Почему белорусский язык стал протестным, а говорить на нем в Беларуси может быть опасно? Выясняем у лингвиста Антона Сомина. А заодно обсуждаем, что филолога бесит в речи окружающих

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.Спасите «Медузу»!support.meduza.ioЗнания о языке мешают лингвисту в обычной жизни? Что профессионального филолога раздражает в речи окружающих? Ведущие подкаста Владимир Пахомов и Александр Садиков говорят об этом с научным сотрудником и преподавателем Института лингвистики РГГУ и Школы филологических наук ВШЭ Антоном Соминым. А еще выясняют у него (уроженца Минска), что происходит с белорусским языком и почему его положение в Беларуси становится все более маргинальным. В выпуске: Можно ли «выключить» в себе лингвиста? Почему иногда приходится вмешиваться в языковые споры?Региональные акценты и нормы произношения: что бесит лингвиста в речи окружающих и почему сам филолог тоже может ошибаться?Как быстро полиция заменила в нашей речи милицию после реформы 2011 года: пример языкового эксперимента.Почему белорусский кажется смешным носителям русского языка?Белорусский как символ протеста: почему, если ты говоришь по-белорусски, то для государства ты оппозиционер? Неужели говорить на белорусском может быть опасно?Польский, адыгейский и мальтиский: любимые языки Антона Сомина, помимо белорусского. «Розенталь и Гильденстерн» выходит по понедельникам. Подписывайтесь на подкаст, мы есть в Apple Podcasts, Google Podcasts, Castbox, «Яндекс.Музыке» и других платформах, а также на YouTube.