Cерия Под печатью ужаса
Старый дом хранит больше, чем тишину. За замурованной стеной – чья-то детская смерть, тайна семьи и голос, который не должен звучать. Но однажды он снова стучит.
Старый дом хранит больше, чем тишину. За замурованной стеной – чья-то детская смерть, тайна семьи и голос, который не должен звучать. Но однажды он снова стучит.
В лесу нельзя откликаться.
Даже если зовут по имени.
Особенно — если голос принадлежит тем, кого вы любили…
В лесу нельзя откликаться.
Даже если зовут по имени.
Особенно — если голос принадлежит тем, кого вы любили…
Они приехали за ответами, а нашли древнее проклятие, заключенное во льду. Теперь каждый заражённый — враг, каждый друг — угроза. И чем тише вокруг, тем ближе безмолвный кошмар.
Они приехали за ответами, а нашли древнее проклятие, заключенное во льду. Теперь каждый заражённый — враг, каждый друг — угроза. И чем тише вокруг, тем ближе безмолвный кошмар.
Пять историй, в которых мёртвые смотрят на живых.
Каждый рассказ — шаг туда, где страх имеет глаза, а прошлое не спит.
«Мёртвые глаза» — не просто книга ужасов, а отражение того, что скрыто внутри нас.
Пять историй, в которых мёртвые смотрят на живых.
Каждый рассказ — шаг туда, где страх имеет глаза, а прошлое не спит.
«Мёртвые глаза» — не просто книга ужасов, а отражение того, что скрыто внутри нас.
В лесу нельзя откликаться.
Даже если зовут по имени.
Особенно — если голос принадлежит тем, кого вы любили…
В лесу нельзя откликаться.
Даже если зовут по имени.
Особенно — если голос принадлежит тем, кого вы любили…
Замурованная дверь открылась. Из московского дома путь ведёт в заброшенные цеха, а оттуда — в сердце тёмной пещеры. Где мифы становятся явью, а космический холод шепчет имена тех, кто уже никогда не вернётся.
Замурованная дверь открылась. Из московского дома путь ведёт в заброшенные цеха, а оттуда — в сердце тёмной пещеры. Где мифы становятся явью, а космический холод шепчет имена тех, кто уже никогда не вернётся.
Она плачет в темноте, скребёт стены и зовёт по имени. Её голос — не человеческий, но сладко-манящий. Откликнешься однажды — и дверь за тобой закроется навсегда.
Она плачет в темноте, скребёт стены и зовёт по имени. Её голос — не человеческий, но сладко-манящий. Откликнешься однажды — и дверь за тобой закроется навсегда.
Старый дом хранит больше, чем тишину. За замурованной стеной — чья-то детская смерть, тайна семьи и голос, который не должен звучать. Но однажды он снова стучит.
Старый дом хранит больше, чем тишину. За замурованной стеной — чья-то детская смерть, тайна семьи и голос, который не должен звучать. Но однажды он снова стучит.
Замурованная дверь открылась. Из московского дома путь ведёт в заброшенные цеха, а оттуда — в сердце тёмной пещеры. Где мифы становятся явью, а космический холод шепчет имена тех, кто уже никогда не вернётся.
Замурованная дверь открылась. Из московского дома путь ведёт в заброшенные цеха, а оттуда — в сердце тёмной пещеры. Где мифы становятся явью, а космический холод шепчет имена тех, кто уже никогда не вернётся.
Она плачет в темноте, скребёт стены и зовёт по имени. Её голос — не человеческий, но сладко-манящий. Откликнешься однажды — и дверь за тобой закроется навсегда.
Она плачет в темноте, скребёт стены и зовёт по имени. Её голос — не человеческий, но сладко-манящий. Откликнешься однажды — и дверь за тобой закроется навсегда.