Юлия Тафинцева

«Наконец, все выяснилось. Петр Михайлович душе своей не верил: до такой степени отвык чувствовать ее в себе радостной. Пятнадцатилетняя Леля вышла на террасу вечером, долго глядела на майское угасающее небо за сажалкой, думала, не могла успокоиться…»