Умри богатым!

На этом месте Мариша забуксовала. На что пошел любовник Нелли? На убийство Милки? Чтобы подставить Евгения и отправить его за решетку? Но это как-то очень уж хитроумно. Куда проще было бы заставить Нелли подать на развод. Или дело в деньгах? Если муж за решеткой, то его имущество легко переписать на себя. И тогда Нелли становится богатенькой дамочкой, а не бедной разведенкой. Фу! Как гадко! Нет, Нелли не могла пойти на такую подлость!

Но тут мысли Мариши были прерваны появлением Таты. Девушка вылезла из весьма потрепанного «Опеля», пересчитала деньги клиента, отряхнулась, поправила юбку и снова встала на своем боевом посту. При виде Таты в душе у Мариши шевельнулась неясная догадка. И, нажав на педаль газа, она подкатила к девушке.

– Традиционный секс – триста рублей. В попку – пятьсот, – оттарабанила Тата заученный наизусть прейскурант, не взглянув на машину. – Ой! Привет! Это снова ты?

– Ага, я, – согласилась Мариша. – Садись.

– Что ты! – отшатнулась от нее Тата. – Мне Фред только что на трубу позвонил. Велел, чтобы я с тобой не смела разговаривать. Уезжай, не подводи меня! Увидит, что ты рядом, убьет меня!

– Он такой злой?!

– Сука он! – подтвердила Тата. – Урод! Пасет нас так, что ни копейки лишней в свой карман не положишь. Все себе, себе! Сволочь!

– Так уходи от него.

– А куда идти-то? Да и потом, где что-то лучшее найдешь? Все они одинаковые. Жадные сволочи!

– Тогда зачем ты его слушаешься?

– Потому что боюсь!

– Но ведь вы были подругами с Милой.

– Ни фига я с ней не дружила, – помотала головой Тата. – Милка вообще со странностями была. Всегда сама по себе держалась. И нос перед нами невероятно задирала.

– Почему? Чем она была лучше вас?

– Вечно какие-то байки о другой, прежней своей сказочной жизни толкала. Дескать, она нам не ровня, это занятие для нее – лишь временное. Скоро она снова будет на коне, а мы – по-прежнему в дерьме. Так нас всех этими рассказами допекла, что у нас даже многие позлорадствовали, когда ее убили.

– И ты тоже?

– Я? Я – нет. Но и дружить я с ней тоже особо не дружила.

– Но ты знаешь, где она жила?

– Это конечно. Мы с ней в одной квартире обитали!

– Вот видишь! Значит, ты-то мне и нужна! Когда у тебя перерыв?

– Никогда, – грустно сказала Тата. – Сейчас поработаю тут, домой поеду. Там у меня уже два клиента назначены, копытом бьют и слюни роняют. Потом короткий перерыв на сон, и снова на улицу!

– А выходные?

– Не бывает! – отрезала Тата. – Про отпуск и больничный можешь даже не упоминать. Ничего нету! Только работа, пока не сдохну!

– Но ты же можешь сказать Фреду, что клиенту, который у тебя дома, очень уж не терпится?

– Ну… Могу, в принципе. Только потом я Фреду деньги должна отдать. А дома – это дорого. Целая тысяча.

– Я тебе дам тысячу! – быстро сказала Мариша. – Даже две дам.

– Две – это уже три часа.

– Вот видишь! Ты три часика передохнешь от своей работы, а в благодарность расскажешь мне о Милке все, что знаешь.

– Да я и не знаю ничего.

– А ты постараешься и вспомнишь.

Тата спорить не стала. Видимо, идея провести три часа, ничего не делая, настолько пришлась ей по душе, что она даже согласилась пойти на риск и обмануть злобного Фреда.

Глава 4

Дома у Таты никого не оказалось. Квартира была совсем небольшая, однокомнатная. И что самое странное, в ней была всего одна кровать. Широкая, накрытая шикарным ярко-алым покрывалом с большими розовыми сердцами, но – одна!

– А сколько вас тут живет?

– Трое. Я же тебе говорила.

Тата суетилась в кухне, раскладывая по тарелкам закуски, которые по дороге они купили с Маришей. И, как подозревала Мариша, попутно активно дегустируя вино и водку, прилагавшиеся к угощению. Потому что в комнате Тата появилась, уже изрядно покачиваясь. А перелитое в графинчики спиртное вроде бы значительно убавилось в объеме.

– А как же вы спите, если кровать всего одна?

– По очереди. Вот сейчас будет моя очередь. Клиента, то есть тебя, приму, а потом – все! Спать!

И Тата так от души зевнула, что Мариша поняла: ни о чем другом эта девушка и не мечтает. Бедняжка устала от хронического недосыпа. И теперь хочет только одного – отоспаться.

– Ну, спрашивай! – снова зевнула Тата. – Что ты хотела о Милке узнать? И спрашивай скорее, а то меня в сон клонит, прямо беда! Того и гляди вырублюсь.

Говоря это, девушка щедрой рукой наливала себе в стакан и вино, и водку, и тоник. Смешивала коктейль собственного изготовления.

– Ты что делаешь? – попыталась остановить ее Мариша. – Ты же так совсем захмелеешь!

– Захмелею? – ухмыльнулась Тата. – Да я хочу напиться в хлам! Чтобы ничего этого не видеть и не знать!

– Тебе потом будет плохо. Похмелье замучает.

– Для похмелья у меня есть одна штука, – хитро улыбнулась Тата. – С ней мне никакое похмелье не страшно.

– И какая это штука? – невольно заинтересовалась Мариша.

– А тебе зачем? Тоже интересуешься?

– Никогда не вредно расширить свой кругозор.

– А-а-а… Ну, тогда скажу. Лучшее средство от похмелюги – это тарелка горячего мясного бульона. Сгодится любой, но я больше всего люблю из говядины. Выпьешь его – и любое похмелье словно рукой снимает! Можешь проверить мое средство при случае. А ты сама-то чем лечишься по утрам?

– Я?.. Как-то уже и не помню.

Мариша имела в виду, что она уже и забыла, когда она так сильно напивалась, чтобы по утрам мучаться похмельем. Но Тата поняла ее по-своему и обиделась.

– Вот ты какая! – воскликнула она. – Я с тобой своим секретом поделилась, а ты не хочешь!

Разговор пошел куда-то не туда. И Мариша поспешила вернуть его в прежнее русло:

– Из какого города приехала к нам Мила?

– Не знаю. Я ее паспорт не проверяла. Но, думаю, откуда-то с севера.

– Почему с севера?

– Ну, если не с севера, то, во всяком случае, не из тропиков.

– Почему?

– Привычная она к холодам была. Вот мне холодно, когда на улице всего ноль градусов. Для меня это – уже трескучий мороз. А Милка только посмеивалась надо мной. Для нее и в минус двадцать из дома выйти – плевое дело было.

– Выходит, Милка тут долго прожила?

– Дольше меня, – кивнула Тата. – Я только весной в бега подалась. А она тут уже третий год кантовалась.

– И все с Фредом?

– Вроде бы.

– Значит, он знает, из какого города прибыла сюда Милка?

– Менты знают, – немного подумав, сказала Тата. – Милкин паспорт у них. А там и прописка, и все дела. Ну, сама понимаешь. А снова к Фреду я тебе лезть, опять же, не советую. Он такой урод, что я этого счастья никому не пожелаю. Сказать он тебе ничего не скажет. А меня ты своими вопросами ему обязательно сдашь!

И она снова зевнула. Марише было до слез жалко девушку, но уйти и оставить ее в покое она не могла, пока не разживется хоть какими-нибудь подробностями из жизни Милки.

– Ты говорила, что у Милки в прошлом был любимый человек?

– А у кого его не было? – пробормотала пьяненькая Тата. – У всех была великая любовь. Любовь-морковь и все дела! Только Милка очень уж своей любовью хвалилась. Дескать, она и на золоте-то спала, и с золота ела! И колец у нее бриллиантовых было на каждую руку по десять штук. И на Карибах она отдыхала. И вообще, чего только у нее не было!

– И где же это все?

– Вот и мы у нее тоже спрашивали. А она только отмахивалась и говорила, что все это еще вернется. Что она по глупости это все потеряла, но придет время, и она себе все вернет.

– Вернет? Как вернет?

– Этого она не говорила. Твердила про свою счастливую звезду, которая снова сделает ее знаменитой, богатой и шикарной. Так что перед ней все снова станут пресмыкаться и завидовать ей.

Да уж! Далеко завела Милку ее счастливая звезда! Лежит сейчас в морге, холодная и безмолвная. И есть чему тут завидовать?

Но вслух Мариша лишь спросила:

– А что за мужчина был у Милки?

– Мужчина?

– Ну, в ее прошлом. Кто ее там золотом да бриллиантами осыпал?

– А-а-а… Какой-то крутой перец. Авторитет бандитский, так я думаю.

– Думаешь или знаешь?

– По Милкиным словам, именно так и выходило, – пожала плечами Тата. – Перед Фредом, конечно, Милка нос не задирала. Знала, что он сейчас над ней хозяин. А перед нами случалось ей хвастаться. Особенно если выпивала лишку, тут из нее и начинало лезть. Но ничего конкретного она ни разу не сказала. Ни имен, ни фамилий – ничего. Да и не знаю, стоило ли вообще ей верить?

– Почему нет?

– Да любимые эти у нее путались. Один раз она своего любезного Славой называла, слезы по нему лила, что убили его, не уберегла, мол, она своего соколика, по ее вине он в могилке лежит. Молодой совсем, а пожить не успел. А в другой раз она из-за Павла какого-то плакала, которого прошляпила. А потом и вовсе без имени мужика, но снова все твердила, что убили его. Но этого она старым чертом называла. И ревела тоже, сдается мне, от облегчения, что его на свете больше нету.

– Так кто же из них?

– Вот я и подумала, что никто!

– Никто?

– Мы с девочками между собой решили, что врет Милка все. Выдумывает! Не ходила она ни в золоте, не в бриллиантах. И богатого покровителя у нее отродясь не было. Иначе не стояла бы она вместе с нами у дороги. И собою бы не торговала!

Язык у Таты уже так основательно заплетался, что Мариша поняла: пора уходить. И хотя никакой ценной информации она вроде бы не получила, но двух тысяч, которые она оставила Тате, ей почему-то жалко не было. Так славно захрапела Тата, не успела Мариша еще подняться из-за стола! Сразу было видно, что для Таты такой сон – самый лучший подарок, который она могла получить в своей непутевой жизни.

Выйдя от Таты, сыщица остановилась в задумчивости. Куда бы теперь направиться? Пока то да се, уже стемнело. Ехать к Нелли, чтобы поговорить с ней о ее личной жизни, Марише не хотелось. Прежде, чем предъявлять Нелли какие-то претензии – что она не была с Маришей до конца откровенна, – следовало все хорошенько обмозговать. И, конечно, лучше всего это было бы сделать в тихой и спокойной домашней обстановке.

Но вот беда, домой Маришу тоже не тянуло. Что ей там делать – одной? Ее дорогой и горячо любимый Смайл был уже далеко, наверное, на другом конце света. Мариша даже не знала, куда именно его послали в этот раз. И это тоже здорово нервировало Маришу. Что за таинственность такая вдруг нарисовалась? Ох, не к добру это. Ясно, что не к добру!

В таком настроении Мариша могла отправиться только к Инне. В конце концов именно Инна втянула ее в эту историю. Будет только справедливо, если Инна разделит с Маришей возникшие проблемы и трудности.

Инна открыла ей дверь с замотанной полотенцем головой. Вид у нее был бледный и несчастный. А глаза – красные и воспаленные.

– Что с тобой? – испугалась Мариша. – Ты заболела?

– Уроки делаем, – страдальческим голосом произнесла Инна. – Черт бы их подрал совсем!

– Степке уже задают уроки на дом? – удивилась Мариша. – Вроде бы в первом классе не должны…

– Никто и не задает. Но то, что он в классе не доделал, надо дома доделывать. А Степка ни фига в классе не успевает. Тормоз! Весь в отца пошел! Тот тоже до сих пор «корову» через «а» пишет.

Инна была в очень нервозном настроении. Но, заглянув к Степке, Мариша увидела, как мальчуган, склонив набок голову и высунув от усердия язык, прилежно обводит какие-то закорючки и пишет палочки.

– И чего ты хочешь от ребенка? – строго сказала она Инне. – Он старается.

– Он тормозит!

– Не ругай его!

– Не мешай мне ругать его!

В этот момент Степка поднял голову и укоризненно сказал:

– Идите ссориться в кухню. Вы мне мешаете!

Пристыженные мать и подруга утопали в кухню. И продолжили там свою перебранку уже шепотом.

– Степка должен лучше стараться.

– Себя вспомни в его возрасте! – возразила Мариша.

– Я старалась!

– Ага! Мне-то хоть не ври! С двойки на тройку еле-еле перебивалась. Четверка для тебя была подарком. А о пятерках ты даже и мечтать не смела. Старалась она!

– У меня была пятерка по физкультуре! И по пению тоже!

– Ага! Ты еще рисование вспомни и природоведение в четвертом классе!

Но Инна все равно считала, что Степка должен учиться лучше всех в своем классе. Марише так и не удалось переубедить ее в этом. И, видя, что все ее аргументы наталкиваются на глухую стену непонимания непомерной материнской любви и гордыни, она решила перевести разговор на их расследование.

Едва перестав говорить о сыне, Инна тут же вновь стала вполне адекватной. И охотно выслушала доклад Мариши. А выслушав, заявила:

– Странная история! Выходит, что убитая была совсем не проституткой?

– Я бы сказала, что она была не совсем проституткой. Во всяком случае, было время, когда она, по ее собственным словам, пользовалась любовью одного мужчины и уважением окружающих.

– А если это вранье? Ведь ее товарки ей не поверили!

– А если нет? Если Милка рассказывала им правду?

– И что?

– Инна, сама подумай! Криминальный авторитет в Милкином прошлом. С такими людьми шутки плохи!

– Ты думаешь, что кто-то из прошлого этой красотки явился за ней и прирезал? А потом подбросил труп в сауну к мужу Нелли? Как раз в тот момент, когда он парился там со своим другом?

– Такое вполне возможно. – И, видя, что Инна собирается ей возразить, Мариша торопливо воскликнула: – Я все там осмотрела! Сауна при автомойке располагается таким образом, что вход в нее находится как раз в том месте, где дожидаются своей очереди машины в ремонтный бокс и на саму мойку! Пока мастера возились с одной тачкой, убийца запросто мог незаметно вытащить труп девушки, занести его в сауну, пристроить его за столом в сидячем положении и улизнуть прочь.

– Ни фига себе! А в сауну он как попал бы? Там что, замка нету?

– Замок там есть, но совсем хлипкий, – отмахнулась Мариша. – Я и то смогу его открыть.

– Ты?

– А что ты так на меня смотришь? Да! При некоторых навыках точно смогу открыть. Евгений не стал тратиться на хороший замок, потому что, во-первых, в сауне красть фактически нечего. А во-вторых, она ведь находилась на территории его мойки. А там была охрана.

– Охрана?

– Ну да. Это так только называется, что охрана. На самом деле там всего один лишь охранник.

– На все про все?

– Вот именно! Охрана вроде бы и есть, а вроде и нету. Убийца запросто мог провернуть такую операцию с переноской трупа.

– М-м-м… Значит, ты думаешь, что Евгений эту девушку не убивал?

– Вряд ли. Он ее даже на мойку больше к себе пускать не хотел, потому что она к тому типу обниматься полезла и он был этим обстоятельством очень недоволен.

– Слушай, а что это за тип-то там был?

– Никто не знает. Но все думают, что Милка просто ошиблась. Обозналась.

Инна задумчиво почесала кончик носа. Мариша тоже молчала, размышляя. И лишь когда Инна задала следующий вопрос, Мариша очнулась.

– А кому вообще могло понадобиться убивать проститутку? У нее были враги?

– Возможно, вопрос надо ставить иначе, – задумчиво ответила Мариша.

– Как?

– Кому было выгодно подставить Евгения?

– И… И кому?

– Пока не знаю, – вздохнула Мариша. – Но учитывая, что у самого Евгения была любовница, а у его жены – любовник… Вариантов тут может быть масса! Ревность! Расчет! Деньги! Евгений мог бросить свою любовницу, и она захотела ему отомстить. Любовник Нелли мог захотеть избавить любимую женщину от докуки в лице ее мужа. Ну, и все прочее в таком роде. Продолжать можно до бесконечности. Когда в деле появляется любовный треугольник или, вот как у нас, сложная геометрическая фигура, вариантов может быть масса!

– При таком раскладе проститутка оказалась просто случайной жертвой!

– Ну да! Она стояла ближе всех к мойке! Любому мужчине или даже женщине можно было легко ее снять, посадить в свою машину, а потом… Потом он мог с ней делать все, что угодно. Даже убить!

Инна содрогнулась:

– Ужас какой! Бедная девушка!

– Да. Девчонка, похоже, пострадала ни за что ни про что. Приехала в Питер, называется! Спряталась.

– А она тут пряталась?

– Точно теперь сказать трудно. Но намеки такие она своим товаркам делала. Дескать, работаю на панели, чтобы меня не нашли.

– Торчать у обочины целыми сутками – это не самый лучший способ, чтобы спрятаться, – разумно заметила Инна.

– Возможно, тем людям и в голову не могло прийти, что Милка опустится до того, чтобы торговать собою прямо на улице! Возможно, они искали ее среди высшего света.

– Чтобы вращаться в высшем свете, нужны деньги. А у Милки их не было!

– Или она не хотела их тратить.

– Почему это? – удивилась Инна, которая всегда хотела тратить деньги.

– У Милки могли быть на это свои причины.

Инна вновь задумалась:

– Итак, у нас есть две версии. По первой версии, Мила стала случайной жертвой. Покушались не на нее, а на Евгения или на его друга Виктора. А Милка, себе на беду, просто оказалась не в том месте и не в то время.

– Да. А по второй версии, убийца четко знал, кого убивает. И спрятать Милку в сауне – это было для него проще, чем везти ее труп за город, рискуя нарваться на дорожный патруль или быть остановленным на посту ДПС.

– Но в таком случае этот человек знал, как все устроено на автомойке. Он там бывал!

– Это мог быть кто-то из клиентов. Их там много толчется. Всех никто из работников не упомнит.

– А кто-нибудь из них видел в тот вечер эту девушку на мойке? – нахмурилась Инна.

– В том-то и дело, что нет! На этом и надо строить защиту. Нет ни одного человека, который бы мог подтвердить, что Мила, живая и невредимая, зашла в сауну. Никто этого не видел!

– Хм. Странно!

– Очень странно! И единственный вывод, который напрашивается сразу, это то, что ее привезли на мойку уже полумертвой или совсем мертвой, спрятанной в багажнике чьей-то машины! А потом просто перетащили из багажника в сауну. И там уже окончательно добили девушку.

Бритый вернулся домой с работы только в девять часов вечера. За это время Степка успешно выполнил свое школьное задание, которое он не успел сделать в школе, поужинал бутербродами со строго запрещенной ему копченой колбасой и поиграл в войнушку на компьютере.

То есть к приходу папочки он уже выполнил все недозволенные действия и встретил отца, как пай-мальчик, с книжкой в руках. А потом еще и послушно выпил стакан кефира на ночь и сжевал сдобную булочку. Так что у счастливого отца сложилось полное впечатление, что у него растет самый замечательный, правильный и послушный сын на свете.

Точно такая же иллюзия сложилась у Бритого, когда он увидел, как его любимая женушка и ее лучшая подруга мирно сидят, голова к голове, перед огромным экраном их домашней плазмы. И дружно, в лучших традициях домашних хозяек, льют слезы над страданиями какой-то очередной черноглазой героини.

– Вот теперь я вижу, что у меня нормальная семья! – с удовольствием пробормотал Бритый, плюхаясь на диван и принимая из рук Инны стакан со своим любимым томатным соком.

Сок следовало наливать в стакан, который предварительно протирался влажной тряпочкой, а потом обмакивался в мелкую соль. Таким образом, ее кристаллики оставались на стакане. И Бритый с удовольствием, совсем как ребенок, слизывал их.

– Как же хорошо дома! – повторил он со счастливым видом. – Степка просто молодец! И вы тоже обе наконец угомонились. Сколько времени вы уже ничего не расследовали? Год? Или даже больше? Конечно, больше! То-то я думаю, почему это мне в последнее время так по жизни фартит?

Инна с Маришей лишь улыбнулись счастливому мужику коварными улыбками, которые он по простоте душевной принял за полнейшую искренность. И, окончательно подобрев и придя в хорошее настроение, Бритый даже предложил Марише:

– Пока твоего Смайла нету дома, поживи у нас. Хочешь?

Нет. Мариша этого совсем не хотела. Пусть у нее дома и пусто, но зато там нету Бритого с его вечным стремлением контролировать все и всех. Если бы Мариша оказалась на месте Инны и каким-то образом вышла замуж за Бритого, то она давно уже его пристукнула бы, так он выводил ее из себя своими вечными придирками и строгостями. Конечно, это все происходило оттого, что он очень любил свою жену и сына и беспокоился о них. Но, честное слово, лучше бы он давал им больше свободы и больше доверял бы их здравому смыслу! Любой человек сам лучше знает, что для него хорошо и полезно. И наоборот, нормальный человек не станет вредить самому себе, делая что-то не себе же на пользу. А Инна и Степка были совершенно нормальными. Бритому пока еще не удалось свести их с ума своими невероятными, лично им придуманными правилами и постоянными запретами.

Например, Степке было строго запрещено фотографироваться со вспышкой, которая могла испортить сетчатку детского неокрепшего глаза. Запрещалось ему также есть шпроты и пить кока-колу, вредные для детского желудка. И запрещалось ложиться спать позднее десяти часов вечера. Ну и еще куча того же в том же духе.

Для Инны запретов существовало относительно меньше. Но и ей нельзя было носить короткие юбки выше колен и выходить на улицу одной, если за окном уже смеркалось. О походах в развлекательные места вроде ночных клубов упоминать не стоило вовсе. Бритый сразу начинал резко мрачнеть, свирепеть, а потом принимался жалеть самого себя. И заканчивалось это все у них жаркой ссорой.

Так что Марише совсем не хотелось оставаться под присмотром Бритого. Того и гляди, он и для нее придумает ограничения и запреты! А Мариша этого не любила. Обладая свободолюбивым нравом, она и замуж за Смайла вышла, потому что в отношении своей горячо любимой жены он всегда был полным тюфяком и никогда не мог запретить ей решительно ничего!

Оказавшись дома, Мариша была встречена жалобным мяуканьем.

– Дина! – обрадовалась Мариша, прижимая к груди пушистый комочек меха, который сам прыгнул ей на руки.

Диной звали ее домашнюю кошку, которая жила с Маришей уже так давно, что стала чем-то вроде близкой родственницы. Дина была плодом любви сибирской кошки и неизвестного папаши. Но от обоих своих родителей она явно унаследовала самые лучшие их черты. Во всяком случае, Мариша считала именно так. И горе тому несчастному, кто посмел бы усомниться в достоинствах ее домашней любимицы!

– А ты тут откуда? Тебя что же, ко мне мама привезла?

Дина в ответ коротко мяукнула, словно удивляясь тупости своей любимой хозяйки.

«Да что с тобой сегодня? – читалось на ее мордочке. – Ну не сама же я появилась в квартире! Кошки не имеют обыкновения валиться на хозяев, словно снег на голову!»

Обычно Дина жила у Мариши, но, когда приезжал Смайл, Дина иногда переселялась к Маришиной маме. Не потому, что у Смайла с кошкой имелись какие-то трения. Ничего подобного, они друг друга обожали. Но мама Мариши, мечтая о внуках, считала, что, когда дорогой и любимый зять приезжает на отдых к жене, он должен все свое время тратить на Маришу, а не распылять свое внимание на кого-то еще.

Так что Дину она деликатно у деточек изымала, а сейчас вот – вернула. Это означало только одно. Очень скоро последует звонок и от самой мамы. И Мариша не ошиблась. Не успела она угостить Дину кусочком ветчины и сменить уличную обувь, как телефон зазвонил.

– Мариша, ну как? – трепетным голосом поинтересовалась у нее Тамара Ильинична.

– Что как?

– Ты отлично знаешь, что! У вас получилось?

– Ты имеешь в виду, не беременна ли я?

– Именно это! Так что? Да или нет?

– Пока рано говорить о чем-либо.

– Это значит да? – затаив дыхание и немного подумав, воскликнула Тамара Ильинична.

– Это значит – я не знаю.

– Господи, Мариша! – сорвалась на крик ее мама. – Что там знать! Либо да, либо нет! Другого варианта быть не может!

– Мама, не начинай снова, – устало произнесла Мариша. – Хорошо? Я и так сегодня устала и вымоталась.

– А чем это ты занималась целый день? – моментально насторожилась Тамара Ильинична. – Смайл улетел еще утром. Между прочим, я думала, что застану тебя дома. Приходим с Диной, а тебя и след простыл. Где ты была?

– Ездила по делам.

– По делам? По каким делам?

– Мама, у меня что, не может быть никаких дел?

– Ты начала очередное расследование?! – даже задохнулась от возмущения мама. – Мариша! Ты меня в могилу вгонишь! Другие женщины думают о том, как бы им завести детей, а ты… Ты… Ты просто невыносима!

И Тамара Ильинична расплакалась. Слушать материнские причитания Мариша не могла. И поэтому она тут же забубнила оправдания и стала клясться, что она очень постарается и в скором времени осчастливит свою маму внуком, внучкой или даже внуками! Вдруг у нее родятся близнецы или даже сразу тройняшки? Вот будет маме праздник!

Но мама на эту уловку не поддалась. И продолжала лить слезы по поводу того, что она уже старая женщина. И, похоже, так и умрет, не повидав своих внуков. Одним словом, успокоилась она лишь после того, как окончательно расстроила саму Маришу. И только когда у самой ее дочери на глазах навернулись слезы, мама наконец успокоилась.