И жизнь моя – вечная игра

Выстрел, труп. И еще один выстрел. Женский вскрик, шум падающего тела. Марина была мертва, но не Тимофей убил ее. В нее стрелял второй браток, из комнаты, куда зашел в поисках жертвы. Тимофей сначала упал на пол, а затем выстрелил в дверной проем. Парень, стоявший у окна, тоже успел выстрелить, но пуля прошла высоко над его головой. Зато Тимофей не промазал…

Тимофей не стал гадать, была у Марины договоренность с братками или они случайно узнали, кому и зачем она дала ключи от своей квартиры. Достаточно было знать, что это она навела их на него. По своей же вине и погибла…

Он прислушался к тишине на лестничной площадке. Не хлопнет ли кто встревоженно дверью, не пойдет ли на шум выстрелов. Но нет, спокойно все – ни голосов, ни топота ног. А если кто-то из жильцов и догадался вызвать милицию, время у него есть. Прежде всего он поменялся оружием с убитым. Свой боевой «макаров» поменял на пятнадцатизарядный германский «Вальтер». На всякий случай протер все гладкие поверхности в квартире, к которым мог прикасаться руками. Забрал бинокль, обулся, закрыл за собой дверь и убрался восвояси.

Возле подъезда он обнаружил черный «БМВ»-«пятерку», на котором часа полтора назад из кафе уехали двое. Значит, это захаровская братия уменьшилась на два человека. Что ж, тем легче будет справиться с самим Захаром.

Нужно было быть сильным и смелым бойцом, чтобы после случившегося снова сунуть свою голову в адово пекло. Тимофей ничуть не сомневался в своих силах и не боялся идти ва-банк. Он должен был спасти сестру, а потом он хотел выпить свою чарку шампанского – награду за риск, которому он себя подвергал. И Ладе, если та сейчас с Захаром, он докажет, что не слабак…

Он дождался, когда сумерки сгустятся до ночной кондиции. Скрытно подобрался к стоянке возле кафе, затаился, присев за деревом. «БМВ» «седьмой» модели уже не было. То ли сам уехал неизвестный авторитет, то ли увезли его – возможно, и не живого. Впрочем, Тимофея совсем не волновало сейчас, что стало с ним и его свитой. Сейчас он думал только о себе, потому что сам оказался в эпицентре событий.

Из кафе вышел здоровяк со спортивной стрижкой, спустился с освещенного крыльца, встал посреди прохода, с важным видом извлек из кармана куртки пачку сигарет, закурил – как будто наслаждаясь тишиной и покоем после какой-то бури…

Пошатываясь как пьяный, Тимофей направился к нему.

– Эй, мужик, в натуре, ты куда? – попытался остановить его здоровяк.

Презрительная ухмылка на откормленном лице, пренебрежительная угроза в маленьких свинячьих глазках.

– Почему нельзя? – заплетая язык, возмущенно протянул Тимофей. – Кафе же! «Солнечное», да?

– Кафе. Но не для твоей рожи! Поворачивай назад!..

– Слышь, браток, купи бинокль!

Он полез в карман, но вытащил оттуда финский нож с лезвием ручной ковки.

– Эй, ты чего?

Браток успел испугаться, но не смог защититься. Тимофей сблизился с ним в стремительном натиске и всадил клинок под правое нижнее бедро. Это был удар, после которого у парня не было никаких шансов выжить. Но Тимофею ничуть не было его жаль. Браток сам выбрал свою судьбу, встав на бандитскую тропу. Он знал, на что шел…

Мертвеющее тело он толкнул в пространство между двумя кустами. Взбежал на крыльцо, вынимая из-за пояса «Вальтер», распахнул приоткрытую дверь.

В кафе за столиками сидели люди, суровый вид которых не вызывал сомнений в их принадлежности к бандитскому племени. Братков было двое, но среди них не было Захара. Вожак их стаи мог находиться за дверью, которая должна была вести не только в подсобку, но и в пристройку к зданию бывшей бойлерной. Но до этой двери нужно было еще добраться.

– Эй, ты кто? – встревоженно спросил рыжеволосый браток, резко вскочив со своего места.

Но Тимофей не позволил ему продолжить допрос. Метким выстрелом он с ходу поставил точку в их разговоре. А повторным нажатием на спусковой крючок уложил его коллегу.

Теперь он не должен был останавливаться, и любая преграда на его пути могла стать для него роковой. Но дверь в подсобку была открыта, а за ней Тимофей обнаружил комнату, по обстановке своей напоминающую отдельный кабинет в ресторане. За столом сидел сам Захар. В обнимку с заплаканной Ладой. С ним еще двое. Их уже встревожили выстрелы, но со своего места успел подняться только один. В него и выстрелил Тимофей.

Второй телохранитель Захара в панике задергал правой рукой в тщетной попытке достать из кобуры под мышкой пистолет. Тимофей узнал этого типа, он был последним из той троицы, что избивала его на глазах у Лады. Говорить с ним не было времени, и Тимофей снова нажал на курок. Остался только Захар. Хотелось бы сказать ему пару резких слов, но опять же нужно было спешить.

– Эй, братан, не надо! – вскакивая, в ужасе замахал руками Захар.

Надо было видеть, каким жалким и беспомощным он сейчас выглядел. Но Тимофей не стал его жалеть. Два выстрела в упор, и он рухнул под ноги обморочно шокированной Ладе. Чтобы не оставлять свидетелей, он должен был пристрелить и ее, но рука не поднялась.

Хлесткая пощечина привела Ладу в чувство.

– Надя где?

– Там!

Она беспомощно махнула рукой в сторону очередной двери. Тимофей распахнул ее и ворвался в следующую комнату, которая представляла собой типичный предбанник. Вешалки, одежда. Дальше комната с бильярдом и массажным столом. Но там никого не было. Еще две двери. За одной душевая и парилка, а за другой неизвестно что. До этой двери Тимофей добраться не успел. Она открылась сама, из нее выскочил мускулистый парень с голым торсом и в джинсах с расстегнутым ремнем. Бейсбольная бита в руках. Не самое грозное оружие. Но Тимофей рисковать не стал. И снова выстрелил…

В комнате за дверью он и обнаружил свою сестру. Надя лежала на кровати – в чем мать родила. И обе руки наручниками прикованы к батарейной трубе. Не трудно было догадаться, что происходило в этой комнате только что и в течение последних двух-трех дней. Пользуясь ее беспомощностью, братки Захара насиловали девушку по очереди. Возможно, доставалось и Ладе, которую их главарь опустил до уровня красивой игрушки. Но за Ладу Тимофей не очень переживал. Зато белугой взвыл, глядя на беспомощную сестру.

Он должен был немедленно вызволить сестру из плена, прижать к себе, дать ей выплакаться, утешить. Но ему никак нельзя было делать остановку, пока он не убедится, что в логове Захара нет больше живого двуногого зверья. И лишь когда он в том убедился, вернулся к сестре.

Надя рыдала, заливаясь слезами. Тимофей спас ее, но ведь он не в силах вернуть ей девичью честь. За три дня через нее прошло столько подонков, что и подумать страшно. Захар без всякого зазрения совести превратил ее в помойку…

– Тимоша, родной…

Надя порывалась обнять его, но наручники надежно держали ее на привязи. Ладони посинели, запястья рук опухли, покраснели – видимо, бандиты давно не снимали с нее стальные браслеты. Худо, если следствием такого беспредела станет гангрена… Тимофей мог бы перебить цепочки на наручниках выстрелами в упор, чтобы затем уже освободить ее от браслетов. Но избавлять ее от оков нужно было прямо сейчас. Поэтому он обыскал взглядом комнату в поисках заветных ключей. И, не обнаружив ничего, бросился в трапезный кабинет, где бросил Ладу.

Она сидела на диване, сжавшись в комок. Ее трясло от страха, лицо белое как полотно, губы синие.

– Где ключи? – остервенело взревел он, с трудом сдерживая себя, чтобы не обозвать ее дрянью или сукой.

– К-какие ключи? – заикаясь, спросила она.

– От наручников, ля!

– Н-не знаю…

– А кто знает?

– Захар…

– Подох твой Захар. И ты вместе с ним подохнешь!

Страшная угроза развязала ей язык.

– У него… В кармане… В пиджаке…

Тимофей полез в карман, на который она показала, нашел нужные ключи. Презрительно глянул на Ладу.

– А ведь знала, где они… Почему сразу не сказала?

– З-забыла…

– Забыла она… Сука ты!

Он освободил сестру, нашел на полке шкафа ворох ее одежды, помог ей одеться.

– В больницу тебе надо…

Она не могла ничего сказать в ответ. Обняв его за шею, она рыдала. Ее тело трясло как в лихорадке.

– Уходим, – сказал Тимофей.

И повел ее к выходу, держа «Вальтер» на вытянутой руке. По пути он намеревался забрать с собой и Ладу, но не обнаружил ее в кабинете. И в зале кафе ее не было. Зато была распахнута настежь входная дверь, которую Тимофей – он точно помнил – закрывал за собой. Лада сбежала. И было бы глупо гнаться за ней…

Глава 4

Надя едва сдерживала слезы.

– Как нам теперь жить дальше? – взволнованно спросила она.

– Как жили, так и будем жить, – спокойно ответил Тимофей.

– Нет, я уже не смогу жить так, как раньше…

Трудно было назвать везением то, что ее миновала угроза гангрены. Руки у нее заживут, но душа вряд ли.

Она боялась оставаться одна и закатывала истерику, как только врачи начинали выгонять Тимофея из палаты. Но его все равно выгнали бы из больницы, если бы он не заплатил начальнику отделения. Надю перевели в отдельную палату, а он получил возможность дежурить возле нее.

Никто из медперсонала не знал, что бандиты изнасиловали ее. Не стал Тимофей распространяться об этом, чтобы не привлекать внимания со стороны органов правопорядка. И распухшие руки Нади объяснил тем, что девчонка случайно нашла наручники, так же случайно защелкнула их на себе, так в них и просидела целые сутки, дожидаясь, когда придет брат и освободит ее. Поверили ему врачи или нет, но в милицию не сообщали. Все правильно, их дело людей лечить, а не выяснять, что да как…

И родители его не знали, где он находится вместе с сестрой. Потому что никто не должен был знать о месте их пребывания – ни бандиты, ни милиция, которая, возможно, вышла на его след. Он подстраховался – уходя из кафе, вложил использованный «Вальтер» в руку покойного Захара. Но этого могло оказаться мало, чтобы замести след. Да и уцелевшие захаровские «быки» могут догадаться, кто растерзал их «стадо»…

– Ничего, не ты первая, не ты последняя. Все образуется…

Это был первый случай за четыре дня, когда она сама вызвала Тимофея на разговор. А так все время только и делала, что плакала, замкнувшись в себе. Значит, отпускает ее, если заговорила.

– Уехать я хочу из этого проклятого города, – расплакалась Надя.

– Везде одно и то же.

– Но унижали меня только здесь.

– Хорошо, уедем…

– Ты же со мной? Ты же меня не бросишь? – в страхе получить отказ, спросила она.

– Ни за что.

– Я знаю, ты самый лучший… А то, что тех скотов пострелял, правильно сделал.

– Может, правильно. Может, нет. Лучше назад не оглядываться.

– Да, надо забыть обо всем… Уезжать будем, домой зайдем, с родителями попрощаться надо. Попрощаемся, уедем и новую жизнь начнем, правда?

– Правда.

– С Ладой прощаться будешь? – немного подумав, спросила Надя.

– А стоит? – внимательно посмотрел на нее Тимофей.

– Не знаю…

– И я не знаю… Не знаю, как она себя вела, там… Она же знала, где ты, что с тобой…

– Знала, – кивнула Надя.

– И ничем тебе не помогла.

– Пыталась помочь. Но Захар только над ней посмеялся. Сказал, что сама рядом со мной ляжет, если не заткнется… Он ее за человека не держал, ноги об нее вытирал… Он очень плохой человек. Или не человек…

– Нелюдь…

Лада и сама пострадала от Захара. Но все же она не стоила того, чтобы из-за нее пролилось столько крови. Тимофей считал, что свалял дурака, когда попытался остановить бандитов, с которыми Лада уезжала по доброй воле. Нарвался на грубость, заработал на орехи. Потом отомстил за себя. Но пострадала сестра. Вот здесь он уже точно не имел права останавливаться. Он не жалел, что спас Надю, наказал насильников… Нет, он правильно все сделал, но после определенного момента.

От раздумий Тимофея отвлекли голоса в коридоре. Какой-то мужчина что-то у кого-то спрашивал. Слов не разобрать, но интонация самоуверенного человека, привыкшего ставить себя выше других. Тимофей насторожился. Пистолета у него не было, и от окровавленной финки он избавился, но еще оставалась граната. Оружие отнюдь не точечное, но им можно устрашить противника, вогнать его в ступор.

Он осторожно поднялся, встал за дверь. И когда она открылась, крепко сжал рычаг гранаты и вытащил чеку.

В палату стремительным шагом вошли два рослых типа в кожаных куртках. Не давая им опомниться, Тимофей прыгнул на одного со спины, одной рукой мертво обхватил его за шею, а вторую, с гранатой, поднес к лицу. Пусть видит, что предохранитель отсутствует. Жестко спросил:

– Кого ищем?

– Орлика, – испуганно пробормотал парень.

Его дружок полез под куртку, видимо, за пистолетом, но он же его и остановил.

– Боба, не надо! Это свои!

– Кто это свои? – возмущенно протянул Тимофей.

– Ты же Орлик, да?

– Ну я.

– Значит, свои… Это, Елизар тебя ищет. Поговорить с тобой хочет.

– Не знаю такого.

– Зато он про тебя знает… Бабу он твою нашел, она сказала…

– Какую бабу? Что сказала?

– Лада ее зовут. Она видела, как ты Захара увалил…

– Вранье.

– Да ты не бойся, Елизару только на руку, что Захара больше нет. Захар брата его кончил. Елизар бы его за это сам сделал. А тут ты…

– Брата? Кожаная шляпа, кожаный плащ?

– Да.

– На какой машине он к Захару приезжал?

– «Бимер» «седьмой», ну, «БМВ»…

– Когда?

– В тот же день, как ты Захара сделал… Ты, наверное, видел все, да?

– Видел, как машина подъезжала…

– Лазарь к Захару по делам приехал перетереть, а эта падла зажмурила его… Мы бы сами Захара заглушили, если бы не ты… Ты это, гранату убери. А то если рванет, сеструху твою накроет…

Сложно было оспорить такой прогноз. Сам Тимофей смерти не очень боялся, но не мог позволить погибнуть сестре.

– И ее накроет. И меня. И тебя… Ты за себя бойся, парень… Почему я должен тебе верить?

– Да потому что я с тобой объясняюсь. Так бы Боба тебя давно уделал. Не станешь ты гранату рвать… Боба, покажи ствол!

Быстрым тренированным движением браток по кличке Боба вытащил из-под куртки пистолет, в движении передернул затвор, наставил ствол на Тимофея. И ему ничего не оставалось делать, как признать свое бессилие.

– Твоя взяла, – кивнул он.

– Погремушку убери, – криво усмехнулся Боба. – И слушай, что Гремлин тебе говорит…

Тимофей отпустил братка, но чеку в предохранитель вставлять не стал. Чтобы бандиты не расслаблялись.

Гремлин передернул плечами, крутанул могучей шеей, вправляя позвонки. Внимательно посмотрел на него.

– Лихо ты, Орлик, захаровских завалил…

– Не твое дело, – с улыбкой, но резко глянул на него Тимофей.

– Да нет, мое… Сестру они твою обидели, да?

– А это уже точно не твое дело.

– Зачем ершишься? – ухмыльнулся Гремлин. – Мы же теперь в одной упряжке.

– Кто тебе такое сказал?

– Елизар сказал. Он поговорить с тобой хочет. Поехали.

– А если не поеду?

– Тогда он сам к тебе приедет. Ты же без сестры отсюда не уйдешь, да?

– Это намек? – нахохлился Тимофей.

– На что?

– Только попробуйте тронуть ее!

– Даже пробовать не будем. С таким братом твоя сестра в полной безопасности… Поехали, Елизар ждет.

Может, и намекал Гремлин на уязвимость Нади, может, нет, но так или иначе выбора у Тимофея не было. Разве что взорвать себя…

– Поехали, – кивнул, соглашаясь, он.

– Гранату спрячь.

– Когда к Елизару приедем, спрячу… Давайте, вперед.

На бетонном пятачке перед приемным покоем стояла иномарка.

– Вы вперед, я назад, – распорядился Тимофей.

Гремлин и Боба переглянулись, но повиновались.

Первым не выдержал Боба. Машина уже шла по городским улицам, когда он вздернулся, вытащил из кобуры свой пистолет, протянул его Тимофею.

– Лучше пушку возьми. А гранату спрячь! Не могу так!..

– А я могу, – усмехнулся Тимофей.

Ствол он взял, но гранату не убрал.

– Ты чо, контуженный, в натуре? – раздраженно спросил Гремлин.

– Может быть. Только ты не спрашивай так, не надо. А то ведь я и обидеться могу.

Тимофей вставил на место предохранительную чеку, спрятал гранату в карман. Послышался дружный облегченный вздох. Гремлина и Бобу можно было понять: не очень приятное это дело сидеть на пороховой бочке.

Машина проехала мост через Оку, прошла по тряской брусчатке метров сто и свернула в проезд между старинными домами, находящийся в каких-то пятидесяти метрах от главных ворот кремля. Она уперлась в железные ворота, которые тут же начали медленно с лязгом открываться.

– Ствол давай! – потребовал Боба.

– Обойдешься, – мотнул головой Тимофей, рассматривая через окно мрачный двор, в одном углу которого стоял ржавеющий остов «Москвича», а другой был завален деревянными ящиками.

– Все равно ведь на входе отберут, – миролюбиво предупредил Гремлин.

– Куда мы приехали?

– Гостиница «Заболонь». И ресторан. Ты что, здесь никогда не был?

– Нет… А почему бардак здесь?

– Потому что это внутренний двор… Пушку давай.

Гремлин предупреждал не зря. За некрашеной железной дверью начинался длинный гулкий коридор. Запах гниющей капусты и плесени. Метра через два в облупленной стене находилась еще одна дверь, такая же затрапезная. Но за ней открывались виды, более приятные для глаз. Маленький холл с дубовыми панелями высотой в человеческий рост. Ковер на полу, бронзовые канделябры на стенах с ароматными свечами, под потолком хрустальная люстра. На диване сидели два крепких парня в черных двубортных костюмах. С появлением своих коллег они нехотя поднялись.

– Елизар на месте? – спросил Гремлин.

– Да. А это кто? – показывая на Тимофея, спросил охранник.

– Свои это. Орлик. Елизар его ждет.

– Пустой?

– Ну, если граната учебная, то пустой, – вымученно улыбнулся Боба.

Гранату пришлось отдать. Тимофея поверхностно обыскали, затем провели в следующее помещение, более богатое, но совершенно пустое. Гремлин показал ему на кожаный диван и, оставив с ним Боба, прошел дальше по галерее комнат.

Ждать пришлось долго, не меньше часа. Наконец бандитский босс по кличке Елизар соизволил принять гостя.

Он находился в просторном кабинете, через витринные окна которого просматривался зал ресторана. Здесь же была дверь, через которую можно было туда попасть напрямую, но Тимофея привели сюда через служебный ход.

Елизару было за сорок. Высокий худой мужчина с породистым лицом и глубокими залысинами на голове, которые совершенно его не портили. Неподвижное лицо, пытливый взгляд непроницаемых глаз, ястребиный нос, плотно сомкнутые губы. На нем был темно-серый костюм, но вместо рубашки с галстуком он носил черную водолазку с высоким горлом. На пальцах обеих рук массивные золотые печатки с крупными камнями.

Он смотрел на Тимофея в надежде увидеть страх или хотя бы робость в его глазах. Но он не доставил ему этого удовольствия. Он понимал, что целиком во власти этого страшного человека, но при этом ничуть его не боялся. Чему бывать, того не миновать…

– А что, все бандиты в ресторанах любят заседать? – спросил он, без приглашения усаживаясь в кресло поодаль от сервированного стола.

– А ты что-то имеешь против? – слегка шокированно посмотрел на него Елизар.

Похоже, он не ожидал столь вольного поведения со стороны гостя.

– Да нет, прикольно даже. Всегда сыт, всегда обогрет… Только охрана у тебя хреновая.

Елизара покоробило то, что к нему обратились на «ты». Но Тимофею было все равно, кто и как о нем думает.

– Это ты о чем?

– Через ворота я бы перелез. Во дворе никого нет, дверь открыть не проблема, твои жлобы в прихожей на диване сидят. Встать бы не успели, если бы я с пистолетом был… До тебя бы в два счета дошел… Если бы захотел.

– Но ты этого не хочешь? – в раздумье спросил Елизар.

– А на кой ты мне нужен? У тебя свои дела, у меня свои…

– Какие у тебя дела?

– Пока никаких.

– На кого ты работаешь?

– На кого я могу работать? Я сам по себе.

– Захара зачем замочил?

– Кто тебе такое сказал?

– Но я то знаю.

– Ну, если знаешь, зачем спрашиваешь…

– У тебя конфликт с ним был. Сначала из-за девушки, потом из-за сестры… Круто ты с ним, очень круто… Мне сказали, что ты в Приднестровье служил, в четырнадцатой армии, два года так, еще два на сверхсрочной…

– Не было сверхсрочной, – покачал головой Тимофей. – Это я родителям так сказал. А на самом деле в теплых краях был.

– В теплых краях?

– Ну да, знаешь, как дикие гуси на зиму в теплые края улетают. И я диким гусем был. Наемников так называют, может, в курсе?

– Что-то слышал.

– В Боснии был, почти два года с хорватами стрелялся…

– Это интересно.

– Если честно, не очень. Война – дело грязное.

– Но ты же грязи не боишься?

– Нет. Но и копаться в ней надоело…

– Да, но и мирная жизнь не по тебе.

– Ну, точно не скажу…

– Я тебе точно скажу. Рисковый ты парень. По жизни рисковый. Засохнешь без риска…

– Может быть. Но это мои личные трудности.

– Да, но я могу тебе помочь.

Елизар взял паузу, ожидая, как отреагирует Тимофей на эту прелюдию перед конкретным разговором. Но он промолчал, ничем не выдавая своего интереса.

– Будешь работать на меня, – не дождавшись отклика, продолжил авторитет.

– Не думаю, что это мне понравится.

– Нравится не нравится, а выбора у тебя нет.

– Почему?

– Потому что есть человек, который видел, как ты убил Захара. Этот человек может дать показания… Ты только не думай, я тебя не запугиваю. А если и запугиваю, то не тебя, а того самого человека. Догадываешься, о ком речь?

– Лада? – с видимым равнодушием спросил Тимофей.

– Красивая девушка. На «мисс Россия», может, и не потянет, а так очень даже ничего… Пока ты с нами, она будет молчать. Откажешься от нас, она заговорит. Ты меня понимаешь?

– Понимаю. Пусть говорит.

– В тюрьму хочешь? Так твой груз на высшую меру тянет. Я бы на твоем месте не торопился, умереть ты всегда успеешь.

– Не надо городить огород, – отрезал Тимофей. – Все равно наемным убийцей не буду.

Он понимал, чего хочет от него Елизар и к чему это может его привести.

– Но ты же был наемником.

– То война была, а здесь другое.

– Что другое? Там убивают, здесь убивают. Там за деньги, здесь за деньги.

– Там в открытом бою, а здесь из-за угла.

– Но все равно же за деньги.

– Там братья-славяне. А здесь братья-бандиты, – усмехнулся Тимофей.

– Во-первых, мы не бандиты, и не надо нас так называть. А во-вторых, мы тоже славяне…

– Демагогия это. Сказал, не буду киллером, значит, не буду.

– И это твое последнее слово?

– Да. Если это тебе не нравится, можешь меня убить.

– Ты не боишься смерти?

– Боюсь. Тишины гробовой боюсь. А умирать не страшно.

– Врешь.

Тимофей молча пожал плечами. Не верит ему бандит, не надо…

– Но если не врешь, то тем лучше для тебя.

Глаза Елизара сверкнули ледяным блеском. Он неторопливо сунул руку под стол, извлек из какого-то тайника пистолет. Передернув затвор, наставил его на гостя. Весь его вид говорил о том, что сейчас прозвучит выстрел. Но Тимофей, не меняясь в лице, слегка прикрыл глаза, чтобы не видеть, как его палец выжмет слабину на спусковом крючке. Он не хотел пугливо вздрогнуть, когда это случится.

Конечно же, в какой-то степени он боялся смерти. Но еще страшнее для него было просить пощады.

Елизар нажал на какую-то кнопку, и в кабинет вошел его телохранитель.

– Степа, возьми подушку, приставь ее к затылку. А то кровь гобелен запачкает…

Теперь Тимофей знал, почему бандитский пахан не выстрелил сразу. Не хотел он портить бархат на стене за его спиной… Что ж, сейчас к его голове приложат подушку, чтобы кровь и серое вещество испачкали только ее. Тогда и прозвучит выстрел… Умирать так умирать. Жаль, Надя останется без присмотра. Но ничего, она обязательно что-нибудь придумает, выкрутится как-нибудь и без него…

– Эй, ты чего, заснул? – тронул его за плечо Елизар.

Тимофей открыл глаза и увидел, что у пахана нет пистолета. Он стоял перед ним и улыбался, в глазах удивление, густо замешанное на восхищении.

– Нет, только собирался.

– Вечным сном?

– Ну да.

– А тебе правда не страшно?

– Есть немного. Но в общем терпимо.

– Ты псих?

– Нет. А что, похоже?

– Я бы не сказал… У тебя железные нервы.

– Я их не вскрывал, не смотрел, из чего они.

– И не дурак… Да, от брата моего тебе благодарность. И от меня тоже.

– Я слышал, твоего брата Захар убил.

– Убил. И закопал. Но я все равно узнал. Хотел отомстить, но было уже поздно. Ты за моего брата отомстил.

– Я за свою сестру спрашивал.

– Все равно. Главное, результат… Захара больше нет. И кодла его сгинула вместе с ним. Но свято место пусто не бывает. Теперь мы его место держим.