Восемь лучших пьес «ЛитоДрамы-2019

ИРИНА. Это вам все Богданов сказал? Сволочь он.

ДЕНИСОВ. Ну, это как посмотреть. Во всяком случае, не дурак. Два высших образования, успешный опыт управления, решительный характер. Он просто такой современный Лопахин из «Вишневого сада». Молодой циничный прагматик. Или прагматичный циник – это как угодно. Ради выгоды все сметет, все вырубит, через все переступит. Но при этом не его вина, что мне стукнуло шестьдесят и эта эпоха уже не моя.

ИРИНА. Игорь Иванович, дорогой, ну зачем вы так говорите?

ДЕНИСОВ. Да ведь так оно и есть. Время идет своим чередом, и мы к этому привыкли. Жизнь рано или поздно проходит – и тут ничего нового. Но почему так быстро? (Неловко улыбается.) Вроде только вчера родители провожали в первый класс. Я и школьную линейку отлично помню, и букет цветов, который мама сунула в руку, и сентябрьское тепло на пороге школы… А ведь прошло уже больше полувека. И вот сидит почтенный пожилой человек на садовой скамейке и утомляет молодую красивую женщину лирическим брюзжанием о скоротечности времени.

ИРИНА. Ничуть вы не утомляете, это во-первых. И ничего вы не брюзжите. С чего вам брюзжать? Вы – не старый, импозантный умный человек, талантливый журналист. Это я вам говорю как молодая красивая женщина. В смысле, коллега. Вы просто размышляете вслух.

ДЕНИСОВ. Ну да. Брюзжание есть форма интеллектуального самовыражения с негативным оттенком.

ИРИНА. Игорь Иванович, прекратите. Вы мне не нравитесь.

ДЕНИСОВ. Да? Обидно.

ИРИНА. То есть нравитесь, конечно… Не нравится ваше настроение. Не хочу, чтобы у вас была депрессия.

ДЕНИСОВ. Сам не хочу. Депрессия, или, по-русски уныние, – это ведь смертный грех.

ИРИНА. Вот и не грешите. Чисто мужская привычка: чуть что не так – или в хандру, или в запой. Или, не дай бог, и то и другое пакетом. Мы с одним моим бывшим парнем из-за этого расстались.

ДЕНИСОВ. Но я не собираюсь расставаться с будущим лучшим пером редакции.

ИРИНА. (После паузы.) Ну и не расстанемся. Вы мне тоже нужны.

ДЕНИСОВ. (После паузы.) Очень рад это слышать.

ИРИНА. (Решительно.) Игорь Иванович, мне надо вступить с вами в неслужебные отношения.

ДЕНИСОВ. Вы меня интригуете, Ирочка. В каком смысле?

ИРИНА. В творческом. А вы что подумали?

ДЕНИСОВ. Я вообще пока не знаю, что думать. Расшифруйте.

ИРИНА. Все очень просто. Я хочу написать роман.

ДЕНИСОВ. (После паузы.) Написать или завести?

ИРИНА. Написать, написать.

ДЕНИСОВ. Странно. В вашем возрасте логичнее было бы завести… Ну, допустим. И что дальше?

ИРИНА. Главным героем будет немолодой человек примерно ваших лет.

ДЕНИСОВ. Еще более странно.

ИРИНА. Почему?

ДЕНИСОВ. Ирочка, всякий автор вольно или невольно выражает мысли, чувства и надежды своего поколения. Если угодно, транслирует. И это правильно, товарищи. Пишите о сверстниках. Так проще и естественней.

ИРИНА. Игорь Иванович, ну что можно написать о моем поколении? От силы заметку в чате… Нет поколения. Оно провалилось в Интернет. Там же и сгинуло. Не повезло мне с поколением.

ДЕНИСОВ. Так и напишете роман-крик о сгинувшем поколении. Это будет ярко и звучно. Если выйдет, конечно.

ИРИНА. Не хочу я кричать. Неинтересно. А вот вы, ваше время… Я о нем знаю мало, но почему-то притягивает. Мне кажется, что вы жили совсем по-другому. Меньше думали о деньгах и больше – о любви. Дарили женщинам цветы, целовали им руки, сочиняли стихи. Умели дружить без выгоды. Не боялись назвать скотину скотиной…

ДЕНИСОВ. Ирочка, вы идеализируете наше поколение. Хотя в чем-то вы правы. Конечно, мы были другими. Более бескорыстными, что ли. Довольно романтическими. Любили женщин и бардовские песни. Друзья были как братья. За «Мастера и Маргариту» не жалко было отдать ползарплаты. Надеюсь, в душе мы такими и остались. А вот мир вокруг изменился категорически и бесповоротно. И я сам себе иногда кажусь белой вороной. М-да… Так чем я могу вам помочь?

ИРИНА. Вы будете консультантом по прошлой эпохе. Мне нужна информация. Как жили, как одевались, что ели-пили, о чем разговаривали, как строили отношения… О чем думали, во что верили… В общем, я буду брать у вас интервью на разные темы.

ДЕНИСОВ. То есть с моей помощью вы хотите услышать эхо ушедшего времени и выплеснуть его на бумагу.

ИРИНА. В точку, Игорь Иванович. Именно так.

ДЕНИСОВ. (После паузы.) Любопытно… А почему бы и нет? В принципе, из этого может что-то получиться. Вы человек литературно одаренный. Мне нравится ваш интерес к нашему времени. (Цитирует.) «Мы были высоки, русоволосы, вы в книгах прочитаете, как миф, о людях, что ушли, недолюбив, не докурив последней папиросы».

ИРИНА. Это что?

ДЕНИСОВ. Это стихи Николая Майорова. Был такой славный поэт, вспомнил его по ассоциации. Написано о поколении, которое вскоре ушло воевать и почти целиком полегло на войне. О нас такого, слава богу, не скажешь, но и на нашу долю выпало… много чего выпало.

ИРИНА. Вот об этом и поговорим. Ну что, согласны?

ДЕНИСОВ. По рукам.

Встают, обмениваются церемонным рукопожатием, смеются. Снова присаживаются.

ДЕНИСОВ. В качестве первого взноса в будущую работу примите один совет и одно пожелание.

ИРИНА. Уже приняла. А что за совет?

ДЕНИСОВ. Роман непременно должен быть о любви. Возраст, профессия, социальный статус, обстоятельства героев могут быть разными – это как придумаете. Но главное все-таки – отношения между мужчиной и женщиной. Ничего важнее человечество еще не сочинило. Банально, и все же так. Все остальное, включая деньги, ракеты и компьютеры, должно быть не более чем фоном для отношений. Иначе будет неинтересно, и как писатель вы провалитесь.

ИРИНА. Не хотелось бы… А какая любовь для романа выигрышнее – счастливая или трагическая?

ДЕНИСОВ. Любовь по сути своей всегда трагична, потому что ограничена человеческим веком и много чем еще… Прежде чем браться за свой роман, прочтите Ремарка: «Трех товарищей», «Триумфальную арку». Никто лучше не выразил трагизм любви и ощущение уходящей жизни.

ИРИНА. Я читала. Ревела очень… но читала.

ДЕНИСОВ. Правильная реакция. Я тоже в молодости не мог читать без слез. Школьником еще.

ИРИНА. А вы сказали, что кроме совета есть и пожелание.

ДЕНИСОВ. Если ваш герой пребывает в моем возрасте, назовите свой будущий роман примерно так – «Баллада о восьмидесятнике».

ИРИНА. А почему «восьмидесятник»?

ДЕНИСОВ. Понимаете, ровно полжизни назад, в конце восьмидесятых годов прошлого века, случилось то, что принято называть перестройкой. И мы, кому тогда было плюс-минус тридцать, поверили в лучшее. Как потом выяснилось, напрасно. Но вот это ощущение свободы, новых возможностей, свежего воздуха… Разве такое забудешь? Предчувствие счастья – больше, чем само счастье. И какое-то время, пока верили, мы были счастливы. Кто это пережил, тот и есть восьмидесятник.

ИРИНА. Это по аналогии с «шестидесятниками»? Ну, которые застали хрущевскую оттепель в шестидесятых годах?

ДЕНИСОВ. Застали, да. Она тоже была недолгой.

Звонит телефон Денисова. Тот, извинившись, берет трубку.

ДЕНИСОВ. Да, моя радость. Как себя чувствуешь?.. Та-а-ак… А Илье Моисеевичу рассказала? И что говорит?.. Назначил новое лекарство? Ну, значит, так надо. С Ильей Моисеевичем спорить – себе дороже. Я к тебе завтра приеду. Что привезти?.. Понял. У меня все в пределах. Нет, с голоду не помираю. Сварил борщ и вообще… Да, уже собрался домой. Целую, до завтра. (Отключает телефон.)

ИРИНА. Как ваша жена?

ДЕНИСОВ. Надеюсь, что нормально.

ИРИНА. (После паузы, вставая.) Игорь Иванович, ну, тогда я к вам сегодня больше приставать не буду. А с завтрашнего дня начну приставать при каждом удобном случае. Ладно?

ДЕНИСОВ. Приставайте. Я же консультант вашего, как сейчас говорят, проекта.

ИРИНА. Нашего!

ДЕНИСОВ. Тем более. Давайте я вас подвезу.

ИРИНА. Вы не просто консультант. Вы благодетель.

Кабинет главного редактора. Богданов сидит за столом, просматривая документы и что-то подписывая. Заходит Ирина.

ИРИНА. Добрый день, Лев Петрович. Вызывали?

БОГДАНОВ. Привет, Ира. Не вызывал, а пригласил. Проходи, садись.

Ирина садится. Богданов откладывает бумаги, нажимает на кнопку селектора.

БОГДАНОВ. Вика, сделай нам с Ирой кофе. (Отключает селектор.) Как дела?

ИРИНА. Спасибо, все хорошо.

БОГДАНОВ. Вижу, что хорошо. Прочел твою статью о состоянии городского ЖКХ. Молодец, глубоко копнула. Цифры, факты, выводы – все убедительно.

ИРИНА. Спасибо на добром слове.

БОГДАНОВ. Заслужила. Собственно, после этой статьи решил с тобой поговорить.

ИРИНА. Слушаю внимательно.

БОГДАНОВ. Ты ведь у нас уже три года работаешь?

ИРИНА. Ну да.

БОГДАНОВ. Можно сказать, ветеран. Другие ребята только год-полтора отпахали.

ИРИНА. Кое-кто и поменьше.

БОГДАНОВ. Точно. Митин пришел в конце прошлого года.

Входит Вика с подносом. Молча ставит кофе, уходит.

БОГДАНОВ. И вот какая интересная картина складывается. Работаешь давно, опыт есть, пишешь хорошо. (Отпивает кофе.) Ты в корреспондентах не засиделась?

ИРИНА. Что вы имеете в виду?

БОГДАНОВ. Разговор пока между нами. В ближайшее время я отправлю Денисова на пенсию. Мне нужен крепкий, толковый зам. Молодой, энергичный, профессионал. Понимаешь? Со стороны брать никого не хочу, а в редакции ты единственная достойная кандидатура. Что скажешь?

ИРИНА. (После паузы.) Неожиданно…

БОГДАНОВ. Это для тебя неожиданно. Я-то к тебе давно присматриваюсь. Мне нравится, как ты работаешь. И у ребят в авторитете.

ИРИНА. Лев Петрович… а не рано Игоря Ивановича в отставку? Он для всей редакции стержень.

БОГДАНОВ. Не рано. Человек он, конечно, опытный, уважаемый, поработал на славу. Скажем спасибо и проводим на заслуженный отдых. Годы свое берут, деваться некуда. Тормозить начал Игорь Иванович, понимаешь? Зациклился на качестве информационного продукта, будто все еще в советской редакции работает. Эпоха другая, требования другие, а он все тот же. Младших коллег зажимает, и многие недовольны. Мне это не нравится.

ИРИНА. Правильно зажимает. Если нас не зажимать, мы такое сырье сдавать будем… Я-то изнутри знаю. Вот вы похвалили мою статью. Так Игорь Иванович над ней очень сильно поработал. Главное – смысловые акценты расставил как надо. Я сама не додумалась, опыта пока не хватает. И, если честно, под материалом должна стоять и его подпись.

БОГДАНОВ. Что ты так Денисова защищаешь? Можно подумать, я собрался гнать его пинком под зад.

ИРИНА. А что, нет?

БОГДАНОВ. Не волнуйся. Все будет красиво. Проводим со всем уважением. Цветы, грамоты от редакции и Союза журналистов, премию выпишем… Но уйти ему придется. У меня большие планы по развитию сайта, и он в них не вписывается. А ты вписываешься.

ИРИНА. По-человечески, если не для передачи… Нельзя его увольнять, Лев Петрович.

БОГДАНОВ. Это еще почему?

ИРИНА. На нем большой кредит. Чтобы выплатить, надо еще года два поработать. Взял на операцию жены.

БОГДАНОВ. Вот как? Не знал. (Пауза.) Ну и как прошла операция? Успешно?

ИРИНА. Вроде да.

БОГДАНОВ. Ну и слава богу. А кредит не аргумент. Выплатит как-нибудь, не маленький. Ничего себе – два года! За два года много чего произойдет. Мне нужна молодая динамичная команда, с которой можно делать информационный бизнес. При чем тут Денисов? Он и с компьютером-то на «вы». Только и умеет, что писать и тексты править, а поди ж ты… Знаешь, что он мне на днях заявил? Что на нем вся редакция держится. Мания величия на старости лет накрыла.

ИРИНА. Вообще-то, во многом так и есть. Ребята его, может, и не все любят, но уважают. Злятся, конечно, когда заставляет тексты переписывать, но уважают. И вот что, Лев Петрович… (Пауза.) Может, не мое дело, но, прежде чем увольнять Игоря Ивановича, вы бы посоветовались с Вилюйским. Ну, в смысле с нашим учредителем. На всякий случай.

БОГДАНОВ. Поговорю, конечно. Я не могу уволить заместителя главного редактора без согласования с хозяином. А что?

ИРИНА. Вы у нас недавно, еще не знаете… Два года назад, когда Вилюйский шел в Госдуму, Игорь Иванович работал в его избирательном штабе спичрайтером. И поработал здорово. С тех пор у них с Вилюйским хорошие отношения, чуть ли не дружеские. Игорь Иванович просто это не афиширует.

БОГДАНОВ. (После паузы.) Да, это нюанс… Учту. Спасибо, что сказала. Аргументы для хозяина я найду. А ты пока морально готовься. Мне в общем нравится твоя щепетильность по отношению к Денисову. Старший коллега, наставник и все такое. Но, во-первых, ты его не подсиживаешь. Уволить его – мое решение, так что не парься. А во-вторых, жестче надо быть, решительнее. Время сейчас такое – не до лирики. Согласна?

ИРИНА. Я подумаю.

БОГДАНОВ. Вот и думай. (Пауза.) Давай сегодня поужинаем вместе. Продолжим разговор в спокойной обстановке. Есть что обсудить и вообще…

ИРИНА. (После паузы, не глядя на Богданова.) Сегодня не могу. Родители устраивают семейный вечер.

БОГДАНОВ. (Безапелляционно.) Значит, завтра. Я закажу столик в «Короне». И не откровенничай пока ни с кем. Разговор между нами.

Редакционная комната. Ирина сидит за компьютером, что-то пишет. Врывается Максим Коняхин.

МАКСИМ. (С порога.) Ирка, бросай работать. Седьмой час уже. Пошли в кафе, шампанского выпьем.

ИРИНА. С чего это?

МАКСИМ. Поздравь – в первый раз материал вышел почти без правки. Что это с Денисовым? Или я писать наконец научился? В общем, проставляюсь.

ИРИНА. Поздравляю. Не научился. Пей сам.

МАКСИМ. (Опешив.) Что ж так неласково, маманя? Я тебя вроде ничем не обидел.

ИРИНА. Меня – нет. Игоря Ивановича – да.

МАКСИМ. А-а-а… ты про тот случай.

ИРИНА. Про тот, Максик, про тот. Денисов с тобой просто больше не хочет связываться. Стукачом брезгует. Так что смело пиши что хочешь. И от читателей огребай. Ты чат смотрел? (Смотрит в компьютер, читает.) «Кто-нибудь, объясните автору, что нельзя так писать: “Неумолимые наручники правосудия сковали преступника на ближайшие два года”. Это информационная заметка или пародия?». А вот еще: «Событие на копейку, а наваляли на весь рубль. Словоблудие в чистом виде. К смыслу не продерешься…». Это все про твой не правленный Денисовым материал.

МАКСИМ. Ну и что? На всех не угодишь.

ИРИНА. И не надо. Ты, главное, уже угодил главному.

МАКСИМ. Ир, ну зачем ты так? Ну, хочешь, я перед Денисовым извинюсь?

ИРИНА. Я, Максик, одного хочу: чтобы ты меня оставил в покое. Иди уже, седьмой час. Посиди в кафе, шампанского похлебай, ощути себя крутым журналистом. А мне работать надо.

МАКСИМ. (После паузы.) Что-то ты мне сегодня не нравишься, маманя. Надменная стала, а с чего? Не с того ли, что нынче битый час просидела у Богданова? Кофеек пили, о чем-то судьбоносном беседы беседовали?

ИРИНА. А ты спроси у Богданова. Он все доступно объяснит. Тебе понравится.

Максим молча выходит. Ирина, опустив голову, прячет лицо в ладони. Входит Денисов.

ДЕНИСОВ. Что с вами, Ирочка? Вам нехорошо?

ИРИНА. Да нет, Игорь Иванович, устала просто.

ДЕНИСОВ. Ну так поезжайте домой отдыхать.

ИРИНА. Дома никто не ждет, так что спешить некуда.

ДЕНИСОВ. Значит, со своим молодым человеком вы расстались безвозвратно?

ИРИНА. Еще безвозвратнее. Забрал свою зубную щетку и заявил, что раз я не читаю его блог, то о чем со мной говорить. И гордо удалился. Наверно, искать родственную душу.

ДЕНИСОВ. М-да… Сердце блогера склонно к измене. По-моему, вы легко отделались. Мог напоследок и денег занять.

ИРИНА. Откуда вы знаете? Занял… пятьсот рублей. Больше не было.

ДЕНИСОВ. Не жалейте. Пятьсот рублей за полученный опыт и обретенную свободу – это не деньги. Зато теперь вы открыты для новых отношений.

ИРИНА. Спасибо, мне и старых надолго хватит. Работать надо. (Пауза.) Игорь Иванович, я тут сюжет романа в первом приближении набросала. Хочу, чтобы вы оценили… Ой, я не спросила: у вас время-то сейчас есть?

ДЕНИСОВ. Есть, Ирочка. В больницу поеду только через час. Я весь внимание.

ИРИНА. Тогда давайте я буду делать кофе и рассказывать. (Подходит к столику, ставит чайник и одновременно говорит.) Героиней будет молодая дура.

ДЕНИСОВ. Смело… И в чем же выражается ее дурость?

ИРИНА. А запросы у нее несовременные. Живет неплохо, работает с удовольствием. При этом выглядит хорошо и на недостаток мужских взглядов не жалуется. Есть и вполне выгодные варианты. В общем, почти в шоколаде.

ДЕНИСОВ. А что не так?

ИРИНА. Варианты исключительно постельные. Само по себе это не страшно, потому что героиня в расцвете лет и вовсе не монашка. Думает: ну ладно, с этим обожглась, но уж следующий-то… А следующий – плюс-минус такой же. И ничего ему не надо, кроме постели. И получается, что у девушки тело в порядке, а душа в анабиозе. Интим есть, а любви нет. Понимаете?

ДЕНИСОВ. Отлично понимаю. Что дальше?

ИРИНА. (Ставя на стол чашки с кофе.) А дальше появляется герой. Я вам говорила: это немолодой человек, героине ровно в отцы… С чего бы им интересоваться? Но в нем есть то, чего не хватает в ровесниках: ум, доброта, надежность. Спокойная основательность. Многое испытал и пережил. И даже его седина не отталкивает, потому что красивая. Такой, что ли, настоящий, не виртуальный. Сначала героине с ним просто интересно. Потом очень интересно. А затем она вдруг осознает, что он ей уже небезразличен… Так бывает?

ДЕНИСОВ. Бывает, почему нет? Молодые женщины нередко влюбляются в людей много старше их.

ИРИНА. А вот смысла влюбляться нет. Ни малейшего. Дело даже не в его годах. Просто он женат – раз и навсегда. Я уже не говорю, что он небогат и ничего не может дать героине… кроме себя. Но ведь ей ничего другого и не надо. Тянет к нему, и все.

ДЕНИСОВ. Да, сложная ситуация.

ИРИНА. Я же говорю: дура.

ДЕНИСОВ. Совсем даже не дура, не согласен… Ситуация вполне жизненная и психологически объяснимая. Душа, тем более женская, не может вечно быть в анабиозе. Рано или поздно она проснется и потребует своего. И если она выбрала человека, тут уже неважно, богат он или беден, молод или стар.

ИРИНА. А что дальше? (Пауза.) Это я как автор себя спрашиваю.

ДЕНИСОВ. Дальше, Ирочка, вас как автора ожидает большая проблема.

ИРИНА. Какая?

ДЕНИСОВ. Ну вот смотрите… (Допивает кофе.) У каждого героя должна быть своя психология и свой, как принято говорить, бэкграунд. То есть прошлое, которое формирует человека и его сегодняшнее поведение, поступки. Вам нетрудно представить психологию и бэкграунд героини. В конце концов, вы с ней примерно одного возраста и сходного опыта. Но как вы будете описывать героя, который годится в отцы? Вам придется придумывать и его прошлое, и его мысли, чувства. Не факт, что вы сумеете адекватно понять человека другого поколения.

ИРИНА (После паузы.) А вы мне поможете.

ДЕНИСОВ. Я?

ИРИНА. А кто еще? Вы же у меня консультант. Дайте мне прошлое героя. Дайте его характер, мысли, привычки.

ДЕНИСОВ. Ну да, конечно… Хорошо, попробую. (Встает, делает несколько шагов.) Прошлое героя… Тут надо сразу понять, что он вовсе не герой. Это обычный среднестатистический человек, в котором, как и в каждом, намешано хорошее и плохое. Пусть он будет журналистом – так легче. Это наша специфика, она вам понятна… Ну, что сказать? Он классный журналист. Он увлечен профессией и от души считает, что своими публикациями способен исправить минусы окружающей действительности. При советской власти карьера складывается вполне успешно. В родной газете его не раз повышали, он зачислен в руководящий резерв. А потом перестройка. И он, сам того не зная, становится восьмидесятником, потому что наивно верит в обновление общества… Он дышит ветром перемен и смутно прозревает иную жизнь – богатую, свободную, когда весь мир на ладони: и Эйфелева башня, и Бранденбургские ворота, и Биг-Бен. Глупец…

ИРИНА. Глупец?

ДЕНИСОВ. Хотя нет, пожалуй. Глупец – это тот, кто так ничего и не понял. А ваш герой с годами многое осознал. Например, что Бальзак – действительно великий писатель.

ИРИНА. При чем тут Бальзак?

ДЕНИСОВ. А он написал роман «Утраченные иллюзии». Вот эти два слова – как клеймо на судьбе нашего поколения. Знали бы вы, как мучительна утрата иллюзий! Они уходят, а что взамен? Депрессия, страх, бессонные ночи. Ломка та еще. Ищешь свое место в новой жизни и не можешь найти. Разочаровываешься в кумирах, ощущаешь свою невостребованность. Появляется непривычная мерзкая бедность. И как со всем этим жить дальше? Во что верить?.. Еще вчера с гордостью думал, что довелось жить в эпоху обновления. А сегодня, выгребая мелочь из кармана, понимаешь, что эпоха обновилась куда-то не туда… Странно, казалось бы, иллюзии ничего не весят. Но сколько людей придавило их обломками…

ИРИНА. А наш герой? Он так и не увидел Эйфелеву башню?

ДЕНИСОВ. Отчего же, увидел. И Триумфальную арку увидел, и Кельнский собор, и Тауэрский мост, и даже Белый дом. Поездил от души. Стал ли он от этого счастливее? Не знаю, не уверен… Вообще-то ему повезло – он уцелел. Выжил, не спился, как очень и очень многие. Был молод, энергичен и профессионален. Вкалывал как ненормальный от безысходности. Расслабиться не давал инстинкт самосохранения. В разное время выпускал собственную газету, создал свое рекламное агентство. Иногда жил очень неплохо, но чаще – трудно. Все-таки по натуре он не предприниматель. Занимался политикой и даже стал однажды городским депутатом. Подвизался на ниве общественных связей, работал на многих выборах. На старости лет решил вернуться в профессию и встретил пенсионную дату за редакционным столом… Вот, если крупными штрихами, бэкграунд вашего героя.

ИРИНА. (После паузы.) Запротоколировано. А его характер? Психология?

ДЕНИСОВ. Хм… тут важно показать, что герой совсем не идеален. Да, в нем есть немало хорошего. Не глуп, добр, отзывается на чужую беду. Не жаден, скорее, любит гусарить – когда позволяют обстоятельства. Потому, кстати, и денег не скопил… Написал десяток романов, получил массу хороших рецензий, но так ничего и не издал – как-то не сложились отношения с издательствами. Стеснялся лезть в глаза, просить…