Пиявки

Больше всего на свете Слава боялся, что девочка заметит его состояние, испугается и никогда не позволит сесть рядом и вот так, по-родственному, приобнять (в этот момент, к своему стыду, мужчина понял, что действительно уже положил непослушную ладонь на спину девочки и начал потихоньку её поглаживать).

Женя почувствовала, что происходит нечто странное: Славин взгляд словно куда-то потерялся, а рука почему-то принялась путешествовать по её спине, вызывая ощущение жара. Это ощущение не казалось неприятным, оно слегка пугало новизной.

Если бы девочка была немного старше, она прочла бы в этом прикосновении откровенно сексуальный подтекст. Но пока Женька пребывала в столь нежном возрасте, что просто не подозревала о существовании интимных взаимоотношений между мужчиной и женщиной. И потом, разве мог этот наивный ребёнок причислить себя к миру настоящих взрослых женщин? Откуда бедной Женечке было знать, что извращённый ум сидевшего рядом Славика почуял в ней открытое для любви, беззащитное и неимоверно привлекательное существо противоположного пола?

Тёткин жених с неожиданной жадностью впитывал тёмными глазами каждую чёрточку лица девочки: её ясные глазищи со светлыми ресницами, тонкую линию аккуратненького носика, чуть приоткрытые губы с крошкой от круассана, прилипшей в уголке… И Слава поклялся себе, что эта Лолиточка будет принадлежать только ему. Если он её дождётся. Если она будет молчать. Да просто если представится удобный случай!

– Слав, ты что там застрял? Девочка большая, сама может покушать! – Пронзительный голос Светки вывел Славика из состояния транса, заставив невольно вздрогнуть. Он суетливо схватил опустевшую посуду и покинул комнату, отныне ставшую для него заповедным уголком тайного вожделения.

– Не сердись, Светик! Может, сходим сегодня в кафешку? – Слава чмокнул свою невесту в пухлую щёчку. Женщина, естественно, согласилась: она использовала любую возможность появиться «в свете» с женихом под ручку.

Пока Светлана прихорашивалась перед большим зеркалом в ванной, Славик заперся по соседству в туалете и оценил собственное положение в этом доме. Конечно, здорово жить в большой уютной квартире рядом с млеющей от тебя тёткой, к тому же относительно молодой (если сравнивать с его предыдущими любовницами). Но Славик в ужасе сознался себе, что в одночасье потерял кураж мачо, у которого «всегда стоит», стоило лишь прикоснуться к неиспорченному прелестному существу по имени Женечка.

Эта внезапная «переориентация» могла значительно усложнить будущее Славика, и теперь ему предстояло сделать нелёгкий выбор: слинять отсюда, чтобы избежать педофилического соблазна, поддаться этому самому соблазну (и будь что будет!) или, сжав зубы, перетерпеть, занявшись самоудовлетворением?

Хуже всего было то, что Светлана больше не казалась ему объектом, способным вызвать сексуальное влечение. «Эх, Эльвира! Откуда ты взялась на мою голову со своей дурацкой командировкой и со своей дочуркой?» – с этой мыслью Славик и покинул туалет, на первый раз удовлетворив насущные потребности самца примитивным, но действенным способом, известным всем мужчинам на Земле.

7

Татьяна Исаенко лежала в двухместной палате и смотрела в потолок.

Вопреки обычным представлениям о больнице, здесь стерильный белый цвет отнюдь не преобладал над остальными. Стены были нежно-салатовыми, а шторы на окнах – жёлтыми с коричневыми разводами. Дополнял картину похожий по расцветке линолеум на полу, только в нём коричневый и жёлтый сочетались наоборот. Только кому всё это было интересно? Татьяне уж точно нет!

«Мне почти тридцать, при более чем приличных внешних данных я абсолютно одинока и вынуждена делить чужого мужика с посторонними бабами, которые старше, страшнее и тупее меня», – эта мысль в различных вариациях сверлила усталый мозг женщины, вытащенной врачами с того света. Вернее, из глубокого забытья, вызванного серьёзной дозой снотворного. Как выяснилось, от этого умереть трудно: антидоты известны, последствия минимальны, психотерапевты непреклонны.

Кстати, о психотерапевтах: вряд ли Татьяне попадётся интересный внешне и внутренне, всё понимающий одинокий мужчина. Такими подобного рода специалисты бывают только в голливудских фильмах. А у нас это обычные тётки, замотанные собственными проблемами, но однажды по какой-то непостижимой причине выучившиеся на престижную по современным меркам специальность. Выслушав вполуха пациентку, они втайне позавидуют её красоте, покрутят пальцем у виска, когда она выйдет из кабинета (мол, с жиру баба бесится), а в карточке напишут стандартные рекомендации: транквилизаторы, витамины, покой и смена впечатлений. И самое смешное, что на всё это она, Татьяна, обрекла себя сама!

…С Димочкой у них всё получилось вполне банально. Однажды, лет восемь назад, когда Танечка временно устроилась на работу в газету сразу после института (где она, признанная умница и красавица, успела выскочить замуж за единственного парня в группе), в редакцию забрели «коробейники» с нехитрым товаром.

Дамы дружно принялись копаться в барахле, отбирая вещички для примерки. А сей увлекательный процесс (то есть примерка) происходил, пардон, в туалете. В редакции он, кстати, не предусматривал деления на привычные «м» и «ж». Уговорили примерить пару бюстгальтеров и Танюшку: с твоей грудью, мол, грех не прикупить пару кружевных штучек! Молоденькая женщина закрылась в туалете, смело сняла блузку и приложила к упругим белоснежным полушариям изящный чёрный гипюр…

Увы, хитроумный запор не сработал, дверь распахнулась, и в импровизированную примерочную ворвался Димочка. Он был просто ослеплён открывшимся перед ним зрелищем: юная рыжеволосая полуобнажённая богиня, пытающаяся прикрыть изящными узкими ладошками роскошные, рвущиеся на свободу груди!

Чарский с места в карьер признался Танечке в любви с первого взгляда, при этом галантно опустив глаза и даже покраснев (ох, тяжело это далось признанному ловеласу!). Был тогда Димочка вполне конкурентоспособен на рынке любовников, лысины и животика ещё не намечалось, а проникновенный взгляд обладал гипнотической силой.

Танюша только ахнула, когда пальцы Чарского, протянувшего ей спасительную блузу, будто невзначай, коснулись какой-то невероятно чувствительной точечки её тела. Совершенно неопытная в амурных делах (муж-салага – не в счёт) Татьяна не смогла устоять перед ошеломляющей нежностью этих пальцев, ставших вдруг удивительно настойчивыми. За эти несколько коротких минут в туалете (только уже надёжно запертом) женщина испытала свой первый в жизни настоящий оргазм.

К сожалению, рядом с молодой сотрудницей тогда не оказалось мудрого человека, способного открыть ей глаза на породу людей, к коей принадлежал Дмитрий Сергеевич. Танечка пошла на поводу у неистребимой бабской природы, падучей на скупую мужскую ласку, и влюбилась стремительно и бесповоротно.

Муженёк Тани в ту пору уже нашёл интересную работёнку, заключающуюся в постоянных разъездах по командировкам, и прелестную жёнушку своим обществом обременять не планировал. К его услугам были женщины всей России и стран ближнего зарубежья, жаждущие мимолётных мужских объятий. И Дима вскорости полностью вытеснил господина Исаенко и из мыслей Татьяны, и из её супружеской постели.

А через некоторое время выяснилось, что Танечка бесплодна. Первым эту трагическую новость узнал, естественно, обожаемый Димочка. Морально раздавленная любовница рыдала, уткнувшись в его «надёжное мужское плечо»; он терпеливо утешал подругу, а внутри у него всё ликовало: можно развлекаться без опаски, мадам не залетит!

И Чарский развлекался вовсю! Больше в его отношении к Татьяне не наблюдалось трепетной нежности, которая с такой лёгкостью позволила покорить её неискушённое сердечко, но женщина этого уже не замечала. Она успела приучить себя к тому, что принадлежит Чарскому душой и телом. О том, сколькими подобными «игрушками» обладает теряющий форму сердцеед, Танечка предпочитала не задумываться.

Так прошло долгих три года, а потом в газете сменился главный редактор. Олег Ефимович Данько притащил с собой в редакцию свою обожаемую жёнушку, даму неопределённого возраста по имени Марина, обладающую внешностью вечного тинейджера и замашками старой куртизанки. Пару раз постояв с Чарским в курилке, она безошибочно просчитала его кошачью натуру (поскольку сама была точно такой же) и смекнула, как можно использовать любвеобильного Димочку для обретения полновесной власти над редакционным коллективом, поначалу невзлюбившим чету Данько.

Третий перекур стал для Чарского роковым. Марина, стрельнув в сторону Дмитрия Сергеевича шальным глазом, без лишних разговоров положила свою ладонь на бедро мужчины. Тот вначале замер, а потом, испепеляя смелую мадам взглядом настоящего мачо (таким он был, по мнению самого Чарского), решительно переместил дамскую ручку на гораздо более интимное местечко. Марина не стала терять времени даром, а потом победно спросила: «Ну и кто из нас кого поимел, красавчик?»

Димочка потерял дар речи, поняв, что события развиваются не совсем по привычному для него сценарию. Сидящая перед ним бесстыдница с сигаретой, щуря насмешливые мальчишеские глаза, только что заявила ему, что попросту трахнула его!

Чарский поразмышлял буквально минуту на щекотливую тему: стоит ли смертельно оскорбиться в ответ на это заявление или принять правила игры, предложенные нахальной тёткой? Дима любил разнообразие и немного устал от собачьей преданности Танечки, а потому выбрал второй вариант.

Лавировать меж двух по-своему притягательных женщин оказалось делом весьма увлекательным. К тому же по дороге Чарский умудрялся залезать под юбку многим представительницам слабого пола, которые сами были не прочь перепихнуться, при этом называя вещи своими именами, а также классически соблазнять романтических дамочек. Они тоже оказывались лёгкой добычей, и главную трудность составляло безболезненное (для самого Димочки) избавление от их ненужной привязанности.

Вы спросите, а как же мадам Чарская? Ведь такая женщина наверняка существовала в природе! Кто-то же добровольно взвалил на себя «почётные обязанности» по обеспечению господина Казановы элементарными житейскими благами?

Как раз в данный момент эта героическая женщина сидела в кресле, ублажаемая порхающими руками лучшего в городе стилиста-парикмахера Ольги Величко. Лариса Чарская, сорокалетняя профессорская дочка, любящая трах во всех его проявлениях и выжимающая из благоверного все сексуальные соки еженедельно в ночь с субботы на воскресенье, позволяла ему отдыхать от себя во все остальные дни (и ночи) недели. Сама она дружила с уже знакомой нам дамой, Валентиной Денисовной Савельевой, и без зазрения совести пользовалась этой дружбой, время от времени влезая и в мягкую постель, и в толстый кошелёк Вечно Второго. Валя же либо ничего не замечала, либо закрывала глаза на безобразное поведение более молодой и привлекательной подруги. Кстати, привлекательность эта достигалась постоянной кропотливой работой над собой любимой. А к работе этой привлекались лучшие специалисты.

– Лариса Георгиевна, как вам наши светлые пёрышки? Понравилось? – Оля поправляла проворными пальчиками истинное произведение искусства, сотворённое за пару часов из далеко не идеальных волос клиентки.

– Знаешь, Оленька, я думаю, в следующий раз тончик возьмём потемнее. Не хочу быть блондинкой даже наполовину: Тоше это не нравится, он предпочитает типичных интеллектуалок. Я даже подумываю отказаться от контактных линз и вернуться к очкам. Леночка подобрала мне восхитительную оправу. – Чарская положила на рабочий столик Ольги весьма неплохую сумму с учётом солидных чаевых и, сотворив нечто вроде воздушного поцелуя, направилась к выходу, горделиво неся голову, увенчанную новой причёской.

Ольга посмотрела вслед Ларисе Георгиевне и едва заметно усмехнулась. Эта стареющая грымза думает, что никто не знает о похождениях её муженька (уж кому-кому, а Оле кобелиная сущность Чарского была известна, что называется, из первых рук). А ещё она кичится связью с самым ярким мужиком в городе, Антоном Савельевым. Что он нашёл в этой кошёлке? Ни вкуса, ни волос, ни кожи, ни рожи… Дешёвка в дорогом фантике!

Ольга сгребла деньги в красивое кожаное портмоне и оглядела собственное отражение в зеркале. Ну чем плоха? Иссиня-чёрные блестящие волосы, яркие глаза с натуральными (почти) ресницами, идеальная кожа… Почему мужики обращают внимание на таких сучек, как Чарская, игнорируя по-настоящему красивых женщин, обладающих при этом и определёнными душевными достоинствами?

Взять того же Тошу – вернее, Антона Павловича: этому мужчине не идёт собачья кличка, которой его наградила Лариса. «Отчего этот красавчик столь неразборчив в отношениях с женщинами? Где были его глаза, когда он укладывал в свою постель эту насквозь фальшивую куклу? Да и жёнушка у него, если честно, никакая. Старше его лет на пять (а на вид – на все пятнадцать), самовлюблённая расползшаяся корова, на которую без слёз не взглянешь».

И Оля с удовольствием провела ладонью по собственным формам, близким к идеальным. Длинные ножки, задорные крохотные грудки, тонкая талия, – не заняться ли этим Тошей вплотную? Пора уже завести нормального любовника, а то молоденькие самцы, мечтающие о ни к чему не обязывающем сексе, задолбали своей душевной простотой, а замуж пока не хочется.

Ольга вызвала такси, не захотев напрягаться за рулём своего изящного серебристого паркетника. «Не навестить ли сегодня за обедом непутёвого братца? Славик вроде бы жениться собрался. Может, привести в порядок его невестушку, заодно срубив с неё бабки? Он ведь специализируется на доении богатеньких тёток, не забывая при этом и сестрёнку, подбрасывая ей ценных клиенток».

8

Близнецы Оля и Слава Величко в раннем детстве не могли прожить друг без друга ни минутки. Даже спать они норовили забраться в одну постель: родителям с большим трудом удалось объяснить детям, что «это не есть хорошая идея».

Шло время, мальчик и девочка подрастали, становясь одинаково долговязыми, стройненькими, остроглазыми, бойкими на язычок, имеющими успех у лиц противоположного пола. Только Славик казался гораздо более смышлёным, чем его чернявая сестричка. Школу тем не менее они оба окончили на отлично, поступили в престижный вуз, а потом случилось страшное.

В стройотряде Славик заболел, и жуткий диагноз «менингит» перечеркнул все надежды парня на блестящее будущее. Ольга из чувства солидарности ушла из института и поступила на курсы парикмахеров. У девчонки проявился настоящий талант в сфере сотворения красавиц из дурнушек, причёски «от Величко» имели неизменный успех, Оля вскоре обросла солидной клиентурой и выпустила из поля зрения бывшего братца-неразлучника.

А братец, после болезни так и не оправившись окончательно, начал попивать, тоскуя о появившихся «пробелах в интеллекте», и однажды его подобрала на трамвайной остановке сердобольная дама сверхбальзаковского возраста, проезжавшая мимо на новеньком «Шевроле». Ей просто стало жалко мокнущего под дождём тощего черноволосого паренька с торчащей из кармана ветровки бутылкой дешёвого пива и вселенской тоской в антрацитовых глазах, сияющих за простенькими очками.

Тёплая ванна, роскошная постель, хорошая выпивка сотворили с юношей настоящее чудо: он отблагодарил спасительницу тем единственным способом, на который оказался способен. Даме так понравились сексуальные игры с молоденьким найдёнышем, что она решила задержать его у себя. Славик не возражал, и вскоре его жизненные ориентиры определились окончательно: парень стал профессиональным альфонсом. Его рекомендовали престарелым подружкам, дарили ко дню рождения, сдавали в аренду. Вскоре Славик забыл, как звали основоположницу его незамысловатого бизнеса: он давно потерял счёт постелям, через которые прошёл.

Его коньком была несокрушимая потенция. Она-то его в конце концов и подвела. Последняя богатая тётушка неблагоразумно познакомила его с собственной взрослой дочерью, а та решила просто подразнить мамашу, уведя у неё послушного раба-любовника. Слава принял разговоры девчонки о её внезапно прорезавшихся чувствах к нему за чистую монету и изменил её матери, своей тогдашней благодетельнице. Та выгнала Славика, пообещав закрыть перед ним двери «всех приличных домов города».

Видимо, она выполнила свою угрозу: Славу больше никто не вожделел. Он опустил руки и едва не вернулся к первоначальному состоянию перманентного пьянства. Поддержала сестрёнка: поселила у себя, растормошила, посоветовала поискать работу (легко ли это сделать инвалиду?) и попробовать познакомиться с нормальной тёткой. То есть наладить обычную жизнь.

Но Слава уже не мог себе представить, что будет обеспечивать своё, а тем более чьё-то ещё будущее, трудясь в поте лица. Он начал продумывать стратегию возвращения на ниву ублажения богатых старушек. Даже принялся похаживать на вечера «Для тех, кому за…» в местный дворец культуры. Там-то он и встретил не слишком денежную, но вполне обеспеченную дамочку гораздо моложе привычных «за пятьдесят» – Светлану Бурцеву. Пригласив её на танец, Слава с удовольствием отметил, что знаменитая эрекция его не подвела и на этот раз. Разодетая в пух и прах толстушка с жадным взглядом благосклонно отнеслась к предложению проводить её до дома, и уже назавтра молодой человек окончательно съехал от сестрёнки и воцарился у новой пассии.

Света устроила Славика натурщиком в студию молодого художника: худосочные брюнеты почему-то всегда пользовались в этой профессии особым спросом. И мужчина решил, что лучшей доли искать уже нет смысла. Он сказал себе, что созрел для законного брака. Бедняга даже не подозревал, какие мрачные сюрпризы готовила ему заметно подорванная болезнью и годами скитаний по чужим постелям психика…

– Привет, Славик! Ты сегодня не на работе? – Оля чмокнула братца в щёчку и плюхнулась на диванчик кухонного мягкого уголка. – Чаем напоишь?

– Может, кофе? – Славик просто сиял. Неужели будущая семейная жизнь с Апельсинкой (так Ольга прозвала невесту брата) так его вдохновляет?

– Не вопрос! – отозвалась Оля, с удовольствием наблюдая за тем, как Слава достал турку, отмерил ароматный порошок, залил его водой и водрузил на плиту.

Девушке было откровенно жаль братишку: ведь он мог быть настоящим красавцем, особенно если его нормально приодеть, привести в порядок его волосы и руки. Сейчас, увы, парень выглядел неухоженным, как, впрочем, и его бесформенная невеста. Светланы, к счастью, не оказалось дома, и Оле захотелось посекретничать с братом, как в старые добрые времена.

– Слав, а ты правда её любишь? – спросила она, задержав за рукав свитера снующего по кухне парня, и он непонимающе откликнулся:

– Кого?

– У тебя что, опять куча поклонниц? – удивилась Ольга странной реакции брата.

– Извини, задумался. Ты давно из детского сада, Оленька? Какая может быть любовь? Вот устроюсь более или менее надёжно, а там подумаю. – Ответ Славика прозвучал уклончиво, девушка нахмурилась и встревожено взглянула прямо в глаза братцу. Странно: те выглядели абсолютно безмятежными и даже счастливыми, что как-то не вязалось с тоном беседы.

– Что-то ты темнишь, колись давай, что произошло! – потребовала Ольга, отставив в сторону чашку с недопитым кофе – между прочим, весьма неплохим.

Славик помялся и, закрасневшись, пролепетал:

– Кажется, я реально влип. Я влюбился, Оль, и это совсем не то, что мне сейчас нужно. Это вообще не то, что нужно.

– Так, постой. Я ничего не понимаю. Ты можешь объяснить всё по-человечески? – прервала Ольга невнятное бормотание брата.

Слава сел вплотную к сестрёнке, вздохнул и открыл свою страшную тайну. Была не была! Ольга всегда понимала его, поймёт и на этот раз!

Но Славик ошибся. Девушка ошарашенно отодвинулась от своего близнеца, словно он не был её зеркальным отражением, её любимым, хоть и непутёвым братцем. Голос её прозвучал приговором:

– Ты совсем сошёл с ума, да? Этот менингит напрочь разъел твои мозги! Опомнись, придурок! Что значит «влюбился в десятилетнюю девочку»? Лучше бы ты продолжал трахать своих пенсионерок! Максимум, что тебе при этом грозило, – попасть под трясущийся кулак старика-мужа…

– Остановись, Олечка, замолчи! Неужели ты ничего не поняла? Это чистое чувство, я не могу противостоять ему! Женя – настоящий ангел, да ещё и талантлива при этом! Она так играет на пианино! – Слава молитвенно сложил руки, взывая к сестре, но Оля была непреклонна:

– Значит, её зовут Женя? А твоя Света знает о твоих наклонностях? По тебе тюрьма плачет, несчастный, или вообще дурдом! Заметь, никто, кроме меня, тебе об этом не скажет! Беги отсюда куда глаза глядят: в монастырь, в больницу, куда хочешь, только оставь в покое ребёнка!

– Но она, по-моему, тоже меня любит, я прочитал это по её глазам. Если бы ты видела, какие у неё глаза! – Славик больше не мог сдерживаться.

Он осознал, что, едва Женя придёт из школы, всё произойдёт. Будут вначале едва заметные, поверхностные ласки, похожие на братские, чтобы девочка не испугалась. Потом Женя сама захочет большего и позволит ему касаться её смелее и интимнее. А чуть позже он введёт её в восхитительный мир настоящей любви, посвятив в женщины, – может быть, пока только с помощью поцелуев.

– Да ты полный кретин! Если ты дотронешься хотя бы пальцем до этой девочки, считай, что у тебя больше нет сестры. И никогда не было! – Ольга вскочила из-за стола, опрокинув чашечку с остатками кофе, и вылетела в коридор. Там она торопливо обулась и покинула пристанище брата, проклиная тот день, когда он связался с Апельсинкой.

Славик не стал останавливать сестрёнку. Процесс сползания в безумие продолжался. Молодой человек всё глубже погружался в иллюзорный мир выдуманной им извращённой любви. Правда, в его понимании эта любовь была чуть ли не спасительной, а значит, почти святой.

И кто посмеет осудить его за это?

9

Вопреки взволнованным ожиданиям Эльвиры, Антон не спешил с продолжением. Отстранившись от попутчицы после мимолётного, как взмах крыла бабочки, поцелуя, он вновь взял со столика стакан и принялся с каким-то странным выражением блаженства на лице разглядывать его янтарное содержимое.

– Вот так всегда бывает, Элечка: жизнь проходит, тебе кажется, что ты покорил уже все возможные вершины, а что-то важное всё равно ускользает; и ты никак не можешь понять, почему всё, что происходит с тобой, происходит именно так. – Эта сентенция с претензией на философскую глубину прозвучала для Элки весьма неожиданно.

С чего это вдруг старый ловелас начал исповедоваться перед ней, взъерошенной журналисткой в нелепом свитере и старых джинсах? Останется ли нежное прикосновение твёрдых мужских губ всего лишь приятным воспоминанием или она, Эльвира, пополнит число «сестёр-Савельевых»?

– У вас что-то случилось? – спросила Элка просто так, чтобы не затягивать повисшую в купе паузу.

– Да ничего особенного. Просто я только сейчас понял, какая восхитительная начинка может таиться в простенькой на первый взгляд оболочке. – Антон говорил задумчиво, словно беседуя сам с собой, и Эльвира не поняла, что он имеет в виду: коньяк в простом гранёном стакане или её, Элкину, душу, скрытую за довольно непритязательной внешностью. В конце концов женщина приняла высказывание Вечно Второго на свой счёт, невольно подумав: если бы она никогда не видела себя в зеркале, она попробовала бы обидеться на слова попутчика.

Отец Эльвиры всегда называл её «девчонкой с изюминкой», пытаясь защитить от нападок мамы, Ирины Николаевны. Та отличалась редкостной природной красотой и частенько подтрунивала над дочерью, замечая: «Ты мой дар судьбы, а дары принимают, не обсуждая». Сначала Элка обижалась, а потом научилась улыбаться в ответ на коронную фразу маман. Эльвира и сама прекрасно видела разницу между мамой – высокой женщиной с роскошными формами и иконным лицом – и собой, похожей на бракованного жеребёнка, родившегося у породистой лошади. Дочь казалась бледной копией матери.

И только лучистые серые глаза Элки были теми же, что у Ирины. Они притягивали, словно магнит, в то же время пугая фантастической глубиной: обычно мужчины с мечтательным вздохом обходят стороной женщин с такими глазами, и только самые смелые рискуют приручить их обладательниц. Эльвира замерла в ожидании: как же поступит Антон? Рискнёт или отступится?

– Девочка моя, поезда и гостиницы – это так пошло, – заговорил вдруг Савельев, поймав вопросительный взгляд Карелиной. – Но судьба не оставляет нам выбора.

Их связь была для него решённым вопросом. Но он никак не мог сделать очередной шаг к сближению: впервые его охватила неожиданная для него самого робость. Он чувствовал себя сбитым с толку и уязвимым. Доспехи Мистера Неотразимого вдруг перестали существовать под испытующим взглядом этой невзрачной девчонки, сидящей напротив.

А так ли она невзрачна? Не лги себе, господин Вечно Второй. Ей бы и Первый подошёл: глазищи так и сияют, как у рафаэлевских Мадонн. А остальное неважно. Мужчина всегда идёт за глазами. Остальное одинаково у всех, как бы пошло это ни звучало: рост, возраст, вес, объёмы, длина и цвет волос… Антон давно убедился, что это может значить что-то лишь в первую минуту. А потом ты или тонешь в глазах женщины, или скользишь по их поверхности, потому что утонуть там попросту негде.