Предсказание

Поначалу он двигался медленно и размеренно, мягко раздвигая нежные складочки в первый раз, пока моё тело привыкало к его размерам, а мои бёдра сами собой не начали подниматься навстречу его движениям. Тогда он стал двигаться быстрее, наращивая темп, пока не стал вдалбливаться с силой поршня на полном ходу. Я стонала от удовольствия, забыв обо всём на свете. Сейчас имели смысл только его движения, слияния наших тел и наслаждение. Оргазм наступил неожиданно, разбивая сознание на мириады ярких вспышек. Я чувствовала, как лоно сокращается, обхватывая твёрдый ствол, который всё ещё был в движении. С последним толчком он вонзился глубоко внутрь, и я почувствовала, как горячая жидкость разлилась внутри меня. Но даже в этот момент мне было просто хорошо, никаких предостерегающих мыслей.

Хамдан всё ещё лежал на мне, легко поглаживая по волосам. Он приподнялся, чтобы опять заглянуть в мои глаза, и я не отвела взгляд. У него был такой глубокий пронизывающий взгляд, как будто он каждый раз смотрел в самую душу. Вдруг тяжесть тела ушла, он вышел из меня и перекатился на спину. Для меня уже всё было как в тумане, никаких мыслей или слов. Я не знала, что нужно сказать или сделать, тем более, начала проваливаться в сон. Веки сами собой закрывались.

Глава 9

Не знаю, сколько я провела в забытьи. Часов в комнате не было. Снова был день, солнце стояло высоко, а за окном пели птицы. Я лежала в кровати, покрытая одеялом, всё ещё голая. Как только я попыталась оторвать голову от подушки, опять вернулось головокружение. Надо завязывать с наркотиками.

И вдруг меня накрыла паника. Ужас сковал тело и проник в каждую клеточку моего сознания. Вечерние события были как тумане, похожие на сон. Но это был не сон. Вчера у меня с совершенно незнакомым мужчиной был незащищённый секс. Страшные мысли роились в голове. Вдруг он болен? И что мне делать, если я вдруг окажусь беременной от него? Мир перевернулся так быстро, что я всё ещё находилась вниз тормашками. И чтобы разобраться в текущем состоянии дел, мне нужно адаптироваться и мыслить трезво. Но сначала нужно смыть с себя вчерашнюю грязь, я чувствовала его запах на своём теле и волосах. Наверное, это фантомные воспоминания, ведь вчера я отлично чувствовала его запах: одеколон и табак, смешанные с терпким мужским ароматом. Вчера мои чувства был обнажены до предела.

Я с остервенением терла тело мочалкой, стоя под тугими струями воды из душа, а потом пыталась вымыть остатки его семени. В итоге я просто расплакалась. Первый раз за время нахождения здесь. Слёзы опустошили и принесли немного облегчения. Когда я вышла из ванной, Фатима как раз заходила с едой. От неё не укрылись мои эмоции, глаза, наверняка, были красными и опухшими от слёз.

– Что случилось, госпожа?

Как объяснить Фатиме, этой восточной женщине, которая привыкла к мужскому доминированию, что всё происходящие со мной сейчас – это насилие, ведь меня похитили прямо у моего дома, накачали наркотиками, чтобы привезти в чужую страну без документов и прав, а вчера опять опоили для секса по принуждению. Я находилась в положении пленницы, которую не выпускали из комнаты, без связи с внешним миром. В этот момент я подумала, что без документов единственный путь из страны через Консульство России, но оно наверняка в городе, в столице Маскат, до которого не дойти пешком. Мне нужен план побега, потому что добровольно меня отсюда не выпустят, и ждать помощи от женщины, таскающей мне наркотики, чтобы вынужденный секс не казался таким уж неприятным, не значит желать мне добра.

Добраться до города пешком, видимо нереально, поэтому мне нужен транспорт. Я умела водить машину, даже права у меня были, практики, конечно, почти никакой. Нужно достать машину. И карту местности. Но для начала мне нужно выйти из этой комнаты.

– Фатима, как насчёт журналов или книг?

– Да, госпожа. Что ещё нужно?

– Больше ничего, спасибо, Фатима.

Она опять странно на меня посмотрела и вышла. Скоро вернулась со стопкой книг. Была русская классика и пара книг на английском. Мне нужен план побега. Сопротивляться бесполезно, нужно быть покорной и смиренной, пытаясь получить сначала свободу от этой комнаты-камеры, получить информацию о моём местонахождении. Потом надо достать машину и добраться до города, а главное, до Консульства. Остановить меня могли на любом этапе. Даже в городе на угнанной машине. Друзей и знакомых здесь у меня не было. Полиция в этой стране не могла быть мне помощницей.

Так прошёл день и наступил вечер. Хамдан не пришёл. И на следующий день. И через день. Я теряла ориентацию и счёт дням. Я несколько раз открывала окно, пытаясь оценить, можно ли через него вылезти. Но каждый раз приходила к одному и тому же выводу. Второй высокий этаж, отвесная оштукатуренная стена. Даже если мне удаться связать верёвку, я боялась высоты, поэтому преодолеть вниз даже 5 метров для меня было непосильной задачей.

На четвёртый день Фатима опять принесла наркотик в чашке. Просто принесла, настаивать не стала. А я не стала пить. Значит, сегодня Хамдан придёт, по крайней мере, планирует. А мне нужна свежая голова.

Глава 10

Я пыталась читать, чтобы отвлечься от нехороших мыслей, когда пришёл Хамдан. Я встала, так было проще переносить его взгляд, и, не теряя времени, начала говорить:

– Шейх Хамдан, почему я здесь?

Надеюсь, он понял, что сегодня я не принимала наркотик и мыслю трезво.

– Ты веришь в судьбу, Марина?

– Оправдание судьбой подойдёт для случайностей, но я здесь оказалась не случайно.

– Судьба во всём, Марина, и в случайностях, и том, что мы делаем намеренно. На роду моего отца – шейха Омана, лежит проклятье. Шейх может иметь множество жён, но только избранная судьбой может родить ему наследника. У моего отца было 6 жён, больше 20 дочерей, но ни один сын не выжил. Кроме меня. Ему было предсказание – сына ему родит женщина с края мусульманского мира, с родимым пятном на руке. Мою мать он встретил случайно, её отец приехал по делам в Оман с дочерью. Отец не женился на ней и даже отпустил беременную домой, не веря в судьбу, ещё одна дочь ему не нужна. Потом он долго не верил, что я его сын, хотя моя мать – порядочная женщина, никогда не была с другим мужчиной кроме моего отца и даже не вышла замуж, ведь многие просили её руки. И только в конце жизни отец осознал, что я его единственный наследник по крови. Мне же было предсказание – только женщина с рыжими волосами и родинкой на руке родит мне наследника.

Он говорил уверенно, ровным тоном, как будто рассказывало сказку, хотя выдавал личную информацию. Удивительно, но даже голос его был приятным, в меру низкий тембр.

– Вы встречали мало рыжих женщин, подходящих под описание?

– Я встречал множество разных женщин. Но ни одна из них не подходила под описание, Марина.

– Думаю, по нужному запросу вам найдут сотню подходящих женщин, готовых родить вам наследника. Для этого не нужно было меня похищать.

– Думаешь, мне нужно просить?

Прямая угроза была в его голосе. Моя спесь сбивалась очень быстро.

– Хамдан, я понимаю, что в вашей культуре может присутствовать вера в предсказание или судьбу, да и нашем тоже, но не в моём. Я не хочу рожать вам наследника, потому что так положено судьбой.

– Я не стану задерживать тебя после рождения ребёнка, Марина.

Так вот в чём жестокая реальность. Я ему не нужна. И ему действительно не нужно просить. Он просто возьмёт, что посчитает нужным.

– Тем хуже. Хотите сказать, что я тупое орудие удовлетворения ваших желаний? Инкубатор для вашего наследника, который вы украли из собственного дома?

– А ты согласилась бы добровольно родить мне наследника?

– Я не суррогатная мать, на это я никогда бы не согласилась. В моём мире за женщиной ухаживают, женятся на ней, потом рожают детей. Но даже если и не женятся, но зачатие ребёнка происходит по взаимному согласию, а не после похищения и изнасилования под наркотиками! Это же преступление! Но вы, наверное, считаете, что шейху Омана недостойно ухаживать за рыжей женщиной с родинкой на руке.

– Ты хорошо подумала, прежде чем говорить со мной таким тоном, Марина?

Он шагнул ко мне, а я всем телом ощутила опасность. Самую настоящую опасность, когда животный страх сковывает разум и тело.

– Не в подобных условиях.

– Ну вот мы и пришли к тому, с чего начали.

– Я не хочу находиться здесь.

– Так уж тяжело пребывание в моём доме? Не нравятся условия? Хочешь в сырой подвал с крысами и на цепь?

Я явственно ощутила, что это не просто слова. Такой подвал у него имеется, и крысы тоже, и я легко могу там оказаться. Не знаю, откуда я нашла в себе силы прошептать:

– В ваших силах отпустить меня домой.

Он смотрел на меня, и теперь я поняла, что он стоит гораздо ближе, чем в начале разговора. В запáле спора я не заметила, настолько близко, что я опять чувствовала его запах, тепло его тела и власть надо мной. Он не отпустит.

– Я не пила наркотик. Теперь свяжете меня?

– А ты хочешь, чтобы я тебя связал?

Я вспыхнула как спичка, покраснела до кончиков волос.

Он погладил меня по голове, провёл по волосам, как в тот первый раз. Я дёрнулась как от удара хлыста, но руку он не убрал.

– У тебя красивые волосы.

Его пальцы пропускали волосы, он продолжал поглаживать голову, собирая волосы и легко натягивая их у корней. Ласка с долей принуждения. Этот человек состоял из одних сплошных противоречий. Наверное, я должна была сопротивляться, но не видела в этом смысла. Если я начну отбиваться, меня насильно накачают наркотиками, как уже делали раньше, или свяжут, или того хуже, изобьют, а потом бросят в подвал с крысами. Я боялась боли и последствий, ведь пока кроме терзающей меня душевной боли, физическую мне пока не причиняли. Я успокаивала себя тем, что это инстинкт самосохранения. Разумом я не принимаю даже такую форму насилия.

– Не нужно.

– Почему, Марина? Ты ведь создана для любви. И ты не должна стесняться своего тела.

Его рука зарылась в волосы на затылке, чтобы я приняла нужное положение, и он меня поцеловал, настойчиво, жарко, долго, пока я не начала задыхаться. Он обхватывал и ласкал мои губы, проникал языком в рот, поглаживал мой язык и обводил нёбо. Я сама не заметила, как схватилась за его крепкое запястье, боясь утонуть и задохнуться в пучине этого страстного поцелуя. Другой рукой он скользнул по груди и сжал её. Оторвавшись от губ, он спустился дорожкой из нежных поцелуев по щеке к шее. Губа слегка захватывали кожу, языком он лизнул в районе ключицы.

Он крепко меня обнял и приподнял, перемещая ближе к кровати. Уловив мои сомнения, отразившиеся на лице, которые опять легко могли перерасти в сопротивление, Хамдан снова меня поцеловал в губы. И я не заметила, как он сел на кровать и усадил меня к себе на колени лицом к лицу. В этом положении мне пришлось широко развести ноги, обхватив его бёдра, так он легко смог собрать подол платья, а его руки пробрались под одежду. Он гладил тело под платьем, останавливаясь на чувствительной груди, перекатывая соски между пальцами, обхватывая и попеременно сжимая груди. Он отпустил меня только для того, чтобы снять с себя балахон через голову и снова крепко обнял и поцеловал. А потом одним движением снял с меня с платье. Я дёрнулась, но он крепко меня удерживал. Теперь единственная преграда между нашими телами были шёлковые трусики, но я понимала, что это несерьёзное прикрытие. Он чуть передвинул наши тела подальше от края кровати.

Умом я понимала, что это всё недопустимо для меня, но в последние дня со мной происходили невозможные в прошлой жизни вещи. Теперь я разделила свою жизнь на до и после похищения. Моя жизнь уже никогда не будет прежней, и я тоже. Мои мысли прервал голос Хамдана, наверное, я задумалась и отключилась на мгновение:

– Марина, не думай, ты только зря терзаешь себя.

Он снова гладил меня по волосам. Мои волосы, видимо, очень нравились ему.

Его рука проникла в трусики и большим пальцем он круговыми движениями трогал бугорок сверху. Эта ласка была слишком интимной без наркотика, затуманивающего мозг, но Хамдан делал всё мягко и даже без насилия, ведь моё тело отзывалось на ласки, мне были приятны его прикосновения. И в какой-то момент я даже не заметила, как он одним движением дёрнул тонкую ткань белья, и оно разошлись по шву, открывая доступ ко всему телу. Он легко приподнял меня за попку, я почувствовала его мощный член, который был уже полностью возбуждён. Я старалась отстраниться от неизбежности происходящего. Он направил его в меня и опустил мой таз.

– Какая ты узкая, и влажная, и горячая.

Гладкий ствол проскользнул внутрь меня, раздвигая и заполняя, пока не вошёл полностью. Я задохнулась от ощущений, от полноты его эрекции внутри меня. Я почувствовала единение наших тел, насколько сильно он хотел мной обладать, насколько терпелив он был, чтобы я могла ему отдаваться. Он обхватил меня за бёдра, чтобы помочь мне начать двигаться. Я приподнималась и опускалась, скользя по крепкому члену, а он помогал мне двигаться в темпе, который доставлял нам обоим удовольствие. Одну руку он переместил, чтобы ласкать мой бугорок сверху, отчего удовольствие стало ещё острее. Я уже не замечала, как двигалась сама, тяжело дыша и постанывая. Я потеряла счёт времени, и в какой-то момент, я полностью опустилась на мощный ствол и, откинув голову назад, меня накрыло яркая вспышка блаженства. Он крепко меня обнял, зарывшись лицом в волосы.

– Марина, мне с тобой хорошо.

Его глубокий тихий голос удивительным образом запускал ток по моим нервным окончаниям, и тепло разливалось по венам. Я должна была возразить, но не могла, испытывая иррациональный страх испортить хрупкий момент. Не сейчас, но позже я обязательно найду, что ответить.

Не знаю, сколько мы находились в таком положении, он всё ещё меня обнимал и поглаживал моё расслабленное тело, пока не уложил на спину и не отпустил, последний раз поцеловав в висок. Потом он накинул на себя одежду и вышел.

Мне ещё предстоит научиться говорить с ним после близости. Меня раздирали противоречивые чувства и мысли. Да что и греха таить, мой опыт с Сашей не был таким приятным. Саша никогда не был настолько внимательным и нежным любовником, он предпочитал быстро сбросить одежду и после одного-двух поспешных поцелуев поставить меня на колени и также быстро подолбиться, как в тот раз, когда я его застала с другой девушкой. Но сейчас с этим незнакомым мужчиной я испытывала самое настоящее удовольствие и получала удовлетворение, которое раньше мне было недоступно.

В мою голову даже закрался философский вопрос, что является бóльшим насилием, принуждение к чувственному сексу в ситуации, когда нельзя отказаться, или сознательное согласие на близость, которая не приносит удовольствия? Я прервала размышления, решив, что это неправильные мысли, и отправилась в ванную. Мне нужен план побега.

Глава 11

Утром опять светило солнце и пели птицы. Я читала, что ближе к экватору солнечных дней в году больше, но сейчас был февраль, а за всё время пребывания в Омане, я не видела ни облачка на небе.

Фатима привезла завтрак.

– Госпожа может позавтракать, а потом я покажу ей сад.

Я не сразу осознала её слова и даже осторожно переспросила:

– Выпустите меня из комнаты?

– Да, господин велел сопроводить госпожу на прогулку.

– Значит, под присмотром.

Фатима опустила голову. Ну хотя бы так. Я быстро поела и встала, уже готовая бежать, но Фатима меня остановила:

– Госпоже надо покрыть голову, в доме есть мужчины.

И она поспешно открыла шкаф, доставая стопку платков.

– Я не умею завязывать платки.

– Я помогу.

Фатима взяла платок под цвет платья, которое случайно было мной выбрано из шкафа, и осторожно стала обвязывать голову. В конце внимательно и придирчиво осмотрела результат со всех сторон, немного подправила и удовлетворённо кивнула. У меня не было необходимости выбирать наряд, поэтому я носила первое, что попадалось под руку.

Мы вышли из комнаты в просторный коридор, покрытый ковровой дорожкой, ведущий к лестнице. По дороге я насчитала 3 двери с одной стороны и ни одной с другой. Лестница была мраморной с резными перилами и делала полукруг по спуску. Вот почему второй этаж был таким высоким, первый достигал, наверное, пяти метров.

Мы спустились в просторный холл, пол которого был выложен мозаикой с геометрическим рисунком. Вместо картин на стенах висели гобелены с пейзажами и сценами земледелия. Прямо на полу стояли большие вазы с цветами. Сквозь двустворчатую дубовую дверь с цветными витражами пробивался уличный свет. В холле было прохладно и стоял запах цветов и трав. Перед самым выходом Фатима накинула мне на плечи шерстяной платок и открыла дверь.

Я не сразу заметила, что сразу за дверью были ещё три ступеньки. Ослеплённая солнечным светом, я споткнулась и чуть не полетела вниз головой, если бы Фатима не была рядом и не поймала меня в последний момент.

– Осторожно, госпожа, впереди ступеньки.

Как будто предостережение в метро. Я всегда была не очень внимательной к деталям, не обращала внимание на происходящее, не смотрела по сторонам. Может быть, поэтому меня так легко и похитили? Я не видела мужчину, шедшего за мной, наверняка, от самого подъезда, и машину, которая на меня почти наехала. Нужно быть внимательнее, если я хочу сбежать отсюда.

Я вышла в сад. Солнце светило прямо в лицо и приятно грело.

– Госпожа может дальше погулять сама.

О! Меня даже отпустили одну. Это значит, они не очень-то бояться, что я убегу. Я вышла в сад, широкая подъездная дорога от двери вела к кованным воротам. Они, конечно, были заперты, скорее всего, на кодовый замок, а с обеих сторон явно висели камеры. Сразу от крыльца узкая дорожка уходила вглубь сада вокруг дома.

Дом эмира, стоящий в отдалении от города, был красивый и большой. Такого роскошного жилого строения я ещё не видела и, уж тем более, не жила внутри. Стены цвета слоновой кости были отделаны лепниной и покрыты штукатуркой. Даже две башни были у этого дома, как у настоящего замка. Я не разбиралась в архитектуре, но понимала, что этот дом был построен не вчера. Возможно, родовому имению уже несколько столетий. По дому правителя можно определить, насколько могущественная династия правит. Чем больше я обходила дом по дорожке, тем больше поражалась. Вокруг дома раскинулся прекрасный сад. Я никогда не видела столько цветов! Цветы, деревья были повсюду, они гармонично сосуществовали рядом, создавая потрясающий растительный ансамбль. И это было тем удивительнее, ведь вокруг была саванна! Названия многих растений и цветов я даже не знала. Впрочем, эти растения привлекали своей нежностью, изяществом и одновременно силой, яркостью, ведь при любовании цветком знать его название совсем не обязательно.

Сад был больше, чем я сначала подумала. Там было множество тропинок и дорожек. Основная дорожка, которая вела вокруг дома, была выложены бледно-жёлтым кирпичом. Клумб не было. Цветы на первый взгляд росли то тут, то там без всякого порядка, чтобы казалось, как будто они растут сами по себе. Хотя наверняка это результат кропотливой работы садовников.

В какой-то момент я заворожённо остановилась около маленького изящного кустика, на котором растут вроде бы самые обычные розы. Но лепестки их в сотню, а может быть в тысячу раз нежнее, чем у других роз, которые я когда-либо видела, цвета ярче. Цветок дышит яркостью и жизнью. А как они благоухали! Этот аромат заполнял всё пространство на несколько метров вокруг куста и от этого сладкого запаха кружилась голова.

Изредка попадались красные, крупные цветы, похожие на тюльпаны. Запах у цветов был резкий, но приятный. А сами цветы, не смотря на насыщенный, тёплый цвет выглядели какими-то холодными и от этого казались ещё прекраснее. Словно очень красивая, но гордая и неприступная женщина, прямая противоположность мне.

Деревья в саду поражали своей крепостью, могущественностью для садовых растений. Узловатые, они были покрыты жёсткой иногда очень шершавой, а иногда невероятно гладкой корой. Я даже не удержалась и потрогала кору на некоторых деревьях. Листья самых разных оттенков зелёного. Попадались даже такие, у которых листья были красноватыми, розовыми, сиреневатым. Были и молодые деревца, сильные и отчаянно тянувшиеся вверх к солнечному свету.

Мягкая, изумрудно-зелёная трава так и манила пробежаться по ней босиком. Удивительно, здесь были даже бабочки, летавшие от цветка к цветку. Раскраска крыльев завораживала меня. В траве сновали туда-сюда жуки и муравьи. Каждый из них был занят своим важным делом. На стволах деревьев можно было встретить чудесных мохнатых гусениц. Попадалась паутина, хозяин которой казалось, прекрасно знает, что живёт в саду эмира, и свою паутину он плёл очень изысканно и старательно. Птицы пели так как не поют нигде, их пение я слышала каждый день просыпаясь в комнате, но на свежем воздухе, окруженная листвой, я иначе воспринимала их. Голоса были очень чистыми и звонкими. Только теперь я поняла, что их пение можно было слушать бесконечно, тем более что часов у меня всё равно не было. Они были свободны. Они выбрали этот сад своим домом. Их пение придало мне сил, ведь если они могут тут жить, то и я смогу. Для меня это не навсегда.

Я долго ходила по саду и даже вышла к небольшому пруду с беседкой рядом. Беседка была большой, мраморной, купол держался на витых колоннах, скамейки внутри были выложены подушками. Я ступила внутрь и ощутила прохладу. Беседка надёжно защищала от солнца. Сейчас это было неактуально, но летом под палящим солнцем Ближнего Востока, наверное, это было очень приятное место, чтобы охладиться. Я присела внутри. Только сейчас я поняла, что ходила, наверное, довольно давно, ноги слегка гудели от отсутствия движения, ведь я почти неделю провела взаперти, меряя шагами лишь запертую комнату.

Я стала думать. На такой большой территории можно затеряться. Но что дальше? Если я не найду выход за стены этого дома, то меня рано или поздно найдут. Мне нужно было внимательно осмотреть ворота, пройтись по периметру стен, найти гараж, определились, где хранится пульт от ворот и ключи хоть от какой-нибудь машины.

С этими мыслями я бродила вокруг дома целый день. Солнце совершало свой круг по земле, проходя через зенит, пока не начало стремительно опускаться за горизонт. Становилось прохладно. Тогда я с тяжёлым сердцем и неспокойными мыслями решила вернуться в дом. Осторожно приоткрывая тяжёлую входную дверь, я боялась хоть кого-нибудь встретить, но в холле было пусто, да и вообще в доме было тихо, как будто здесь никто и не жил. Я поднялась по лестнице и, стараясь не шуметь, прошла в свою комнату.

Настроение у меня было поистине удручающее. Это был не дом, а настоящая крепость, обнесённая высокой каменной отвесной стеной, на которой с завидной периодичностью развешены камеры наблюдения. Единственный вход и, он же выход, был через центральные кованные ворота под замком, камерами и постоянным наблюдением охраны. На территории и особенно у ворот всегда была охрана – двое-трое крепких мужчин с оружием, но даже будь они не вооружены, мне против них делать было нечего. Я, конечно, читала в детективах, как женщины ловко соблазняли охранников и выбирались из плена, но сейчас это казалось мне нереальной сказкой на ночь. То есть выбраться за ворота незамеченной, да ещё и на машине, представлялось мало возможным.

Я даже нашла гараж. Он был слева от главного входа, но там тоже крутились мужчины в костюмах – водители, наверное. Я осторожно наблюдала за происходящим в гараже некоторое время. Мужчины в костюмах в основном просто сидели внутри, ждали, курили и разговаривали между собой. Был ещё один, кажется, механик в спецодежде, он тоже частенько слонялся без дела. Гараж никогда не оставался пустым, мужчины всегда уходили по очереди. Может быть, ночью он пустует, если не зарыт? Я не видела камер, но это не говорило о том, что их там нет.

Дело осложняло ещё и то, что я не знала арабского языка, поэтому не могла получить никакой полезной информации из подслушанных разговоров. Машин было несколько, все они чёрные представительского класса и один минивэн. Ключи, может быть, и оставались в зажигании, но как пройти мимо камер, водителей, механика и залезть в машину?

В моей голове возник ещё вариант забраться в багажник и дождаться, когда меня вывезут в город, но как потом оттуда выбраться?

Следующее препятствие – закрытые ворота. Я пока не поняла, как они открываются. За весь день никто не приезжал и не выезжал. Возможно, есть пульт. Достать его проще, чем узнать код, если это кодовый замок. Но выехав за ворота, меня наверняка ждёт погоня, а водила машину я не очень хорошо, практики не было. Так что куда не кинь, везде клин.

Дальше нужно добраться до города. Но пока у меня даже не было карты, и вряд ли мне её добровольно дадут. Можно, конечно, просто двигаться по дороге, но выведет ли она меня к городу и куда ехать в самом городе? Я ужасно плохо ориентировалась на местности. Прожив всю сознательную жизнь в Москве, я то и дело пользовалась навигатором в телефоне, когда попадала в другой район. Этот топографический кретинизм был моей самой большой проблемой. Я даже и представить себя не могла, как справлюсь с поисками Консульства в незнакомом городе и без навигации. В моём мозгу всплыли образы узких восточных улочек, виденные по телевизору, обязательно ведущих в тупик. Я содрогнулась.