bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 5

– У тебя такой грустный вид.

Слова Флоренс поразили его. Он вспомнил, как Трейси говорила ему то же самое.

– Все дело в освещении, – шутливым тоном ответил он. – При свечах я выгляжу не лучшим образом.

– О чем ты думал? – серьезно спросила она.

– Ни о чем. Если бы я о чем-то думал, наверно, я бы сказал себе: парень, тебе сегодня здорово повезло!

Успокоившись, она улыбнулась:

– Почему не воспользоваться множественным числом? Это будет точнее. Например – «Нам сегодня здорово повезло».

– В такой ситуации, – заметил Майкл, радуясь тому, что беседа снова приобрела легкий характер, – единственное число звучит скромнее.

– Я не верю в скромность. Мне известно, что я – хорошая актриса, и я это ни от кого не скрываю.

– А я ни в чем не достиг больших высот, милая Флоренс, – сказал он, – и если не хвалю себя, то лишь затем, чтоб люди думали, что за маской скромности прячутся великие таланты или добродетели.

Майкл подался вперед и взял ее руку.

– Довольно подобных разговоров. У нас сейчас замечательный отпуск – оставим копание в душах на будни.

Ночью они спали в номере Флоренс, а солнечный день провели на пляже. Майкл выполнил свое обещание и не взял с собой доску. Погода не подходила для серфинга. Океан был спокойным, несколько парней и девушек с разочарованными лицами сидели на своих серфах в ожидании волн, которые не появлялись. «Где вы были вчера, друзья?» – подумал Майкл с чувством собственного превосходства, наблюдая за крошечными фигурками, чуть покачивающимися на мелкой ряби.

Они не говорили ни о чем серьезном: Майкл не спрашивал Флоренс, когда она вернется в Нью-Йорк, а она не интересовалась, пошлют ли его снова на западное побережье в следующем месяце. Флоренс развлекала Майкла чтением монологов из Шекспира, длинными отрывками из «Бури», вполголоса пела «Боевой гимн республики», который, по ее словам, был первой песней, которую она выучила с отцом.

Они провели и эту ночь вместе, наслаждаясь друг другом и не думая об утре. Им обоим надо было встать рано: Флоренс спешила в студию, Майкл – на самолет. Они наспех поцеловались и, уже ощущая разделяющую их дистанцию, разошлись в разные стороны. Подписывая чек за свой номер, он сказал портье, что оставляет серф в отеле, а потом в случае необходимости сообщит, по какому адресу его выслать.


Вернувшись в Нью-Йорк, он сразу направился в контору с отчетом. Старый Корнуолл обратил внимание на его загар и насмешливо спросил, не приходилось ли ему по делам службы проводить по восемь часов в день под солнцем. При первой возможности Майкл улизнул с работы. Душный офис напоминал ему стерильную больницу, где врачи спешат по коридорам к обреченным пациентам, чтобы вынести им смертный приговор.

Придя домой, он застал Трейси у телевизора. Передавали выпуск новостей. Когда он вошел в комнату, она поцеловала его, не вставая с кресла.

– Как там дела? – спросил он.

– Ничего важного, – сказала она. – Как всегда, в семь часов земной шар раскалывается на части. А вообще беспокоиться не о чем – разве что о том, будем ли мы живы через неделю. Я не успела приготовить обед, может, сходим куда-нибудь по случаю твоего возвращения?

– Неплохая идея, – согласился он, хотя устал и собирался отдохнуть вечером дома.

За ужином разговор не клеился; когда подали кофе, Трейси сказала:

– В субботу вечером я пыталась до тебя дозвониться. – Она посмотрела ему в глаза. – Несколько раз, – бесстрастно добавила она.

– Что-нибудь случилось?

– Нет. – Она пожала плечами. – Просто соскучилась. Но никто не подходил.

– Меня пригласили провести уик-энд у океана. Надо было оставить телефон в гостинице.

– Да, – сказала она, – надо было.

Он понял, что она не верит ему.

Да, конец близок, подумал он. Ему захотелось встать, схватить ее в объятия и не отпускать, но они были в ресторане, и он лишь попросил официанта принести новую чашку кофе.

Глава 7

Майкл сидел в конторе, просматривая свое заключение по текстильной компании, фабрики которой находились в Южной Каролине, а штаб-квартира – в Нью-Йорке. Теперь он не вызывался ездить в другие города и после той командировки в Калифорнию уже больше года нигде не был. В бумаге он нашел фразу, написанную от руки: «Перевод всех офисов фирмы на юг позволит сэкономить за ближайшие пять лет более миллиона долларов». Майкл узнавал свой почерк, но не мог вспомнить, почему он пришел к такому выводу и когда вписал его. Провалы в памяти начались полгода назад, и поначалу он не придал им значения, но последнее время они участились. «Моей голове все это осточертело», – подумал Майкл.

Он вытер носовым платком лоб. Майкл потел, несмотря на кондиционер и рубашку с короткими рукавами. Он не раз жаловался на кондиционер, но когда техник проверил его, выяснилось, что устройство работает нормально. Майклу казалось, что агрегат, охлаждающий знойный воздух, не пропускает кислород и поэтому он задыхается, но заставить себя сказать об этом технику он не мог. Майкл предложил выключить аппарат и распахнуть окно, но техник терпеливо объяснил, что ни одно окно в здании не открывается.

Вошла секретарша с пачкой писем.

– Что это такое? – спросил он.

Исполнительная и деловитая секретарша со строгим лицом работала у него пять лет, но сейчас он не мог вспомнить, как ее зовут.

Она положила письма на стол и удивленно посмотрела на Майкла.

– Вы диктовали их сегодня утром, – ответила она, пожимая плечами. На ней был темно-коричневый жакет.

– Большое спасибо, – сказал Майкл.

Он совсем забыл про них.

Она вышла из кабинета, а Майкл уставился на хлопнувшую за ней дверь. Ее фамилия начинается на «Б», вспомнил он, это он знал точно. На улице тридцать пять градусов. Как она ходит в жакете?

Он передвинул письма и документ, над которым работал, на край стола, подошел к окну. Оно было разделено металлической планкой, которая проходила чуть выше его головы. Майкл надавил на нее руками, но она, конечно, не поддалась. Он пытался распахнуть окно уже не раз и понимал, что это бесполезно. В один прекрасный день, надеялся он, произойдет чудо, и окно откроется. Проектировщики здания не зря изолировали его обитателей от городского шума и газов. Кабинет Майкла находился на тридцать шестом этаже; если бы окно открывалось, что` удержало бы от искушения броситься вниз?

Везде он видел небоскребы с множеством окон. За ними сидели мужчины и женщины, так же как и он отгороженные от улицы, все они считали деньги, которые никогда не видели собственными глазами; этим деньгам, всегда остававшимся для них цифрами в бухгалтерских книгах, столь же нереальным, как персонажи детских сказок, они отдавали свою жизнь. Неужели они принимают свою работу всерьез? Задумываются ли они хоть иногда о ее бессмысленности? Какая ему разница, сберегут ли хозяева текстильной компании этот миллион? Какая разница даже им?

Он вернулся к столу, подписал все письма, которые оставила мисс Бевелл – ну конечно, ее зовут мисс Бевелл. Когда же, подумал он, его терпение лопнет?

На уик-энд он отправился с Трейси в Хамптон. На улице похолодало, шел дождь; выходя из конторы, Майкл мог нормально дышать, обезлюдевший на два дня город казался терпимым, но Трейси настаивала на поездке, и он сказал, что охотно составит ей компанию. Майкл надеялся, что родители Трейси не затеяли очередной прием, где он не знал одних гостей и не мог вспомнить имен других. Среди приглашенных всегда отыскивался какой-нибудь подвыпивший хозяин компании или председатель правления, который донимал его разговорами об экономическом спаде или о беспорядках в Вашингтоне.

На этот раз он посадил за руль Трейси. Однажды весной Майкл заблудился, хотя ездил туда десятки раз, и автомобиль, казалось, мог проделать этот путь без помощи водителя. Они долго плутали, и на путешествие, которое обычно занимало два часа, ушло целых пять. Ему изменила выдержка, он беспрестанно чертыхался, путаясь в однообразных кварталах Куинса, называл себя идиотом и другими именами, от которых обычно воздерживался. Майкл редко ругался, и теперь побледневшая Трейси молча следила за тем, как неистово он крутит руль на поворотах, резко сдает назад, путается в скоростях, натыкается на стоящие машины, дважды оказывается на одной и той же улице.

Выбрав момент, она спокойно предложила:

– Майкл, может быть, мне сесть за руль?

– Да заткнись ты, ради бога! – закричал он, и Трейси умолкла.

К концу поездки у Майкла тряслись руки, на лице выступили капельки пота, от усталости он валился на руль. Затормозив у дома родителей, он посидел минуту молча. Трейси тоже не торопилась выходить из машины.

– Прости меня, – шепнул он, – прости меня.

– Ну что ты, – ответила она ровным голосом, потянулась и поцеловала его.

Дома Трейси приготовила для Майкла ванну и, пока он отмокал в горячей воде, принесла ему бокал мартини.

– Видно, – сказал он, пытаясь пошутить, – мне следует чаще ругаться. Я уж и мечтать перестал о таком обхождении.

– Пей не спеша, – сказала она. – Повторения не будет. И отныне машиной управляю я.

– Идет, – согласился Майкл. – Чертовски хорош этот мартини.

– «Чертовски»?

– Беру слово назад.

Не многовато ли запретов, подумал он.

Она села на низенькую табуретку возле ванны, в которой лежал Майкл. Искрящаяся радужными пузырьками пена ласкала его тело – Трейси добавила в воду специальную жидкость.

– Майкл, – сказала она, глядя, как муж потягивает мартини. – Мне кажется, тебе следует обратиться к психоаналитику.

– О, – вырвалось у Майкла, – Маккейн на самом деле позвонил тебе в ту субботу.

– Да, он звонил, – сказала Трейси. – Он беспокоился о тебе. В священников, раввинов и гуру я не верю, но психоаналитик – разумная идея. Мне не хотелось говорить об этом, но ты давно уже ведешь себя весьма странно, тебя просто не узнать.

– Несколько часов психоанализа, и я снова тот беззаботный шалопай, за которого ты вышла замуж.

– Ты никогда не был беззаботным шалопаем, – уверенно сказала Трейси. – И я не думала так, выходя за тебя замуж. Мне кажется, ты нуждаешься в помощи. Во всяком случае, попытаться стоит.

– Помощь, – сказал он. – «Дорогой мистер Сторз, – Майкл пытался пародировать венский акцент, – вы ненавидели свою мать, чувствовали себя отвергнутым вашим отцом, потому что он умер, когда вы были ребенком. Теперь вы подсознательно отождествляете жену с матерью, успехи в учебе породили ожидание успехов в жизни, которое не реализуется в вашей нынешней работе, прыжки с парашютом и т. п. – символическая попытка освободиться от запретов и обид, что глубоко засели у вас в голове. Классический пример из учебника. Вы должны понять все это, а поняв, адаптироваться. Пятьдесят долларов, будьте любезны». Хотя теперь, наверно, из-за инфляции плата возросла.

Трейси вздохнула:

– Как всегда, твой ум тебе не впрок.

– Я читал те же книги, что и врач.

Майкл одним глотком допил мартини и опустил бокал на пол возле ванны.

Трейси механически подняла его и рассеянно повертела в руках.

– Майкл, может быть, он сумеет проникнуть глубже, и ты поймешь, почему стремишься к смерти. Обед через пятнадцать минут.

Она быстро встала и вышла из ванной, унося бокал. «Нет, милая, – подумал Майкл, – современные шаманы мне не помогут. Жизнь не любит классических примеров из учебника».


Следующий день выдался пасмурным, ненастным, но у Майкла и мистера Лоуренса на утро была запланирована прогулка на лодке, они сели в машину и поехали в гавань, где стояла двадцатифутовая яхта, названная в честь Трейси. Остальные члены семьи не любили плавать, поэтому мужчины, надев теплые свитера и непромокаемые куртки, отправились одни, а к часу обещали вернуться. Даже глубокая, защищенная, всегда спокойная гавань пенилась маленькими барашками. Майкл недоверчиво посмотрел на воду.

– Не слишком ли ветрено, Фил? – спросил он.

– Я ходил и при худшей погоде, – ответил Лоуренс. – Целую неделю жду случая спрятаться от женского общества.

Он был страстным, опытным моряком и всегда искал компаньонов для плавания.

– Ну раз так… – неуверенно сказал Майкл.

Они освободили лодку, Лоуренс ловко выкатил ее из дока, спустил на воду и на подвесном моторе отогнал от берега. Перед горловиной, которая соединяла гавань с широкими просторами залива, Лоуренс заглушил движок, они подняли грот, Майкл натянул кливер. Яхта накренилась и быстро пошла вперед. В заливе штормило, и Майкл сказал:

– Фил, не лучше ли остаться в гавани?

– Ерунда, – ответил Лоуренс. – Этой лодке и шторм нипочем.

Отец Трейси не был тщеславен от природы, и все же Лоуренса задевало, если кто-то сомневался в его способностях моряка.

– Я не из тех, кто плавает только в хорошую погоду. Стоит ли держать лодку, если ходишь только по зеркальной воде, когда паруса едва плещутся?

– Хорошо, здесь вы капитан.

Майкл видел, что старик получает огромное удовольствие – седые волосы развевались по ветру, забрызганное морской водой лицо посвежело.

Не стоит лишать его радости, подумал Майкл. Сам он был хорошим яхтсменом и никогда не страдал морской болезнью. Майкл плавал с тестем дюжину раз и всегда скучал, когда ветер едва дул и они шли медленно, пытаясь поймать в паруса его слабые, переменчивые порывы.

В заливе ветер усилился, паруса натянулись, крен увеличился, и лодка помчалась, вздымая носом внушительную волну. Яхта легла на правый бок, и Майкл для равновесия сел слева. Лоуренс всем телом навалился на румпель, выдерживая курс.

– Вот это жизнь, Майкл, а? – улыбнулся Лоуренс. – Лучше, чем прогулки в лесу. Сегодня, кроме нас, никто не вышел – вот дураки!

Майкл впервые слышал в голосе Лоуренса оттенок злорадства.

– Спустись в каюту и найди слева маленький шкафчик. Там есть бутылка хорошего виски. Только не свались по пути за борт.

Шатаясь из стороны в сторону, Майкл спустился в каюту, накрытую легким козырьком и заваленную чехлами от парусов и веревками. Он взял бутылку виски и вернулся назад, перешагнув по пути через спасательный пояс. Второго пояса он не заметил.

– Открой, – приказал Лоуренс, – и выпей глоток. Стюард, будь он неладен, забыл стаканы.

Налетел шквал.

– Ну и силища, – воскликнул Лоуренс, сражаясь с рулем. – Не пролей ни капли, моряк. Этой жидкости двенадцать лет.

Майкл поднес бутылку к губам и сделал глоток.

– Что, нравится? – спросил Лоуренс.

– В самый раз для такой погоды, – согласился Майкл, обтер горлышко и передал виски тестю.

Лоуренс приложился к бутылке, шумно перевел дух.

– Точно двадцать лет сбросил, – сказал он, возвращая бутылку. Майкл завернул крышку. – Не убирай далеко. Я думаю, мы еще не раз ее откроем.

Они немного помолчали, слушая, как трещит грот-мачта – казалось, будто рядом стреляют из пистолета.

– Майкл, – сказал Лоуренс уже другим тоном, – я давно хотел потолковать с тобой, но все не удавалось вытащить тебя из дома.

– О чем? – спросил Майкл, мгновенно собравшись.

– О тебе и Трейси.

Старик сделал глубокий вздох, словно желая запастись кислородом для серьезного разговора.

– Не очень-то вы ладите, правда?

– Нет, почему же.

– Давай еще выпьем, – предложил Лоуренс. – Эликсир искренности.

Они выпили.

– Ты мне нравишься, Майкл. Ты это знаешь.

– Да, знаю.

– Я люблю Трейси. Больше других дочерей. Она чудесная девочка.

– Да, чудесная.

– Вы оба разыгрываете спектакль перед стариками, – печально сказал Лоуренс. – Счастливая влюбленная пара, которая ведет роскошный нью-йоркский образ жизни. Только не так уж вы счастливы, и не очень-то радует вас эта жизнь.

– Да, – признался Майкл, – не очень.

– Вы держитесь друг с другом так, словно оба сделаны из хрусталя, и стоит совершить одно неловкое движение, вы рассыплетесь на тысячу осколков. Она теперь такая печальная, а ведь это не в ее характере.

– Я знаю.

– В чем же дело? У тебя кто-то есть?

– Нет.

Применительно к последнему году это было правдой.

– А у нее?

– Тоже, насколько мне известно.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь? – В голосе старика звучала мольба.

– Не думаю. Мы постараемся справиться своими силами.

– Ты полагаешь, вам это удастся?

– Не уверен, – сказал Майкл. – Она что-нибудь говорила вам или матери?

– Ни слова. – Лоуренс удрученно покачал головой. – Вечно с ней так. Делится только радостями, а горести носит в себе. Да и радостей давно нет. Душа дочери – белое пятно на карте. Давай выпьем.

Он сделал большой глоток. Майкл тоже отхлебнул виски и закрыл бутылку.

– Ты слишком часто бываешь в разъездах, Майкл, – сурово сказал Лоуренс.

– Последнее время нет.

– Только последнее.

Лоуренс тряхнул головой, его длинные мокрые волосы упали на лоб.

– А прежде?

– Наверное.

– Не наверное, – раздраженно поправил Лоуренс, – а точно.

– Дело не в этом. Не так все просто. – Он мог бы рассказать о соревнованиях по скоростному спуску, о том, как двое мужчин столкнулись в небе и погибли, как сам он, занимаясь серфингом, пару раз чуть не утонул, как едва не потерял рассудок, запутавшись в улочках Куинса. Но он не стал этого делать. Он не мог жаловаться на свою жену ее отцу, не мог признаться в том, что если бы они с Трейси знали друг друга немного лучше, свадьба не состоялась бы. Он только сказал: – Порой нам недостает взаимопонимания.

Он имел в виду свое отвращение к работе, неприятие городской жизни, их физическое отчуждение, длящееся месяцами, нежелание завести ребенка. Он не мог рассказать обо всем тестю, с которым только что пил виски, да еще в тот момент, когда старик из последних сил удерживал готовую вот-вот перевернуться лодку.

– Не знаю, утешит ли это вас, но я считаю, что во всем виноват сам.

– Через год после свадьбы, – сказал Лоуренс, – я собрался уходить от ее матери. Дело тоже было во мне. К счастью, выяснилось, что она беременна. Почему у вас нет детей?

– Об этом лучше спросить Трейси.

– Она мне тоже не скажет, – грустно возразил Лоуренс.

Налетел новый шквал, еще более сильный, чем предыдущий, лодка вздрогнула и поддела бушпритом гребень волны.

– Ветер крепчает, Майкл, – сказал Лоуренс. – Спрячь-ка лучше бутылку, пока ее не разбило, и спускай грот. Волна усиливается, так что не забывай старую мудрость – на Бога надейся, а сам не плошай.

– Хорошо.

– Раз уж идешь в каюту, – беспечным тоном сказал Лоуренс, – захвати-ка спасательные пояса. Похоже, шторма нам не миновать.

Майкл притащил из каюты спасательный пояс и положил его у ног Лоуренса.

– Там только один, – сказал он.

Лоуренс и слова вымолвить не успел, как Майкл, едва сохраняя равновесие, бросился на нос яхты. С большим трудом, далеко не сразу ему удалось спустить грот – ветер вырывал материю из рук, как свора голодных псов.

– Молодец, – сказал Лоуренс, когда Майкл вернулся на кокпит.

– Мне приходилось плавать.

– Вижу. Слава богу. Мне доводилось ходить с такими горе-моряками, что и якоря бросить не умели, не свалившись при этом за борт.

Он покосился на лиловое грозовое небо:

– Похоже, я ошибся в погоде. Hubris[5]. Будем возвращаться. Когда я поверну, быстро переходи на другую сторону. Готов?

– Готов.

Лоуренс навалился на руль, и лодка, треща и постанывая, неохотно повернулась. Ветер свистел в снастях. Они оба бросились на другой борт, причем Лоуренс сделал это с удивительной для его возраста ловкостью. Даже с убранным гротом яхта крепилась еще сильнее, чем прежде, и Лоуренс шумно выпустил сквозь зубы воздух.

– Похоже, мы влипли, – заметил Майкл.

– Это видно невооруженным глазом. Я виноват.

Лоуренс старался обрести спокойствие.

– Наденьте спасательный пояс, – сказал Майкл.

– Я же просил тебя принести два.

– Знаю. Второго нет.

– В каюте свалка. Вечно собираюсь навести там порядок, – произнес Лоуренс. – Ты плохо искал.

– Там был только один пояс.

– Справишься с лодкой, пока я схожу и поищу?

– Справлюсь. Но вы только зря потратите время.

– На, держи руль.

Майкл пересел и ухватился за румпель. Он вырывался из рук, и Майклу пришлось навалиться на него всем телом. Старик значительно сильнее, чем кажется, подумал Майкл, глядя, как тесть рывками пробирается к каюте. Майкл пожалел, что унес бутылку виски с палубы. Скоро Лоуренс вернулся обратно.

– Дети, будь они неладны, – сказал он, беря румпель в свои руки. – Пронырливые портовые крысы. Все утащат, что попадется под руку.

– Я же вам говорил – второго нет.

– Да. Вот уж некстати. Надевай.

– Нет, – возразил Майкл, – это для вас.

– Я же сам виноват. Мне следовало проверить перед отплытием. Надевай пояс, – строго сказал Лоуренс.

Майкл посмотрел в сторону берега. До пологих холмов, которые примыкали к входу в гавань с востока, было не меньше двух миль. «Если что, доплыву. Слава богу, если понадобится, я и до Коннектикута доплыву».

– Не выношу мальчишества. Живо надевай пояс. Это приказ капитана.

– Если вы не наденете пояс, я брошу его за борт. Что я скажу вашей семье, если приплыву один?

– Никто не собирается тонуть, – отрезал Лоуренс.

– Вы можете дать расписку?

Лоуренс сурово посмотрел на зятя, затем рот его растянулся в стариковской улыбке.

– Я и не думал, что мне удастся переспорить тебя, – сказал он.

Майкл придерживал румпель, Лоуренс надел пояс. Выл ветер, волны захлестывали судно, в кокпите плескалась вода.

– У вас есть рация? – спросил Майкл.

– Нет. В ней никогда не было нужды. Берег всегда виден.

– Он и сейчас виден. Однако рация нам бы не помешала.

– Где ты был, когда я оборудовал «Трейси»? Ты опоздал со своим советом на несколько лет.

Борясь с румпелем, Майкл смотрел на тестя, с губ которого не сходила шальная улыбка. «Господи, – подумал Майкл, – кажется, старый безумец ловит кайф».

Раздался пушечный выстрел – обломился кливер. Полотнище с треском разорвалось, лодка потеряла ход. Майкл поспешно сбросил кроссовки, штормовку, свитер и брюки. Плыть, так уж налегке.

Через несколько секунд «Трейси» перевернулась, и они оба оказались в воде. Завалившись на бок, лодка вздымалась вверх и тут же проваливалась вниз. Лоуренс то появлялся, то исчезал за очередным гребнем в нескольких футах поодаль. Майкл схватил его за спасательный пояс и, отчаянно гребя, подтащил к лодке. Когда «Трейси» опустилась вниз, они оба ухватились за леер.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Престижная студенческая корпорация. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Свершившийся факт (фр.).

3

Тем хуже (фр.).

4

Кончено, конец (ит.).

5

Высокомерие (греч.).

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
5 из 5