Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Очень интересная книга о человеке с несгибаемой волей и любовью к расследованиям: имея в распоряжении практически один «учебник» по профайлингу – книгу легендарного Джона Дугласа, – он стал главным профайлером в стране, где до этого даже не слышали о серийных убийцах!

Яна Логинова, редактор* * *

Автор книги – первый профайлер Южной Кореи и непосредственный участник описываемых событий. Его история легла в основу криминальной дорамы "Те, кто читает сердце тьмы".

Охотники на чудовищ. Предисловие Ко Наму

В этой книге изложена документальная история группы криминальных профайлеров. Я работал над книгой, преследуя две цели. Во-первых, хотел показать характерные особенности профессии профайлера и, прежде всего, определить то место, какое занимает в ней наука психология. Конечная цель криминального профайлинга заключается в том, чтобы преступник был арестован, а его злодеяния остановлены, однако в работе профайлера задействован лишь инструментарий психологического исследования и анализа данных. Профайлер – это не психолог в роли полицейского, а полицейский в роли психолога. Показательно, что биографическая книга криминального профайлера ФБР Джона Дугласа называется «Охотник за разумом» [1]: если серийные убийцы нередко используют психологические приемы в охоте на жертв, то профайлеры используют знания психологии в «охоте за разумом» убийц.

Именно по этой причине я подробно останавливаюсь на таких эпизодах, как видеозапись с Ю Ёнчхолем или дорогой автомобиль Кан Хосуна. В ходе расследований первому корейскому криминальному профайлеру Квон Ирёну довелось выдержать не одно психологическое противостояние, но это не нашло отражения в прессе ни в то время, ни после. На что обращала внимание пресса, так это на жестокие методы совершенных преступлений. В этой книге мне тоже пришлось о них говорить.

Во-вторых, я поставил целью описать нелегкий процесс внедрения новых методов расследования. Сейчас профессия профайлера воспринимается как само собой разумеющееся, однако так было далеко не всегда. В такой огромной неповоротливой структуре, как полицейская, отнюдь не просто добиться создания принципиально новой организационной единицы, требующей бюджетных средств и человеческих ресурсов. Для организации с долгой историей и большим опытом непривычные способы работы ненавистны даже больше, чем откровенно плохие. Вот почему я решил, что должен рассказать обо всех этапах создания отдела анализа преступного поведения, начиная с идеи Юн Вечхуля и заканчивая формированием «команды Квон Ирёна» из выпускников Полицейской академии. Юн Вечхуль, Квон Ирён и молодые профайлеры приложили огромные усилия, чтобы доказать: криминальный профайлинг в Южной Корее не является поверхностной имитацией американского опыта, но действительно способен оказывать помощь следствию. На этом пути им пришлось столкнуться с завистью и нездоровым соперничеством. Заимствуя лексикон модных самоучителей по бизнесу, можно сказать, что эта книга повествует об успешной инновации.

Для достижения поставленных задач я постарался насколько возможно полно вобрать в себя жизненный опыт Квон Ирёна. Я знал, что для книги требуются интересные персонажи, динамичное действие, захватывающие сцены, то есть все то, что делает историю привлекательной для читателей в любом уголке мира. Но если авторы художественных произведений создают все это силой своей фантазии, то биограф, к каковым я себя отношу, берет за основу документальный материал. Квон Ирён иногда называет криминальный профайлинг искусством перевоплощения, имея в виду, что профайлер стремится увидеть действительность глазами человека, совершившего преступление. Точно так же и я постарался «перевоплотиться» в самого Квон Ирёна. Я узнал, какие книги он читал с тех пор, как пришел в профессию в 2000 году, и тоже их прочел. Я расспрашивал о доме, где прошло его детство, родителях, мечтах, религиозной вере; ходил теми же маршрутами, которые он часто использовал; пытался представлять, как бы он реагировал в той или иной ситуации. Словом, «создавал персонажа», как учат начинающих авторов.

Не все задуманное удалось сделать. Несколько человек, в той или иной степени пострадавших от преступлений, в раскрытии которых оказывал поддержку Квон Ирён, не согласились со мной встретиться. Даже сейчас, много лет спустя, полученные психологические травмы мешают им говорить о прошлом, и мой аргумент об общественной пользе нашего разговора не оказался сильнее их душевной боли. Попытки добиться интервью с заключенными в тюрьму Ю Ёнчхолем и Кан Хосуном тоже обернулись провалом.

Готовя книгу, я не только задумывался о сборе материала и литературных стратегиях. Дело в том, что мой интерес к проблеме преступности возник пять лет назад, в 2013 году, когда я взял интервью у женщины, выжившей после похищения «бандой августейшего». С тех пор я часто повторяю, что не понимаю этот мир. Почему примерно с начала 2000-х годов в Южной Корее появляются люди, не способные к сопереживанию? За этим вопросом, который я задаю как писатель, следует вопрос обычного человека: «Как мне объяснить этот мир пятилетней дочери?» Я рассчитывал, что, последовав за профайлером, задающим себе те же вопросы, смогу приблизиться к ответам.

Пролог

Детектив аккуратно взял небольшой квадратный листок для записей. Широкие руки детектива были обтянуты перчатками – оставлять собственные отпечатки пальцев на вещественных доказательствах недопустимо. Он открыл дактилоскопический чемоданчик японского производства, где лежали кисти и порошки для выявления отпечатков, нанес немного порошка на листок и несколько раз провел кистью. В этом доме было совершено изнасилование. Преступник явно умен, не оставил других улик, кроме небольшого листка. В то время, в середине 1990-х годов, насильников вычисляли только по отпечаткам – камер наблюдения в городе почти не было.

Во время учебы будущий детектив стоял немного особняком в ряду курсантов, вместе с ним проходивших обучение на полицейских курсах по рекрутскому набору 1989 года. Выпускные экзамены он сдал далеко не блестяще. В начале 1990-х годов правительство Но Тхэу [2] объявило войну преступности. Самые крепкие и выносливые полицейские отправились ловить гангстеров, и сыщик тоже прошел боевое крещение на улицах, совсем как в старые времена. В июле 1993 года он дополнительно обучился дактилоскопической экспертизе. Ему понравилось бороться с преступностью не кулаками, а кистью. Он даже придумал разглаживать утюгом банкноты в процессе снятия с них отпечатков – так выходило намного эффективнее.

Детектив последний раз провел кистью по листку. Если он все сделает правильно, запечатлеет характерные особенности следа, оставленного пальцем насильника. Сделав крупный снимок, детектив отправил его в подразделение Национального агентства полиции (НАП) [3], где хранились микрофильмы с отпечатками всех подозреваемых и осужденных.

Еще не наступила эпоха интернета и электронных баз данных. Полученный отпечаток специалист НАП сравнивал с имеющимися образцами, просматривая их один за другим в течение нескольких дней. К счастью, обнаружилось совпадение, и полиция арестовала подозреваемого. Было установлено, что тот совершил более тридцати сексуальных преступлений, включая изнасилования. Преступник понес суровое наказание. В том году это был лучший результат по стране для дел, раскрытых с помощью дактилоскопической экспертизы. Квон Ирён чувствовал заслуженное удовлетворение, и настрой не портили даже придирки поторапливающих его коллег – придирки, впрочем, наигранные, а не злые.

В то время в полиции работал еще один человек, проявлявший большой интерес к криминалистической экспертизе и научным методам, помогающим раскрытию преступлений. Школьником он мечтал поступить на факультет журналистики и затем работать на радио или телевидении. Ему всегда хотелось создать что-то новое, чего не было прежде. Однако бедность семьи, жившей в Масане [4], стала препятствием к осуществлению его грандиозных планов, и он смог поступить лишь в Корейский государственный полицейский университет (КГПУ), где обучение было бесплатным. Став студентом в 1983 году, он вскоре приобрел репутацию самого отъявленного ботаника. Он много читал, и однажды его поразила книга футуролога Элвина Тоффлера. Сравнивая изменения, происходящие в Южной Корее, с развитием американского общества, студент пришел к убеждению, что в Южной Корее наверняка произойдет всплеск серийных убийств, как это случилось на определенном этапе в Америке. Но самое большое влияние на него оказала книга «Охотник за разумом», написанная спецагентом ФБР Джоном Дугласом в соавторстве с Марком Олшейкером. Джон Дуглас первым разработал концепцию психологического портретирования преступника и доказал ее эффективность на практике; он стал прототипом героев многих фильмов и сериалов; криминальные профайлеры США именовали его не иначе как «крестный отец профайлинга».

У ботаника было необычное имя: Юн Вечхуль, что означало «Рожденный в доме матери». Люди постоянно удивлялись исключительно редкому имени. Однако те, кто узнавал студента поближе, говорили, что уникально не столько имя, сколько образ мышления Юн Вечхуля. Так, в середине 1990-х годов Юн получил назначение в Полицейское управление Сеула, где неожиданно для всех стал работать экспертом в отделе распознавания.

Дело в том, что КГПУ был основан для обучения будущих офицеров полиции. Его выпускникам сразу присваивается звание инспекторов, подобно тому, как присваивается офицерское звание выпускникам Военной академии. В должностной иерархии звание инспектора позволяет претендовать на место начальника первичного полицейского участка [5]. Однако пока бывшие однокурсники готовились к экзаменам на повышение звания или к экзаменам на право заниматься частной юридической практикой, Юн Вечхуль увлекся изучением криминалистической экспертизы под руководством лучшего в то время криминалиста Полицейского управления. Юн проработал экспертом более восьми лет, тогда как все его бывшие однокурсники выбрали продвижение по карьерной лестнице. В итоге звание суперинтенданта Юн Вечхулю было присвоено на четыре с половиной года позже, чем остальным: он окончил университет в звании инспектора, в 1993 году был произведен в старшие инспекторы и восемь с лишним лет работал без дальнейшего повышения в звании.

Безынтересной карьере Юн Вечхуль предпочел интересную работу. «Совсем неплохо, что хотя бы один полицейский офицер увлекся научными методами, помогающими следствию», – думал он. Юн убедился, что криминалистический анализ помогает снизить число ошибок, результатом которых становилось осуждение невиновного. Так, в начале 1990-х в одном из мотелей было обнаружено тело молодой женщины с перерезанным горлом. В убийстве был обвинен ее сожитель – кстати, служивший в полиции. Тот настаивал на своей невиновности, однако был осужден. Как выяснилось позже, была нарушена целостность места преступления, из-за чего произошла ошибка в определении времени смерти, что и стало причиной вынесения несправедливого приговора. Когда осужденный отбывал срок в тюрьме, полиция арестовала настоящего преступника. Это дело впервые показало Юн Вечхулю важность последовательной криминалистической экспертизы. Но была и другая причина его интереса к этой работе: Юн, когда-то мечтавший о создании новых программ на радио и телевидении, обнаружил, что существуют методы, до сих не применявшиеся в корейской криминалистике.

В 1997 году Юн Вечхуль возглавил отдел распознавания Полицейского управления Сеула и сразу же предложил переименовать его в отдел криминалистической экспертизы. Кроме того, он настаивал на учреждении криминалистических служб во всех полицейских отделениях страны. В то время еще не появилось такого понятия, как экспертно-криминалистическое расследование на месте преступления. Несколько десятилетий в южнокорейской полиции существовало только «распознавание», заключавшееся в снятии отпечатков пальцев, изучении почерка, следов крови и других подобных улик. Предложенный Юном термин «криминалистическая экспертиза», конечно, включал и прежнее «распознавание», но также подразумевал комплексное изучение места преступления и всех улик с целью составления психологического портрета преступника.

Упорно продвигая новые идеи, в январе 2000 года Юн Вечхуль добился создания в своем отделе крошечного подразделения, которое должно было заняться профилированием. Во избежание противодействия со стороны полицейского большинства – приверженцев традиционных методов работы – вместо «Службы профайлинга» или «Бюро поведенческого анализа» было выбрано обтекаемое название «Группа анализа преступлений».

Часто ли побеждал сражавшийся в одиночку Дон Кихот? К счастью, странные идеи Юн Вечхуля, донкихота корейской криминалистики, поддержали начальник криминального департамента Кан Хирак и некоторые другие офицеры Полицейского управления. Обычно все организационные планы разрабатывались в НАП, и рискованный эксперимент подведомственного ему Полицейского управления потребовал утверждения. Как и любой другой, эксперимент нуждался в дополнительных финансовых и человеческих ресурсах: без денег и людей ничто бы не заработало.

В конце 1999 года Юн Вечхуль остановил свой выбор на детективе, работавшем в Сеульском восточном отделении полиции [6]. Он знал, что детективу удалось вычислить насильника по отпечатку, оставленному на бумажном листке. В книге американского криминального психолога Брента Тёрви говорится о том, что хороший следователь почти наверняка является и хорошим профайлером [7]. У детектива Квон Ирёна не было психологического образования, однако были интерес к криминалистической экспертизе и бьющая через край энергия.

Зимой 1999 года энергичному детективу из Восточного отделения полиции поступил звонок от начальника отдела криминалистической экспертизы Полицейского управления Сеула (переименование бывшего отдела распознавания произошло в начале 1999 года: столичное управление первым отказалось от привычного всем названия). Квон Ирён сразу вспомнил старшего коллегу: они несколько раз виделись по работе в 1996 году, но до приятельских отношений дело не дошло.

Вот как запомнился их телефонный разговор Квон Ирёну:

– Это начальник отдела криминалистической экспертизы Полицейского управления Сеула Юн Вечхуль.

– Здравствуйте, старший инспектор.

– Я давно наблюдаю за вашей работой, старший полицейский Квон, и знаю о ваших успехах в использовании дактилоскопической экспертизы. Также знаю, что у вас острый глаз, когда дело касается осмотра места преступления.

– Спасибо. Но к чему вы ведете?

– Не хотите поработать вместе со мной в управлении? Я ищу человека на место профайлера, который будет анализировать психологические особенности преступников.

– Что-что? Боюсь, я не понимаю по-английски.

Квон Ирён не принял предложение Юн Вечхуля. Незнакомое определение «криминальный профайлинг» резало слух – английского Квон Ирён действительно не знал. Его устраивало находиться на передовой, нравилось заниматься отпечатками. К тому же он думал вскоре начать подготовку к экзамену на повышение звания и не был уверен, хорошо ли отразится на личном деле перевод в другое подразделение.

Однако разговор не прошел бесследно – в голове застряла и не давала покоя одна из фраз Юн Вечхуля: «Мы должны думать о будущем». Поразмышляв с месяц, Квон Ирён перезвонил Юну и сказал, что готов попробовать. Таким образом, его убедило предсказание Юн Вечхуля о том, что в скором времени в Корее возрастет число немотивированных преступлений [8], в том числе – серийных убийств, как это случилось в Америке. Квон Ирён захотел стать специалистом, который понадобился бы полиции для раскрытия таких преступлений. Обрадованный Юн Вечхуль сразу же начал вводить коллегу в курс дела.

Так донкихот Юн заполучил в профайлеры донкихота Квона. Кадровое назначение состоялось 9 февраля 2000 года.

Эта подлинная история повествует о том, как двум донкихотам удалось создать первую в Южной Корее команду профайлеров и разработать новые методы, помогающие раскрытию преступлений. Не думайте, что это всего лишь биографии Квон Ирёна и Юн Вечхуля – скорее уж «биография» их мировоззрения, восприимчивого к новому и устремленного в будущее.

Глава первая

Первый криминальный профайл

Проникнуть в сознание убийцы [9].

Был погожий весенний день. 10 мая 2001 года температура поднялась до 21 градуса по Цельсию, и даже в шесть часов вечера на детской площадке в столичном районе Сондон было тепло и солнечно. Площадка находилась недалеко от Чуннанчхона, притока реки Ханган. В периоды разлива реки земли в верховье притока часто страдали от наводнений. В конце 1990-х местное население даже подавало иск к администрации города в связи с ущербом от паводковых вод. Однако вниз по течению, рядом с мостом Кунджагё, места славились своей красотой. Весной 2001 года там все утопало в цветах.

В тот майский день четырехлетняя Чиён (имя изменено) вышла на прогулку вместе с отцом и старшим братом. Хотя был всего лишь четверг, людей вокруг было множество. На короткое время Чиён осталась одна: ее шестилетний братишка увлеченно играл с друзьями, а отец на минуту отлучился. Именно тогда к ней приблизился незнакомый мужчина с вьющимися волосами и спросил, не хочет ли она мороженого.

Мужчина, на левой руке которого отсутствовали два пальца, купил девочке мороженое в магазинчике, который стоял всего в пятидесяти метрах от прогулочной зоны – там, где начинался жилой квартал. А затем провел ее к своему дому, еще на пятьдесят метров дальше. Это было крошечное строение, в котором дверь почти не отличалась по размеру от окон. Отец и брат ничего не заметили и не знали, куда исчезла Чиён. Родители искали дочку всю ночь и в конце концов подали в полицию заявление на розыск ребенка.

Около восьми часов утра 19 мая пожилой сборщик мусора занимался повседневной работой в жилом квартале возле моста Кунджагё, в пяти минутах ходьбы от того места, где Чиён видели в последний раз. Была суббота, сборщик высматривал обычный хлам. В одном из переулков он заметил рюкзак, один из тех, что берут на прогулку в горы. Он подумал, что рюкзак наполнен мусором, однако внутри лежали части расчлененного детского тела: голова, руки и ноги. Пальцы на ногах были отрезаны.

Потрясенный мужчина вызвал полицию. На место прибыли сотрудники Восточного отделения полиции во главе с начальником отделения. На территории, огражденной желтыми лентами, были проведены первоначальные следственные действия. Очень скоро выяснилось, что труп, части которого находились в рюкзаке, был трупом Чиён, девочки, пропавшей чуть более недели назад. Обычно для идентификации трупов неизвестных лиц проводится вскрытие и берется анализ ДНК, однако в этом случае анализ не потребовался – девочку по лицу опознал отец.

Дело мгновенно стало сенсацией. В воскресенье, 20 мая, пресс-комната Восточного отделения была забита до отказа. Со второй половины 1990-х годов в Южной Корее все чаще происходили немотивированные преступления, и людей все сильнее охватывал страх. Забыв о долгожданном выходном и обливаясь потом, журналисты спешно писали отчеты из пресс-комнаты Восточного отделения. Тем же вечером новостная программа телеканала KBS сообщила зрителям, что, по мнению полиции, убийство с расчленением мог совершить человек, страдающий психическим заболеванием, и что все силы будут брошены на поиски преступника. На следующий день газеты, ссылаясь на то, что похититель не выдвигал требований о выкупе, также называли преступника психически нездоровым.

Группа анализа преступлений отдела криминалистической экспертизы располагалась на третьем этаже главного здания Полицейского управления Сеула в столичном районе Чонно. Квон Ирён, теперь уже помощник инспектора, был вызван на общее совещание вскоре после того, как стало известно о судьбе девочки. Дело вело Восточное отделение полиции, но вышестоящее городское Полицейское управление тоже участвовало в расследовании. Восточное отделение пока не определилось с направлением следствия.

На совещании в Полицейском управлении, куда пригласили Квон Ирёна и ведущего криминалиста, присутствовали начальник криминального департамента управления, подотчетный ему начальник отдела насильственных преступлений, а также детективы Восточного отделения полиции, занятые расследованием. Участникам требовалось найти ответ на вопрос о личности и мотивах преступника. Все собравшиеся чувствовали напряжение, но причиной тому была не только немыслимая жестокость убийства. Напряжение, которое испытывал Квон Ирён, было еще и другого свойства: оно происходило от столкновения традиционных и новых методов расследования. Квон Ирён олицетворял эти новые методы собственной персоной. Однако для остальных участников совещания, офицеров и детективов в возрасте такие выражения, как, например, «научный подход», были все еще непривычны. До сих пор полиции были известны два основных мотива, которые движут убийцей: затаенная обида и корысть, и, как правило, под подозрение попадали люди из окружения жертвы, которые относились к жертве враждебно или финансово выигрывали от ее смерти.

В сравнении с двадцатью четырьмя с лишним тысячами полицейских, работавших в Сеуле в 2001 году, обязанности Квон Ирёна были поистине уникальны. Нет, даже среди девяносто шести тысяч полицейских всей Южной Кореи не нашлось бы человека, делавшего ту же работу. В начале 2000 года в состав новообразованной группы анализа преступлений вместе с Квон Ирёном вошли еще трое агентов, однако его коллеги занимались статистической обработкой данных. Только Квон Ирён работал над составлением психологических портретов преступников, то есть занимался криминальным профайлингом, суть которого состоит в том, чтобы сузить круг подозреваемых с помощью выводов о характере, психологии, уровне развития интеллекта, профессиональной деятельности и особенностях поведения преступника, сделанных на основе криминалистической экспертизы места преступления.

Термин «криминалистическая экспертиза» начал входить в полицейский обиход всего лишь два года назад, в 1999-м. Большинству полицейских нижнего звена это определение было все еще в новинку, что уж говорить о концепции использования в расследовании выводов о характере и поведении преступника. Квон Ирёну и начальнику департамента Ли Тонхвану, который руководил работой всех криминальных экспертов, предстояло еще долго объяснять новую методику и доказывать эффективность концепции.

После совещания Квон Ирён понял, что решение задачи ложится на его плечи, так как старые методы не работали. Он чувствовал себя словно игрок в го, дающий сеанс игры под пристальным наблюдением зрителей. В его распоряжении были фотографии найденных частей трупа и информация, полученная от детективов, проводивших осмотр на месте преступления, а также результаты экспертизы Государственной судебно-медицинской лаборатории. Помимо места и времени исчезновения девочки, а также примерного времени, когда преступник избавился от частей трупа, Квон Ирёну было известно, что:

– перед расчленением труп подвергался заморозке;

– края ампутированных частей выглядят грубо и неровно;

– части трупа найдены завернутыми в черные пластиковые пакеты.

В своем офисе Квон Ирён вновь и вновь размышлял над этими фактами. Чувствуя, что заходит в тупик, он обращался за вдохновением к изученным вдоль и поперек работам американских профайлеров: биографической книге легендарного Джона Дугласа «Охотник за разумом» и составленному при его участии более узкоспециальному «Руководству по классификации преступлений» [10], а также «Криминальному профайлингу» Брента Тёрви. Многие отрывки в этих книгах были подчеркнуты авторучкой, а обложки успели покрыться пятнами. «Я должен, должен найти убийцу Чиён», – твердил про себя Квон Ирён.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2

Другие книги автора

Кто читает сердце тьмы. Первый профайлер Южной Кореи в погоне за серийными убийцами

Ко Наму