– Дорогая моя, ты опустошаешь восьмой стакан – и уже в третий раз говоришь, что он последний. Сварю тебе хороший крепкий кофе. В прошлом месяце привезли замечательную смесь.

– Не будь занудой, пусть пьет, – вмешалась жена Терезы, сидевшая рядом с Донной. – Иногда нужно хорошенько набраться, потом пролежать с похмельем половину дня, а потом сказать: все. Я завязываю с мужиками-уродами и больше никому не позволю себя унижать. Давай, красотка. За мой счет.

– Спасибо, Мила, но я предпочитаю платить за себя сама.

– Тогда и за меня заплати. Люблю, когда угощают.

Донна показала Терезе два пальца, и та, кивнув, взяла бутылку виски.

– Отстой, а? – Мила постучала фильтром наспех свернутой папиросы по отполированной поверхности стойки и щелкнула зажигалкой. – Все они козлы. Бедные, богатые, красивые, уродливые. А как не быть козлом, если ты думаешь тем, что у тебя между ног? Когда-нибудь мужчины исчезнут. Вымрут как вид. Почему, спросишь ты? А я отвечу: естественный отбор. Выживают сильнейшие. Мы умнее, выносливее. Мы лучше приспосабливаемся к любым обстоятельствам. Можем делать несколько вещей одновременно: к примеру, воспитывать детей, вести бизнес и заниматься домашними делами. Конечно, возникнет проблема размножения… для этого мы оставим небольшую группу рабов. Они будут нас изредка оплодотворять.

Будучи трезвой, Донна ни за что не стала бы разговаривать с Людмилой Романовой-Бельтран дольше двух минут. Во-первых, потому, что ее раздражали феминистки. Во-вторых, потому, что Мила не нравилась ей как человек: была слишком прямолинейной, слишком резкой и не имела ровным счетом никаких понятий о такте и личных границах собеседника. Но сегодня в желудке Донны Паркс плескались восемь порций отличного виски, к которым вот-вот прибавится еще одна. Приятный туман в голове становился все гуще, пряча ненужные мысли. Алкоголь она употребляла редко, но нынче у нее есть повод. Не каждый день вы узнаете, что ваш жених уже полгода спит с вашей лучшей подругой, за две недели до свадьбы.

– Отстой, – согласилась Донна, делая глоток из вновь наполненного Терезой стакана. Виски уже не обжигал горло и не оставлял ощущения домашнего тепла в желудке. Он казался ей горьким и отвратительным, но останавливаться не хотелось. – Козел. Спасибо, я не курю, – отказалась она от предложенной папиросы.

– Зря отказываешься, табак отличный. Ну, рассказывай, что стряслось.

Донна глубоко вздохнула, понимая, что завтра утром возненавидит себя за это, и начала рассказывать. Язык заплетался, и исповедь вышла нестройной, но жена Терезы слушала с искренним интересом. Наверное, это профессиональное: каждую ночь сидит здесь, на баре, и внимает подобному. Во время учебы в художественной академии София подрабатывала в одном из здешних клубов и часто повторяла, что бармен – это не умение красиво разливать напитки и выделывать эффектные фокусы, готовя коктейли. Бармен – это про психологию. Про то, как правильно разговаривать с людьми.

София умела разговаривать с людьми. Ей, в отличие от Донны, не нужно было слишком стараться для того, чтобы расположить собеседника. Она красива, талантлива и умна, а остальное довершали деньги отца, финансиста, который жил в Штатах и каждый месяц присылал дочери «скромные суммы на оплату комнаты в студенческом общежитии». Донна не понимала, зачем София работает, да еще по ночам, да еще так тяжело. Подруга отшучивалась, говоря, что ее с детства приучили к труду, и она не будет жить на чужие средства. Донна в течение трех лет брала уроки рисования у одного из городских художников для того, чтобы поступить в академию, и не поверила своему счастью, получив бюджетное место. София без особых стараний получила не только бюджетное место, но и стипендию, которая доставалась лишь единицам. Отличный диплом стоил Донне бессонных ночей, мигрени и успокоительных капель. София блестяще сдала выпускные экзамены, нарисовав картины за несколько дней до срока.

Нет, не то чтобы Донна завидовала подруге. Она не любила чрезмерного внимания к своей персоне, и роль серой мышки подле неподражаемой Софии Крейн ее устраивала. Они были полными противоположностями – и идеально дополняли друг друга. Их отношения были близкими и искренними. Они плакали и смеялись вместе, смотрели дурацкие сериалы, устраивали пижамные вечеринки, ходили за покупками. Донна была первым человеком, узнавшим о том, что к Софии обратился директор картинной галереи в новой половине Треверберга, и скоро она откроет свою выставку. София рассказывала Донне обо всем.

Обо всем – но только не об отношениях с Джеймсом.

– Что, хороший мальчик из приличной семьи? – поинтересовалась Мила, допивая виски.

– Ага. Повар. Работал в квартале ресторанов, а теперь трудится в «Северной змее». Тамошняя атмосфера ему нравится больше.

– И долго вы встречались?

– Не очень… чуть больше двух лет.

Жена Терезы хохотнула и принялась сворачивать следующую папиросу.

– Чуть больше двух лет, – повторила она. – Рядом с одним мужиком! Это вечность.

– Да какая теперь разница, – обреченно вздохнула Донна. – Все в прошлом. Я начну новую жизнь… наверное. Так говорят в кино. С чистого листа и все такое. – Она в недоумении уставилась на свой стакан – почему он опустел так быстро? – Выпью еще немного – и сразу начну.

В кармане джинсов пискнул телефон, и Донна открыла новое сообщение. «Позвони, нам нужно поговорить». Она посмотрела на часы. Начало второго ночи. София всегда была ранней пташкой: в девять вечера уже в кровати, в половину пятого утра варит кофе, сияя улыбкой. Почему она еще не спит? Палец Донны потянулся к кнопке быстрого набора, но так ее и не нажал. Разговоров в стиле «мы ведь останемся подругами, несмотря ни на что?» она не вынесет. Даже после того, как протрезвеет.

– Нет, детка, пить ты больше не будешь, – категорично заявила Мила, слезая с высокого табурета. Короткая кожаная юбка приподнялась, обнажив татуированное бедро. – Я лично сварю кофе. И тебе, и себе. Идет? Ты, надеюсь, не за рулем?

– На такси. Можно сигарету?

– Травись на здоровье, – хохотнула жена Терезы, обходя стойку и направляясь к кофемашине.

Донна сделала свою первую затяжку в старших классах. Этого ей хватило для того, чтобы понять: с сигаретами она не подружится никогда. Дым обжег легкие, девушка закашлялась, и на глазах выступили слезы, но в голове немного прояснилось.

Узнав об отношениях Софии и Джеймса, она не разозлилась, не кинулась на подругу с кулаками и не расплакалась. Наверное, это шок, и осознание придет позже. Наверное, она до сих пор не верит в случившееся. Надеется, что откроет глаза – и все окажется дурным сном. Как в конце фильма, где сценарист обещает зрителю, что герои будут жить долго и счастливо. Все, кроме нее.

Мила поставила перед Донной кофе и забрала у нее сигарету.

– За скучную трезвость, – подняла она свою чашку. – Жизнь хороша до тех пор, пока у тебя есть деньги на выпивку – и пока рядом есть тот, кто скажет «хватит».

Девушка улыбнулась и вдохнула аромат напитка.

– Да. Сегодня я и впрямь набралась.

– Вижу, – хмыкнула жена Терезы. – Но, как я уже говорила, иногда полезно набраться, а потом…

Телефон Донны, лежавший на стойке, напомнил о себе первыми нотами «Оды к радости». Определитель показывал номер Софии. Черт возьми, да чего ей надо? Хочет спросить, когда бывшая подруга заберет вещи и съедет на новую квартиру?

– Слушаю.

– Донна Паркс? – ответила трубка незнакомым женским голосом.

Алкогольный туман в голове рассеялся в один миг.

– Д-да, – подтвердила Донна, отчаянно соображая, что все это может значить. Чужой человек, набирающий ваш номер с телефона подруги, обычно сообщает дурные новости.

Женщина назвала идентификационный номер собеседницы, дождалась утвердительного ответа и задала следующий вопрос.

– Вы проживаете на улице Осенних костров, пятнадцатый дом, третий этаж, квартира номер девять вместе с Софией Крейн?

– Да… с кем я говорю, мэм?

– Детектив Виттория Лейб, полиция Треверберга.

Чашка с кофе была горячей, но собственные пальцы казались Донне ледяными.

– Полиция Треверберга?.. – тупо переспросила она.

– С вашей подругой случилось несчастье, мисс Паркс. Думаю, вам стоит приехать, и поскорее. Мои коллеги будут ждать вас… – женщина замялась. – Неподалеку. Вы увидите проблесковые маячки полицейских машин.

– Неподалеку? Я что, не смогу попасть домой?..

– Нет, мисс Паркс. По крайней мере, пока что. Я отвечу на все вопросы, когда вы прибудете на место. Мы ждем.

Глава первая. Рэй

Ночь с 10 на 11 ноября 2002 года

Треверберг

Когда владельцы спортзала неподалеку от комплекса «Золотые вязы» – «драгоценные дома, драгоценный комфорт» (особенно «комфортно» было добираться из такой задницы до центра Треверберга в утренние часы) – объявили о том, что заниматься там можно будет круглосуточно, скептики хмыкали и крутили пальцем у виска. Дескать, какому идиоту взбредет в голову тренироваться посреди ночи?.. Практика показала, что идиотов-полуночников полно. Пожарные, полицейские, охранники, врачи, сотрудники службы спасения, бизнесмены, имеющие привычку засиживаться за работой допоздна.

Каждый справляется со стрессом по-своему. Кто-то курит «траву», напивается до беспамятства или глотает успокоительное. Кто-то поглощает сладкое, спит с незнакомцами или ходит по магазинам. Спорт с точки зрения Рэя был самым здоровым способом снять напряжение – после стрельбы, пожалуй. Но двери тира в полицейском участке закрываются в восемь вечера, а в тренажерный зал можно приходить хоть в два ночи. Что-то особенное ощущалось в здешнем воздухе в эти часы. Ночных посетителей, большей частью постоянных, Рэй знал в лицо. Почти все были темными существами, в основном, вампирами и оборотнями, реже – как и он, темными эльфами. Никаких юнцов, играющих мускулами перед девушками, никаких дам в коротких шортах, заигрывающих с потенциальными приятелями. Все сосредоточены на своих мыслях, вежливо кивают в знак приветствия и возвращаются в личный мирок.

После пяти километров вольным стилем в олимпийском бассейне и горячего душа Рэй чувствовал себя великолепно. За чашкой зеленого чая он перекинулся парой слов с бывшим коллегой-криминалистом, вампиром, ныне владевшим частной охранной фирмой, а потом заглянул в круглосуточный магазин для того, чтобы купить немного фруктов, банку кофе и пакет молока. Телефон зазвонил в тот момент, когда кассир распечатывал чек. Имя, появившееся на экране, ничего хорошего не сулило. Кассир нырнул под прилавок в поисках ручки. Эльф тяжело вздохнул и ответил на звонок.

– Рэймонд Лок.

– Угадай, на каком месте в моем личном списке «до смерти ненавижу» находится такая манера приветствия?

– Она вне списка, потому что ты ненавидишь ее сильнее всего?

– Нет. Больше всего я ненавижу тех, кто прекрасно знает об этом, но продолжает меня злить.

– Я виноват, детектив Хилборнер. И должен немедленно исправить свою ошибку. Как насчет ужина в шикарном ресторане?

Гайла усмехнулась. Судя по всему, она находилась на улице. И улица эта была неспокойной. Рэй слышал сирену «скорой», писк раций, звонки сотовых телефонов и чье-то бурчание. На расстоянии вытянутой руки от нее, разумеется, находится желтая лента, на которой черными буквами написано «место преступления: не пересекать», а криминалисты уже принялись за дело. Сценарий настолько знакомый, что одна мысль о нем вызывает зубную боль. Не то чтобы сильную, но очень надоедливую.

– Мы работаем вместе целую вечность, Лок, но до тебя, похоже, до сих пор не дошло?

– Ты предпочитаешь уютный бар, а не шикарный ресторан?

– Мое «нет» означает «нет».

– Ты звонишь одинокому мужчине в… – Рэй глянул на часы. – Почти в три ночи. И, так как этот мужчина в отпуске, то он предположил, что красивая – и умная, прошу заметить – женщина наконец-то прозрела и сочла его отличной партией.

– Очень, очень смешно, Лок, – откликнулась Гайла. – Я разочарую тебя. Дважды. Во-первых, я не только красивая и умная, но еще и чертовски зрячая женщина. И у тебя нет ни единого шанса даже в том случае, если ты останешься единственным мужчиной на Земле. Не только потому, что я не завожу служебных романов, но и потому, что я не хочу с тобой связываться, добром это не закончится. Во-вторых, твой отпуск отменен в… – Она выдержала красноречивую паузу, подражая собеседнику. – Почти в три ночи, одиннадцатого ноября. Улица Осенних костров, пятнадцатый дом.

– Дай-ка я угадаю. Снова художник. Я в отпуске, но за новостями слежу.

– Художница. Хорошенькая, между прочим. Была.

Кассир нашел ручку и протянул ее Рэю. Тот подписал чек, вернул кредитную карту в бумажник и, забрав пакет с продуктами, направился к выходу из магазина.

– Разумеется, не такая хорошенькая, как ты.

– Минуту назад ты назвал меня красивой, а теперь понизил в ранге?

– Право, детектив Хилборнер. Теперь я задолжал вам не только ужин в шикарном ресторане, но и не менее шикарное продолжение.

– Помяни мое слово, Лок – когда-нибудь ты договоришься. Ты знаешь, что такое сексуальное домогательство?

– Что насчет твоего начальника, с которым ты переспала в ночь вечеринки по случаю его ухода из полиции? Или это следует связать со служебными романами?

– Двадцать минут, – отрубила Гайла. – И ни минутой больше. Я жду.

***

Вернувшись в полицию в 1996 году после «отпуска по личным обстоятельствам», как вежливо говорил шеф (хотя на самом деле речь шла об увольнении по собственному желанию), доктор Рэймонд Лок, конечно же, не получил прежнюю должность заместителя начальника отдела криминалистической экспертизы, но место рядового сотрудника его устраивало. Бывший кабинет Рэя, комнату, смежную с угловым офисом руководителя, заняла леди по имени Гайла Хилборнер. Начальство рассудило, что помещение достаточно просторное, и в нем хватит места для двоих. Детективу Хилборнер такая новость по душе не пришлась, равно как и ее новому соседу, но оба знали, что спорить с шефом бесполезно.

Первые недели «сожительства» Гайлы и Рэя напоминали отношения между двумя странами, подписавшими мирный договор о взаимном разоружении, а на деле продолжающими враждовать. Не проходило и дня без того, чтобы они не обменялись колкостями и не обвинили друг друга во всех смертных грехах. Шеф выслушивал потоки критики в адрес профессиональных методов Рэя, кивал, внимая очередной гневной тираде по поводу грубости Гайлы, но сохранял нейтралитет. Криминалисты делали ставки, споря о том, кто в итоге одержит верх. Дурацкое пари заключили даже Вагнер и его тогдашний напарник. Рэй кипел от ярости при мысли о том, что его в этом забеге уже списали со счетов, но понимал: шансов у него нет по одной-единственной причине. Детектив Гайла Хилборнер была оборотнем. Женщина, рожденная для того, чтобы стать вождем стаи, первого места не уступит никому. Тем более, мужчине. Лучше поступить мудро и признать ее власть.

Именно так офицер Лок поступил в итоге, и их с Гайлой отношения наладились. Из врагов они превратились в напарников, совместными усилиями раскрывших не одно заковыристое дело. Рэй искренне радовался, когда волчица получила должность руководителя отдела криминалистической экспертизы, но от предложения стать ее заместителем, высказанного парой месяцев позже, отказался. Он предпочитал видеться с детективом Хилборнер время от времени – на совещаниях, на местах преступления, возле кофейных автоматов в холле полицейского участка. Сегодня они снимали возникающее между ними сексуальное напряжение шутками и видели в этом нечто вроде спорта. Чем ближе к оборотням женского пола ты подходишь, тем глубже увязаешь в болоте, из которого нет выхода.

В один из чудесных августовских дней – это лето баловало жителей Треверберга солнцем – детектив Хилборнер заявилась в кабинет Рэя без предупреждения. То есть, она о своем приходе никогда никого не предупреждала, но часы показывали начало второго, и у офицера Лока был законный обеденный перерыв. Гайла подошла к столу подчиненного и положила перед ним документ, который он узнал сразу. Заявление об отпуске.

– Вроде я ни о чем таком не просил, – сказал Рэй, прожевав очередной кусок сэндвича с ростбифом.

– Сегодня шеф устроил мне головомойку. Он проверял количество отпускных дней сотрудников отдела криминалистической экспертизы и очень удивился, узнав, что ты в течение пяти с лишним лет взял только три.

– А, так меня отправляют на принудительное лечение в элитную психиатрическую клинику в швейцарских Альпах? Шикарные виды, свежий воздух и беседы с добрым доктором о вреде трудоголизма?

– Можешь отправляться куда угодно, пусть и в Альпы, Лок. Ты в отпуске с первого сентября по тридцатое ноября включительно.

Рэй отложил остатки сэндвича и уставился на Гайлу.

– Три месяца?!

– Ага, – кивнула волчица. – И еще кое-что останется, если захочешь устроить себе длинные выходные. К примеру, на Рождество.

– Что я буду делать в отпуске целых три месяца, Великая Тьма тебя побери? Копаться в саду? Гулять по клубам?!

– Все, что пожелаешь. Следующим летом я лично прослежу, чтобы ты отгулял положенный отпуск. А если ты еще раз накопишь такое количество выходных, то я отгрызу тебе голову. «Твои криминалисты экономят на отпускных днях, а потом полиция Треверберга платит огромные суммы за их визиты к мозгоправам», – передразнила она своего начальника. – Что я должна была делать? Пообещала, что вправлю тебе мозги.

Эльф поднес руку к голове с таким видом, будто хотел проверить, на месте ли ее содержимое.

– Так точно, детектив Хилборнер, мэм. До первого сентября осталось несколько дней… хм. Сегодня пятница. А суббота и воскресенье, если мне не изменяет память, у нас нерабочие. То есть, я в отпуске с понедельника. Это нужно отметить. Что ты ответишь на предложение пропустить стаканчик-другой в «Северной змее»?

– Отличная идея. Уж кто-кто, а Мара быстро подыщет компанию привлекательному холостяку.

– Но я же приду с тобой! Эта идея мне нравится больше.

– А как тебе идея отгулять еще пару месяцев отпуска в дополнение к этим трем, но за свой счет?

– Попридержите коней, леди. Я всего лишь предложил вам выпить.

– Лучше ты попридержи своего коня. – Гайла указала на документ. – Подпиши немедленно.

Рэй взял ручку.

– Я понял. «Северная змея» тебе не нравится. Выберем что-нибудь менее одиозное. К примеру…

– … пару часов сверхурочных? – опасно улыбнулась волчица. – У меня есть немного бумажной работенки. Уверена, ты согласишься мне помочь.

Первая неделя отпуска тянулась невыносимо долго, но потом Рэй вошел во вкус. Он навестил в Штатах подругу, переехавшую к матери, позагорал на пляжах Таиланда, погулял по улочкам Рима, выпил вина в Мадриде и вернулся в Треверберг в начале ноября. Рабочие, нанятые им для ремонта квартиры, наводили последний лоск, а ландшафтный дизайнер отлично потрудился над садом. Газеты до сих пор трещали об убийствах, связанных с хозяйкой клуба «Абсент для феи» Кассандрой Фэй и ее подругой и деловым партнером, Менорой Уолд. Пару месяцев назад новости разозлили бы офицера Лока – виданное ли дело, он не участвовал в таком интересном расследовании – но теперь он был настроен благодушно. Вагнер сообщил, что его одарили стажеркой, и не кем-нибудь, а самой Терри Нур, дочерью Филиппа Хобарта. За годы службы в полиции Кит потерял четверых напарников, и коллеги за спиной шутили, что это похоже на проклятие. Может, с дамой ему повезет больше?

Возвращаться на работу не хотелось. Рэй в кои-то веки никуда не торопился, спал, не опасаясь телефонных звонков, ухаживал за кошками, копался в саду и время от времени выбирался в ресторан для того, чтобы побаловать себя изысканной трапезой. Но разговор с Гайлой его обрадовал. Отпуска тоже должны заканчиваться.

***

Ярко-алый ноготь на указательном пальце детектива Виттории Лейб постучал по сигарете, стряхивая пепел. Курящие женщины Рэю не нравились, но вампирше дурная привычка шла. Она идеально вписывалась в ее образ: высокий рост, широкие плечи, мужская стрижка, отсутствие украшений, джинсы, временами сменяющиеся на брюки, но на юбки или, не приведи Великая Тьма, платья – никогда. Диссонировали со всем этим разве что глаза Виттории, темные и печальные. Взгляд существа, которое не хочет расставаться с болью из прошлого потому, что воспоминания ему слишком дороги. А еще детектив Лейб делала маникюр раз в неделю и приходила в ужас, заметив намек на заусенец. Не самая типичная мания для криминалиста, но у каждого свои странности.

На Виттории были узкие бледно-голубые джинсы, которые, по мнению эльфа, делали ее и без того красивые ноги просто восхитительными, и черная кожаная куртка, наброшенная поверх клетчатой байковой рубашки. Стоявшая рядом с ней Гайла морщилась всякий раз, когда подчиненная выдыхала сигаретный дым. Детектив Хилборнер оделась легко и абсолютно неподобающе для визита на место преступления: длинное вечернее платье из золотистого кружева с открытыми плечами и глубоким декольте. Рэй мгновенно сложил все данные задачи – довольный вид начальницы, наспех уложенные волосы, наряд, выбранный для ужина в дорогом ресторане – и пришел к выводу, что Гайла выбралась из постели любовника. Любовника состоятельного, судя по колье на шее волчицы, которого он прежде не видел. Неужели она до сих пор спит с Альбертом Родманом? Обычно ее романы больше месяца не длились. Надо будет узнать подробности.

Детектив Лейб сделала последнюю затяжку и затоптала брошенную на асфальт сигарету носком сапога из змеиной кожи.

– Рассказывай, – обратился к ней эльф.

– София Крейн, двадцать пять лет, – начала Виттория. – Талантливая художница, с отличием окончила академию, готовила собственную выставку. На первом и втором курсах работала барменом в нескольких клубах в Ночном квартале, потом сосредоточилась на живописи. Родители живут в Штатах. Семья состоятельная. Отец – финансист, мать – успешный адвокат, специализируется на бракоразводных процессах. Красавица, умница, блистала всюду, где появлялась, мгновенно заводила друзей. Словом, золотая девочка, у которой нет никаких проблем, будь то отсутствие денег или трудности с противоположным полом. И вот наша героиня забирается на подоконник и шагает из окна.

– Личная жизнь? – поинтересовался Рэй, глядя на меловой силуэт на асфальте.

– В процессе выяснения. Мэм, – взмолилась она, посмотрев на Гайлу. – Давайте поднимемся в квартиру. Я смотрю на вас – и мне становится холодно, хотя вампиры мерзнут редко.

– А оборотни не мерзнут никогда, – уведомила ее детектив Хилборнер таким тоном, будто открывала тайную истину. – Да, подняться стоит. Там много любопытного. Тебе понравится, Лок. Пошли.

***

Темный эльф Йонатан Флеминг, криминалист, о котором можно было бы сказать «любимчик детектива Хилборнер», если бы волчицы выделяли кого-то из «стаи», вынырнул из-под журнального столика.

– Еще несколько минут, мэм, – сказал он, обратившись к Гайле.

– Мы не помешаем, – заговорила Виттория. – Офицер Лок хочет взглянуть на место преступления.

– Завтра будут фотографии, – прохладным тоном уведомил Йонатан. – Кстати, почему «место преступления»?

– Потому что красивые женщины, довольные жизнью, не выпрыгивают из окон просто так, детектив Флеминг, – ответил за вампиршу Рэй. – А привлекательные и счастливо женатые мужчины не перерезают себе вены, если мы вспомним публикацию трехдневной давности в «Треверберг Таймс». Выглядят как серия, не находите?

Криминалист хмыкнул, продолжая вертеть в руках крохотную щеточку.

– И художники, и писатели, и музыканты кончают с собой чуть ли не каждый день. Им для этого не нужно особых поводов. Они творческие люди. Тонкая душевная организация. Что у вас, аналитиков, за привычка – всюду видеть серию?

– Мы же аналитики. Химия нашего мозга требует стройной логической цепочки событий и фактов.

Не то чтобы Рэй был в плохих отношениях с Йонатаном. Совсем наоборот: детектива Флеминга он ценил и уважал и как личность, и как специалиста. Но все менялось в тот момент, когда они сцеплялись языками по профессиональному поводу. Или – еще хуже – на месте преступления.

– Не упрямься, – продолжил он уговаривать криминалиста. – Я пробегусь по квартире и уйду через несколько минут. А на завтрашнем совещании мы обсудим детали. Кстати, буду рад получить фотографии тела. Они здесь?

1 2 3...6 >

На страницу:

Перейти

1 из 6

Полная версия

Тонкий огрех холста

Другие книги автора