Полная версия
Сыщик и вор – братья навек
Вместе со своим дружком он начал поиск клиентов. Нелегким это дело оказалось, но доходным. За полтинник телку в эксплуатацию сдавали. Половину забирали себе. За ночь рублей по двести с Витьком на двоих заколачивали.
Дальше больше. К Витьку присоединился Лапоть, затем Мишаня с Бормоглотом. Мишаня совсем недавно вернулся с зоны. Крутой пацан по виду. Но Гену слушается. Парни они все крепкие и не робкого десятка. Поколотили двух студентов, которые девок у гостиницы «Самоцветы» пасли. Отбили у них «пастбища». Теперь их путаны сами клиентов искали. В «Самоцветах» много командированных, жаждущих продажной любви по сходной цене. Пятьдесят рублей за ночь. Ни много ни мало.
Потом еще три гостиницы к рукам прибрали. Но все из тех же, из второразрядных. На «Тригорье» и «Большой Урал» не зарились. Там сутенеры крепко на ногах стоят. Их воровской синклит «крышей» своей кроет. Только сунься, без головы останешься.
Помимо своей работы на панели, уже ставшей основной, его девочки продолжали исполнять трудовую повинность на еженедельных вечеринках с представителями торговой элиты. Кстати, банька его топилась по субботам. Так что у девочек были самые настоящие «субботники». Они ничего не получали. Получал он. Ублажая своих боссов, он оставлял за собой доступ к дефицитным товарам. А «фарца» приносила ему немалую прибыль. Кроме того, на своих гостей он завел нечто вроде тайной картотеки. Кто где живет, кто чем занимается… Даже, интереса ради, делал примерный расчет «левых» доходов каждого. Была мысль компромат на каждого заиметь. Ну а вдруг кто-нибудь засечет его с фотоаппаратом в руке? Зачем ему лишние неприятности?..
К восемьдесят шестому году Гена значительно расширил свою торгово-спекулятивную сеть. Доходы его росли. Немало он имел и с девочек. Шутка ли, он держал в узде больше полусотни путан. Они работали везде. В гостиницах, в ресторанах, на железнодорожном вокзале, просто на улице. А вот если бы к «Тригорью» и «Уралу» подобраться, тогда бы дела еще круче развернулись. Там ведь целый этаж под иностранцев отведен. А это валюта. И ресторан там крутой. «Цеховики», подпольные миллионеры там собираются. По двести рублей за клевую телку выкладывают не торгуясь. И это всего за час.
И надо же такому случиться, «Тригорье» и «Большой Урал» отошли под него. И без всяких его на это усилий.
Банда Соловья в городе объявилась. Вот это бандиты так бандиты. Всех кого ни попадя мочат. На инкассаторов, на банки дерзкие налеты совершают. А это миллионы. Но и «земли» не чураются. Первым делом прибрали к рукам проституток у самых крупных гостиниц города. Разборки у них с блатными крутые были. Поговаривают, что двое из местных после этого исчезли, как в воду канули. Скорее лежат где-нибудь сейчас под метровым слоем земли, никто не узнает, где их могилки… А потом и его, Гену, за хобот взяли.
Подошел к нему раз какой-то мужик с габаритами «два на два».
– Ты Колода? – спросил он.
– Ну я…
– Слушай сюда, сутик конченый. – Его бы вежливости поучить, да больно уж вид у него грозный. – Я от Соловья. «Тригорье» и «Урал» твои. Паси своих телок. Но половину навара от сучек своих нам отстегиваешь…
Все ясно, бандиты Соловья навели справки обо всех городских сутенерах и решили, что Гена Колодин подходит им больше всего. Он будет контролировать проституток в центре города, а они будут контролировать, в свою очередь, его самого. Предложение заманчивое. Но половина – это уж слишком. Уж лучше без «Тригорья» с «Уралом» обойтись.
– Да ты что?.. Так не пойдет…
Но его и слушать не стали.
– Ты, шавка, пасть свою заткни… Или, может, тебя в расход пустить? – Нет, – побледнел Гена.
– Тогда живи…
Так он стал работать на Соловья. Через месяц пришел гонец от него. Забрал свою долю и так, словно бы невзначай, обронил:
– На мусоров тебе козлить, я вижу, резону нет. Поэтому берем тебя в долю…
– Так я и так уже вроде как в доле с вами…
– Я не о шалавах твоих… Ты давай, пацан, клиентов нам подыскивай…
– Не понял…
– Щас поймешь. Враги у тебя есть?
– Ну есть…
– А их может и не быть. Отстегни нам «кусок», и все, можешь навсегда забыть о них. Усек?
– Понял… – внутри у него все опустилось.
– Найдешь заказчика, бери с него все два «куска». Половина тебе, половина нам… Легко сказать… Где он найдет заказчика? Да и мутное это дело… Но выбора у него не было. Ему не зря определяли роль «диспетчера смерти». Этим его накрепко привязывали к банде Соловья. С того дня, как по его наводке хлопнут первого человека, у него никогда не возникнет желания сдать своих покровителей ментам. А если он откажется, они найдут другого. Но кого – об этом он уже никогда не узнает по причине внезапной кончины. Соловей шуток не признает… Ну и влип же он…
Баньку на территории торговой базы уже год как предали забвению. За городом выстроили нечто вроде тайного центра досуга для подпольных миллионеров. Сауна, бассейн, массажные кабинеты, номера для интима и отдыха. И над всем этим поставили его, Гену. Строился сей засекреченный притон на средства торгашей. Поэтому для прежних клиентов девочки оставались по-прежнему дармовым развлечением. Но сюда взяли за правило приезжать для отдыха представители других, так сказать, народнохозяйственных прослоек. Директора заводов, фабрик, крупных строительных управлений, «цеховики», короче говоря, те, кто имел приличный левый доход и не жалел денег на пикантные удовольствия. С этих путаны брали плату. И весьма приличную. Но никто не обижался.
Гена давал стопроцентную гарантию, что о тайных похождениях клиентов никто и никогда не узнает. И хранил свое обещание. Он не собирал компромат для последующего шантажа нужных людей. Но вот картотеку свою тайную вести продолжал. Так, на всякий случай.
Не все, окосев от коньяка и водки, спешили забраться на девку. Спиртное имело одно коварное свойство: превращать солидных, респектабельных людей в тряпку. И тогда на Гену выливались потоки жалоб на жизнь. И он прислушивался. Ведь даже в пьяных стенаниях есть большая доля истины. Так он узнал, что один товарищ обижен на своего молодого коллегу, который обскакал его по службе, в обход его занял кресло заведующего универмагом. А ведь по праву это кресло принадлежало якобы ему.
Когда товарищ протрезвел, Гена как бы невзначай напомнил ему о доверительной беседе.
– Проблема ваша разрешима, – загадочно улыбнулся он. – Как говорил великий Сталин, нет человека – нет проблемы…
– Не понимаю…
– Если кресло завмага освободится, кто займет его?
– Я! – Глаза товарища загорелись алчным огнем.
Видно, что близко к сердцу принимает он эту проблему. С такими легко работать…
– Тогда с вас две тысячи рублей и плюс червонец на венок…
– На какой венок?
– На траурный… Вашего, скажем так, конкурента ликвидируют…
– То есть как?..
– А вот так… Бах, и нету…
– Вы это серьезно?
– Вполне… Так вы согласны?
– Я подумаю…
Через три дня первый заказ был сделан. Деньги и краткие сведения об объекте уничтожения Гена отнес на почту, положил в специальную ячейку. А затем позвонил связнику. Люди Соловья тщательно конспирировались. И это ему нравилось.
Скоро об услугах, которые оказывает Гена, уже знали некоторые из его постоянных клиентов. И появились предложения. Слишком уж заманчивым показалась перспектива всего за две тысячи рублей убрать хотя бы одного своего врага. Он понял: люди ничем не лучше крыс, поедающих себе подобных. Такова уж их мерзкая сущность.
Информация о заказных убийствах должна была остаться в узком кругу его клиентов. За это Гена как-то не очень и переживал. Он знал, что его клиенты не из тех людей, кто чешет языком без разбору.
Так Гена стал посредником между жизнью и смертью. И заказы продолжали поступать. Но сегодня посланец от Соловья дал ему отбой. Банда, как он выразился, ложится на дно. Но за «пастбища» свои переживать, он сказал, не надо. Они будут следить за ними. И если вдруг что, накажут тех, кто посмеет на него наехать.
Банда ложится на дно. А может, она скоро и вообще перестанет существовать. И тогда «Тригорье» и «Урал» снова отойдут под местный воровской синклит. И, возможно, Гену оставят «пастухом». Ведь блатным без разницы, с кого снимать дань.
Да, хотелось бы, чтобы банда Соловья исчезла навсегда. Страшно ему…
Гена стоял по грудь в бассейне. Вечер еще не наступил. Клиентов встречать рано. Но работа у него есть. Надо оценить новую девочку.
И вот она появилась. Величественно, грациозной походкой она прошла по кафельному полу и остановилась на краю бассейна. Закинула руки за голову и потянулась, как похотливая кошка, выставила напоказ свое обнаженное тело. Длинные ноги, чуть широковатые бедра, узкая талия, полный бюст. И роскошные светлые волосы. Лицо красивое. Клиенты от такой телки будут в полном восторге.
Да он и сам уже в кайф от нее вошел.
На него работает уже не тот контингент шлюх, которыми он ублажал своих первых клиентов. Из старых остались самые симпатичные. А к ним прибавились особы легкого поведения и повышенной степени смазливости.
Красотка обдала его томным взглядом, сладко улыбнулась и ласточкой нырнула в воду. Быстро подплыла к нему и, не выныривая на поверхность, припала ртом к его «трубке». Это было что-то. Работала она под водой энергично, хотя и неумело. Он уже готов был пустить сок, когда она оторвалась от «источника» и вынырнула. Похотливо ему улыбнувшись, она припала ртом к его губам. А вот это она зря.
Гена схватил ее за волосы, оттянул от себя. Зло посмотрел на нее и наотмашь ударил по лицу.
– Ты же соска! – выкрикнул он. – В рот у всех берешь. А целоваться лезешь…
Но девушка его не слушала. Она с ненавистью смотрела на него. Ее щека, по которой он ее ударил, налилась болезненной красотой.
– Давай сначала. Только целоваться больше не лезь… Ныряй!
Злилась она на него или нет, но она послушно опустилась в воду и принялась исполнять минет. На этот раз Гена успел кончить.
* * *Валя стояла на перроне вокзала и махала вслед уходящему поезду. В специальном вагоне, выделенном для детей, уезжал ее сын. Поезд уносил его на юг, в пионерский лагерь, на все три летних месяца.
Нелегко было выбить путевку, тем более на такой долгий срок.
Дима родился десять с половиной лет назад. Когда она приходила на последнее свидание к Жене перед тем, как его должны были отправить по этапу, срок беременности уже составлял три месяца. Это был Женин ребенок. Но он об этом не знал.
И в письмах к нему она не обмолвилась об этом ни словом. И когда на свидания к нему ездила, молчала тоже. Она любила Женю, верно ждала его. Ни одного мужчины, кроме него, у нее не было. Но он ее не любил, и она понимала это. Хотя делала вид, что это вовсе не так.
Она обрекла себя на эту любовь. Добровольно принесла себя и свою жизнь ей в жертву. Ведь она знала, что, кроме Жени, она не сможет полюбить никого. Любой мужчина казался ей чужим, она боялась их как огня. Впрочем, своей жизнью она была довольна.
Появление малыша ее родители встретили в штыки. Но она заявила им, что сама хозяйка своей судьбы. И они успокоились. Перестали лезть в ее личную жизнь. И даже возмутились, когда она сказала, что решила съехать с их квартиры. Они уже успели полюбить внука. Валя поразмыслила и осталась жить с ними.
После окончания института она устроилась рядовым сотрудником в городской отдел архитектуры. И вот уже семь лет трудится все на той же скромной должности. Это ее нисколько не угнетало. Она не стремилась сделать себе карьеру. Она жила в своем собственном мире. Она, Дима и Женя, которого она, несмотря ни на что, считала членом своей семьи. А потом, как молодому специалисту и матери-одиночке, ей выделили однокомнатную квартиру. Большего она от своей работы, наверное, и не ждала.
Жили они с сыном небогато, но дружно. Он рос послушным, добрым мальчиком. И общительным. Не то, что его отец, у которого слова клещами, бывало, не вытащишь. Она гордилась своим сыном.
В лагерь Диму она отправила не просто так. Скоро, совсем скоро должен был возвратиться из зоны Женя. Она ждала его. Надеялась, что он будет жить с ней. Хотя и не верила, что это продлится долго. Когда-нибудь он снова уйдет от нее. Или к другой женщине, или снова возвратится за колючую проволоку. Жить нормальной человеческой жизнью он не собирался, для нее это не было секретом. Так уж лучше пусть Дима не знает, что его отец вернулся. Незачем травмировать его юную душу. А если Женя задержится у нее, а тем более останется с ней навсегда, тогда она только рада будет свести их вместе. Пусть знает тогда Женя, что у него есть сын.
А еще она не хотела неволить Женю. При всей своей душевной черствости он обладал чувством долга. В этом отношении он был на голову выше многих людей, далеких от уголовного мира. Он не был подлецом. Поэтому, узнай о сыне раньше времени, он мог остаться с Валей против своего желания. Из чувства долга. А неволить его она не хотела. Пусть живет как знает…
Завтра она снова придет на этот вокзал. Вчера получила телеграмму от Жени. Приезжаю, встречай… Она задыхалась от счастья.
* * *Помятый, замызганный костюм-тройка, в котором он одиннадцать лет назад шел по этапу, трещал по швам. Размер уже был не тот. Женя повзрослел, возмужал, вытянулся в росте, раздался в плечах. Но, кроме этого тряпья, надевать было нечего. Да ладно, в кармане у него три тысячи рублей, его зэковская зарплата – он никогда не работал, деньги на его счет капали. Доберется до ближайшего города и купит себе новый костюм. Главное, он уже на свободе.
Женя вышел за ворота КПП и зажмурился от яркого солнца. Полной грудью вдохнул свежий воздух. Он мог наслаждаться тем же самым солнцем и воздухом за колючей проволокой. Но солнце там светило как-то не так, воздух был не тот. Здесь – совсем другое дело…
Неподалеку от него с открытой дверью стояла желтая «Волга» с черными шашечками на капоте и дверце. Таксист дремал, откинувшись на кресле. А от машины к Жене уже шел молодой человек в джинсах и майке-безрукавке. Грудь колесом, бицепсы как чугунные шары, морда кирпичом, глаза маленькие, глубоко посаженные. На правом плече виднелась татуировка. Мотал срок и по «хорошей» статье, но по малолетке.
Пацан подошел к нему и улыбнулся, обнажая золотую фиксу во рту.
– Я – Коготь. За тобой, Скрипач…
Не думал он, что его кто-то будет встречать. Ведь у него на воле нет старых дружков, которые сочтут за честь приехать за ним.
– Меня Цирюльник подогнал…
Теперь все встало на свои места. Не забывает о нем старый вор. И не хочет, чтобы он забыл о нем. Он привечает его и тем самым привязывает к себе. Нельзя, мол, быть волком-одиночкой. Вне стаи пропадешь. Что ж, Женя не возражает…
Из зоны он выходил уважаемым вором, «дворянином». Биография у него была в порядке. Не замарал себя сотрудничеством с официальной властью: пионером был по недомыслию, а в комсомоле никогда не числился. И чести своей ничем не запятнал. «Молитву» чтил, жил по понятиям, жестоко расправлялся с отступниками. Всего двадцать девять лет ему, и он уже в большом авторитете – еще один шаг, и станет вором в законе. Но шаг этот дается не каждому. Возможно, останется у черты и он. Впрочем, поживем – увидим.
Женя молча сел на переднее сиденье. Это в других странах уважаемому человеку отводится место сзади, с правой стороны. Так безопасней. Но он живет в своей стране, где думают иначе. Коготь покорно устроился сзади.
Он что-то ему рассказывал. Но Женя его почти не слушал.
– Ты у Цирюльника в «шестерках» ходишь? – резко спросил он, когда ему надоела его болтовня.
– Ну, да, – тот даже не обиделся.
Но рта больше не открывал.
Так он и думал. Не чувствуется в этом пацане значительного веса. Ну а так он вроде бы и неплохой. Из него еще может выйти толк. Но об этом он подумал между прочим.
Такси доставило их к городу, откуда поездом можно было добраться прямо до Тригорска.
– У меня уже билеты, – сказал Коготь. – На сегодня…
– Сдай их в кассу, – отрезал Женя. – Закажи на послезавтра. И гостиницу организуй…
Коготь послушно кивнул и исчез.
«Шестерка» есть «шестерка». Хоть при Цирюльнике, хоть при нем. Он не позволит Когтю быть с ним на равных.
Гостиница в городе была одна. Поэтому он мог не бояться, что разминется с Когтем. Впрочем, он вообще ничего не боялся. Даже смерти.
Женя зашел в единственный в городе универмаг. Прямым ходом направился в директорский кабинет. Зашел к заведующему, не спрашивая разрешения. Дверь, как говорится, открыл ногой.
– Вам чего, молодой человек? – подозрительно уставился на него тучный мужчина с хитрыми глазками.
Он был явно раздражен вторжением незваного гостя. Да только скоро недовольство на его лице исчезло.
– Да вот, откинулся я на днях, – сказал Женя, усаживаясь на стул и глядя в глаза хозяину кабинета. – У Хозяина за «решками» за мокруху чалился. В натуре…
В его спокойном голосе чувствовалась непоколебимая уверенность в себе. Его жесткий магнетический взгляд обладал мощной усмиряющей силой. Он надавил им на толстяка, подчинил себе его волю.
– И что? – уже вежливо спросил тот.
– С вашего позволения, я хотел бы приобрести в личное пользование приличный костюм. Я бы не возражал, если бы вы мне предложили Италию или Австрию. Впрочем, меня устроит и ГДР, – Женя уже давно не упражнялся в изящной словесности.
Но хозяина кабинета удивили не его вычурные фразы. Его изумила его наглость. Впрочем, возражать он не стал. Но и своего упустить он не мог.
– Хорошо, только на госцену не рассчитывайте… Сами понимаете, в стране дефицит.
– Без базара…
На складе, в специальном углу, для него отыскался отличный костюм-тройка. Качество отменное, и размер тютелька в тютельку. И пару рубах из белого натурального шелка он выторговал. Три галстука взял. А еще дефицитные туфли, германская «Саламандра». Все за двойную цену. Он не скупился.
Весь следующий день Женя приводил себя в порядок. Отоспался, сходил в парикмахерскую. Перед выходом на свободу он отращивал волосы. Но их нужно было привести в приличный вид. В городе был косметический салон. Он и туда не побрезговал сходить. Ему подчистили и подровняли ногти, на лицо положили специальную маску. За годы заключения кожа его лица огрубела, а он хотел возвратить ей былую мягкость.
В день отъезда он дал телеграмму Вале. Пусть встречает. Он скучал по ней. Да, скучал. Пусть и не любил он ее, но она принадлежала ему. Она верно ждала его, на свиданиях и в письмах отогревала его душу. Он не мог обмануть ее ожиданий.
Никто не смог бы определить в нем матерого уголовника, еще два дня назад «топтавшего» зону. Прилично одетый молодой человек, красивый, холеный, ухоженный. Одним своим видом он вызывал доверие. А его скромная дежурная улыбка воспринималась как искренняя.
Он ехал с Когтем в одном купе. Их отношения можно было назвать приятельскими. Ведь он не был фраером. Он из блатных, а значит, свой человек. Но на второй день пути Женя вынужден был подать ему тайный знак. Он должен был сделать вид, что не знает его.
А все потому, что к ним в купе подсел солидного вида товарищ, от которого пахло деньгами. Но где он хранит «лопатник», Женя пока не определил. Или в сумке, или в «дипломате», или в пиджаке, который он повесил на крючок.
– Вы знаете, – с заговорщицким видом, наивно улыбаясь, сказал ему Женя, когда Коготь вышел в сортир, – я везу с собой деньги. И сегодня ночью не сомкнул глаз. Вы видели этого гражданина? – кивнул он вслед своему спутнику. – Уж больно темная личность. Наколка на плече. Явно уголовник. Как бы не случилось чего…
– И мне он показался подозрительным, – легко согласился мужчина.
И невольно метнул взгляд на свой пиджак. Сам того не ведая, он указал Жене, где хранит свои деньги. Его «лопатник» был обречен.
Поезд подходил к какой-то станции. И в это время мужик собрался выйти по нужде.
– Если вы в туалет, то сейчас нельзя, населенный пункт… – вежливо предупредил его Женя.
– Да, ладно, чепуха какая… – грубо отмахнулся он и снял с крючка свой пиджак.
Надевал он его на ходу. Боится оставить деньги без присмотра. Ну да это ему не поможет.
– Я выхожу, – сказал Женя, когда остался наедине с Когтем. – Ты свалишь на следующей станции. Живо дезинфекцию сообрази…
Желательно, чтобы в купе не осталось его отпечатков пальцев.
Мужчина возвращался из сортира, когда поезд уже остановился. Любезно улыбаясь, Женя шел ему навстречу.
За шаг до него он споткнулся и словно бы невзначай оперся на него.
– Я пойду свежим воздухом подышу, – сказал он так, как будто ничего не случилось. – Может, куплю чего. Вы уж будьте добры, если я вдруг опоздаю, нажмите на стоп-кран. Мне нельзя отстать от поезда.
Мужчина посмотрел на него как на идиота. Он отходил от него, усмехаясь. Ага, будет он останавливать поезд ради какого-то придурка! Штраф еще платить… Только он еще не знал, что штраф ему платить было бы нечем.
* * *Валя стояла на вокзале и ждала заветный поезд. И ее радости не было предела, когда она услышала гудок тепловоза. Седьмой вагон остановился как раз напротив нее. Радостно улыбаясь, она смотрела, как выходят из него люди. Но скоро ее улыбка начала тускнеть. Она совсем потухла, когда из вагона вышел последний пассажир. Жени среди них не было.
Обманул, не приехал…
Домой Валя возвращалась в расстроенных чувствах. Переживала она и весь следующий день. И сон не принес ей облегчения. Проснулась она в предрассветный час. Ей показалось, что скрипнула входная дверь. Потянуло сквозняком. Значит, ей не показалось. Так и есть, кто-то открыл дверь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.