шарил, деньги искал? Какой позор…

– Ты проверь, Мишаня, не пропало ли у тебя чего. Не хватало, чтобы мой сын вором оказался! Если он что-нибудь взял, я все верну.

– Да ты что, сестричка? Рюкзак пустой.

Обескураженная женщина расплакалась. На нее свалилось слишком много, никакие нервы не выдержат.

Михаил пытался восстановить в памяти ночные события. У него в голове смешались горячечный бред и смутная явь. Кажется, он зачем-то вставал, ходил на веранду… Потом вернулся в комнату… Похоже, он принес рюкзак с собой, чтобы племянник не позарился на дорогую вещь. Ему стало стыдно. Сестра приняла его со всей душой, а он… подозревает ее сына черт знает, в чем!

– Прости меня, Анюта, если что не так…

Она еще сильнее зарыдала. Открыться брату, рассказать, во что замешан Пашка, несчастная мать не решилась. А больше ей рассчитывать не на кого. Только на себя.

Как Слепцов ни старался, ночное происшествие не прояснялось. Он будто провалился в кромешный мрак… и очнулся в могиле. Начал звать на помощь, бить кулаками в крышку гроба. Слава богу, «крышка» оказалась дверью, а «могила» – чуланом, где Анюта хранила запасы самогона.

Кто-то закрыл его снаружи на замок, но кто?..

Глава 13

Доктор принял Ларису и Рената нехотя, однако не отказал. Он провел их в так называемый «кабинет» и задал обычный врачебный вопрос:

– На что жалуетесь?

– У него бронхит обострился, – сказала Лариса, потому что Ренат сидел молча, словно воды в рот набрал. – Что мы ни делаем, становится только хуже. В дороге с бронхитом нельзя. Пришлось в вашем городе жилье снять. Мы не местные.

– Я вижу.

Она перечислила лекарства, которые принимал Ренат. Доктор выглядел усталым и озабоченным. Ему не помешало бы сутки отдохнуть.

– Что вы так смотрите? – улыбнулся он.

– Вам, наверное, не до нас…

Бортников не стал возражать. Но выполнил свои обязанности, как положено. Осмотрел пациента, выслушал и обнадежил:

– Волноваться не стоит. Легкие в порядке, а затяжной кашель – типичное явление для хронического бронхита.

– Как же не волноваться? Нам ехать надо, а у него температура.

Лариса не собиралась посвящать доктора в подробности их путешествия. А тот не проявил интереса. Какое ему дело до того, куда направляются эти двое? Он сам перекати-поле. Сегодня – здесь, завтра – там. Что-то гонит людей с места на место, и он – не исключение.

– Тепло и покой пойдут вам на пользу, – сказал он Ренату. – Не торопитесь садиться за руль. Конечно, если вам некуда спешить.

Тот подумал, что ни тепло, ни покой ему в ближайшее время не светят. Кто-то хочет его убить! Застрелить из охотничьего ружья… И этот «кто-то» находится совсем рядом.

Лариса уставилась на Бортникова, и перед ней возникла иная картина. Вместо комнатушки с бревенчатыми стенами – просторный зал с колоннами; вместо кушетки – роскошное позолоченное ложе; вместо доктора – смуглый человек в парике. Он склонился над изголовьем другого человека… У него в руке – чаша, а в чаше – кровь!..

«Это дар Себека, владыка. Выпейте…»

Лежащий человек отвел руку с чашей.

«Врата неба раскрыты… и великие засовы отодвинуты… Я вижу стоящего Ра! Он поведет меня к престолу Осириса…»

– Что с вами? – произнес кто-то в самое ухо Ларисы.

Она вздрогнула и увидела удивленное лицо Бортникова, который держал ее за руку и проверял пульс.

– Вы были… придворным врачом фараона! – выпалила Лариса. – Ваши магические ритуалы успешно заменяли лекарства. В Древнем Египте врач ничем не отличался от мага. Рецепты снадобий составлялись с учетом магических чар…

– Не слушайте ее, – вмешался Ренат. – Она городит всякую чепуху, когда волнуется.

– Вы принесли фараону кровь Себека! Себек – это бог-крокодил. Он покровительствовал черной магии… Верно?

Доктор опешил от ее слов и попятился. Ему самому впору было измерить пульс.

Ренат побагровел и, взяв ее за плечи, встряхнул.

– Извините нас…

Он хотел силком вывести Ларису из «кабинета», но Бортников воспрепятствовал этому:

– Нет уж! Пусть говорит!

* * *

Следователь беседовал с персоналом поликлиники в ординаторской. Одни выходили от него быстро, другие задерживались. Мариша ожидала своей очереди, холодея от страха. Что, если ее спросят о ссоре с Авиловой? Солгать или сказать правду?

– Иди, – подтолкнула ее старшая медсестра. – Быстрее сядешь, быстрее выйдешь!

От этой шутки у Мариши подкосились коленки. Она побледнела и вытерла об халат вспотевшие ладошки.

– Садитесь, – угрюмо кивнул следователь.

Девушка, едва дыша, опустилась на стул и спрятала руки в карманы. Она боялась каким-нибудь жестом выдать свое волнение.

– Какие у вас были отношения с погибшей?

– Обычные…

– Она работала с доктором Бортниковым, а потом на ее место назначили вас.

– Так главврач решил. Я выполнила его указание.

– Понятно. У вас не возникло конфликта на этой почве?

– С кем?

Следователь поднял на нее глаза с набрякшими веками и криво улыбнулся. Ты, мол, девонька, дурака не валяй. Меня не проведешь.

– С Авиловой, – недовольно подчеркнул он.

– А я тут при чем? Я на ее место не просилась. Главный сам решает, кого куда назначить.

– У Авиловой были враги в коллективе?

– Я не знаю. Может, и были. У нее сложный характер, а таких недолюбливают.

– Вы входите в круг ее недоброжелателей?

Мариша заерзала на стуле и обвела растерянным взглядом ординаторскую. Все здесь было ей знакомо и привычно, но сейчас показалось чужим.

– Мы не были подругами…

– Вот как? Почему же?

– У меня вообще нет подруг!

Следователю надоели одни и те же вопросы и ответы. Он не надеялся, что кто-нибудь из сотрудников признается в убийстве коллеги. Просто выполнял рутинную работу. Опрашивал всех подряд.

Убийство женщины на пустыре – вопиющий для Грибовки случай. Причем жертва не являлась ни алкоголичкой, ни проституткой. Бытовухой тут и не пахло. Отец погибшей обещал оплатить расследование, лишь бы преступник был пойман и наказан.

– Когда вы последний раз видели погибшую?

– В день ее смерти… вернее, был уже вечер. Авилова дежурила вместо Лосевой, они поменялись…

– Говорят, вы повздорили?

– Зачем спрашивать, если вам уже доложили?

– Отвечайте на вопрос, – нахмурился следователь.

Он с утра получил нахлобучку от начальства, местный журналист достал его своей критикой, оперативники ничего толкового не накопали. Место преступления оказалось затоптанным собачниками и любопытными, никаких улик не обнаружили. Словом, наклевывался классический висяк.

Мариша смотрела на седой ежик его волос и старалась успокоиться. Этот немолодой опытный человек должен во всем разобраться, а не искать козла отпущения в ее лице.

– Ну да, мы с Авиловой поссорились…

– По какому поводу?

– Она думала, что я ее подсиживаю, и высказала свое негодование.

– Ей нравился Бортников? У них был роман?

– Я ей в душу не лезла, – огрызнулась Мариша, злая на болтунов, которые донесли следователю об ее соперничестве с Авиловой.

– В коллективе многие знали о том, что Авилова имела виды на Бортникова. Она не скрывала этого.

– Ну и что? Кирилл Сергеевич многим нравится. Мало ли, кто на кого виды имеет? Это еще ничего не значит.

– Как вы расстались в Авиловой в тот вечер?

– Никак. Я пошла домой, она осталась.

– А свидетели утверждают, что после вашего ухода Авилова оделась и вышла следом за вами.

– Я ее не видела. Может, она и вышла… по своим делам.

– По дороге домой вы проходили через пустырь?

– Нет! Я боюсь там ходить…

– Вы живете на улице Лесорубов, которая соединяется проулком с улицей Кирова. Через этот проулок можно попасть на пустырь.

Мариша пожала плечами.

– Можно. Но я шла по дороге, где фонари. В потемках на пустырь лучше нос не совать. Там чудище завелось, слышали?

Сначала она хотела рассказать следователю, что в тот вечер сама еле унесла ноги от маньяка, но передумала. Тот истолкует это по-своему и, чего доброго, обвинит ее в убийстве Авиловой. Дескать, та догнала ее, хотела затеять драку, и Мариша в состоянии аффекта задушила соперницу.

– Чудище, говорите? Слухи по городу ходят, это верно. Как Авилова попала на пустырь? Может, вы привели ее туда? Вы шли, она увязалась за вами…

– Не было этого.

Мариша вздохнула и отвернулась, глядя в угол ординаторской, где стоял диван. Там часто ночевали дежурный врач или сестра. Но в ту роковую ночь Авилова на работу не вернулась.

– Кто, по-вашему, мог желать смерти Авиловой?

– Не знаю…

– У нее был мужчина? Она встречалась с кем-нибудь?

– Вряд ли. В Грибовке сплетни на крыльях разлетаются. Но про Авилову никто ничего не болтал.

– Что вам известно о… криках на пустыре?

– То же, что и всем. Говорят, в руинах поселилась чупакабра. Это она так жутко кричит.

Следователь усмехнулся и покачал головой. Чупакабра! Каких только глупостей люди не придумают. Кстати, возле тела Авиловой никаких следов, кроме человеческих и собачьих, не было.

– А вам нравится доктор Бортников?

Этот вопрос застал Маришу врасплох. Она переключилась на чудище, расслабилась, и вдруг – бац!

– Мне?..

– Мужчина он молодой, видный… а в Грибовке с женихами не густо. Небось, вы на него глаз положили, а?

Глава 14

Когда Слепцов встал с постели, первое, что он сделал – обследовал дверь в чулан и навесной замок. Каким образом он оказался внутри чулана, оставалось для него загадкой. Он вспомнил, как ходил за рюкзаком на веранду, как вернулся в комнату и сел на кровать… На этом его воспоминания обрывались.

– Паша, а Паша! – позвал он.

Парень с видом побитой собаки выглянул из комнаты.

– Ты почему не в школе?

– У меня голова болит…

– Пить меньше надо. Еще молоко на губах не обсохло, а ты к бутылке тянешься. Кривую дорожку смолоду выбрал. Что за компания у тебя? Чем занимаетесь? Сначала напьетесь, потом на подвиги тянет?

Племянник понуро опустил голову. Казалось, самое худшее с ним уже случилось. Если дружки настучат, что он в ту ночь ходил на пустырь…

– Скажи, это ты меня в чулане запер? – стараясь быть дружелюбным, допытывался Слепцов.

– Вы что, дядь Миш?.. Мать мне не верит, и вы туда же!

– Да пойми ты, чудак, я не сержусь. Просто понять хочу, как я там очутился. Видно, в бреду был, ни черта не помню.

– Я не знал, где мать ключ прячет! – клялся Пашка. – Вот вам крест! А если бы и знал, на кой мне кого-то в чулане закрывать? Тем более вас.

– Ты, наверное, подшутить решил надо мной? В твоем возрасте это бывает. Я тоже рос сорванцом. Порой такие фокусы откалывал, отец за голову брался.

– Мне не до шуток было…

Парень чуть не сболтнул про труп и прикусил язык.

– Я на тебя зла не держу, – продолжал Слепцов. – Ты только скажи, как все произошло?

– Да мне-то откуда знать? Я пришел домой, мать ругаться стала… потом слышу, кто-то стучит… У меня душа в пятки ушла, ей-богу! Я думал…

Слова «…мертвяк за мной гонится» застряли у парня в горле. Он кашлянул и отвернулся. Правду говорят, на воре шапка горит.

– Допустим, так и было, – согласился Слепцов. – Выходит, кто-то чужой в дом попал и все это провернул? Не мог же я сам себя снаружи закрыть?

Аргумент у дядьки был железный, не поспоришь. Пашка хлопал глазами, мечтая поскорее закончить неприятный разговор. Дерзость слетела с него, он был напуган и подавлен.

– Можно я лягу, дядь Миш? Башка раскалывается.

– Ладно, иди, лечи свою голову…

Племянник улегся на диване в горнице, а Михаил отправился на кухню пить чай. То ли лекарства помогли, то ли он отогрелся и отоспался, но ангина отступила. Дышать стало легче, боль утихла. Кошмары прекратились. Если бы не оказия с чуланом, можно было бы радоваться.

От горячего чая с малиной Слепцова разморило, лоб покрылся испариной. Он взглянул на старые, как этот дом, ходики. Анюта не скоро придет с работы, помочь бы ей по хозяйству, но он еще слишком слаб.

Вернувшись в комнату, он лег и задумался. О чем доктор спрашивал Анюту? Та что-то говорила про «кукурузник»…

Мысль о самолетах забросила его в Туву. Река Уюк, на берегу которой они вели раскопки, протекала в межгорье. Прибрежная полынная степь переходила в редколесье, склоны хребтов покрывал лиственник вперемешку с кедрачом. Слепцов брал с собой ружье и шел в горы – вроде бы искать камни с руническими письменами. Замшелые плиты попадались в самых глухих местах. В горах водились дикие звери, и Слепцов прослыл в экспедиции заядлым охотником. Пару раз он добыл лисицу, чтобы подтвердить свою охотничью репутацию. Стрелять в косулю было жалко, а зайцы ему не попадались.

Однажды он спустился в расселину, где наткнулся на странные обломки, поросшие травой и кустарником. Он облазал там каждую пядь…

– Дядь Миш!

Слепцов вздрогнул и подскочил на кровати от неожиданности.

– Чего тебе?

– Я щи разогрел, – робко сообщил племянник. – Мать велела вас накормить.

– Спасибо, я не голоден…

Оказывается, пришло время обеда. Но у Слепцова не было ни малейшего желания есть. Пашка закрыл за собой дверь, а он сел и обвел напряженным взглядом комнату. Его рюкзак висел на спинке стула. Он встал и обшарил все внутренности заплечного мешка, ощупал кармашки. Пусто.

Сестра выложила его вещи, грязные постирала, чистые спрятала в шкаф. Слепцов перерыл полку с вещами, постоял в раздумьях, потом подошел к окну и выглянул во двор. Голые деревья, серое небо, почернелый штакетник. Тошно, тоскливо. На душе тяжелый осадок.

Из кухни потянуло запахом разваренной капусты, и Слепцов плотнее прикрыл дверь. Несколько минут прошли в беспричинной тревоге.

– Дядь Миш, – опять сунулся племянник. – Вы как? Мать звонила, спрашивала.

– Нормально.

– Я за хлебом сбегаю? Вы побудете один?

– Я что, малый ребенок?

Хлопнула входная дверь, и Слепцов остался наедине со своими мыслями. В голове зашумело, во рту пересохло. Он был рад, что племянник ушел. Тело сотрясал озноб, и он прислонился спиной к печке. Внезапно он направился в комнату сестры, встал на цыпочки и сунул руку за икону. Ключа не было. Все правильно! Анюта его перепрятала от греха подальше.

Он обыскал комнату и догадался, что сестра забрала ключ с собой.

– Черт!.. В чулан не попасть…

* * *

Ренат рвался на прогулку, Лариса возражала:

– Тебе рано выходить из дому. На улице ветер, сырость. Того и гляди, дождь пустится.

– Я хочу пройтись по пустырю. Там женщину убили. Мне надо знать, кто…

– Зачем?

– Где-то рядом бродит смерть, я чувствую… Это она кричит на пустыре. Мне знаком ее голос…

– Думаешь, в руинах воет волк? Колдун-оборотень? От волчьего воя у людей кровь стынет в жилах.

– Мне не дает покоя одна мысль! Доктор, у которого мы побывали… В его кабинете стоял запах смерти. Кстати, насчет крокодила, – усмехнулся Ренат. – Когда-то доктор поклонялся Себеку и брал у него кровь для лечения своего господина. Люди не меняются. Они выглядят по-другому, ведут себя по-другому, но их суть остается прежней.

– К чему ты клонишь?

– Я бы поговорил с доктором еще раз. Он задает интересные вопросы. Он подходит к болезни как маг, а не как медик. Вряд ли он сам понимает, что делает. Но мне нравится его подход.

– А как же запах смерти?

– Врач всегда идет об руку со смертью. Но в данном случае… примешивается что-то еще…

Ренат и Лариса сидели на старомодном диване с деревянной спинкой. На кухонной плите грелся бульон. Хозяйка ушла к соседке, и постояльцы могли говорить, не опасаясь посторонних ушей.

– Я хочу побродить по улицам, почувствовать, чем дышит этот городок.

– Опять ты за свое? У тебя кашель! Подожди хотя бы до завтра.

– Вроде бы здесь нет ничего примечательного, – продолжал Ренат. – Кроме пустыря. Держу пари, жуткие звуки появились там недавно.

Он пустился в путаные рассуждения. Его видения были отрывочны и туманны. Должно быть, ему мешала болезнь. Он сильно кашлял. Недомогание усугублялось внутренней тревогой.

Лариса накормила его бульоном, а на сладкое хозяйка испекла яблочный пирог. Но сладкоежка Ренат отказался от десерта.

– Труп медсестры Авиловой – не последний, – заключил он.

– Можно хотя бы за столом обойтись без трупов?

У Ларисы пропал аппетит. Она отодвинула от себя тарелку с пирогом и принялась собирать посуду.

– Интересно, наш попутчик уже обращался к доктору Бортникову?

– Археолог? Зачем спрашивать, если ответ известен. Разумеется, да. Осень – сезон вирусных инфекций. Не вижу ничего удивительного в том, что вокруг много больных. Обычно они обращаются за медицинской помощью, а Бортников живет рядом. Вот соседи к нему и бегают.

– Теперь мы тоже его соседи. Это – рок, дорогая.

– Послушай, ты бы лучше задумался, откуда у тебя бронхит?

Ренат сидел, развалившись на диване, и смотрел, как она моет посуду. Его бронхит связан с какими-то страшными вещами. Он пока не понимает, с какими именно. Оказывается, быть провидцем для самого себя куда сложнее, чем для других.

– Визит к доктору не прошел для меня даром, – признался он. – Я вспомнил, что мой бронхит обостряется в сырую погоду. Дождь, слякоть… и я начинаю кашлять.

– В этом ты не одинок. Миллионы людей могут подписаться под твоими словами.

– Ты права…

Ренат закрыл глаза. Он слышал, как Лариса споласкивает тарелки, складывает их на сушилку. Все это казалось далеким и несущественным. Он мысленно перенесся в свое детство, когда отец взял его с собой на охоту…

В лесу они промокли и продрогли. После той чертовой охоты Ренат впервые тяжело заболел. Простуда осложнилась бронхитом.

– Это случилось на охоте! – осенило его. – Я имею в виду болезнь. Отец выстрелил в зайца, я очень расстроился.

– Тебе было жаль зайца?

– Почему-то мне было жаль себя. Глупо, да? Звук выстрела и запах пороха долго преследовали меня. Мне часто снилось, как отец стреляет в зайца, и я просыпался в холодном поту…

– Потом ты вырос и все забыл?

– Не забыл. Отец высмеял меня, когда я в следующий раз отказался идти с ним на охоту, и назвал хлюпиком. С тех пор между нами часто возникали ссоры. Мы отдалились друг от друга. Я не мог преодолеть неприязнь, которую он мне внушал.

– Ты так и не простил ему того зайца?

– Я обвинял его в жестокости. Хотя охота – нормальное мужское хобби.

– Вполне нормальное, – кивнула Лариса.

– Я бы проследил за археологом, да кашель разгулялся, – без всякого перехода заявил Ренат.

– Он, небось, тоже лежит дома со своей ангиной.

Она невольно ощутила панику этого человека. Археолог пытался сорвать навесной замок с какой-то двери…

Глава 15

Мариша выписала пациенту направление на анализы и, когда тот вышел, подняла глаза на доктора.

– Вас тоже вызывали в ординаторскую?

– Ну да, – устало отозвался Бортников. – Как и всех. Спрашивали, какие у меня были отношения с Авиловой.

– А у вас были с ней отношения?

– Чисто деловые. Она выполняла ту же работу, что и ты.

Бортников чувствовал, что Авилова была к нему неравнодушна. Но выдавать свои домыслы за истину он считал недопустимым.

На страницу:
5 из 6