Не моя

– С*ка – это жизнь. Думаешь, я не знал, почему ты так страдаешь и надираешься в барах, а, Багиров? Смотреть на твои мучения было чистейшим наслаждением. После того, что я для тебя сделал, ты посмел посягнуть на чужую собственность.

Стас обвел его тяжелым взглядом.

– Настя не собственность. Ты её изнасиловал?

– Какое слово – изнасиииловал, – фыркнул продюсер. – Я соскучился по ней. Сам же знаешь, какой она может быть в постели. Сумасшедшей и страстной.

Кулак парня снова заехал в лицо противника. Тот застонал, хватаясь за нос, из которого кровь заструилась. Багирова замутило. Он вдруг понял, что даже забив до смерти этого поддонка, легче никак не станет. А этот мудак все равно не изменится. Такие не меняются. Гнилые с рождения не могут стать нормальными. Встал с пола, не испытывая ничего к приподнявшемуся следом за ним человеку. Он сломал ему жизнь. Да похрен с ним. То, что Свиридов сделал с Настей, заслуживало самого жестокого наказания. И, кажется, его любимая и сама его нашла. Стас пока не понимал как, но то, что ей удалось выбить из колеи обычно нерушимого человека, о многом говорило.

– Ты падаль, Виктор! – презрительно произнес парень, ощущая боль в ребрах после драки. – А я все думал, что Настя нашла в тебе?

– А что она нашла в тебе? – Свиридов пошатнулся и взял бутылку со стола.

– Я люблю её. И я бы никогда не причинил ей физическую боль.

– Как банально, – мужчина сделал большой глоток виски, ежась от того, как спирт запек лопнувшие губы. – А я деньги люблю. За них можно купить сотни таких Насть. Тысячи. Вот, – указал пальцем на забившуюся в угол Машу, – Эту же купил.

Стас взглянул на девушку, которая перестала быть похожа на себя прежнюю. Всегда легкая, порхающая как бабочка, сейчас Мария представляла собой жалкое зрелище.

– Вы стоите друг друга.

Развернулся и вышел из кабинета, слыша, как Маша защебетала что-то, а Виктор крикнул в ответ:

– Да отвали ты от меня, Маша. На. На карточку. Иди сделай аборт, а потом исчезни из моей жизни. Ты и твое отродье.

Настя сидела в кабинете и разбирала бумаги. Она устроилась бухгалтером в Speeds на некоторое время. Компании нужна была помощь, но отец был настроен позитивно. Он радовался, что его девочки в безопасности, и это придавало духу. Заявления девушки и правда забрали из полиции сразу же, как контрольный пакет вернулся в руки Свиридова старшего. Они даже на рабочие места вернулись, озадачив прессу. Теперь все были уверены, что компания таким образом устроила себе черный пиар. Разубеждать никого не стали. Но продажи возобновились. Сейчас нельзя было предсказать, как скоро компания вернется на прежнюю ступеньку. Еще много труда впереди, капиталовложений и сил, но они справятся. С таким отцом, как у Насти, ничего не страшно. Она искала мужчину, который смог бы, как и Виталий Олегович, стать для нее защитой и опорой, но жестоко ошиблась выбрав совершенно не того. Наивно верила в сказки, а нужно было трезво смотреть на жизнь.

Девушка отложила папку и подняла трубку телефона внутренней связи.

– Лили, принеси, пожалуйста, кофе. Лучше с булочкой.

Отключилась и потерла виски. Глаза болели от количества работы, ведь помимо дел в компании еще была кофейня, которая нуждалась в расширении, потому что дела шли лучше, чем отлично. Послышался шум открывающейся двери.

– Так быстро? Лили, ты… – улыбаясь, Настя взглянула в сторону двери и запнулась, забыв что хотела сказать. В кабинет вошел Стас. Сердце остановилось, а потом помчалось вскачь при виде того, как он закрывает за собой дверь и направляется в её сторону. Серьезный, решительный. В светлых джинсах и бежевой ветровке на белой футболке. С черной папкой в руке. Господи, что он здесь делает?

– Здравствуй, Насть, – официальный тон не предвещал ничего хорошего, да и сам факт того, что он вдруг в Америку прилетел тоже. Настя выпрямила спину, пока еще не понимая какой новый неприятный сюрприз может ее ожидать.

– Здравствуй, Стас.

Багиров подошел к столу и бросил долгий взгляд на девушку. Ей вдруг неуютно стало. Давно он так на нее не смотрел. Без призмы отчуждения и холодности. Открыто, прямо и глубоко. Взгляд в самую душу, словно отыскать там что-то пытается. Настя очень хорошо помнила этот взгляд. Когда Стас ей принадлежал, он только так всегда на нее и смотрел. Вдоль позвоночника странное ощущение пробежало.

Без слов Стас протянул ей папку. Настя непонимающе взяла её, положила на стол. Открыла, прочитала первую строчку и дышать перестала. Буквы начали расплываться перед глазами. Вскинула глаза на Стаса и обратно в документ.

– Что это? – спросила, не в состоянии сложить два плюс два. Удивление было настолько огромным, что Настя не могла собрать разбежавшиеся мысли в логическую цепочку.

– Договор о покупке тридцати пяти процентов акций у Свиридова.

– Я вижу, – снова взглянула на парня, не смеющего от нее взгляд отвести. – Но зачем? Как?

Дрожащими пальцами перелистнула все страницы.

– Чтобы отдать их законным владельцам.

– Я не понимаю, – прошептала полностью растерявшись. – Откуда ты узнал про акции?

– Не важно. Главное, они теперь у вас. И этот мудак больше не сможет тебя шантажировать.

Настя даже встала, поравнявшись со Стасом.

– Откуда ты…

– Насть, не имеет значения, – парень обошел стол и встал так близко, что Насте пришлось голову вскинуть, чтобы смотреть ему в лицо. До боли родное, такое красивое…

– Как не имеет? Я не понимаю ничего. И не знаю, когда смогу выплатить сумму, чтобы выкупить у тебя акции. У нас сейчас нет таких средств, и…

Палец Стаса вдруг лег ей на губы, прерывая нервный поток слов.

– Тшшш. Это еще не все, – мужская рука потянулась к внутреннему карману ветровки и вынула оттуда красную бархатную коробочку. – Я купил ее пять лет назад, когда был в своем первом турне и хотел подарить после его окончания, – крышечка открылась, и перед глазами Насти появилась аккуратная серебряная подвеска с переливающимся зеленым опалом небольшого размера. Стас вынул её и отложил коробочку на стол. Взял ладонь Насти в свою и вложил в нее украшение. Настино сердце готово было разорваться. Она переводила взгляд с подвески на Стаса и обратно. Зачем он дарит ей это сейчас? К чему влезает в душу и бередит незажившую рану? – Оно недорогое. Продавец в ювелирном сказал мне, что этот камень по легенде символизирует застывшие слезы бога и на его сияние можно смотреть бесконечно. Как на звезды или в глаза своего персонального божественного создания. – Настя задрожала, чувствуя, как осознание медленно проникает в мозг и заставляет потерянную надежду оживать. Карие глаза заскользили по ее лицу, а ладонь крепко сжала ее собственную, в которой подвеска осталась.

– Ты хранил его пять лет? – губы еле шевелились, пока она тонула во взгляде темного шоколада.

Стас кивнул.

– Почему не подарил кому-нибудь?

– Потому что в моей жизни было только одно божественное создание. И это ты.

Насте показалось, что все происходит во сне, и она сейчас проснется. Что у нее галлюцинации и то, что говорит ей фантазия в образе Стаса, не может быть правдой. Ведь он не любит её. Давно в отношениях со Светланой, а Настю вычеркнул из памяти еще несколько лет назад.

Сглотнула ком, образовавшийся в горле.

– Ты говорил, что не любишь больше.

Стас нежно обхватил пальцами её подбородок и серьезно сказал:

– Я никогда не вру, правда, Насть?

Девушка кивнула.

– Но однажды я тебя предупредил, что совру тебе только лишь раз. Когда скажу, что больше не люблю.

У Насти пол из-под ног ушел, когда смысл сказанного дошел до затуманенного мозга. Всхлипнула, когда любимый обхватил руками талию, склонился и поцеловал. Сердце воспарило, исцеляясь. Забилось, спотыкаясь от радости, и помчалось вскачь. Девушка вцепилась деревянными пальцами в тонкую материю мужской ветровки и всем телом прильнула к парню. Стас прижал её к себе настолько сильно, что мог бы сломать ребра, но ей было все равно. Пусть ломает. Лишь бы и дальше продолжал вот так держать в своих объятиях и больше никогда не отпускать. Только он в состоянии оживить её и воскресить. Столько лет искала своего единственного, а он был рядом. Ждал, терпел, прощал. Любил.

– Я люблю тебя, – едва слышно прошептала и заметила, как на серьезном лице разглаживается складка, а её место занимает любимая усмешка.

– Неужели я дождался этих слов?

Настя виновато спрятала взгляд, а спустя мгновение снова подняла его.

– Спасибо тебе, – обхватила ладонями любимое лицо и благодарно заглянула в глаза. – Я не знаю, что сказать или сделать, чтобы отразить сколько ты для меня значишь. Чтобы объяснить всё. Как тогда все произошло. Почему ушла и…

Парень накрыл ее ладонь своей и поцеловал.

– Ты уже все сказала. Я люблю тебя, Насть. Всегда любил и всегда буду!

У девушки внутри все тряслось. Счастье взорвалось мириадами крошечных сполохов, ослепляя и давая возможность снова дышать. Настя потянулась и теперь сама поцеловала Стаса. Она пока не понимала, каким образом ему удалось все это провернуть, но осознание, что они снова вместе отодвинуло все вопросы на второй план. Он был здесь. Рядом с ней. Ее мужчина. Давно уже не мальчик и никогда собственно и не был ребенком. Уже в четырнадцать лет ему удавалось мыслить и поступать как взрослый, только она не понимала.

Пара долго целовалась, а вечером Стас отвез Настю в гостиницу, где её ждала Маша. В общих чертах рассказал о ней с Виктором, чтобы для Насти это не стало полным шоком, и ждал внизу в машине.

– Насть, я не знаю, что сказать,– пожала плечами светловолосая девушка в атласном зеленом халате, виновато пряча взгляд.

– Если тебе нечего мне сказать, то, наверное, мне лучше уйти.

– Нет, постой, – дернулась вперед Маша. – Я не хочу тебя терять. Я очень тебя люблю, Насть. Правда, – в голубых глазах блеснули слезы, и Настя остановилась.

– Так любишь, что спала с моим мужем?

– Я его любила. Все эти годы.

– Все годы? Сколько лет, Маша? – бывшая подруга опустила глаза в пол. – До рождения Лекси?

– До вашего переезда в Москву, – у Насти в груди все заледенело. – Мы встретились в Милане. Он был там с группой своей той еще американской, которая распалась. А я с бизнесменом, уже не помню, как его звали. В общем, так получилось, что мы остановились в одном отеле. Пересеклись вечером в баре, когда мой вырубился напившись. Разговорились. Потом танцевать пошли. Ну и…

У Насти вдруг перед глазами все годы брака пролетели… моменты, когда она хотела уйти от мужа, а он в любви ей клялся. Когда места себе не находила после измены со Стасом, а он, оказывается, спал с Машей. Только ли с ней? Сколько еще таких же побывало в его постели?

– Подожди, – вдруг осознала, – То есть, когда я изливала тебе душу, рассказывая про изнасилование, ты слушала, зная, что после этого все равно будешь с ним?

Маша медленно кивнула.

– Почему? Почему ты просто мне не рассказала?

– Он бы меня бросил. А я любила его, Насть. Я и сейчас люблю, но не нужна ему. – из глаз Марии брызнули слезы, и она отвернулась к окну.

– Кто же ему нужен?

– Никто. Раньше ты нужна была. Когда деньги твоего отца его выручали. Потом Алексия родилась. Потом Speeds. Ему никто не нужен. Только деньги. Я думала, он обрадуется ребенку. Ты когда про развод сказала, я готова была от радости прыгать, что теперь и тебя обманывать не придется, и с ним наконец буду. Знаешь, как это тяжело делить любимого человека с другой?

– Могу себе представить, – холодно ответила Настя.

– Насть, прости. Я глупая была. – Машка обернулась, – А Стас. Он застукал нас неделю назад. Приехал ко мне и потребовал помочь. А мне терять больше нечего. Витя заставляет аборт делать, а я не могу. В общем, мы вынудили его продать Стасу акции. Он долго упирался и цену завысил, но Стас купил. Он и на Лекси теперь не будет предъявлять единоличных прав, потому что боится, что я расскажу о ребенке его внебрачном. А мне ведь ничего не нужно кроме него, Насть. – Машка зарыдала, закрывая лицо ладонями.

Девушка так изменилась. От подруги, которую знала Настя, и след простыл. Могла ли Настя ее осуждать? Наверное, нет. Осуждение – предел слабых. Но и простить, вероятно, не сможет. Если бы она ей рассказала раньше, Настя бы не потратила столько лет своей жизни на человека, которому никогда не была нужна. И уже давно была бы счастлива, не корчась в мучениях. Развернулась, чтобы выйти, потому что рядом с Машей находиться больше не могла. Но вдруг обернулась.

– Не делай аборт, Маш. Ребенок – это счастье. И ты еще обязательно будешь счастливой.

У Маши подбородок задрожал.

– Я не сделаю.

Настя кивнула и вышла. Спустилась в лифте и села в машину. Стас встретил девушку серьезным взглядом.

– Как ты? – протянул руку и крепко сжал её пальцы.

– Нормально. – было ли Насте больно? Обидно? Да. Её предали и лгали в лицо два человека, которых она считала самыми близкими. Но это не была та непреодолимая боль, которая могла бы накрыть с головой, не будь рядом Стаса. С ним почему-то все черное приобретало светло-серый оттенок и казалось, что нет больше ничего непреодолимого.

Парень нежно притянул девушку к себе за шею и прижался своим лбом к ее.

– Точно?

– Да. Ты со мной, а все остальное больше не имеет значения.

– Моя Настя, – проговорил и коснулся своими губами её.

– Твоя, Стас!

Всю ночь в гостиничном номере Стас не выпускал любимую из объятий. Казалось, они пытались наверстать все то время, которое пришлось провести порознь. Парень дарил и мучительно нежные ласки, и бросал Настю в страстные, полные порабощающей страсти ощущения. Целовал, ласкал губами, языком, исследовал пальцами каждую родинку и крошечный шрам на лопатке. Настя улетала и падала. Тонула и всплывала на поверхность, чтобы глотнуть воздуха и снова упасть на самое светлое дно. Туда, где были они вдвоем. Без запретов и осуждения. Без страхов и сомнений.

Утром Стас привез Настю на работу и долго целовал у парадного входа, не желая отпускать не выспавшуюся, но счастливую девушку.

– Давай я помогу чем смогу. – предложил, убирая выбившийся локон шелковистых волос за ушко. Любимая выглядела такой милой в утреннем свете. Так чертовски приятно было осознавать, что причиной её сонного взгляда был именно он.

– Ты разбираешься в экономике?

– Ни капли!

– Тогда ты будешь только отвлекать!

– Чем же?

– Своим видом.

Чувственные губы растянулись в дерзкую усмешку.

– А я сзади стану, – шепнул на ушко, и у Насти щеки вспыхнули. Стоило только представить как именно он станет сзади, в животе приятно стягивало.

– Тогда меня уволят. Я же работу не смогу выполнять нормально.

– Не уволят. Ты дочка директора. А дочке директора позволено все. Даже секс на рабочем месте.

– Так, хватит! – Настя не сильно стукнула Стаса ладошками по груди. – Иди уже. Приедешь в обед, и будет тебе секс на рабочем месте!

Стасу огромных усилий стоило, чтобы снова не затащить ее в машину. Ну как? Как можно ее отпустить даже на полдня? Это же невозможно!

– Я приеду через два часа. Скажешь у тебя совещание!

Настя рассмеялась, обхватывая шею парня руками и притягивая к себе для поцелуя.

– Договорились! А ты будешь разносчиком обедов?

– А я буду супер популярной звездой, который приехал дать частный концерт!

Пара растворилась в долгом поцелуе, не обращая внимания на удивленных прохожих и работников главного офиса. Не заметили даже автомобиля Виталия Олеговича, который притормозил буквально в нескольких метрах от них. Мужчина опустил стекло, наблюдая за тем, как его дочь счастливо улыбается и что-то тихо отвечает молодому парню, в глазах которого плещутся неподдельная любовь и нежность. Мужские руки гладят щеки его дочери, и она жмется к ним, как котенок, который был долгое время потерян, и вот наконец нашелся. Еще вчера этот Стас Багиров зашел к Свиридову старшему и поставил в известность о том, что акции Виктора он подарит Насте. А еще предложил стать официальным лицом их компании. Рисковый поступок, если учесть, в каком состоянии сейчас пребывает фирма, но отказать хозяин не смог. Парень просто не принял отказа. Пока нельзя было сказать, как жизнь сложится дальше, и будет ли артист хорошей парой его дочери, но сейчас, тайком наблюдая за их счастьем, Виталий вспомнил вдруг свою жену. Именно такая любовь читалась в ее глазах, неподдельная и искренняя. Их дочь заслужила счастье. А если этот парнишка в состоянии ей его подарить, значит и он его примет в семью, не смотря на возраст. Ведь что такое разница в возрасте? Границы, которые устанавливает общество. Рамки, не позволяющие зайти за черту. А разве у любви могут быть границы? Ни единой!

Эпилог

– Стас, а я когда вернусь, ты еще не уедешь? – пролепетала Лекси, закидывая рюкзачок на заднее сиденье автомобиля. Дедушка потребовал неделю на проведение времени с внучкой без посторонних. Никаких нянь, Насти, только они вдвоем в Париже и Диснейленде. Виталий Олегович специально отложил все дела, чтобы отвезти внучку на самые незабываемые каникулы, как он утверждал. Настя только рада была. После того, как развод с Виктором был оформлен официально, они с Алексией задышали полной грудью. Да и со Стасом наедине уж очень хотелось провести время.

– Конечно, малышка! – ответил парень, заключая девочку в крепкие объятия. – Я теперь от тебя никуда не денусь.

– Клянешься?

– Клянусь.

Маленькие ручки снова обхватили его шею, вызывая у Насти прилив необычайной нежности. Странное дело, но Стас не относился к ее дочери отчужденно или холодно. Даже наоборот. Несмотря на то, что Лекси была не его ребенком, это не стало камнем преткновения. Он с готовностью занимался с ней вокалом, напевая не всегда детские песни вперемешку с речитативом, но Лекси старалась успевать за ним и уже спустя несколько дней таких вот непринужденных занятий практически читала рэп, если это можно было так назвать. Настя сдерживала улыбку, слушая их и искренне пытаясь не рассмеяться, ведь они оба очень старались, но не всегда получалось. За что её тут же наказывали щекотками, если догоняли. А догоняли они всегда. Эти двое вообще быстро нашли общий язык. Виктор тоже приезжал. Привозил дочери подарки. Забирал её на прогулки. Правда возвращались они довольно быстро. С Машей Настя не виделась, но как ей рассказала Арина, бывшая подруга переехала к Свиридову в Московский дом. Видимо лишившись разом всего, Виктору понадобился хоть кто-то рядом, чтобы не слететь с катушек. Или чтобы создать новую «идеальную» семью.

– Пока, мамочка. Ты будешь скучать? – Лекси крепко обняла Настю за талию. Девушка улыбнулась.

– Конечно! Ты главное время хорошо проведи. Потом расскажешь, что тебе там больше всего понравилось.

– Что значит больше всего? Алексии все понравится, уж я-то постараюсь. – Виталий Олегович тоже чмокнул дочку на прощание в щеку. А после пожал руку Стасу. – Отдыхайте тут, голубки.

Настя губу прикусила, а Стас хохотнул только, наблюдая, как Свиридов старший садится следом за Лекси в машину, и та трогается с места. Парень уже дождаться не мог, когда они останутся наедине. Не то, чтобы у них секса не было давно. Всего пять часов назад последний раз, но ему было мало. Ему всегда было недостаточно. Последние полгода, которые парень потратил на организацию своего первого сольника, прошли в сумасшедшем ритме. Подготовки, ежедневные репетиции, из-за которых Багиров загремел в больницу с переутомлением. Провалялся несколько дней под капельницами, а потом в том же режиме взялся оттачивать каждый номер, доводя до совершенства. Благо почти вся команда, с которой он работал у бывшего продюсера, ушла к нему. С ребятами было проще. Они здорово помогали. Новый гитарист оказался очень способным и уже спустя короткий срок безошибочно исполнял все свои партии. Каждый четко выполнял свою работу, и хоть вести себя самому без продюсера было в разы сложнее, это того стоило. Билеты были распроданы за два месяца до назначенной даты. Когда Стас стоял на сцене перед десятитысячным залом в одном их самых крупных Московских концерт холлов, он чувствовал себя победителем. Не над кем-то. Над самим собой. На него смотрели двадцать тысяч глаз, и хор ответного пения публики отдавался в ушах дичайшим восторгом. Его песни знали наизусть. Его тексты читали, будто учили днями напролет. Зал качался и пульсировал в ритмы музыки. В ВИП зоне сидели мама и Настя. Лилия Святославовна ничем не попрекнула ни Настю, ни Стаса, когда сын привез ее бывшую ученицу домой и сказал, что они теперь вместе. Осуждать? Воспитывать? Ни к чему. Он взрослый мужчина. И сделал свой выбор. Будет ли он правильным – покажет время. Пока же ей как матери хватало того, с какой гордостью Анастасия наблюдает за её сыном со своего места и подпевает ему, точно зная слова на память. Как самый востребованный артист страны бросает взгляды на девушку, исполняя песни, и подмигивает ей. Главное, что сын был счастлив. Ведь это самое главное для матери.

– Уж мы-то отдохнем! – проговорил чувственным голосом Стас и на Настю покосился, когда автомобиль выехал за ворота. А потом вдруг подхватил свою женщину на руки и отправился в дом. Настя рассмеялась.

Спустя полтора часа активного отдыха, после которого оба чувствовали себя вымотанными и счастливыми, Настя потянула Стаса в душ. Пара выкупалась, оделась и уселась в красный спорткар. Девушка изъявила желание повести, а Багиров и не был против.

– Куда едем? – спросил, вновь раздевая любимую жадным взглядом.

– Узнаешь. – Настя потянулась, скользнула по его губам своими и хотела было завести машину, как мужская рука снова притянула ее к себе. Наглый язык ворвался сквозь губы, и парень углубил поцелуй. Ладонь поехала вверх по ноге, возбуждая по новой, как будто двадцать минут назад они не выбрались из постели.

– Остановись, иначе мы не доедем куда я планирую, – переводя сбившееся дыхание, с улыбкой попросила Настя.

– А может, ну его к черту? – Стас тоже уже завелся. Потянулся и прикусил ее нижнюю губу. Пальцы дерзко забрались под трусики. Настя ноги сжала.

– Нет. Это важно. Правда.

Кое-как заставив парня взять себя в руки, все же завела двигатель, и через какое-то время остановилась у подножия холма ведущего к надписи HOLLYWOOD.

– Что мы здесь делаем? – поинтересовался Стас, вылезая следом за любимой из машины и переплетая пальцы рук. Настя не ответила. Просто повела его за собой наверх. Подошла к ограждению и остановилась.

– Я должна была сделать это еще тогда. – повернулась к нему и расцепила руки.

– Ты о чем? – не мог понять парень, наблюдая, как девушка подходит к ограждению, делает глубокий вдох, нагибается и оказывается с другой стороны над обрывом, крепко вцепившись побелевшими пальцами в деревянную балку.

– В прошлый раз, когда мы здесь были, ты сказал рискнуть, не думая ни о чем. Сделать то, чего никогда раньше не делала. Я побоялась. Тогда мне не хватило решительности. Не только в этой ситуации.

Стас вспомнил тот день. Перегнулся и перелез к Насте, придерживаясь одной рукой. Вторую положил ей на талию и прижал к себе, видя, как дрожат её ноги от страха. Понимая (понимал), сколько сил стоило ей преодолеть свой страх. Приложив усилие, Настя оторвала одну руку от ограждения и вцепилась в Стаса. Под ногами огромный обрыв, главное не смотреть вниз, иначе закружится голова. Взглянула в карие глаза и утонула в собственном отражении.

– Насть, не дрожи так, я удержу! – сказал серьезно Стас и еще крепче прижал к себе.

– Я знаю. – кивнула девушка. – Мне понадобилось слишком много времени, чтобы это понять. И я так же знаю, что если отпущу и вторую руку и вдруг оступлюсь, ты все равно удержишь. – Стас кивнул. – Прости, что не сделала этого еще тогда. Я не могу жалеть о содеянном, потому что тогда бы у меня не было Лекси. Я жалею только о том, что так долго мучила тебя и себя. А еще о том, что Алексия не твоя дочь.

У Стаса в груди защемило от искреннего признания любимой. Если бы он плохо знал Настю, то возможно задавал бы много вопросов. И почему так долго тянула? И как могла не признаться в изнасиловании? Что помешало позвонить и просто рассказать все? И еще много – много других. Но он знал её слишком хорошо, чтобы понять все и без объяснений. Его Настя – эталон самопожертвования и всепрощения. Она лучше подставит вторую щеку, чем даст сдачи. Во благо других готова страдать сама. Он обязательно научит ее быть если не жестче, то хотя бы давать отпор. А если не получится, то для этих целей у нее всегда будет он. Тот, кто не позволит больше причинить боль или унизить. Кто раздерет на куски каждого, кто дерзнет обидеть или хотя бы криво посмотреть в её сторону.

– Когда я стану твоим мужем, Алексия не просто станет моей дочерью, а еще и старшей сестрой нашим детям, – выгнул бровь Стас, давая понять полную серьезность своих намерений.