Ксения Владимировна Епанчина

Он был проклят. И знал это. Двадцать лет — с тех пор, как в деревне под луной его чуть не повесили за то, чего он не совершал. С тех пор, как женщина, пожелавшая его, прокляла: «Будь же ты проклят, лукавый! Чтоб бабам твоим не видеть света белого!» …

Он был проклят. И знал это. Двадцать лет — с тех пор, как в деревне под луной его чуть не повесили за то, чего он не совершал. С тех пор, как женщина, пожелавшая его, прокляла: «Будь же ты проклят, лукавый! Чтоб бабам твоим не видеть света белого!» …