За чертой подземных врат

– Центр! Тайпан один выдвигается на поддержку! – выдохнул Арсалан, и Макс увидел, как маленькая точка, обозначавшая командира подразделения, огибает периметр в локаторе перед глазами.

Быстро оценив возможности, Макс понял: нужно поймать момент для прыжка, но, сделав движение, угодил в волну от ударившего рядом снаряда. «Стрелял не в меня. Точно бы попал. Я был открыт» – промелькнули мысли. Поднявшись, Макс увидел, как из дрона выскочили четыре машины, как та, что нападала на него, и бросились к Арсалану. Большой дрон не стрелял, он медленно двигался к Максу, выдвинув длинное, чёрное жало.

«Если зацепиться за край корпуса, возможно, смогу повредить верхнюю пушку, – быстро спланировал Макс. – Надо рискнуть».

Он был уверен, костюм позволит ему выдержать огонь из мелких орудий дрона. Присев, приготовился сделать рывок.

– Макс, что со связью? Арсалан, ты видишь его? Что со связью? – кричал Крюков, но Макс не слышал. Внимание было приковано к цели. Оттолкнувшись от земли, он бросился на врага, но дрон не выстрелил. Стоял без движения, будто и не планировал атаковать. Приземлившись в нескольких метрах, Макс почувствовал мягкость костюма, переставшего слушаться приказов.

– Туман и камень! Голосовое управление! – Макс пытался реанимировать костюм.

– Тайпан два, подтверди… – последнее, что услышал, перед тем, как индикация на стекле погасла.

Разряд был настолько сильным, что рвота выступила изо рта. Тело пронзали судороги. В мутнеющем сознании плыла заснеженная земля, удалявшаяся от тела, повисшего в стальных лапах Скорпиона. Ещё через мгновение, Макс увидел, как закрылся люк.

«Я жив, пока ещё жив», – сверкнула искорка в голове, потушенная шумом турбин и перегрузкой взлёта.

Номер двести тридцать четыре

– Максим! Подожди! Не трогай.

Повернувшись на мягкий голос бабушки, он убрал руку от белой простыни.

– Иди ко мне, – пожилая женщина, с русыми, изрядно поседевшими волосами, манила его рукой.

Она смотрела на него серо-голубыми глазами, уставшими после бессонной ночи.

– Бабушка, мне не страшно!

– Ты молодец, Максим. Ты победил! – она взяла его за плечи и крепко прижала к себе.

– И что теперь? – он отодвинулся, чтобы взглянуть в глаза.

– Теперь ты будешь жить со мной.

– Всегда-всегда?

– Всегда-всегда, – она улыбнулась, мягко погладив его по голове.

– А если что-то случится?

– Даже если что-то случится, я буду с тобой.

Он обнял её, так сильно, как только мог, но руки провалились в пустоту, и, громкий лязг металла, сменился шумом гулких голосов. Открыв глаза, он не сразу смог разглядеть окружающее пространство, сквозь пелену залипших век.

– Смотри, очнулся! – сиплый голос, ударил по лицу сухой плетью.

– Не забудь поставить пометку в базе, а то будет как с тем бразильцем из четвёртого сектора. Не хочу залететь на штраф, – звучал другой, более грубый голос.

– Неужели ты думаешь, что я подставлю нас, как тот придурок из четвёртого? Пойдём. Нужно сдавать смену.

– А с этим, что?

– Ещё минут тридцать бревном пролежит. Все показатели в норме.

– Хорошо, только проверю крепления, – процедил грубый голос, и Макс почувствовал холодные руки на шее. Он попытался схватить их и выбить из приблизившегося дух, но не смог пошевелиться, ощутив, как тонкой струйкой изо рта потекла слюна.

– Порядок, – владелец рук поднялся и торопливо пошёл к приятелю, ждущему возле двери.

– Давай поедим, – послышалось за дверью, хлопнувшей с глухим металлическим звуком.

Сколько времени прошло, пока смог пошевелиться, Макс не знал. Тело болело. Ещё через какое-то время, получилось приподняться на локтях и осмотреться. На нём была простая холщовая одежда, штаны и рубаха – мягкие и удобные, и ничего более. Это был плен, он понял по окружающей обстановке, но она не соответствовала камерам заключения, как он их себе представлял, и вызывала удивление в современном мозгу. Небольшое помещение, около пятнадцати квадратных метров, густо устеленное соломой. Стены обшиты тёмными деревянными брусками. Потолок также из дерева. В правом углу комнаты стояла деревянная кровать из толстых брусьев, напоминавшая лавку, с накинутым на неё одеялом. В левом углу виднелась небольшая дверь, сколоченная из сухих старых досок. За дверью, предполагал Макс, было отхожее место. Дверь в камеру была выполнена по всем канонам средневековой инквизиции. Массивные брусья, тщательно скреплённые коваными пластинами, и маленькая решётка в центре, пропускавшая свет настенного факела.

«Что за херня?», – Макс пытался найти объяснение увиденному, и, повернув голову, почувствовал странное давление на шее. Похоже на пластик или комбинированный материал, замыкавшийся в гладкий ошейник. Внезапно, снизу двери открылось окошко, и в него с грохотом залетела деревянная миска с хлебом и каким-то варевом. Путь к чашке был непростым. Пока Макс добирался до неё ползком, еда остыла, но была проглочена в считаные мгновенья. Остаток сил он потратил на путь до кровати, и, взобравшись на неё, уснул почти мгновенно.

Его разбудили шаги и грохот за дверью. Хромая, Макс подошёл к решётке, и, всмотревшись в отблески огней, увидел бряцающие латы. Шум от шагов медленно стих, он вернулся к кровати, но больше не смог уснуть. Лёжа на спине, смотрел в тёмный потолок и ждал. Если оставили в живых, кормят, то он нужен. «Но для чего и почему вокруг такая странная обстановка?» Естественные позывы повели к двери в углу комнаты. Войдя внутрь, Макс едва не потерял дар речи. Спартанская, но аккуратная ванная комната была оборудована всем необходимым. На глянцевой плитке виднелись изображения, без слов указывающие на ниши со всем необходимым. Сенсоры, реагировавшие на движения, включали и выключали нужные приборы, когда он приближался к ним. Комната наполнялась светом, струящимся сквозь тонкие полоски в потолке. Макс повернулся к зеркалу, снял одежду и осмотрел себя. Тело покрывали синяки, и, чёрная гематома украшала грубый шрам на груди. Закончив процедуры, вернулся в посветлевшую комнату. На стене, противоположной входной двери, висела рамка, напоминающая окно. Макс заметил её раньше, но не придал значения. Внутри рамки тускло светилась матовая поверхность, отливавшая красноватым цветом. «Рассвет», – улыбнулся Макс.

Шёл пятый день пребывания в странной тюрьме. Рамки гасли и загорались, но ничего не происходило, только миски с едой и вода в кожаных мешках подавались через маленькое окошко. В голове крутились десятки вариантов происходящего, от самых простых до невероятных, но ни один не брался в расчёт, пока не будут подтверждены факты. К концу пятого дня он снова мог отжаться от пола сотню раз и с лёгкостью выполнял комплекс армейских упражнений с собственным весом. Вопросов было слишком много. Костюм отключили. Специально. Но кто и с какой целью? Кому понадобился простой солдат? Шум за дверью привлёк внимание. День клонился к закату, и рамка почти погасла, погрузив комнату в темноту. Рассчитывая остаться незамеченным, Макс осторожно заглянул в окошко. Тёмный, мерцающий отблесками факелов коридор наполнялся шумом тяжёлых шагов. За шумом показались тени. Зрелище было невероятное! На фоне горящих огней по коридору шли люди в одеждах Древнего Рима. Впереди охранник, в латах легионера, хотя Макс не был уверен в том, что это был легионер. За ним следовали люди в доспехах гладиаторов. Замыкал строй охранник в одежде как у того, что шёл впереди. Пройдя мимо, процессия растворилась в темноте коридора, и, Макс вернулся к кровати, погрузившись в размышления.

– Богданов Максим! – в воздухе, посреди комнаты появилось голографическое изображение высокого старика с узкой аккуратной бородкой и зачёсанными назад пепельными волосами.

Крепко сжав кусок деревянной перегородки, выдранный из кровати, Макс молча смотрел на изображение. Он хорошо знал это лицо, как, впрочем, и большая часть цивилизованного мира. Владелец сотен компаний, запустивший руки во все экономики на планете, самый богатый человек на земле, смотрел на него.

– Твоё оружие бесполезно, – улыбнулся старик. – Каждое движение тщательно контролируется и будет блокировано при необходимости.

Макс решил не проверять.

– У тебя на шее браслет. Сотрудники называют его ошейник, но я считаю, это ваш личный браслет, как те, что были у вас в прошлой жизни. Он контролирует тело, при необходимости обезвредит или убьёт, если попытаешься причинить вред персоналу.

– Где я? Что это за место?

– Место, где вы завоёвываете право на лучшую жизнь, – помпезно ответил старик.

– Лучшую жизнь?

– Никто из вас больше не вернётся в мир, что знал ранее. Но у каждого есть шанс завоевать лучшие условия для проживания в комплексе, пока не придёт время отправиться за остальными.

Макс молча слушал.

– Твой номер – двести тридцать четыре. Сейчас ты в пятом стартовом секторе. По мере успехов сможешь переместиться в другие сектора и получить соответствующие блага. Можешь сразу перейти в первый сектор, если успех будет ошеломительным и публика тебя полюбит, но пока, никому это не удавалось, – лицо старика растянулось в улыбке.

– А если я… – Макс собрался послать старика в задницу, но был прерван контратакующим аргументом:

– У тебя есть время на раздумья – до завтрашнего утра. Завтра останется два пути. Первый, ты начинаешь тренировки и живёшь ещё какое-то время. Второй, мы пустим тебя на дрессировку новых хищников как отработанный материал. Честно говоря, – голова прищурила глаза, – меня просили именно об этом. Но, думаю, ты можешь ещё на что-то сгодиться.

Изображение поплыло, превращаясь в кристаллический дымок, растворявшийся в воздухе.

Этой ночью Макс почти не спал, но чувствовал себя бодрым, когда рамка наполнила комнату светом и в нижнее окошко влетела миска с похлёбкой. Закончив с едой, Макс развернулся к голограмме, появившейся в центре комнаты.

– Твоё решение? – спросил старик.

– Буду тренироваться.

Голограмма погасла, дверные засовы щёлкнули, и в комнату вошёл невысокий, коренастый мужчина азиатской внешности. Вошедший был возрастом около пятидесяти лет и походил на сурового Гимли из «Властелина колец», но с более мягкими чертами лица и рыжеватой бородой, заплетённой в косички.

– Мастер Тургэн, – представился вошедший, дружелюбно улыбаясь. – Я твой инструктор, но ты можешь звать меня мастер.

– Макс.

– Нам пора, Макс, – смешно хмыкнул мастер и, развернувшись, вышел в коридор.

Коридор освещали ровно пятьдесят факелов, по числу находящихся в блоке камер. Дым от них втягивался вентиляционными окошками, расположенными в каменном потолке. Сквозь несколько дверных решёток лился свет, но в большинстве камер царила темнота.

«Негусто», – подумал Макс.

– Скоро поступит новая партия, – сказал шагающий впереди Тургэн.

– Вы залезли ко мне в голову?

– Это нетрудно, – весело ответил мастер. – Я здесь давно и могу определять то, о чём вы думаете, даже по походке.

«Вот гад», – подумал Макс.

– Злость – это прекрасно, – мастер пребывал в хорошем настроении, – она тебе скоро понадобится. Но я не твой враг. Моя задача, сделать из тебя бойца, способного продержаться пару поединков.

Минуя коридор, они протиснулись в узкий проём и, преодолев массивную стальную решётку, выполнявшую роль входной двери, попали в круглый зал, напоминавший арену цирка. Арена была выполнена в каменном стиле, начиная от возвышавшихся ступеней и заканчивая ограничителями площадки, но свет лился на неё из узких белых ламп, расположенных на потолке. Факелов в зале не было.

– В течение двух недель эта тренировочная площадка станет для тебя вторым домом. Зайди в круг! Нужно привыкать к песчаной поверхности, – Тургэн скрестил руки на груди.

Сделав несколько шагов, Макс остановился.

– Песок подогревается снизу, как и пол в камере, – Тургэн подошёл к столу, накрытому плотной тканью. – Держи, – швырнул в Макса пару кожаных сандалий и суетливо принялся разворачивать ткань, поглядывая на подопечного. – Подойди, – махнул, когда Макс закончил с обувью.

Пройдя сквозь круг, Макс по пути определял глубину песка, но старался не выдать намерений.

– Настоящий десантник никогда не умирает! Даже в следующей жизни! – Тургэн рассмеялся. – Смотри, – он провёл ладонью над поверхностью стола.

На столе была представлена вся история холодного оружия со времён каменного века по наши дни.

– Что, из этого, тебе знакомо?

– Думаю, наука нехитрая. Главное, понять принцип, но лучше всего владею этим, – Макс взял в руки армейский нож.

– Нехитрая? А ну, продемонстрируй мне, свои таланты! – бросив на песок короткую абордажную шпагу, Тургэн, подхватив со стола такую же, быстро прошёл к центру круга. – Если хоть раз коснёшься меня клинком, то я сожру своё дерьмо у тебя на глазах! Если нет, то буду звать тебя бабой, потому что другого ты не заслуживаешь. Трепло! Нападай!

Макс бросился вперёд, рубанув по диагонали, но, резко увернувшись, Тургэн ударил его по спине плоской стороной клинка.

– Это всё твоё умение? Портовые шлюхи в средневековой Европе, дрались лучше тебя!

Развернувшись, Макс осторожно пошёл к противнику, пытаясь поймать момент для атаки снизу, и он не заставил себя долго ждать. Поправляя рукав, Тургэн перенёс правую руку влево, отвёл лезвие в сторону и свесил шпагу на двух пальцах. Макс знал, это уловка, и применил обводной удар, но в этом и был коварный план мастера. Тургэн быстрым движением вернул клинок в исходное положение, и шпага Макса врезалась в острую грань.

– Очнулась? – первое, что услышал Макс, открыв глаза.

В памяти всплыл пухлый кулак, стремительно приблизившийся к лицу, и плавное падение.

– Должен признать: для бабы ты неплохо дерёшься, – Тургэн стоял над Максом, улыбаясь широко и дружелюбно.

– Что это за место? – спросил Макс.

– Ты знаешь, – Тургэн изменился в лице.

– Не всё, – Макс посмотрел на мастера жгучим взглядом. – Где мы?

– Того, что тебе известно, достаточно, – Тургэн пошёл к столу, по пути подхватив вторую шпагу. – Я не знаю, где находится это место, но солнца здесь нет, так что делай выводы, – продолжил он, опершись руками на стол.

– Вы тоже пленник, как и я? – Макс поднялся с песка.

Тургэн повернулся, подняв копну рыжих волос, обнажившую гладкий ошейник.

– Как вы сюда попали?

– Лёг спать в своей квартире в Улан-Баторе, а проснулся здесь. Но важно не то, как я попал сюда, а почему и для чего, – Тургэн криво улыбнулся. – Я историк холодного оружия и основатель крупнейшей в Азии, школы боёв на мечах. Как видишь, результат моих пылких увлечений понадобился ему.

– Кому?

– Мы должны звать его Цезарь, но у него есть и другое имя, – Тургэн замолчал, поняв, что не должен был говорить этого.

– Какое?

– Слишком много вопросов! – Тургэн отвернулся, возвращая шпаги на место. – Тебе пора возвращаться. На сегодня достаточно.

Позади заскрипели петли, и, открыв дверь, ведущую в коридор с факелами, друг за другом, в зал вошли двое. Один среднего роста с безобразными и хитрыми чертами лица, второй огромный, с большими волосатыми ручищами и лицом, напоминавшим неандертальца. Оба вошедших были одеты в туники кремового цвета, тёмно-коричневые накидки и кожаные сандалии. Головы обриты наголо.

– Номер двести тридцать четыре! Следуй за нами! – приказал хитрый парень. – Меня зовут Ганс. Я начальник караульной смены пятого сектора, – сообщил он, когда двести тридцать четвёртый приблизился к проёму. Здоровяк остался позади, немного замешкавшись. Затем он, с трудом протолкнувшись в проём, догнал Макса и напарника.

«Я должен проверить», – Макс развернулся, пытаясь попасть в челюсть здоровяку. Тело сковало. Кулак, не проделав и половину пути, замер в воздухе, и Макс упал на пол, застыв в атакующей позе. Здоровяк, удивлённый и расстроившийся произошедшим, схватив нападавшего за шею, занёс кулак над его лицом.

– Не надо, Клаус! – вмешался Ганс. – Ты знаешь правила.

– Вот гад! – словно большой обидевшийся ребёнок, Клаус швырнул Макса на пол камеры, и, с раздражением закрыл дверь.

– Гони двадцатку! Я же говорил, что он попробует, – слова Ганса смешались с шумом удаляющихся шагов.

Красная арена

– Давай живее! Что ты как старая кляча ползаешь? Хочешь стать мёртвой клячей? – Тургэн вприпрыжку перемещался по периметру тренировочного круга, доставая Макса хлыстом. – Мне плевать, помрёшь ты завтра или нет, – кричал он, нанося быстрые удары.

Изогнувшись, мастер метнул хлыст так стремительно, что Макс не понял, как вокруг ног обернулось тонкое кожаное плетение.

– Думаю, ты заслужил новое прозвище, – Тургэн подошёл к Максу, лежавшему на спине. – Теперь буду звать тебя «тигриное дерьмо».

– С бабой мне понятно, а чем я заслужил это великое прозвище? – Макс, вызывающе улыбаясь, уставился на мастера.

– Ты скоро им станешь, – взгляд Тургэна стал презрительным и немного расстроенным. – Прекрати вести себя как идиот. Думаешь, не вижу? Постоянно ищешь возможность для побега. Смотришь, запоминаешь, просчитываешь. Пойми! Ты больше не спецназовец, и здесь не тыл врага. Перестань отвлекаться и научись сражаться как гладиатор. Сейчас это единственный шанс остаться в живых.

Макс ничего не сказал в ответ, молча пожирая мастера взглядом.

– Ты до сих пор не понял, – Тургэн огорчённо мотнул головой. – Из этого места есть только один путь к свободе.

– Какой?

– Канализация. В неё смоют дерьмо животных, пообедавших твоим изрубленным трупом.

– Откуда такая уверенность? – не сдавался Макс, присев на песок.

– Тебе недостаточно того, что ты здесь видишь и слышишь? Честно говоря, мне надоела твоя беспросветная тупость и упрямство. В конце концов, это твоя жизнь, – тряхнув кнутом, Тургэн пошёл к большому деревянному столу.

Макс поднялся с песка.

– Почему вы делаете это для меня?

Тургэн остановился. Медленно вдохнул и выдохнул.

– Я здесь давно и видел много таких, как ты. Все должны сражаться, это неизбежно. Кто-то бьётся хорошо, кто-то плохо, кому-то удаётся дойти до первого сектора. Но все заканчивают одинаково, – мастер грустно улыбнулся. – Сотни бойцов! Многие были сильнее, быстрее и лучше тебя, но все пошли на корм хищникам, когда настал черёд.

– Вы не ответили на вопрос!

Тургэн развернулся и, подойдя к Максу, тихо сказал:

– Отсюда нет выхода. Это место станет последним твоим пристанищем, и только от тебя зависит, сколько проживёшь. Чувствую, в тебе есть жгучее желание жить. Ради какой-то цели, известной только тебе, и я хочу помочь тебе в этом. Только это не имеет значения, потому что жить тебе осталось недолго, – Тургэн отряхнул руки, словно на них был песок, и, уткнув кулаки в бока, кивнул Максу на дверь.

– Можешь идти, на сегодня закончили.

Макс пошёл к выходу. Два охранника из второй смены уже ждали его. Подойдя к решётке, он остановился, и, медленно повернувшись, поймал взгляд мастера, наблюдавшего за ним исподлобья.

– Ты уверен? – Тургэн приподнял подбородок.

– Да, – Макс сделал шаг навстречу мастеру.

– Сейчас очередь двести тридцать пятого! Время двести тридцать четвёртого вышло! – угрожающе возразил караульный.

– Ничего страшного. Сегодня задержусь, – спокойно сказал Тургэн, неторопливо надевая манику.

– Какое оружие?

– Основное! – перед Максом упал блестящий гладиус с рифлёной чёрной рукоятью.

Следом на песок приземлился красный прямоугольный щит.

– Что-нибудь ещё? – Тургэн улыбнулся, вооружаясь коротким римским мечом.

– От мороженого я бы не отказался, – парировал Макс.

– Посмотрим, что ты освоил. Нападай! – Тургэн запрыгнул в круг.

Мечи скрестились с громким звоном и разошлись для следующего удара. Бритые караульные, забыв про инструкции, быстро заняли места на высоких трибунах. Удары мечей отдавались громким эхом в куполообразном помещении, музыкой для двух случайных зрителей, едва не подпрыгивающих от удовольствия. Тургэн вёл бой без щита, убрав левую руку за спину. Атакуя, Макс выставил щит вперёд, оттеснив противника к каменным ограждениям, и, почувствовав преимущество, обрушил на мастера град ударов. Поймав момент, Тургэн выбил меч из его рук. Подхватив меч, Макс прикрылся щитом и получил удар такой силы, что щит едва не развалился на части. Перейдя в нападение, Тургэн бил размашисто, чередуя колющие удары с рубкой, но Макс не давал загнать себя к ограждениям, несмотря на полученные раны. Тургэн остановился. Пригнувшись, отступил, и, низко опустив голову, посмотрел на Макса сверкающими глазами. Макс крепко сжал рукоять, понимая, какой опасной и быстрой будет атака. Мечи скрестились. Отчаянно обороняясь, Макс погасил напор, но, промахнувшись, получил глубокий порез на плече. Воспользовавшись моментом, мастер прыжком свалил соперника с ног, упав вместе с ним, и, не поднимаясь с песка, ударил мечом наотмашь. Попав в подставленный щит, Тургэн замахнулся снова, но замер, почувствовав на шее холодное лезвие.

– Не может быть! Меня едва не убил первокурсник! – громко рассмеялся.

– Это не так легко. И сейчас не вы, а я истекаю здесь кровью, – Макс тяжело дышал, распластавшись на песке.

Осторожно отведя от шеи лезвие, Тургэн поднялся, и, воткнув гладиус в песок, наклонился над Максом, осматривая плечо.

– Не смертельно, – спокойно сказал.

Макс был хорошо знаком с болью и мог не обращать на неё внимания, но не сегодня.

– Идём! – Тургэн позвал Макса за собой. – Обойдёмся без медиков, – Подойдя к столу, он отодвинул край накидки, и подтащил к себе блестящий чемоданчик. Крышка мягко щёлкнула. Внутри показался белый инструмент, похожий на космический пистолет с гладкой изогнутой пластиной вместо ствола.

– Давай руку! – приказал.

Макс подвинул к мастеру плечо, оторвав рукав от рубахи.

– Убери глаза! Ослепнешь! – Тургэн надел синие очки.

Макс почувствовал жжение, собирающее мышечные волокна вместе, но терпимое благодаря распыляемому перед лучом анестетику.

– Готово, – Тургэн довольно улыбнулся.

Повернув голову, Макс увидел ровный шов красного цвета.

– Давай остальные царапины! – Тургэн повелительно взмахнул пальцем.

Закончив, он внимательно осмотрел швы с видом художника, довольного работой, и, аккуратно вернув инструмент на место, кивнул Максу на дверь.

Макс направился к выходу под пристальными взглядами караульных, ждавших возле прохода. Вид одного был расстроенным.

Сон не наступал. Правая рука болела, и он ворочался на левом боку. Под утро удалось задремать. Погрузившись в неглубокий сон, Макс услышал, как щёлкнул засов и в комнату вошёл бритый караульный. В одной руке он держал мешок из грубой ткани, в другой, красный щит прямоугольной формы. Поставив мешок на пол, караульный наградил Макса презрительным взглядом и с недовольным видом удалился.

– Номер двести тридцать четыре! Сегодня бой на красной арене! – в воздухе повисла голографическая таблица с человеческими фигурками и надписями. Увеличив изображение, Макс прочитал в верхней строке: «Номер двести тридцать четыре – гопломах, парный поединок, задача – общая защита и нападение, статус боя – сражение до смерти».

Свернув голограмму, Макс подошёл к мешку. Внутри оказался шлем с широкими полями, высоким гребнем и множеством небольших, круглых отверстий для глаз на забрале. Разбирая мешок, Макс достал полированный гладиус в кожаных ножнах, манику с крупными металлическими пластинами, поножи, стёганые накладки, широкий пояс с блестящей металлической бляхой и красную набедренную повязку. Водрузив шлем на голову, понял, как сильно ограничена видимость. Засов лязгнул с отвратительным звуком, и в комнату вошёл караульный.

– Бой через час, – сообщил он. – Я помогу тебе с доспехами.

– Справлюсь, – Макс, даже не взглянул в его сторону. – Лучше постучи в дверь, чтоб я не уснул, часов у меня всё равно нет.

– Не успеешь надеть доспехи, пойдёшь без них, – разъярённый наглым ответом, караульный хлопнул дверью.

Закончив с амуницией, Макс собрался идти к зеркалу, но, услышав повторный лязг засова, повернулся. В комнату вошёл воин, одетый в красную тунику, панцирь, украшенный позолоченными накладками, шлем с подвижными нащёчниками и лёгкие кожаные сандалии.

– Следуй за мной! – приказал стражник.

Взяв в руку щит, Макс вышел в коридор, где ждал ещё один охранник. Бритый караульный поспешно закрыл дверь камеры и отошёл к стене, освобождая место для прохода. Группа двинулась в сторону противоположную тренировочному залу. Охранник, вошедший в камеру Макса, шёл впереди, поправляя шлем, натиравший шею. Идущий сзади, что-то бормотал под нос. «Клоуны», – подумал Макс, когда все трое подошли к двери. Охранник стукнул копьём по металлической ручке, и дверь открылась усилиями бритого караульного, стоявшего за ней. Проследовав за охранником, Макс оказался в большом куполообразном зале с каменными сводами и горящими под ними факелами. По окружности зала на равном друг от друга расстоянии располагались двери. Дверей было четыре, и рядом с каждой стоял караульный. Помещение напоминало древний храм и могло сойти за такой, если бы не металлический цилиндр, пронзавший зал сверху вниз.