Ведьма. Эзотерическая книга, которая переворачивает представление о женщинах!

– То же самое со стаканом. Я не сразу понял, что это огромный стакан, а в нем куча народу. – Хорхе приспустил очки, мы подержались глазами. – Я пытался разглядеть их лица – и не мог. Страшнее всего найти себя там, за стеклом, разглядеть свое лицо. – Он сглотнул. – Не помню – нашел я его там или нет… А если бы нашел? Как бы я помог себе выбраться? Стакан большой, очень большой…

– Или в сахаре… – задумавшись о своем, отозвался я. – Тоже не помню. Но выбираться надо здесь, иногда это проще. Хотя во сне возможно все, надо только во сне же поверить в это и сделать. Это сложнее всего.

– Две сангрии, – подал знак испанец мелькнувшему рядом официанту. – Лучше кувшин. Красную, конечно. И меню, пожалуйста. Мне кажется, если реально там, реально тут, и наоборот… Сообщающиеся сосуды сознания и подсознания.

– Да, непросто понять, что тебе нужно, – попытался я поддержать Хорхе, сменив тему и уже начав скучать по его обычной зубастой улыбке.

– Понять, что тебе нужно, можно, лишь продравшись сквозь ворох того, что не нужно, – изрек испанец, спрятавшись в очки. – Часто на это уходят годы, здоровье и целые люди. – Словно прочтя мои мысли, испанец улыбнулся мне, но вкупе с последними словами улыбка больше напоминала зловещую гримасу. Затылок опять пискнул, предвещая недоброе.

Припомнились сегодняшние густые волосы Светланы, дверца шкафа, ванная комната, очки Хорхе, одежда в принципе, рассказ Чехова «Человек в футляре», и я подумал, что люди бесконечно куда-то или во что-то прячутся.

– Консуэлла красивее Ракель, на мой взгляд. Прости, если не мое дело, – осекся я, потягиваясь на стуле, облитом солнцем.

– Красота красоте рознь. Иногда не сразу заметишь, какая красота была рядом. Она вообще странная – красота, может быть, где угодно, – расплывчато отозвался испанец. – И в ком угодно. Я много знал и видел странной красоты. Незаметной вначале и вездесущей в конце. И наоборот.

Подле нас материализовался призрачный официант средних лет, он был так бледен и подошел так незаметно, что, обнаружив его, мы одновременно вздрогнули и не смогли ответить на вопрос – давно ли он тут стоит. Черный фартук его был повязан наоборот, утомленные глаза слезились, подрагивающие руки выгрузили на стол картонные карты меню. Он открыл рот, видимо здороваясь, слов мы не услышали.

– Так лучше, когда кому-то хуже, чем тебе, – проводил официанта длинным взглядом Хорхе.

Мы помолчали, смакуя названия на куске картона, пытаясь наполнять их смыслом и воображая наличие на столе. Под молчание принесли кровавую сангрию, ее цветное пятно вселило надежду и даже робкую радость. Неуверенно мы заказали мясо, а хотелось выбрать что-нибудь другое. Несусвете попросили рыбу. Скоропалительно разлив, оросили глотки поспешными глотками сладкого вина.

– Жизнь налаживается, – изрек я, выпив быстро один бокал и еще быстрее налив второй.

Сангрия была ледяной, лед нежно постукивал по стеклянным бортам, а фруктовая цветная жижица плавно ползала по прозрачному дну. Я заметил, что роскошно тепло, солнце перестало быть назойливым, захотелось весело болтать о пустяках.

– Я думал, испанцы пьют кофе по утрам. Вообще европейцы.

– Это больше итальянцы, – благодушно улыбнулся мне Хорхе. Он выпрямился на стуле, казалось, в нем ожил и натянулся позвоночник. – И французы. Испанцы тоже, если надо на работу. Мне на работу только послезавтра, посему пока – сангрия мой утренний напиток. Вот Консуэлла пьет кофе всегда. Ракель по утрам и в обед после еды…

– Светлана легко мешает кофе с чем угодно, включая алкоголь, – вставил я реплику.

Тут объявилась она, в коротком платье цвета жженого сахара со свободными от него плечами и спиной, с тяжелыми свежевымытыми волосами, с легким макияжем, с большой, но неуверенной улыбкой. Ноги она обула в почти незаметные на стопах босоножки.

– Всем привет! – делано пыталась выглядеть она веселой.

Хорхе встал, прислонился своей щекой к ее.

Мы вытребовали срочный третий бокал, в который незамедлительно плеснули.

Светлана прикрыла глаза и мелко отпила, смакуя удовольствие.

– В чем секрет? – тут же огласила она, улыбка ее перестала кривиться, а налилась искренностью и цветом. – Что за состав? Что знают испанцы и чего не знают другие, когда делают сангрию? – У этой темы не было конца до момента постижения той самой тайны.

– Секрет… – Хорхе основательно подумал. – Думаю, секрет – в отсутствие секрета. И состав – в отсутствии состава. Каждый делает ее по-своему, но все экспериментируют. Притом всю жизнь. Общее – вино, фрукты и сахар. Далее – все, на что хватит фантазии. Кто-то доливает short коньяку, кто-то смешивает два разных вина, кто-то кладет больше фруктов, кто-то их лучше толчет, кто-то сыплет специи, кто-то еще что-то. Вне Испании все делают по рецепту. А тут у каждого свой рецепт, своя последовательность.

Светлана прицелилась в него указательным пальцем, давая понять, что поняла.

Прорисовался официант, выгружая белый хлеб, желтое масло и коричневые оливки.

– Что мы делаем сегодня? – энергично смерила нас взглядом она, как только последний ушел.

– Я сегодня примерен, – отозвался Хорхе, вздохнув нарочито. – Но у вас есть Евгенио, он уже едет. Я попросил его кое о чем, так что все прекрасно! – Он подмигнул нам обоим одновременно. – Успеем перекусить, а потом – по острову. Вечером я вас покину, а Евгенио покажет еще что-нибудь занятное.

– Я бы передохнул, – подал я голос, звонко чокнувшись с друзьями. – Повалялся бы на солнце, рано бы спать лег. Набрался бы сил. Завтра вечером домой…

– Не-е-ет! – Несусвета проснулась неожиданно и непримиримо. Глаза стали чужими, голос похолодел так, что я ощутил мурашки. – Нам уезжать завтра, а мы что – спать ляжем?

– Не ляжем? – вгляделся я в нее, точно в первый раз.

– Пожалуйста, нет! – распахнула она глаза в неотступной просьбе. Я понял, что придется на специальном станке из эмоциональной глины лепить компромисс. – Можем недолго, до середины ночи. Я первый раз тут. Ты тоже? Неужели мы будем вести себя как пенсионеры?

Напротив нас скрипнули тормоза, опустилось стекло, и большая улыбка Евгенио освободилась из салона, полного хауса. Он пританцовывал макушкой головы, голубые лазеры глаз били во все стороны.

– Доброе утро! – вскричал он. – Уходили из ресторана, не заплатив? – Машина была другой, синий, точно море, седан.

Шутка привлекла всеобщее внимание, Женя запарковался чуть дальше и, вернувшись, рухнул на винтажный стул.

– Морского черта, – отправил он восвояси официанта, что уже не открывал глаз. – Какого черта? На пляж! – как данность подвел он черту. – Много солнца, много моря, много песка. Только пляж!

– Какой пляж? – ободрилась занятая политической грустью Светлана.

– Самый лучший! – изрек Женя важно, вытягивая из портсигара смуглую сигарилку. – «Calla Bassa». – Он с неподдельным наслаждением закурил.

– Лучший, с точки зрения русских и болгар, – пошутил Хорхе. – Испанцы любят больше пляжи Ферментеры. – Он скупо смаковал еще первую сангрию, но с каждым глотком лицо его разглаживалось. – Потому что там нет инфраструктуры, нет лежаков, лежишь на песке. Есть пара рыбных ресторанов. Вообще мало сервиса, зато больше жизни. – Он задумался. – Где много сервиса – там мало жизни, где много жизни – там мало сервиса.

Мы засмеялись. Настроение приняло акупунктуру солнца, сангрии, середины дня, коллективного индуцирования и предвкушения.

Время ускорилось. Сонный официант вдруг заставил наш маленький столик большими тарелками. Аппетит вспыхнул, точно хворост, и сжег все, что было принесено, включая хлеб, оливки и масло. Затем мы расправились с еще одним кувшином уже белого сладкого вина.

– Ты не ешь оливки, – приметила Светлана, узким взглядом пощипывая мою млеющую добродушность. – Еще скажи – не любишь…

– Не люблю, – пожал я плечами, чувствуя подвох.

– Давно? – Мне начало мерещиться, что происходит незаметная смена власти, замаскированная под бытовые мелочи и праздные разговоры.

– Всегда, – тоже прищурился я в ее сторону. – С детства.

– Эти – другие, – с расстановкой процедила моя спутница сквозь зубы. – И ты уже не тот и вкусы не те. Попробуй! – почти приказала она, двумя пальцами выловив большую коричневую оливку из оставшихся пяти. – Только одну, ради меня! – Она зашла с черного входа, заприметив негативную активность с парадного.

Я послушно выполнил ее просьбу. Потом съел оставшиеся. Попросил еще и съел их. Они были совершенны, очаровательно кислили множественным соцветием глубокого вкуса, маниакально хотелось есть еще и еще.

– Супер! – отозвался я на ее вопросительный взгляд.

– Знаю… – глубокомысленно ввернула она.

Я понимал скрытые мотивы, и они слегка раздражали. Но в настоящий момент я был беспредельно благодарен ей за новое возвращение к старому, когда опыт не повторился, а, напротив, констатировал ошибку прошлого. Или недостаточную развитость тогда, или узость возможных примеров и сравнений того времени восприятия, или просто не лучший из возможных вариантов попыток.

Вспомнились подобные примеры собственного усложнения в области вкуса: артишоки и кабачки, баклажаны и чеснок, горчица и аджика, супы в принципе.

– Никогда не говори: «Не люблю», – прицелилась в меня пальцем Светлана и весело расхохоталась.

Мы трое поддержали ее широкими улыбками и добродушными переглядами.

Всплыло стеклянное дно в наших бокалах, а Женя коротко напомнил:

– Пляж…

Шатко и разом мы начали подниматься на ноги.

Слегка взбодрившийся официант подлетел с оборудованием для кредитных карт, поманипулировал кнопками, и чек заскрипел в пластмассовых внутренностях.

Уши Хорхе вздрогнули:

– Черт, так вот что это за звук! Его используют этим летом в своих миксах все диджеи. Это точно он, я слышал его сегодня ночью. И прошлой. Как я раньше не понял, что это? Как не догадался? – Он странновато уставился на нас, не давая понять – шутит или нет.

Мы со Светланой переглянулись.

Евгенио в тот момент ушел за машиной.

– Молодежь любит «Бора-Бора», – через хохот вещал дальше Хорхе с амбициями гида, выходя на наклоненную тесную улицу, туго заставленную припаркованными автомобилями. – Там с утра до ночи и с ночи до утра развеселая музыка, недалеко аэропорт и самолеты взлетают, с пляжа они смотрятся крупно и здорово. Это классно фотографировать. Там постоянно пляшут… – Он дрогнул телом в замысловатом па.

– Поедем туда! – звонко перебила его Света.

– Мы поедем на «Calla Bassa», – добродушно, но непреклонно улыбнулся ей Хорхе. – Доверься Евгенио, он знает, что лучше. Там менее агрессивная музыка, но при этом это всамделишный хаус. Его играет Seda, ему под шестьдесят. Там чище море, вода бирюзовей. Это ли не важно? Это ли не нужно?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.