Тонкий расчет

Сидни Шелдон

Тонкий расчет

Роман

Эта книга посвящается вам

Sidney Sheldon

The Best Laid Plans

* * *

Печатается с разрешения Sidney Sheldon Family Limited Partnership и литературных агентств Morton L. Janklow Associates и Prava i Prevodi International Literary Agency.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers. Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Sidney Sheldon Family Limited Partnership, 1997

© Перевод. Т.А. Перцева, 1998

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Глава 1

Первая запись в дневнике Лесли Стюарт гласила:

«Дорогой дневник! Сегодня утром я встретила человека, за которого собираюсь выйти замуж».

Простое, оптимистичное, довольно безапелляционное утверждение. Даже самый проницательный человек не усмотрел бы в нем ни тени зловещего намека на ту цепь последующих трагических событий, которым еще только предстояло произойти.

Это был один из тех редкостных безмятежно-счастливых дней, когда дела просто не могут, не имеют права пойти наперекосяк. Лесли Стюарт никогда не интересовалась астрологией, но в то утро, просматривая «Лексингтон геральд лидер», наткнулась на страницу с гороскопами какого-то Золтера и лениво поинтересовалась, какая участь ее ожидает.

«Лев (23 июля – 22 августа). Новая луна восходит над новой любовью. Вы в самом зените лунного цикла и поэтому должны уделять самое пристальное внимание любому волнующему событию в вашей жизни. Благоприятен союз с Девой. Сегодняшний день отмечен в календаре красным числом. Никаких огорчений, никаких неприятностей. Желаем счастливых минут!»

«Счастливых минут? Хотелось бы, да вряд ли выйдет», – усмехнулась про себя Лесли. Интересно, чем один день отличается от другого? Астрология – вздор и бессмыслица, утешение для дураков, конфетка для неудачников.

Лесли Стюарт, уроженка и жительница Лексингтона, штат Кентукки, служила специалистом по рекламе и информации в рекламном агентстве «Бейли энд Томкинс», и на сегодня у нее было назначено три консультации: первая – с фирмой по производству удобрений, представители которой были в полном восторге от предложенной им кампании по презентации новой продукции. Особенно им нравилось начало куплета: «Над полями витает розы аромат…»

Далее в ее списке значились конный завод и лексингтонская горнорудная компания. Как поэтично! Словом, ничего не скажешь, красный день календаря!

Стройная точеная фигурка, огромные, серые, чуть раскосые глаза, высокие, чуть выдающиеся скулы, длинные медово-золотистые волосы, уложенные с элегантной простотой… В свои двадцать шесть Лесли казалась редкостной экзотической пташкой, созданием, мгновенно и ярко выделявшимся на фоне обычных и прозаических женщин. Как-то раз одна из ее подруг сказала:

– Если ты красива и к тому же наделена мозгами и достаточно тесной вагиной, этого вполне достаточно, чтобы заполучить весь мир.

Кроме завидной внешности, природа наградила Лесли еще и коэффициентом умственного развития 170, что значительно превышало средний уровень. Но сама она считала свою внешность скорее недостатком, чем достоинством. Мужчины постоянно вертелись вокруг нее, делая самые различные предложения – от руки и сердца до игривых намеков на веселенькую ночку в постели, но лишь очень немногие действительно давали себе труд хотя бы попытаться понять, что она в действительности собой представляет, разглядеть за безупречной оболочкой человека – чувствительного и ранимого.

Если не считать двух секретарш, Лесли была единственной женщиной в «Бейли энд Томкинс». Остальные пятнадцать служащих принадлежали к противоположному полу, и уже через пять дней Лесли поняла, что гораздо умнее любого из них, но предпочла держать при себе это не столь уж неожиданное открытие.

В самом начале ее карьеры оба партнера, и Джим Бейли, грузный, оплывший толстяк лет сорока с вкрадчивыми манерами, и Эл Томкинс, костлявый и нервный сморчок лет на десять моложе, каждый втайне друг от друга попробовали уговорить Лесли переспать с ними. Она без всякого труда сумела отделаться от обоих, всего лишь пообещав уволиться, если такое повторится еще раз.

На этом все поползновения увяли. Такие работники, как Лесли, ценятся на вес золота.

В первую же неделю, во время короткого перерыва, когда все дружно пили кофе, девушка рассказала сослуживцам анекдот:

– Трое мужчин повстречали фею, пообещавшую исполнить любое их желание. Первый сказал: «Я хотел бы стать смекалистее на двадцать пять процентов». Фея мигнула, и мужчина воскликнул: «О, я уже чувствую, насколько прибавилось мозгов!» Второй пожелал поумнеть на пятьдесят процентов. Фея моргнула, и счастливец охнул: «Это просто чудо! Теперь я знаю то, о чем раньше не имел ни малейшего понятия!» Третий захотел стать вдвое мудрее. Фея взмахнула рукой, и мужчина превратился в женщину.

Лесли выжидающе оглядела сидевших за столом. Те смотрели в недоумении на нее, не понимая, в чем соль анекдота.

Принято к сведению. Предельно ясно.

Предсказание астролога, как ни странно, начало сбываться в одиннадцать утра. В тесном захламленном кабинетике Лесли появился Джим Бейли.

– У нас новый клиент! – торжественно объявил он. – Я просил бы вас заняться им лично.

Лесли и без того выполняла больше заказов, чем любой из сослуживцев, но протестовать не имело ни малейшего смысла.

– Прекрасно, – вздохнула она. – И что это?

– Не «что», а «кто». Вы, разумеется, знаете Оливера Рассела?

Еще бы! Кто, спрашивается, не знает Оливера Рассела? Местная знаменитость – адвокат и кандидат в губернаторы. По всему Кентукки развешаны плакаты с его изображением – просто в глазах рябит! Всего тридцать пять, блестящий послужной список и самый завидный жених во всем штате! Он уже успел стать героем ток-шоу на всех крупных телестудиях Лексингтона – WDKI, WTVQ, WKYT – и самых популярных радиостанциях – WKQQ и WLRO. Неотразимо красивый брюнет с непокорными вьющимися волосами, темными глазами, атлетической фигурой и теплой искренней улыбкой, Оливер, по слухам, успел перебывать в постелях всех достойных внимания жительниц Лексингтона.

– Да, конечно. И что ему от нас нужно?

– Как что?! Мы, и только мы, обязаны помочь Расселу пересесть в губернаторское кресло. Он уже едет сюда.

Оливер Рассел появился через несколько минут и, нужно признаться, в жизни был еще привлекательнее, чем на снимках. Протянув руку, он наградил Лесли ослепительной улыбкой.

– Я много слышал о вас. И рад, что именно вы собираетесь взять на себя мою избирательную кампанию.

Лесли представляла его совершенно другим. Как ни странно, но в Оливере чувствовалась напрочь обезоруживающая искренность. Лесли от растерянности на мгновение лишилась дара речи.

– Я… спасибо. Садитесь, пожалуйста.

Оливер Рассел устроился поудобнее.

– Начнем сначала, – предложила Лесли. – Почему вы баллотируетесь в губернаторы?

– Все очень просто. Кентукки – чудесный штат, один из лучших в Америке. Нам это известно, поскольку мы, как здешние уроженцы, имеем счастье наслаждаться его чудесами, но в глазах большей части населения мы просто неотесанный сброд, стадо деревенских олухов. Я хочу изменить устоявшееся мнение. Кентукки может предложить людям больше, чем дюжина других, вместе взятых, штатов. История этой страны берет начало здесь! Именно у нас – одно из старейших зданий законодательного собрания во всей Америке! Кентукки дал Соединенным Штатам двух президентов. Это земля Дэниела Буна, Кита Карсона[1] и судьи Роя Бина. А какие изумительные пейзажи – неизведанные пещеры, прозрачные ручьи, реки, поля пырея[2], и я хочу показать это всему миру!

Оливер говорил так страстно, с такой глубокой убежденностью, что Лесли невольно потянуло к нему. И тут же смутно вспомнился сегодняшний гороскоп:

«Новая луна восходит над новой любовью. Никаких огорчений, никаких неприятностей. Желаем счастливых минут».

– Но кампания провалится, если вы не поверите во все это так же горячо, как я, – продолжал между тем Оливер.

– Конечно, конечно, верю, – торопливо отозвалась Лесли. Не чересчур ли поспешно? – Клянусь, я сделаю все, что в моих силах. – И, поколебавшись немного, нерешительно добавила: – Могу я кое о чем спросить вас?

– Разумеется.

– Кто вы по гороскопу?

– Дева.

После ухода Рассела Лесли направилась в кабинет Джима Бейли, чтобы поделиться впечатлениями.

– Он мне понравился. Такой прямой и искренний. Ему действительно небезразличны наши нужды. По-моему, из него выйдет настоящий хозяин штата.

Джим покачал головой:

– Все не так-то просто.

– Неужели? Почему же? – удивленно подняла брови Лесли.

– Сам не понимаю. Тут творится что-то странное. Видели, как это начиналось – выступления на телевидении, портреты на каждом углу?

– Д-да.

– Ну так вот, все лопнуло в один миг.

– Как это «лопнуло»?

– Никому точно не известно, но поползли странные слухи. Вроде бы кто-то поддерживал Рассела, вкладывал кучу бабок в его раскрутку, а потом по неизвестной причине вышел из игры.

– В самый разгар уже почти выигранной кампании? Но это вздор, Джим! Не имеет смысла!

– Верно.

– В таком случае зачем он явился к нам?

– Хочет победить любой ценой. Думаю, он слишком честолюбив. И чувствует, что может многое изменить. Видимо, потребует от нас закончить кампанию малой кровью и с минимальными расходами. Самому ему не по карману лучшее эфирное время и роскошная реклама. Все, что мы можем для него сделать, – организовать интервью, помещать статьи в газетах, все в таком роде.

Джим вздохнул и пожал плечами:

– Губернатор Эддисон тратит на свою кампанию целое состояние. За последние две недели рейтинг Рассела полетел ко всем чертям. Просто позор! Он чертовски хороший адвокат и не раз брался за безнадежные дела. И если человек не может много заплатить, никогда не дерет с него семь шкур. Ты права, из него вышел бы неплохой губернатор.

Вечером Лесли сделала первую запись в новом дневнике:

«Дорогой дневник! Сегодня утром я встретила человека, за которого собираюсь выйти замуж».

Раннее детство Лесли Стюарт можно было с полным правом назвать настоящей идиллией. Она была необыкновенно умной для своего возраста малышкой. Отец преподавал английский в «Лексингтон коммьюнити колледж», мать не работала. Отец, красивый, представительный мужчина, мог по праву считаться истинным интеллектуалом. Кроме того, он был прекрасным семьянином – они всегда ездили отдыхать втроем и вместе путешествовали. Отец обожал Лесли, называл своей милой дочуркой, уверял, что прекраснее ее нет на свете, и не упускал случая похвалить. В его глазах дочь была самим совершенством. В тот день, когда девочке исполнилось девять, она получила в подарок от отца изумительное платье из коричневого бархата с кружевными манжетами. Он часто просил надеть его к ужину, когда в гости приходили его друзья.

– Ну разве она не красавица? – то и дело восклицал отец.

Лесли боготворила его. Но в одно страшное утро всего за какое-то мгновение волшебный теплый мир девочки был безжалостно уничтожен. Мать, заливаясь слезами, пробормотала:

– Дорогая… твой папа… ушел от нас.

– А когда вернется? – непонимающе приподняла брови девочка.

– Он больше не хочет жить с нами.

Каждое слово острым ножом вонзалось в сердце Лесли.

«Это мама довела его», – решила она. Лесли было жалко мать, которой придется вынести не только позорную процедуру развода, но и борьбу за опеку над ребенком. Отец никогда не отдаст Лесли. Никогда. Он обязательно придет за ней! Но шло время, а он даже не звонил. «Ему не позволяют видеться со мной. Мать старается таким образом наказать его», – твердила себе Лесли. Но как-то ее уже немолодая тетка объяснила девочке, что никто и не собирался оспаривать права на нее. Отец Лесли влюбился в овдовевшую преподавательницу того же колледжа и переехал к ней, в дом на Лаймстоун-стрит.

Однажды, когда они отправились за покупками, мать Лесли, горько улыбаясь, показала дочери это здание.

– Вот здесь они теперь живут.

Тогда Лесли решила сама навестить отца, в полной уверенности, что, едва он увидит дочь, немедленно все бросит и вернется. В пятницу, после уроков, она отыскала дом на Лаймстоун-стрит и позвонила. Дверь открыла незнакомая девочка, ее ровесница, в коричневом бархатном платье с кружевными манжетами. Лесли потрясенно уставилась на нее. Та, в свою очередь, с любопытством оглядела незваную гостью:

– Кто ты?

Лесли повернулась и бросилась бежать.

Весь следующий год она с ужасом наблюдала, как мать все больше уходит в себя, теряет всякое желание жить. Раньше девочка считала, что «смерть от разбитого сердца» – всего лишь красивая фраза, но теперь оставалось только беспомощно смотреть, как мать медленно тает и наконец уходит в небытие. Когда ее спрашивали, отчего она умерла, Лесли неизменно отвечала:

– Сердце ее было разбито.

Именно в тот момент девочка решила, что никогда не позволит ни одному мужчине сотворить с ней такое.

После кончины матери Лесли переехала к тетке. Девочка училась в высшей школе «Брайен стейшн» и с отличием окончила Университет штата Кентукки. На выпускном курсе ее выбрали королевой красоты, но девушка с неизменным упорством и удивительным отсутствием тщеславия отвергала бесчисленные приглашения модельных агентств.

За время учебы у Лесли было два коротких романа: с футбольной звездой колледжа и с профессором экономики. Но и тот, и другой быстро ей надоели. Истинная же причина заключалась в том, что Лесли была куда умнее обоих.

Перед самым выпуском умерла тетка. Лесли пришлось срочно искать работу. Так она появилась в рекламном агентстве «Бейли энд Томкинс», размещавшемся на Вайн-стрит в подковообразном кирпичном здании с медной крышей и фонтаном во дворе.

Джим Бейли, старший партнер, придирчиво изучив резюме Лесли, кивнул:

– Весьма впечатляюще. Вам повезло. У нас только что уволилась секретарь.

– Секретарь? Я надеялась…

– Что, простите?

– Ничего.

Она действительно некоторое время проработала секретарем и, стенографируя на совещаниях, постоянно боролась с желанием предложить что-то свое, новое и остроумное, чтобы заказчики действительно сумели выжать все из заказанной рекламы. Как-то один из служащих объявил, что придумал превосходный рисунок для этикетки продукции мясоперерабатывающей компании «Ранчо Биф Чили»:

– Изобразим на банках ковбоя, набросившего лассо на корову. Сразу станет ясно, что говядина свежая, и…

«Какой кошмар!» – подумала Лесли. Присутствующие недоуменно уставились на девушку, и та, к собственному ужасу, сообразила, что высказалась вслух.

– Не будете ли так добры объясниться понятнее, юная леди?

– Я…

Господи, провалиться бы куда-нибудь! Хоть в ад!

Но все терпеливо выжидали. Лесли глубоко вздохнула:

– Многие люди едят мясо, но при этом не любят, когда им напоминают, что они питаются трупами животных.

Последовало гробовое молчание. Наконец Джим Бейли неловко откашлялся.

– Возможно, стоит еще немного поразмыслить над рисунком.

На следующей неделе, пытаясь решить, как лучше рекламировать новое туалетное мыло, другой сотрудник предложил пригласить победительниц конкурса красоты.

– Прошу извинить, – робко вмешалась Лесли, – но все это уже было, и не раз. Почему бы нам не задействовать симпатичных стюардесс из разных стран и не показать этим, что наше мыло покупают во всем мире?

После этого у мужчин вошло в привычку на каждом совещании справляться о мнении Лесли.

Уже через год ей начали доверять составление рекламных проспектов, а спустя еще два Лесли стала самостоятельно выполнять заказы. Однако до сих пор девушке не поручали таких сложных дел, как работа с кандидатом в губернаторы. Прошло две недели, прежде чем Оливер Рассел снова появился в офисе. За это время Джим Бейли успел посоветоваться с Лесли, не лучше ли отказаться от невыгодного клиента, поскольку тот не в состоянии оплатить услуги агентства, но девушка убедила босса не делать этого.

– Считайте это нашим благотворительным взносом, – посоветовала она.

– Ладно, – немного подумав, кивнул Джим.

Прохладным осенним днем Лесли и Оливер Рассел сидели на скамейке в Трайенгл-парке. С озера дул легкий ветерок, неяркое солнце играло на желто-багряных листьях.

– Ненавижу политику, – признался Оливер Рассел.

Лесли удивленно подняла брови:

– Но зачем же тогда вы…

– Потому что хочу изменить насквозь прогнившую систему, в которой главная роль отведена крупным корпорациям и подкупленным ими лоббистам, помогающим привести к власти угодных им людей, ничтожных марионеток, чтобы легче было дергать за нужные ниточки. А я так много хочу сделать! – страстно убеждал он. – Люди, правящие этой страной, превратили ее в собственную вотчину, преследуют свои личные интересы, а на народ им наплевать. Поэтому я и хотел бы сломать и переделать все это.

Слушая Оливера, Лесли почему-то все больше убеждалась, что именно он способен выполнить все предвыборные обещания. В нем чувствовалась некая скрытая сила, готовая ежеминутно вырваться на волю, неотразимо покорявшая окружающих. Наверное, он обладал тем, что принято называть харизмой. И если уж быть честной, Лесли боялась признаться даже себе в том, насколько волнует ее этот человек. Она никогда не испытывала ничего подобного ни к одному мужчине и теперь, кажется, была готова потерять голову. Но как он относится к ней? По крайней мере до сих пор Оливер вел себя как истинный джентльмен и ни разу ничего себе не позволил, черт бы его побрал! Кроме того, каждую минуту кто-нибудь подходил к скамейке, чтобы пожать Оливеру руку и пожелать удачи. Женщины пронзали Лесли откровенно злобными взглядами.

«Вполне возможно, все они бегали на свидания с ним. И успели побывать в его постели, – думала Лесли. – Ну что ж, в конце концов, это не мое дело».

Она слышала, что в последнее время Оливер встречался с дочерью сенатора. Интересно, почему они разошлись?

«И это тебя не касается, дура несчастная!»

Не было смысла отрицать, что кампания Оливера терпит оглушительный провал. Денег не было даже на жалованье персоналу штаба, не говоря уже о телевидении, радио и прессе. Где уж тут состязаться с нынешним губернатором Кэри Эддисоном, плакатами которого был оклеен весь Кентукки! Лесли договорилась о выступлениях Оливера на пикниках компаний, заводах, благотворительных вечерах и концертах, прекрасно понимая при этом, насколько ничтожны результаты ее усилий, и это угнетало девушку.

– Видели последние результаты общественного опроса? – спросил Лесли Джим Бейли. – Ваш малыш уже на помойке. Финиш! С ним все кончено.

Ну уж нет! Она из кожи вон вылезет, но добьется своего!

Лесли и Оливер ужинали в «Чену».

– Ничего не выходит, верно? – тихо спросил Оливер.

– У нас еще полко времени, – успокоила Лесли. – Как только избиратели узнают вас получше…

Оливер покачал головой:

– Я тоже видел результаты опроса. Поверьте, Лесли, я знаю, что вы пытались свернуть для меня горы, но что тут попишешь? Вы и так делали все, что могли, и даже больше.

Лесли не могла оторвать от него взгляда.

«Он самый лучший человек на свете, а я даже не в силах ничем ему помочь…»

Ей хотелось обнять его, прижать к себе, утешить.

«Утешить? Кому ты паришь мозги?»

Они уже собрались уходить, когда у стола появились мужчина, женщина и две маленькие девочки.

– Оливер! Как дела? – спросил привлекательный незнакомец лет сорока с черной повязкой на глазу, придававшей ему залихватский вид киношного пирата.

Оливер поднялся и протянул руку:

– Привет, Питер. Знакомьтесь. Лесли Стюарт. Лесли, это Питер Тейгер.

– Рад встрече, Лесли. Это моя жена Бетси и дочери Элизабет и Ребекка, – с невероятной до смешного гордостью объяснил Питер и, сочувственно хлопнув Оливера по плечу, добавил: – Мне ужасно жаль, дружище. Просто позор, как с тобой обошлись. Мне чертовски не хотелось делать этого, но выхода не было.

– Понимаю, Питер, и не обижаюсь.

– Если потребуется моя помощь…

– Уже не имеет значения. Я в полном порядке.

– Клянусь, я от всей души желаю тебе удачи.

По пути домой Лесли, не удержавшись, спросила:

– О чем это он?

Оливер начал было говорить, но тут же осекся:

– Не важно. Проехали.

Лесли жила в чистенькой однокомнатной квартирке в Брендиуайне – одном из районов Лексингтона. Проводив ее до подъезда, Оливер нерешительно пробормотал:

– Лесли, я понимаю, что ваше агентство почти ничего с меня не имеет, но, откровенно говоря, вы зря тратите время. Лучше, пожалуй, нам сразу же распрощаться и забыть обо всем.

– Нет! – воскликнула девушка с неожиданной для себя горячностью. – Вы не имеете права останавливаться на полпути. Мы найдем какой-нибудь выход. Все получится, вот увидите!

Оливер пристально посмотрел на нее:

– Вам и вправду не все равно?!

«Кажется, я придаю слишком большое значение этому вопросу. Осторожнее, Лесли, так недолго и выдать себя».

– Верно, – спокойно согласилась она, – но так уж вышло.

Они поднялись наверх. У самой двери Лесли глубоко вздохнула, словно набираясь смелости перед прыжком в воду:

– Не хотите зайти?

Оливер долго молчал, прежде чем кивнуть.

…После она так и не смогла понять, кто сделал первый шаг. Помнила только, как они с лихорадочной поспешностью срывали друг с друга одежду и она оказалась в его объятиях. В их слиянии было нечто первобытно-дикое, но нетерпеливо-исступленные ласки вскоре перетекли в медленные, томительные, сводящие с ума. Древний, как сама вселенная, экстатический ритм изматывающего наслаждения… Такого Лесли еще не доводилось испытывать.

Они провели вместе всю ночь. Волшебную. Магическую. Колдовскую. Оливер был ненасытен, требуя и отдавая полной мерой, брал ее снова и снова. Зверь. Хищный неумолимый зверь, наконец-то закогтивший жертву.

«О боже, я тоже стала животным!» – почти бессознательно твердила себе Лесли всю эту долгую, нескончаемую, безумную ночь.

Утром, за завтраком, состоявшим из апельсинового сока, омлета, тостов и бекона, Лесли сообщила:

– В пятницу на Грин-Ривер-Лейк должен быть пикник. Там соберется куча народу, и я постараюсь договориться о твоем выступлении, Оливер. Мы купим время на радио и дадим объявление, чтобы как можно больше людей узнали об этом. Тогда можно будет…

– Лесли, – запротестовал Оливер, – у меня просто нет денег.

– Об этом не волнуйся! – жизнерадостно соврала она. – Агентство заплатит.

Девушка прекрасно понимала, что Джим скорее удавится, чем отдаст хоть цент на явно безнадежное предприятие. Ничего, она обойдется своими. А Бейли скажет, что деньги пожертвовал один из сторонников Рассела. А вот это чистая правда. Она пойдет на все, чтобы помочь ему.

На пикник приехало человек двести, и Оливер произнес поистине блестящую речь:

– Половина людей в этой стране не приходят на избирательные участки. У нас самый низкий процент голосующих в мире – меньше пятидесяти. И если хотите изменить сложившееся положение – знайте, все зависит от вас. Поверьте, это не столько долг, сколько большая честь. Привилегия, доступная лишь настоящим патриотам. Уже недалек день выборов. И не важно, проголосуете вы за меня или за моего соперника. Самое главное – ваше участие в выборах.

Ему устроили овацию.

Лесли делала все возможное, чтобы Оливер как можно чаще появлялся на публике. Он перерезал красные ленточки на открытии детской клиники и нового моста, посещал собрания женских клубов и профсоюзных организаций, благотворительные вечера и дома для престарелых. Однако его рейтинг продолжал падать. Но Оливер держался мужественно и еще ухитрялся выкраивать время для встреч с Лесли. Они катались в старомодной коляске по Трайенгл-парку, бродили по блошиному рынку, ужинали в ресторанчике «А-ля Люси». Он дарил ей цветы на День сурка [3] и другие праздники и оставлял страстные послания на ее автоответчике:

«Дорогая, где ты? Я тоскую, тоскую, тоскую по тебе».

«Я безумно влюблен в твой автоответчик. Не представляешь, как сексуально он звучит!»

«По-моему, быть таким счастливым просто неприлично. Но я люблю тебя. Люблю».

Лесли было все равно, куда ее ведет Оливер. Лишь бы быть вместе. Одним из самых волнующих приключений стал спуск на плоту по реке Рассел-Фок. Плавание началось вполне благопристойно, и все было хорошо, пока они не добрались до того места, где река делала огромную петлю, огибая подножие гор. Громадные валуны образовали десятки водопадов, многие из которых оказались головокружительно опасными. Расстояние между ними не превышало длины плота, и каждое падение происходило все с большей высоты. Пять футов… восемь… девять…