Полная версия
Фантастические приключения авантюристов
Но и это было еще не все: вслед за первой головой появилась вторая. Вторая голова!
Нависнув над первой, она с интересом принялась покручивать зрачками.
Вот здесь-то уж можно было испугаться не на шутку: неизвестных в купе оказывалось двое!
Да, Аришка и испугалась и, наверное, испугалась бы еще больше, но тут как раз что-то насмешило ее. На минуту показалось: она в кукольном театре, а головы, выглядывающие из-за дверей, – головы актеров, выглядывающих из-за ширмы.
Мысленно она окрестила первого: «брюнет- коротышка». По сравнению со вторым, которого она назвала «блондин», этот был ниже ростом. Еще она успела заметить: у блондина на шее вместо обычного галстука – пропеллером торчал бант.
«Галстук-бабочка!» – догадалась она.
Вот уж бантик-то этот никак не вязался с ситуацией возникшей опасности.
– Ну, что? – шепотом спросила вторая голова первую.
– Не пойму, – ответила первая. – Темно как в преисподней.
– В преисподней могут водиться черти.
Аришка понимала: она должна что-то сделать, иначе эти двое всех здесь просто перебудят!
Но – что сделать? На самом деле она была не такая уж храбрая девочка, и если бы не это сравнение с театром кукол…
– Эй! Что вы тут делаете? – вдруг крикнула она неожиданно даже для самой себя. Показалось – крикнула громко, хотя голос почти сорвался на писк.
Но – двое! Только что говорившие про чертей и преисподнюю! Что сделалось с ними!
Головы вдруг завращались, задергались, не понимая – откуда доносится голос.
– Я вас спрашиваю: что вы тут делаете, а? – и Аришка высунула голову из-под одеяла!
Тут они и увидели ее.
– Миль пардон мадам, то есть миль пардон мадемуазель… – залепетали, перебивая друг друга, голоса. – Мы извиняемся. Просто обшиблись номером, просим прощения! – в голосах вдруг даже появился неожиданный иностранный акцент.
Продолжая расшаркиваться, они принялись исчезать. Сначала – светлая голова с длинными волосами, потом темная с короткими.
Дольше всех исчезал шишкообразный нос, последней – черная рука, уводящая своих выползков.
А рядом с Аришкой, ничего не подозревающая, продолжала мирно посапывать семья: жизнеутверждающе похрапывал папа, просматривал счастливые сериалы Рома, и даже мама, с ее тонкой психикой, на этот раз – ну ничегошеньки-то не услышала!
«Прямо приходи и бери всех голыми руками!»
Но зачем приходили эти двое? И какие странные были у них лица, и какие странные голоса…
«Голоса? Как же я могла забыть о них!»
Она припала ухом к стенке…
Там было тихо.
Не просто тихо – оглушающее тихо.
Глава восьмая, короткая
Спай-с-дог или «легкомыслие по-космически»
Аришка решила не спать: в купе запросто могла вернуться покинувшая его парочка. «Зачем они приходили? Что им здесь было нужно? Перепутали купе или…»
Но в любом случае надо сохранять бдительность.
Не спать! Не спать – не спать!
Но попробуй «не спать», когда спать так хочется! И все равно – она будет не спать, даже если спать будут все вокруг (а все только это и делали), даже если спать будет хотеться очень, даже если она вообще уснет…
Стоп! Вот этого-то как раз и нельзя!
И, поудобней устроившись, она принялась во всю «не спать».
Она будет не спать, даже если глаза слипнутся, даже если ей начнут на яву грезиться сны, даже если… Завтра она, конечно, никому ничего не скажет. Зачем? А сегодня, ценой собственной бессонницы, будет охранять сон: мамы, папы и даже вредного брата Ромы, пусть, даже его! Главное – не спать, не спать, не спать…
В какой-то момент «не спать»– она сказала себе уже с закрытыми глазами. А когда их раскрыла – ужаснулась:
«Что же я делаю!»
Но как же бороться со сном? Мама, когда не может уснуть, пьет лекарство от бессонницы. Но что же делать ей? Искать лекарство от «сонницы»?
И вдруг Аришка вспомнила: у нее же есть такое лекарство!
Рука потянулась к приоконному столику…
Приключения спай-с дога открылись сразу же и на нужной странице.
«Уж он-то точно не даст ей уснуть! С ним, даже если и захочешь, – не уснешь!»
Спай-с дог занимался своим обычным делом: подкреплялся алюминиевыми котлетами. Потом запил их вместо чая – керосином, и, подзаправившись, – отправился в свое очередное космическое приключение. Он скатывался с межпланетных горок, хулиганил, зацепившись за хвост улетающей кометы, и занимался прочей фантастической ерундистикой.
Аришка даже подумала с тайной завистью: «Вот если бы у меня был такой пес! Ухватился за его хвост и – вперед! Покорять космическое пространство! Кстати, он подошел бы и при ловле преступников. Те двое от него бы точно не отделались»!
Но тут перед ее глазами выплыла вполне реальная собачья физиономия, или, как сказал один ценитель собачьих индивидуальностей, – «интеллектуальное лицо». Лицо принадлежало ее родному псу Тимофею, проживающему без всякой прописки на территории их дома. Тимка взглянул на нее с таким укоряющим выражением, свесив длинные, как у настоящей гончей, уши, словно говоря:
– И ты хочешь променять меня, живого, родного, на какого-то придуманного космического»?
…Странно, но этот книжный спай-с дог почему-то все больше приобретал черты реального Тимки, с глазами цвета спелой вишни, самого преданного друга на свете. Этот спай-с дог предложил ей позавтракать. Аришка никогда не принимала участие в собачьем, тем более космическом, завтраке, и идея показалась ей интересной.
После алюминиевых котлет, которые, как ни странно, оказались вполне съедобными, они немного покружили в пределах ближней галактики, а салат из пластиковых капсюль вознес их просто на головокружительную высоту! Слегка пошарив в пределах солнечной системы, они заглянули и в парочку соседних. Потом, пристроившись в уголке вселенной, полистали любимую спай-с догом книгу: «Кодекс – справочник, путеводитель по космосу». И, следуя инструкциям «Кодекса», уже собрались как следует протряхнуть вселенную, как…
Как этот противный спай-с дог, в образе Тимки, увидел выползающий из соседней галактики ободранный хвост космической кошки…
И – помчался следом! Да так, что замелькали только подтверждающие наличие в его крови гена гончей длинные висячие уши.
А брошенная на произвол Аришка стала падать. Она падала, падала и падала, пока…
Глава девятая
Рассказывающая о том, что приобретать смежные профессии полезно, и в которой папа поражает всех знаниями, а мама с Аришей не желают знать, что такое явление «декомпрессии»
Или – с Новым вас годом, дорогие друзья!
…Пока не ударилась обо что-то головой.
От этого удара она и проснулась. Но, даже и проснувшись, не поняла: куда смылся этот противный спай-с дог и зачем он придавил ее своим тяжелым «Справочником-кодексом»?
Аришка протянула руку, чтобы его убрать и услышала:
– Боже мой! Что это? – голос явно принадлежал не спай-с догу.
«Может, это кричат космические жители, вспугнутые появлением наглого земного пса»?
Аришке все же удалось сдвинуть с лица бесценную реликвию. Приблизив «Кодекс- справочник» к глазам – она увидела, что на ней лежит ее собственная книга, никакого спай-с дога нет в помине, а звучащий голос не чей иной, как голос ее родной мамы.
Первая мысль была: она проснулась! А раз проснулась, значит – она спала! А раз спала…
Подскочив и еще раз ударившись о потолок, Аришка в один момент вспомнила: ночь, купе, двое неизвестных…
Но как же она могла забыть!
«Как я могла заснуть? И почему у мамы такой тревожный голос? А что, если…»
На сердце похолодело. Она скосила глаза вниз…
И – облегченно вздохнула. Все члены семейства находились на своих местах. Папа с Ромой мирно почивали на своих нижних полках, мама же сидела на Ромкиной полке в самом ее углу. Поза ее, правда, показалась Аришке несколько необычной, но пока не до того.
«Слава Богу, все на месте!»
– Ничего не понимаю! – продолжал раздаваться голос. – Что это? Как это может быть?
Постепенно Аришка постигла причину маминого удивления.
Папа с Ромой действительно спали на своих полках, и ничего особенного не было ни в их позах, ни в выражениях их лиц. Но сверху, поверх одеял, они были присыпаны, как горбушка хлеба солью, легкой пыльцой снежинок. Как крохотные паучки, они кружились в воздухе, постепенно опускаясь вниз и укрывая их собой.
– У нас, что, в купе – снег?
Теперь Аришка разглядела: мама сидела в углу Роминой полки, поджав под себя ноги, как маленькая девочка. А внизу под ней, на ковровой дорожке, расползалась жижа полурастаявшего снега, сказать проще – слякоти.
– Не пойму – откуда он берется? – вместо ответа продолжала мама беспомощно озираться.
Аришка, так и не постигнув сути происходящего, с удивлением смотрела на две припорошенные снежной пыльцой фигуры. Факт спанья в условиях снегопада поразил ее, кажется, больше наличия в купе снега.
– Рота, подъем! – крикнула, не удержавшись (так порой будил их по утрам папа). – С Новым вас годом!
– Какой еще новый год? – забормотала снежная гора по имени папа – он словно испугался необходимости делать новогодние подарки.
– Вы хотя бы живы? – пробивался к их сознанию голос мамы.
– А почему, собственно, мы не должны быть живы? Уж не хочешь ли ты сказать, что должны умереть от голода, потому что вчера плохо поужинали? И не хочешь ли ты реабилитироваться, покормив нас плотным завтраком?
При слове «завтрак» оба сугроба зашевелились, наружу выползли две вполне здоровые физиономии.
Папа и Рома сели на полках и, не торопясь (а куда, собственно, торопиться?), опустили ноги в попытке найти тапочки. И в ту же секунду, вздернув подошвы, уставились друг на друга. Оба они напоминали в этот момент Аришке ее любимого спай-с дога. По ее представлению, у космического пса должны быть именно такие наивно удивленные глаза.
– Что это? Откуда?
– Мы, что, на северном полюсе? – недоуменно качнул ногой папа.
– И даже не на южном, – нервно пожала плечами мама. – В самом обыкновенном вагоне, самого обыкновенного поезда, идущего по маршруту: «Москва – Кснибялеч».
Аришка слушала и думала: «Интересно, что бы они сказали, если бы узнали еще про то, что здесь произошло ночью? Нет, пожалуй, лучше не говорить!»
Она вздохнула: «А как хочется-то!»
Но если не родителям – тогда кому?
Взгляд невольно сполз в сторону брата. Тот уже снова успел затащить ноги на полку и, пока, суть да дело, принялся догонять остатки ускользающего сна.
Ей же самой, по сравнению с явлением ночных выползков, все остальное казалось вообще пустяком. И поэтому она сказала бодро:
– Подумаешь, снег какой-то! Может, просто плохо окно заделано?
– Я смотрела, – печально сообщила мама. – Нормально.
– Тогда может… – снизила она голос, – очередной прикол вагона?
– Еще скажи – чудо! – брат, оказывается, спал не так уж и крепко. – Все бы только в детские сказочки верить! Конечно, не она же под сугробом спала, не на нее же снег падал! Мы тут, можно сказать, чуть не заледенели, как генерал Карбышев…
Аришка снова скосила глаза:
«Нет, доверить нельзя. А как хочется-то!»
Но ее слова возымели действие. Пристыженный дочкой, папа вскочил обеими ногами на две нижние полки и принялся внимательно изучать потолок.
– Да, да, да. Так, так, так… – прощупывал он его руками.
– Что да- да- да? – не выдержала через пять минут мама.
– Что так- так- так? – вид папы под потолком, заинтриговал и Аришку.
– Понятно, – наконец, отозвался он. – Все просто. Видите: снежинки на потолке?
– Я уже целый час их вижу, – вздохнула мама.
– Обратите внимание: они проявляются как на фотографии. Подобное явление, по-моему, называется в физике «явлением декомпрессии», – в голосе папы звучали горделивые ноты.
– «Де» чего? – не поняла мама.
– Де- ком- прес- сии! Повторяю по слогам! Просто, на мой взгляд, что-то не отрегулировано в работе вентиляционной системы вагона. Появляющаяся на потолке сырость кристаллизуется и превращается в снежинки, которые потом плавно опускаются вниз, – папа даже изобразил рукой плавность опускания снежинок.
– Интересно… – задумчиво протянул Ромка, и папа взглянул с благодарностью: «Хоть кто-то оценил!» – А почему они опускаются именно на наши полки?
– Почему-почему? – раздосадовано буркнул папа – кажется, здесь никто и не собирается им гордиться! – Потому что! Снежинки появляются на потолке справа и слева от вентиляционной системы. Потом по закону заданной траектории летят и укладываются на наши полки!
– Интересно… – снова значительно протянул Ромка. – А кто им эту траекторию задал?
– Не знаю, кто задал им, а я, кажется, сейчас задам вам! Объясняешь им, объясняешь! Кто задал? Физика, ее законы, неужели непонятно? Законы физики! – папа явно начинал заводиться.
– Дорогой, ну какой же ты умный! – все же успела вставить, нейтрализуя мамино возмущение, мама. – И как ты обо всем догадался?
– Как, как… У меня, между прочим, диплом инженера-физика, если ты не забыла!
– Где он у тебя, «между прочим»?
– В шкафу! – кивнул папа, но, тут же спохватившись, добавил: – Но ведь знания-то остались!
И, дождавшись, наконец, поощрения, он вспомнил, что в экстремальных ситуациях все же мужчина должен брать инициативу на себя:
– Эх, где я только не был, кем я не работал… – перед глазами снова мелькнул лежащий в шкафу диплом инженера-физика и сам он, с киркой, сидящий под кустом винограда. – А вот снегоуборочным комбайном еще никогда! Подъем, Роман! Обретать смежные профессии полезно!
И сделав ловкий бросок, он точно приземлился в стоящие на полу, насквозь промокшие тапочки.
Глава десятая
В которой обнаруживается, что стаканы, хоть иногда, но все таки летают, а в воздухе проплывет образ таинственного мага
Вагон, конечно, и рад был бы образумиться и не выкидывать «ничего такого», но иногда это «что-нибудь такое» выкидывают сами пассажиры. Например, фантики из-под конфет, сигаретные коробки, обрывки газет, иногда даже целые газеты.
И бывает, что эти самые обрывки газет или целые газеты прилепляются к окнам с другой стороны вагона, и можно получать информацию, даже не выходя из купе.
Но пока ничего подобного не происходило. И можно было спокойно прибраться в купе и спокойно выпить чаю, если бы…
Всегда найдется какое-нибудь «если бы «…
Мама вдруг повела купе обеспокоенным взглядом:
– Послушайте, а куда делись наши стаканы? Вчера, кажется, мы оставили их вечером на столике…
– Да спросишь потом у проводницы, – отмахнулся папа, которому с утра вполне в купе хватило снега. – Может она забрала. А заодно спросим, по какому случаю у нас тут Новый год?
На этих словах она и появилась.
– Чай? Кофе? – ослепила она их своей, ядообразной улыбкой. – Что пожелаете?
– Веник! – не успела мама привести лицо в подобное соответствие.
– И совок! – указал папа на мокрое пятно на полу: – Не объясните ли вы нам – что это такое?
Проводница не могла не заметить слякотную лужу, расползшуюся на полу, но ни один мускул ее лица не дрогнул.
– Снег, – пожала она плечами. – Обыкновенный снег.
– А почему это – в купе снег?
– На улице снег и у нас снег, – небрежно пожала она плечами.
– Но мы-то едем не на улице! В вагоне! Купейном, между прочим! – напомнила ей мама.
– Мы что – так и поедем под снежным заносом? – пытался прорваться до ее сознания папа.
Каучуковый рот растянулся:
– Ваш вопрос, гражданин, мне понятен. Вы хотите знать – скоро ли будет Арамас?
– Я вовсе не хочу ничего знать про Арамас! Я просто хочу знать, скоро ли прекратится снег? И почему он в купе вообще?
– Я же вам объяснила, приедем в Арамас – и снегопад кончится.
– А вам что – об этом сообщили синоптики? – пыталась добраться хоть до какой-то логики мама.
– Синоптики, гражданка, тут не при чем, – и, уже взявшись за ручку двери, вдруг обернулась:
– Но если вы хотите знать…
«Мы ничего не хотим знать!» – чуть не вскрикнула мама.
– То вам я, так и быть, скажу. По большому, можно сказать, величайшему секрету! И только вам!
«Не надо только нам!» – снова чуть не вскрикнула мама, а проводница, понизив голос, уже выдыхала хриплым речитативом:
– Человек в клетчатой накидке должен появиться после Арамаса.
– Какой человек? В какой накидке? Что вы такое говорите?
– В клетчатой накидке, с двумя большими баулами! – и она посмотрела так, словно этот человек как раз сейчас и проходил, отражаясь в ее глазах.
– Кстати! – провела она рукой по мягкой ворсистости.
– Это ваше одеяло…Оно очень напоминает его накидку. Очччень, – и, протянув букву «ч», прижала палец к губам:
– Но тс-с! Никому! Ни слова! Клетчатый человек прошел по вагону и исчез. Но он ходит здесь, ходит! – исторгала она слова словно из глубины живота.
– Но далеко не всем удается его увидеть. Это образ! Символ! Маг!
Она так оглушила и запутала их своей тарабарской речью, что мама даже забыла про стаканы.
– Да! – крикнула она, когда та уже почти успела скрыться за дверьми. – Вы случайно не знаете – куда делись наши стаканы? Вы их не уносили?
– Стаканы? – обернулась та. – Это такие: красивые, в изящных подстаканниках?
– Да, в подстаканниках.
– С ложечками, вставленными в каждый стакан?
– Д, с ложечками, – закивали все по очереди и вместе.
– Из которых вы вчера вечером пили чай?
– Пили, пили! – семейство словно обрадовалось, что с проводницей наконец-то можно поговорить на самом простом, человеческом языке.
– Пили, несмотря на мои предупреждения?
– Да, несмотря на…
– Не забирала! – вдруг резко отрезала та, вмиг лишив их всякой надежды на потепление.
– Тогда – где же они?
– Задайте этот вопрос себе! – и, превратив лицо в маску холодной, чопорной неприступности, гордо удалилась.
– Дорогая, ты, главное, не волнуйся! Нас много, и у нас здравый рассудок, – принялся непонятно кого уговаривать папа, едва за проводницей закрылась дверь. – А скоро будет Арамас, снег прекратится…
– Что? Ты… веришь в эту чепуху? – обострился мамин взгляд, она с удивлением посмотрела на папу.
– Я? Не говори глупостей! Я не верю, просто… Я не хочу сидеть по колено в снегу! А что касается стаканов… Если они сами улетели, почему не могут сами и прилететь? – и, стоя среди купе, папа даже помахал руками.
Мама смотрела на него с чувством все больше нарастающей жалости.
– Да не смотри ты на меня так! – забыл папа выйти из полета. – На меня-то ты можешь положиться! Я-то нормальный! В полном здравом рассудке! В полнейшем! – стоя посреди купе, продолжал он помахивать крыльями.
Во время диалога родителей Аришка с Ромкой незаметно переглянулись. Им почему-то стало казаться, что нормальных людей в купе остается все меньше.
Глава одиннадцатая
В которой Ариша делится сокровенной тайной с Ромкой
– Веник, совок заказывали? – дверь задергалась, и в образовавшийся проем прорвалась небольшая двухколесная тележка, на подобии той, что используют дворники. На тележке действительно лежали совок и веник.
– Убирайте, сколько вам хочется! – отозвалось затележное пространство. – И насчет стаканов не волнуйтесь! Я пересчитала – все на месте! Так что, чай пить будем? Горячий, свежий, крепкий?
– Нет! – не сговариваясь, в один голос прокричало семейство.
– Как хотите. На вашем месте я бы не стала отказываться. В экстремальных условиях снегопада горячий чай не роскошь, а жизненная необходимость. У вас, между прочим, дети, гражданка! – сделала проводница выразительный выпад в сторону мамы.
– Они, между прочим, – у нас! – горделиво шевельнул усами папа.
– На что это вы намекаете? – не очень поняла это красочное выступление мама.
– Абсолютно ни на что. Я просто хотела сказать, что не могу топить титан по прихоти каждого пассажира. Пейте, пока горячий!
– Хорошо, – мама неожиданно согласилась. – Мы будем пить. Но только не чай – кипяток!
– И из своей посуды! – решительно буркнул папа. – Которая не летает!
Едва за проводницей закрылась дверь, Аришка, оседлав телегу, удачно встроилась между совком и веником.
Мама же продолжала сокрушенно качать головой:
– Нет, это же надо: купили, называется, билеты в купейный вагон! Сверху идет снег, под ногами – слякоть, посередине стоит какая-то телега…
– Мам, ты говори не телега, а тачка. Так круче! – Ромка тоже пристроился вслед за сестрой, освобождая себе место, преимущественно от нее самой.
– Ложки исчезают, стаканы летают, а чай вообще нельзя пить без опасности для собственной жизни… Что ж… Раз так – объявим голодовку до завтрашнего дня!
– Ну уж дудки! – папа почувствовал в маминых словах неожиданную угрозу для себя. – Мы себе этого позволить не можем! У нас дети!
Возможность остаться без пищи подействовала на папу особенным образом.
– Беру инициативу на себя! – бодро вскричал он. – Как только будет ближайшая станция – я выскочу, куплю заварку в пакетиках, или кофе в пакетиках… Из моих рук, дорогая, надеюсь, ты не откажешься их принять? А сейчас: раз-два, уберем этот снег!
– Послушай, дорогой… Тебе не кажется, что с утра ты избыточно инициативен? – смотрела на него мама. – Жаль этого нельзя сказать про тебя во второй половине дня. Вечером ты только брюзжишь, зеваешь и путаешься у всех под ногами.
– Это потому, что по природе я жаворонок! – папа даже попытался ужаться до размеров маленькой птички. – Встаю рано и радуюсь каждому новому дню!
И он принялся так жизнеутверждающе махать веником, что слякотные брызги полетели в разные стороны.
– Ну, а поскольку ты сова, то имеешь право вставать позже и принимать важные стратегические решения во второй половине дня. Держи! – вручил он веник Ромке.
– То-то я поздно встаю! Уж если жаворонок встал… – продолжать мама не стала. – Уж если я сова, то, прежде всего, по причине своей мудрости…
Пока родители выясняли, кто к какому классу птиц относится, Аришка, забравшись на верхнюю полку, рассуждала.
Все это время, пока происходили очередные странности вагона, она чувствовала, как жжет и раздирает ее тайна, свидетелем которой она стала. «Кто эти двое? Зачем приходили в купе? Случайно или…Что им было нужно»?
Казалось – если она кому-нибудь не расскажет – просто лопнет.
Но кому? Родителям? Папа за своими книгами и газетами все равно ничего не увидит, не услышит и не поймет. Живет он, как говорит мама, в силу своей профессии экскурсовода – в отрыве от жизни реальной, в мире книжном.
Мама? Она бы, конечно, могла, но с ее тонкой психикой? Если узнает, что ее любимому сокровищу грозила опасность – она с ума сойдет. Нет, родителей лучше оставить в покое.
Тогда – кто же остается? Три минус два…
Сверху Аришка изучала розоватую макушку и профиль Буратино. Веник в руках брата двигался так, словно выискивал щель, куда бы понадежней спрятаться. С гораздо большим энтузиазмом он бросал взгляды на лежащую на верхней полке сестру. «Ну, подожди, отыграюсь я на тебе за свою вынужденную трудовую терапию», – выражал его взгляд.
Да, трудненько будет расшевелить этого ленивца, а уж заставить поверить…
Аришка вздохнула: «Впрочем трудно – еще не невозможно.»
Когда родители, нагруженные тачкой, совком и лопатой, повезли все это богатство в сторону тамбура, Ромка, не долго думая, вскарабкался на противоположную верхнюю полку и тут же затерялся в ворохе постельного белья. Он отвернулся к стенке, всем видом показывая, что сестру он – не видит, не слышит и не замечает. В доказательство, что заслужил себе законное право отдыха, через секунду раздался его мощный качественный храп.
– Рома! – пока еще деликатно потянула Аришка на себя его одеяло. – Не делай вид, что спишь! Мне нужно тебе кое-что сказать!
Храп продолжался, но одеяло брат держал руками крепко.
– Очень важное! Пока родителей нет… Ты даже не представляешь, что сегодня ночью случилось в нашем купе!
Брат не реагировал, и это начинало злить. Тайна созрела, чтобы быть выданной, но, оказывается, в ней никто и не нуждался.
– Так вот… – решила усилить она интригу. – Сегодня ночью у нас в купе побывали двое неизвестных. Я видела их собственными глазами!
Внимания по-прежнему было ноль.
– Представь: они незаметно открыли дверь, вошли и, и…
Интрига настигала высшего накала, но перекрыть храп Аришке не удалось.
Тогда, чуть подумав, она решила изменить тактику.
– Приколись: они вошли и остановились… Прямо возле тебя!
И, сделав паузу, чуть отпустила натяг одеяла.
Храп притих, из-под одеяла высунулось ухо.
– Да-да! – почти прокричала Аришка в это ухо. – Один из них подошел к тебе, совсем близко. Остановился. И вдруг занес над тобой руку в черной лайковой перчатке. И, и…
