Черные перья. Работа для гробовщика (сборник)

– Привет, герцогиня, это ты? – Дэвид говорил спокойно, словно ничего не происходило. – Как поживаешь?

– Все в порядке.

– Правда? Или ты изображаешь отважную маленькую девочку?

– Угадали. Я лишь притворяюсь отважной. Хотя смелости во мне оказалось больше, чем я ожидала.

Дэвид рассмеялся, довольный искренностью ответа.

– Правда, дорогая? Впрочем, держу пари, так оно и есть. Не хочешь выбраться из дома и поужинать со мной сегодня? Да, я все понимаю, но мне важно увидеться с тобой, и я выбрал место, где мы не столкнемся ни с кем, кто нас знает, не волнуйся об этом. Даже звезды кино ухитряются бродить по Лондону, никем не замеченные. Не волнуйся по поводу нежелательной огласки.

– Я не хочу ужинать с вами, – заявила Фрэнсис и добавила небрежно: – Вы не можете найти себе другую компанию?

– Конечно, могу. Хотя я бы предпочел свидание именно с тобой. Я пропал на пару дней, и, представь, уже сегодня мне позвонил репортер из колонки светских сплетен, интересуясь, в силе ли еще наша помолвка.

– Что же вы ему ответили?

– Я был на высоте. Сказал, что мы по-прежнему помолвлены и если я прочитаю нечто иное в его дрянной газетенке, то с удовольствием либо подам на него в суд за клевету, либо лично надеру ему уши. Выбор я оставил за ним. Надень то свое красивое синее платье, а я заеду за тобой в половине восьмого.

– Габриэлла предписала нам всем носить только черное на протяжении месяца.

– Как такое взбрело ей в голову? Вот за что я так люблю эту старуху. Железная Бабушка – самое подходящее для нее прозвище. Стальной стержень внутри. А у тебя есть траурное платье для танцев?

– Найдется.

– Прекрасно. Значит, увидимся в половине восьмого. Не вешай нос Между прочим, я приеду в обычном такси. Роскошного лимузина нет под рукой. Что ты сказала?

– Давайте без лишней торжественности. Дэвид…

– Слушаю тебя.

– Почему вы вдруг пропали?

– Что?

– Куда так внезапно подевались?

Фрэнсис снова услышала смех, но на сей раз смущенный:

– Черт побери, могла бы и сама догадаться!

И он повесил трубку, оставив ее в недоумении.

Глава 12

«Мраморный зал» был назван так хитроумным владельцем, когда он понял необходимость соответствовать тому особому стилю самоиронии, которая составляла суть дешевого шика, каким окружило себя первое послевоенное поколение. Он открыл просторный ночной клуб с рестораном, специально рассчитанным на эту публику, то есть на интеллигенцию, и постепенно сумел завлечь ее к себе. Цены им были установлены запредельные, зато атмосфера царила подлинно эксклюзивная, и, как кто-то охарактеризовал клуб в ночь его открытия, «там ты чувствовал себя приятно, несмотря на дурной вкус обстановки». Отделка копировала моду девяностых годов XIX века, а величайшей приманкой стали отдельные кабинеты, устроенные полукругом вдоль узкого балкона, где имелась возможность поужинать вдали от посторонних глаз. Впрочем, занавески большинства кабинетов, вопреки своему изначальному назначению, оставались отдернутыми, привлекая к сидевшим внутри всеобщее внимание. Однако желающие спрятаться скрывались без труда. В общем, здесь потакали любым желаниям клиентуры, и ночной клуб процветал.

Когда Фрэнсис под руку с Дэвидом вошли в зал, почти все столики нижнего яруса, располагавшиеся около небольшой танцплощадки, оказались заняты, но места для них были зарезервированы заранее, и они расположились под сенью раскидистой пальмы в кадке.

Пару минут Дэвид разглядывал свою спутницу.

– Ты словно сошла с картины Дега, – произнес он. – Очаровательно. Мне очень нравится это платье. Оно идеально вписывается своей простотой во всю эту нарочитую претенциозность. И не озирайся по сторонам, как испуганный олененок. Шутка тебе и так уже удалась. Ни о чем не беспокойся. В этом зале нет ни одной живой души, интересующейся кем-либо, кроме себя. Вот в чем секрет успеха в наше время. Индивидуализм.

«Он в своем стиле», – подумала Фрэнсис. Она встретилась с ним, ожидая подвох во всем, и старалась держать себя в руках, но буквально через пять минут Дэвид уже успокоил ее, по-дружески посмеивался, руководил ее настроением мягкой, но опытной рукой дирижера. Сейчас он отвернулся от нее и с интересом осматривал отдельные кабинеты наверху. Она успела заметить, как он похудел и осунулся, очевидно за легкостью и внешней свободой его манер крылось напряжение и усилие воли. Странным он все-таки был человеком.

Они едва успели закончить ужин, когда доставили сообщение. Дэвид взял записку с подноса официанта, и уголки его широкого рта скорбно опускались по мере того, как он читал текст.

– На нас обратили внимание, – объявил он. – Идемте со мной, леди. Настало время для вас покрепче ухватиться за мою руку.

– О чем вы? Что происходит?

– Эй! – Дэвид привстал из кресла, но замер, чтобы снова посмотреть на нее. – Не следует выпускать штурвал. Не предполагал, что ты поведешь себя трусливо. Я думал, ты сделана изо льда и стали, как те девушки, о которых читал, когда брал книжки в корабельных библиотеках. Все в порядке. Мы собираемся взглянуть, как наш дядюшка Долли-Адольфус, сыщик-любитель, развлекается по вечерам.

Дэвид подхватил Фрэнсис под локоть, и они вдвоем проследовали за официантом по широкой главной лестнице с белыми металлическими перилами и стенами, покрытыми алым плюшем, и затем вдоль узкого коридора с зеркальными панелями, тянувшегося мимо кабинетов на балконе. Официант постучал в одну из них и распахнул перед ними дверь.

Сначала им бросилось в глаза мягкое сияние свечей. Занавески были частично задернуты, а в дальнем конце кабинета стоял маленький столик на двоих. Долли Годольфин, щегольски одетый и имевший очень важный вид, поднялся, чтобы приветствовать их. Но удивление вызвал не он. Напротив него в темном длинном платье сидела Филлида. Дэвид смотрел на них. Он побледнел, и у него буквально отвисла челюсть.

– Вы, наверное, полные оболтусы! – воскликнул Дэвид, и это старомодное выражение придало его фразе силу, не сравнимую по смыслу с гораздо более грубыми ругательствами, распространенными среди современников.

– Вовсе нет, – бодро отозвался Годольфин. – Почему бы вам не присесть с нами? Мы что-нибудь закажем. Как раз обсуждали меню, когда увидели внизу вас. Странно, что вы решили посетить тот же ресторан, не правда ли?

– Вероятно, я избрал это место по той же причине, что и ты сам. Здесь редко можно встретить знакомых. Извините, что пришлось прибегнуть к столь нелестному для вас обоих определению, но, богом клянусь, вы совсем рехнулись.

– Садитесь. – Годольфин поставил кресло для Фрэнсис рядом с Филлидой.

Наигранная легкость его манер бросалась в глаза, и она подумала, что он ведет себя как детектив-любитель из театральной постановки. Подобное же впечатление сложилось, видимо, и у Дэвида, потому что он бросил на него выразительный взгляд.

– Это серьезно, – произнес он. – Ты все еще в отрыве от цивилизованного мира, Долли. Важно не то, что подумают обычные люди, старина. Мне на это так же наплевать, как и тебе. Придавать значение следует подозрениям, которые могут возникнуть у полицейских. Они проследили за вами. Обязаны были проследить. Ко мне они тоже приставили соглядатая с самого начала.

Годольфин многозначительно посмотрел на Филлиду и занял свое место за столом.

– Сигарету? – предложил он.

Фрэнсис захотелось накричать на него. Годольфин был немного пьян и пытался использовать это в свою пользу. Вернувшись домой в самый разгар разыгравшейся там трагедии, теперь он удовлетворял какие-то собственные глупые актерские амбиции. Фрэнсис оглядела сводную сестру, чтобы понять, как та воспринимает происходившее, но внезапно ее внимание привлекло нечто иное.

Филлида надела платье из шифона, которое небрежно отбросила от себя вечером накануне похорон. Дымчатая ткань сливалась с тенью и почти пряталась в ней, зато корсаж блистал россыпью бриллиантов. Бриллианты чаще всего заменяют имитациями, но подлинный камень трудно принять за подделку. Слегка водянистое сияние настоящего белого бриллианта распознается безошибочно, и Фрэнсис невольно уставилась на ожерелье. Филлиде принадлежало немало драгоценностей, но подобную поразительную красоту нельзя было долго прятать в ящике туалетного столика или даже в сейфе, вмонтированном в стену. Казалось невероятным, что она не видела этих украшений прежде.

Дэвид проследил за взглядом Фрэнсис.

– Довольно ярко, – заметил он, наклонившись вперед. – Новое приобретение?

Филлида ничего не сказала, а лишь вялым взмахом руки указала на Годольфина.

Дэвид откинулся назад:

– Что ж, я прав. Вы совсем свихнулись. Ты добьешься того, что девушку арестуют, Долли. Разве ты не слышал слов старой миссис Айвори? И она права. Послушай, здесь нет ничего смешного. Ты знаешь, что мы с тобой, хотя и Филлида тоже, если на то пошло, принадлежим к разудалой банде, выросшей в послевоенные годы, оказавшись посреди такого хаоса, который нельзя было воспринимать иначе, чем развеселую шутку, и мы смеялись от души, перепробовали все, ничего не принимая всерьез… Но те времена прошли. Мы постарели. Мы взрослые люди. Принадлежим к правящему поколению. И любой беспорядок, любая возникающая у нас проблема… Неприятности – уже не плод нашего воображения. И ты не должен изображать безмозглого юнца, как делал это в двадцатые годы. Смотрится не только нелепо, но и ставит тебя в опасное положение.

Годольфин громко откашлялся и улыбнулся:

– Я собирался поговорить с тобой завтра, но подумал, что мы можем потолковать здесь и сейчас. Фрэнсис тут тоже, кстати. Я тщательно взялся за данное дело, как и предупреждал вас. И пришел к любопытным умозаключениям. Выслушай ты меня, Филд. Буду откровенен. Ты можешь открыться нам. Никто из нас не настроен против тебя. Нет ничего, на что мы не готовы, чтобы помочь тебе, однако для начала надо расставить все по местам. Ты убил Роберта?

Дэвид сидел неподвижно, глядя на них. Черты лица сделались жесткими, а в глазах загорелся огонь эмоций, не сразу поддававшихся определению.

– Ну, знаешь ли, мой дорогой друг… – наконец промолвил он.

Годольфин наклонился вперед и сказал:

– Это не ответ на мой вопрос.

Дэвид поднялся. Трость Годольфина стояла рядом с его креслом, и Филд указал на нее:

– Когда ты достаточно оправишься, чтобы ходить без палочки, я по полной отвечу тебе! Как я понял, ты нарываешься на драку.

– И все же ты мне не ответил.

– Он весь вечер ведет себя так странно? – обратился Дэвид к Филлиде, но осекся, заметив выражение ее лица. В еще большей степени на него повлиял быстрый взгляд, брошенный на Фрэнсис. Его губы скривились в усмешке, и он громко расхохотался: – Господи! Поистине, жизнь полна сюрпризов. Нет, Долли, я не убивал его.

– И все же именно ты стал последним, кто мог видеть Роберта живым. Ты вышел из зимнего сада и сообщил Фрэнсис, что он отправился на прогулку. Это известно всем.

Своими замашками Годольфин все больше напоминал прокурора в суде и в порыве обвинительно пафоса широко расставил на столе руки, склоняясь ближе к Дэвиду.

– Так и было. Я решил, что он хочет выйти из дома. Черт побери! Я сам принес ему из холла шляпу и плащ, – признание вырвалось прежде, чем он осознал его значение, и Дэвид замолчал, заметив, какую реакцию его слова вызвали у Годольфина.

– Так это ты взял его плащ и шляпу?

– Да. Но только не надо драматизировать. Я принес вещи и бросил перед ним на стол.

– Почему?

– Он попросил меня.

– Ты действительно считаешь, что тебе поверят?

– Нет. Оттого и не упоминал об этом прежде.

Годольфин откинулся на спинку кресла.

– А не проще ли тебе будет признаться нам? – уже мягче спросил он. – В конце концов, мы на твоей стороне. Знаем, каким человеком был Роберт, как известна нам и твоя способность терять голову, когда злишься. Дай нам шанс защитить тебя.

Собравшийся уходить Дэвид уперся спиной в дверь кабинета. В смокинге он казался еще выше ростом. Руки он держал в карманах, голову низко наклонил.

– Но для чего? – спросил Дэвид. – По какой причине я мог убить его? Признаю, у меня состоялся с ним разговор по поводу моей женитьбы на Фрэнсис, но он никак не мог нам помешать и расстроить наши планы. Он же не Мейрик, а она свободная и совершеннолетняя девушка. Ей уже исполнился двадцать один год, если ты забыл.

Годольфин вновь выразительно посмотрел на Филлиду, словно желая убедиться, что по-прежнему имеет в ее лице внимательную и заинтересованную слушательницу.

– Хорошо, Дэвид, – кивнул он. – Но давай предположим, что во время этой милой беседы наедине с Робертом он сказал тебе нечто оскорбительное. Предположим, ты разглядел в его глупом лице презрительное выражение и осознал, насколько мерзкий и напыщенный осел стоит перед тобой. Тогда ты решил дать ему понять, как к нему относишься. И все ему высказал. Чем не правдоподобное предположение?

Годольфин сделал паузу, и взгляды присутствующих устремились на Дэвида. Тот был мертвенно-бледным. Дружелюбие пропало с его лица в одно мгновение, как стертая губкой надпись со школьной доски. Годольфин продолжил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Очарование молодости (фр.). – Здесь и далее примеч. пер.

2

Ссылка на эпизод из древнегреческой мифологии, когда в борьбе с Зевсом титаны пытались добраться до вершины Олимпа, поставив одну гору на другую.