– Да уж… очень странно, – пожала плечами Саша. – Если ей ничего не нужно, зачем тогда пришла? Допустим, в первый момент она подумала: чем черт не шутит, а вдруг эти дураки что-то найдут, – а потом решила, что это не имеет смысла? Разве что так?

– Ничего вы не понимаете! – закричала вдруг Маня. – Неужели не ясно?

– Что? – удивленно взглянула на нее старшая сестра. – Что нам должно быть ясно?

– Она же испугалась!

– Испугалась чего?

– Не знаю, но испугалась, что мы можем докопаться до чего-то лишнего. А может, и вовсе она сама все это устроила.

– Что? Сама себя обокрала? – хмыкнул Никита.

– А кстати, такое тоже возможно, – заметил Зорик.

– Именно, именно, – горячилась Маня. – Ведь что украли-то? Украшения! А деньги не тронули! Значит, скорее всего она просто…

– Погоди, Маня, – прервал ее Гошка. – Это же глупость. Зачем ей красть драгоценности у матери? Скорее бы уж она деньги стибрила…

– Да что вы придумываете фигню какую-то? На фиг это кому-то нужно? Или только девка эта вовсе полоумная…

– Я же говорила, от Тягомотины ничего нормального не жди, – фыркнула Ксюша. – Значит, как я понимаю, ничего мы расследовать не будем.

– Что ж тут расследовать? – пожал плечами Никита. – Девушка в наших услугах не нуждается. Ну и не надо, нам же лучше.

«Тебе, может, и лучше, – подумала Маня, – а вот Гошке хуже. Ему просто позарез нужно какое-то интересное дело».

Они еще немного потрепались на общие темы и стали расходиться. У Гошки остался только Леха.

– Ну, как тебе это нравится? – в сердцах спросил Гошка. – Чтобы я еще раз связался с Тягомотиной… И она еще возникает по поводу Ксюхи!

– Ты знаешь, я сам не большой любитель Тягомотины, но тут она, между прочим, не виновата. Она хотела как лучше, а вот эта тощая очкастая дурища… Или нет, она не дурища. Она… Малыга правильно сказала – она струхнула. Но не потому, что сама свою мамашку грабанула, – это фигня, а потому…

– Ну, почему, интересно знать?

– Потому что она знает какой-то секрет.

– Какой секрет?

– Эх, кабы знать… Короче, Гошка, мне эта очкастая внушила подозрение.

– Слушай, Леха, ты же сам говоришь, что она свою мать не грабила, так в чем же ты ее подозреваешь?

– Она что-то знает про ограбление. Или, вернее, про то, что там искали. Зуб даю!

– Ну и пусть. Нам-то какое дело? Пускай у нее голова болит. Она же от нашей помощи отказалась.

– Слышь, Гошка, а если ее просто припугнули, а?

– Кто?

– Ну мало ли…

– Леха, ты соображаешь, что говоришь?

– Очень даже соображаю.

– А по-моему, нет. Сам посуди, неужели кто-то ее отловил и сказал: «Не смей ничего рассказывать этой компашке, они там все сплошь гениальные и запросто все раскроют, поэтому молчи в тряпочку». Так, по-твоему, да?

– Ну, ты из меня придурка-то не делай. Ясно же, что дело не в нас. Она, наверное, за маму свою боится. Это все сказочки для деток – мамуля в политику не суется, занимается женскими вопросами. А женщины что, не люди? Среди них что, преступниц нет? Есть, да еще какие жуткие, почище мужиков. И воруют они нехило. Может, мамашка этой очкастой совсем случайно нарыла что-то про какую-нибудь бабу, ну и…

– Интересно мыслишь, Шмаков.

– А то! Небось не мякиной башка набита.

– Ну и что предлагаешь?

– Да есть варианты…

– Ну?

– Во-первых, можно последить за очкастой, поглядеть, куда и когда она ходит, кто к ней ходит, и все такое прочее.

– А другой вариант?

– Другой? Можно, например, тебе пойти и поговорить с ней с глазу на глаз. Мол, я все понимаю, ты испугалась, что нас так много, и правда, в такой компании всегда может произойти эта… как ее… утечка информации, сколько бы мы ни клялись молчать в тряпочку.

– Ну допустим. Правда, Тягомотина мне с самого начала предлагала заняться этим делом с ней вдвоем, но я ответил, что вдвоем мы не справимся.

– Ну дает жизни Роза! Она что, тоже в тебя втрескалась?

– Фиг ее знает. Мне про это даже думать тошно. Я с ней не могу спокойно разговаривать, через десять минут уже на стенку лезу.

– А ты знаешь, Гуляев, что от ненависти до любви один шаг? – заржал Леха. – Ладно, шутки в сторону. По-моему, это шанс – напрямую поговорить с очкастой. Но только мне кажется: это не тебе надо с ней поговорить.

– А кому же?

– Тут тоже два варианта.

– Валяй, выкладывай!

– Ну, первый вариант – Малыга.

– Маня?

– Да. Она такие штуки здорово умеет, любого уболтает. И потом, ей как-то люди верят, даже незнакомые.

– Вообще-то да. Ну а второй вариант?

– Зорик.

– Почему именно Зорик?

– Потому что очкастая на него свой очкастый глаз положила.

– Да что ты ее все очкастой зовешь? У нее имя есть.

– Ах извините, ваше благородие, Ира устремила на Зорика свой восторженный взор. Так тебе больше нравится?

– Слушай, Леха, а с чего ты это взял? Я ничего такого не заметил.

– А я заметил. Она, как его увидела, сразу прибалдела. Так что у нас есть шанс. Представляешь, как обрадуется такая очкастая замухрыга, если ей позвонит такой красавец?

– Во-первых, она вовсе не замухрыга, вполне нормальная девчонка. А во-вторых, ты, может, ее телефон знаешь?

– Нет, – растерялся Леха, – я думал, ты знаешь.

– Нет, представь себе, не знаю.

– Ну, в принципе это, наверное, можно узнать.

– Как? Я даже фамилии ее не знаю.

– У Тягомотины можно спросить.

– Да? Вот ты и спрашивай! Во-первых, она теперь этот телефон ни за что не даст, сразу просечет, что мы что-то затеваем без нее, и вообще… Ну ее на фиг, вместе с ее подружкой. Еще не хватало нам навязываться.

– Никто навязываться не собирается, а предложить помощь… надо бы, Гошка. У нее за очками-то глаза несчастные…

Гошка внимательно посмотрел на друга. «Ага, теперь понятно, просто Леха сам положил глаз на Иру. Отсюда и весь его запал, и этот пренебрежительный тон. Очкастая, очкастая… Замухрыга… Ясненько-понятненько».

– Слушай, Леха, а зачем нам Зорик? Может, ты сам попробуешь, а?

– Я? – испугался Леха. – Да ты что? Она меня и слушать не станет. А Зорик… Он ей мозги всякими учеными словами запросто запудрит. Помнишь, когда мы его первый раз привлекли, он все чего-то на латыни талдычил. Потом, правда, перестал. Это он тогда перед Сашкой выпендривался. Но ведь он ради дела тоже может латынь подпустить…

– Может, наверное, – улыбнулся Гошка. – Только все упирается в адрес и телефон. Одно ясно – учится она не в нашей школе.

– Это точняк.

– Но живет где-то недалеко. Мы ведь с ней случайно в сквере встретились. А вообще-то попробуй сам к Тягомотине подкатиться. Может, тебе она от неожиданности и даст телефончик.

– Ни за что не даст. Она меня вообще за человека не держит.

– Почему?

– А черт ее знает. Дура потому что.

– Глубокая?

– Глубже не бывает.

– Ничего, я, кажется, придумал, как узнать про эту Ирку.

– Как?

– Позвоню вечером Тягомотине домой, когда она с Ронни гуляет. И спрошу у ее мамаши телефон Розочкиной подружки Ирочки.

– Точно. Головастый ты парень, Гошка! – восхитился Леха. – Но рисковый…

– Почему это?

– А представляешь себе, какую занудень Тягомотина устроит, если мамаша не забудет ей про это сказать?

– Плевать я хотел! – расхрабрился Гошка, желая помочь другу. На его памяти Лехе еще ни одна девчонка не нравилась.

– Ладно. Договорились. А когда она пса-то прогуливает?

– Часов в семь. А потом, уже поздно, ее папаша с ним гуляет.

– Отлэ! Ну все, я пошел! Узнаешь телефончик – звякни.

Глава III

Девочка Надя

– Алло, Леха, это ты?

– Гошка? Ну что?

– Леха, я ни фига не понимаю… Просто хрень какая-то.

– Да в чем дело? – рассердился Леха.

– Понимаешь, позвонил Тягомотине, разговаривал с ее мамой. И она мне сказала, что у Розы нет никакой подруги Иры.

– Ну, мало ли… Может, она просто не в курсе, может, они на собачьей почве, например, подружились.

– Да нет, ты же знаешь, у Тягомотины мамаша во все суется, не больно-то от нее можно дружбу скрыть…

– Тогда что это значит?

– Погоди, я еще не все сказал.

– Ну что там еще?

– А то, Леха, что я подумал: ее мама что-то путает, и описал эту самую Иру, тогда она сказала, что это я все напутал и что эту девочку зовут Надей. Надя Журкевич, учится в немецкой школе. Телефона ее она не нашла, а живет эта Надя в доме, где аптека, но не наша, а на Переяславке.

– Бред какой-то. Ясно же, что Розкина мамаша не врубилась. На фиг надо было Надю называть Ирой? Они же не на всю голову психованные?

– А может, на всю?

– Обе? И Тягомотина? Она же просто дура, а не полоумная. Нет, тут путаница какая-то. Надо бы разузнать.

– А как?

– Легко. Подойду завтра в школе к Тягомотине и спрошу, где Ира живет.

– И что?

– Да ничего, посмотрю, что будет.

– Нет, тут надо как-то иначе действовать.

– Да как иначе, как?

– Мы знаем ее фамилию.

– Интересно. И какая у нее фамилия?

– Журкевич, я же сказал.

– Здрасьте! Журкевич – это Надя.

– Именно. Вот я и хочу посмотреть для начала на Надю Журкевич. Если это совсем другая девчонка, тогда ладно. А вот если та же самая…

– И что тогда? – хмыкнул Леха.

– Тогда Тягомотине не поздоровится!

– Да нет, Гошка, если у кого и съехала чуток крыша, так это у Розкиной мамаши. Я уверен, что Надя и Ира – совершенно разные девчонки. А очкастых девчонок хоть пруд пруди.

– Думаешь?

– Уверен.

– А я все-таки проверю. Только ты обязательно пойди со мной, а то я боюсь, меня могут принять за полного психа, если Надя окажется Ирой.

– Тебе свидетель, что ли, нужен? – захохотал Леха.

– Конечно, еще как нужен.

Утром выяснилось, что Розы в школе нет.

– Она просто отсиживается дома после вчерашнего, – заметила Ксюша. – Ей неудобно перед нами за эту свою ненормальную подружку.

Гошка и Леха молча переглянулись. Оба решили пока никому ничего не говорить, а сегодня после уроков отправиться на Переяславку в поисках Нади Журкевич.

– Одно мы про нее точно знаем, – сказал Леха, когда они уже подходили к дому, где жила неведомая Надя.

– Что?

– Она тоже очкастая. Между прочим, она в сквере с собакой была, эта Надя-Ира?

– Нет.

– А Розка с собакой?

– Ну да, ты же знаешь. А какое это имеет значение?

– Черт его разберет… Только интересно, что она там делала? Далековато все-таки… может, они заранее сговорились?

– Ну, Леха, ты что? Зачем им это нужно? И вообще, давай сперва взглянем на эту Надю, а уж потом будем думать. Я все-таки тоже пораскинул мозгами и пришел к выводу, что это Лилия Федоровна все перепутала.

– Лилия? Это кто?

– Мамаша Тягомотины.

– Не знал, что она Лилия… Блин, интересно, как Розкину бабку звать?

– Бабку? Зачем тебе ее бабка?

– Тоже, небось, цветочек какой-нибудь. Мать – Лилия, дочка – Роза, а бабка? Наверное, Мимоза какая-нибудь.

– Ну ты скажешь, Леха, – засмеялся Гошка. – Нет такого имени Мимоза.

– Ну нет, так будет, подумаешь, большое дело! А чем плохо – Мимоза Акимовна?

– Почему Акимовна?

– Неважно, Мимоза Игнатьевна. Здорово звучит, между прочим. Надо будет у Тягомотины спросить насчет бабки.

– Блин, а дом-то не маленький, – вырвалось у Гошки. – И как тут искать…

– Не ной, найдем! Весна на дворе, вон бабулек полон двор и мамаш с колясками, спросим.

И действительно, довольно быстро им сказали, что Журкевичи живут на четвертом этаже в третьем подъезде.

– Видишь, как все просто.

– Это хорошо, но что дальше-то делать, Леха?

– Как что? Ежику захудалому ясно, поднимемся и позвоним в квартиру. Если эта Надя окажется другой, скажем, что ошиблись этажом.

– А если Надя окажется Ирой?

– Тогда спросим, за каким чертом она Ирой назвалась. Припрем к стенке, чтобы не смела врать…

– А если она все-таки Ира и дома будет еще кто-нибудь, как ты тогда думаешь действовать?

– А тогда она испугается, что ее мамашка узнает про вранье и про всякие глупости…

– Но… Послушай, Леха, а что же тогда значит вся эта история с ограблением?

– Фуфло! Если Надя – это Надя, то черт его знает, может, у той Иры и вправду что-то стряслось, но она почему-то не захотела с нами дела иметь. Что ж, в конце концов имеет право. А вот если Надя – это Ира, тогда вся эта история точно фуфло.

– Но зачем?

– А фиг ее знает. Чем гадать тут, идем скорее и все наконец выясним.

Они поднялись на четвертый этаж. Позвонили в квартиру. Ни ответа, ни привета. Они позвонили еще раз.

– Нет никого, – с облегчением сказал Гошка. Ему отчего-то было не по себе.

– Может, эта Надя дрыхнет после школы, – предположил Леха и стукнул кулаком по двери. Неожиданно она открылась.

– Блин! – вырвалось у Лехи. – Ненормальная она, что ли, дверь не закрывает. Эй, есть тут кто-нибудь?

– Леха, смотри, что тут творится!

Сквозь открывшуюся дверь ребята увидели ужасающий беспорядок. Книги сброшены с полок и валяются на полу, как и одежда из стенного шкафа.

– Ой, мама родная, – прошептал Леха. – Надо сматываться.

– Нельзя, – прошептал Гошка. – Надо проверить, вдруг кто-то есть, может, помощь нужна. Ты постой на стреме, а я посмотрю…

Ему было очень страшно, но он справился с собой и шагнул в квартиру. Но никого не обнаружил. Он даже в шкаф заглянул. Никого. Ну и слава богу, хоть трупов нет… И вдруг взгляд его упал на висевшую на стене большую фотографию. Девочка в очках. И вне всяких сомнений, это Ира. Черт знает что!

– Вот теперь сматываемся, – шепнул он Лехе, и они кубарем скатились по лестнице.

– Блин, что теперь делать? Там же явно опять были грабители, – сказал он, когда они отошли уже довольно далеко.

– Опять? Почему опять?

– Ох, Леха, эта Надя и есть Ира.

– С чего ты взял? – всполошился Леха.

– В комнате фотография висит. Ира. Это точно.

– Ну ни фига себе… Значит, эта история с ограблением никакое не фуфло?

– Выходит так… Только что теперь делать-то, Леха?

– Почем я знаю…

– Понимаешь… Мне почему-то страшно…

– Почему-то… Еще как страшно, ужас просто, – зловещим шепотом проговорил Леха. – Я вот думаю, а где девочка-то? Если то, что рассказала Тягомотина, правда, то девчонку вполне могли похитить…

– Тогда бежим!

– Куда? В ментуру?

– К Тягомотине, куда ж еще? Надо, наконец, все узнать. Может, она знает, где… Постой, там ведь еще бабка должна быть… А может, никто эту девчонку и не похищал.

– Думаешь, бабку похитили?

– Да нет… Просто, может, они с бабкой куда-то подались, а в их отсутствие им шмон устроили?

– Погоди, Гошка, нельзя горячку пороть, можем только все испортить. Давай охолонем малость. Посидим чуток вон там, помозгуем.

– Ну давай, – нехотя согласился Гошка.

– Кажется, мы опять вляпались, – вздохнул Леха.

– Скажешь, тут опять воняет преступлением?

– Задохнуться можно от этой вони, жуть просто. Интересно все-таки, почему эта Надя выступала под кликухой Ира?

– Я думаю, Леха, все, что они с Тягомотиной рассказали, – чистая правда, кроме имени. А имя скрыли на всякий случай…

– На какой еще случай? Дуры глубокие!

– Дуры, не спорю, но, думаю, дело было так: Надя рассказала про свои проблемы Тягомотине, та предложила познакомить ее с нами. Девчонка согласилась, но для начала решила на нас посмотреть, вдруг мы ей не глянемся или еще что-то…

– Складно получается, валяй дальше.

– Ну а дальше все известно.

– Да, похоже. Значит, не глянулись мы ей…

– Выходит, так. Или она решила сама справиться, а теперь…

– Вот пусть сама и справляется.

– Нет, Леха. Теперь все слишком круто завернулось… И надо действовать…

– Ладно, тогда пошли к Тягомотине.

– Пошли, что еще остается…

У Тягомотины дверь никто не открыл.

– Пошли в сквер, может, она там с Ронни гуляет, тем более его явно тоже дома нет, не лает.

– Ага, идем.

В сквере Розы тоже не было. Они спросили у других собачников. Но никто ее не видел, только хозяйка чудного рыжего чау-чау, пожилая женщина, вспомнила:

– Роза сегодня тут не гуляла. Я видела ее с Ронни, они шли в сторону Переяславки.

Мальчики переглянулись.

– Спасибо, извините, – вежливо сказал Гошка. – Леха, что же делать?

– Погоди, Гошка, в сторону Переяславки еще не значит, что она шла туда. И вообще, может, они вместе куда-то подались…

– Что ж они, такие неразлучные? Странно.

– А чего странного? В классе Тягомотина ни с кем не дружит, но нашла себе подругу на стороне, в общем-то ничего особенного тут нет.

– Леха, скажи, а тебе интуиция что-нибудь подсказывает?

– Подсказывает, – мрачно кивнул Леха.

– Что?

– Хреновые дела, Гошка. Очень хреновые.

– Мне почему-то тоже так кажется. Что делать-то будем?

– Гош, а может, ты к Умарову обратишься? – не слишком решительно предложил Леха.

– К Умарову? Ты спятил?

– Почему? Он же все-таки сыщик, хоть и частный…

– Не хочу, Леха. И потом, пока еще рано. Надо бы все-таки найти Тягомотину. Может, она с Ронни на какую-нибудь собачью выставку двинула и заодно еще свою драгоценную Надю-Иру прихватила?

– Не исключено. А вот интересно, бабка этой очкастой где? Может, в магазин пошла? Давай вернемся. А если ее нет до сих пор, сунемся к соседям, только притворимся, что мы ничегошеньки про кавардак в квартире не знаем, а?

– Можно, – ответил Гошка. – Идем, вдруг все сразу и прояснится. Чем черт не шутит.

– Дай-то бог.

– Так на что будем полагаться, на шутки черта или на божью милость? – улыбнулся Гошка, хотя улыбка была невеселая.

Леха сперва непонимающе на него уставился, а потом рукой махнул:

– Какая, блин, разница. Кто бы ни помог, всем спасибо скажем – и богу, и черту.

На площадке перед квартирой Журкевичей все было тихо. Видимо, никто еще не обнаружил разгрома. Мальчики облегченно вздохнули: если бы здесь уже толклась милиция, было бы сложно что-то разузнать. Гошка решительно позвонил в соседнюю квартиру.

– Кто там? – раздался мальчишеский голос.

– Эй, приятель, ты не знаешь, где Надя? – спросил Гошка.

Дверь приоткрылась. Показался парнишка лет десяти.

– Вы к Наде?

– Ну да. Договорились, понимаешь ли, что зайдем, а ее нет. Никто не открывает.

– Ушла, наверное, – пожал плечами мальчишка.

– А бабка ее, она где? – поинтересовался Леха.

– Какая бабка? – не понял парнишка.

– Как какая? Обычная бабка. Надина бабка.

– У Нади нет никакой бабки.

«Так, еще новости», – подумал Гошка.

– Что, совсем нет бабки, что ли? – недоумевал Леха.

– Совсем. Ни одной.

– Бывает же… А она вроде бы что-то говорила про бабку…

– Говорила? Врала. Она знаете какая врушка? Ужас просто. Всю дорогу что-то выдумывает.

– Слышь, малый, тебя как звать?

– Витя.

– Слышь, Витя, а мамка-то Надина где сейчас?

– Мама? – округлил глаза Витя. – Умерла ее мама.

– Как умерла? – опешил Леха. – Когда?

– Давно уже. Она только с папой живет. А вы, что ли, не знали?

– Да нет…

– А вы зачем вообще-то про нее спрашиваете? Вы кто? – спохватился вдруг Витя. – Вы из школы?

– Нет, нас с ней ее подруга познакомила. Роза. Знаешь такую?

– Нет, зачем мне ее подруги?

– Тоже верно, – кивнул Гошка. – А вот скажи, друг, она в немецкой школе учится?

– Ага.

– Слава богу, хоть что-то не соврала. А папа ее сейчас в Москве? Нам бы с ним поговорить надо.

– Нету его. Ой, а что Наде передать? – испугался вдруг Витя. Что-то слишком много он наболтал этим незнакомым ребятам. Они, правда, выглядели совсем не страшно, но кто ж их знает…

– Да я даже не знаю… Хотя нет, скажи Наде, что приходил Гоша Гуляев и если ей что-то понадобится, пусть она ко мне придет.

– А она знает, где ты живешь?

– Знает. Или пускай позвонит.

– Ладно, передам.

– Ну, спасибо, Витя. Пока.

– Пока!

Они спустились вниз в полной растерянности.

– Гошка, ты что-нибудь понимаешь?

– Ничего. Бред какой-то… Зачем она все это придумала? Про маму, про бабушку…

– А вдруг она больная на голову?

– Все может быть… Значит так, Леха: все, что мы знали раньше про девочку Иру, надо забыть, как прошлогодний снег. Но сегодня, похоже, стряслась беда с девочкой Надей…

– И чего?

– А то, что мы должны ее найти. – Это и ежику захудалому понятно. Только где ж ее искать? И потом, может, она и не пропала? Может, просто куда-то слиняла? Отца нет в Москве, вот она и резвится на свободе. Эх, жалко, сейчас поздно, в школе наверняка уже нет никого…

– А кто тебе в школе понадобился? – удивился Гошка.

– Надо бы узнать, была она сегодня в школе?

– Но мы же не знаем, где она учится.

– Ты не знаешь, а я знаю.

– Откуда? – поразился Гошка.

– Мы знаем, что она в немецкой школе учится, а немецкая школа у нас где?

– Где?

– На Сухаревке. За «Форумом».

– Правда? Я не знал.

– А я знаю. У нас в подъезде одна девчонка там учится.

– В каком классе?

– Во втором. Моя мамка ей уколы делает.

– Понятно. От такой мелюзги ничего толком не узнаешь.

– Это точно. Так что делать-то будем?

– Не знаю… хотя… Прежде всего надо найти Тягомотину.

– Айда к ней?

– Нет, пошли ко мне и будем ей звонить. Чего зря силы на беготню тратить? Они нам еще пригодятся.

Глава IV

Где Надя?

Но у Тягомотины по-прежнему никто не отвечал.

– Чего делать-то будем, Гошка?

– А я знаю? Ждать, наверное, что мы еще можем?

– Эх, надо было у того пацаненка спросить, кто у этой очкастой папашка. Уж точно, что не журналист. Небось просто жулик.

– Почему жулик?

– Потому! Она же говорила с точностью до наоборот. Звать ее Надей, она говорит, что Ирой. Живет с матерью, а выходит, с отцом. Бабка тоже не существует. Ну и что, прикажешь верить, что папаша у нее журналист?

– Действительно, – почесал в затылке Гошка. – Черт знает что. Плюнуть бы на все это, так нет, не получается. Там ведь теперь и вправду гадость какая-то случилась. А мне интересно: что же там в действительности было? Из-за чего Тягомотина всполошилась? Из-за чего подругу к нам притащила?

– Не знаю, конечно, но мне, Гошка, кажется, там нечисто что-то. Папашка там, наверное, тот еще типчик, его дружки прижали, вот он и смылся. А девчонку тут оставил кашу расхлебывать.

– Но ведь там явно что-то искали. Помнишь, в каком виде квартира была?

– Может, искали, а может, просто напакостить решили. Знаешь, как бывает…

– Нет.

– Что нет?

– Там что-то искали. Если бы хотели напакостить, все было бы по-другому, тогда там побили бы посуду, телевизор, тряпки бы на кусочки порезали…

– Ага, это ты правильно говоришь… А может, папаша Надю эту уже где-нибудь спрятал, а?

– Спрятал?

– Ага. Почуял, что запахло жареным, и спрятал. Ну, за кордон, например, с ней смотался или одну ее отправил.

– Все может быть. Дай-ка я еще разок Тягомотине звякну. Или нет, Леха, давай лучше ты… Я не выдержу…

– Ишь, нежный какой, – засмеялся Леха и набрал номер Розы.

– Алло, я слушаю, – донесся до него знакомый голос.

– Роза, это ты?

Гошка вздохнул с облегчением. Хотя бы Тягомотина жива-здорова. И, может, сейчас хоть что-то прояснится.

– Это ты, Шмаков? – как-то испуганно отозвалась Роза. – Что тебе?

– Роза, ты почему сегодня в школе не была?

– А тебе какое дело?

– Интересное кино, я, может, за твое здоровье опасаюсь, а ты хамишь. Нехорошо, подруга.

– Какая я тебе подруга? Выдумал еще. Говори, что тебе надо?

– Ну, раз ты так со мной, то я тоже тебя щадить не собираюсь. Ты зачем эту фигню с Ирой выдумала?

– Какую фигню? Ты о чем? – нестерпимо фальшивым голосом откликнулась Роза.

– Ты лучше меня знаешь, что никакая она не Ира, а Надя по фамилии Журкевич, что никакой бабки у нее в помине нет, что живет она не с мамой, а, наоборот, с папой, и вообще…

– Откуда ты знаешь? – охрипшим от волнения голосом спросила Роза.

– От верблюда! Забыла, что мы сыщики и нам вся эта ситуевина показалась очень даже подозрительной.

– Что? Что тебе показалось подозрительным? То, что она не захотела с вами связываться? – с истерикой в голосе осведомилась Тягомотина. – А может, вы ей просто не понравились?

– Может, и не понравились, запросто, между прочим, она нам тоже не больно глянулась, эта очкастая, только ты мне зубы-то не заговаривай. Я тебя по-русски спросил, зачем было столько врать, а?

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3