Пасмурное и очень позднее утро 5 ноября 2008 года началось ничем не бестолковее обычного. День изначально планировался пустым, хотя к вечеру мне и потребуются некоторые усилия, чтобы собрать дорожную сумку для поездки в Питер. Но это быстро.

Ровно в 9:00, не просыпаясь и не открывая глаз, я нащупал телефон и привычно выключил противно пикающий будильник. Вставать и вылезать из-под тёплого одеяла решительно не хотелось. Повернувшись на другой бок, я постарался ухватиться за ускользающее удовольствие прерванного сна.

– Oh my! Oh my! Wake up! Wake up! You are late! Hurry! Hurry!1 – дребезжащий механический голос заставил меня подскочить и тупо уставиться на прикроватную тумбочку. Там, рядом с ночником, истошно орал восьмидюймовый Чарли Чаплин с циферблатом на брюхе.

– Ну ты и гнида! – вырвалось у меня, пока я ошалело крутил его, вспоминая как эту мерзость выключить. Этот детский будильник годами валялся в кладовке. Но вчера я на него случайно наткнулся и весьма опрометчиво отважился показать домочадцам откуда должны расти мудрые мужские руки. Вот и расплата за потраченные новые батарейки. – Эфебоид2 неблагодарный, понятно почему от тебя дети отделались. – наконец, ткнув в кнопку на котелке ухмыляющегося мерзавца, я наконец заставил его замолкнуть. Господи, только ещё без пяти полдень!

Нет, я не лентяй – просто пассивный оптимизатор. Лучше переспать день, чтобы не мучаться ночью.

Позёвывая и почёсывая место, нагло лишённого радости финала сновидений, я пополз на утренний моцион3.

– Твою же мать, – с чувством вырвалось у меня, когда я обнаружил, что унитаз категорически не собирается смывать содеянное. Потребовалось несколько нажатий на тугую спусковую клавишу, чтобы со всей очевидностью вспомнить об объявлении, которое уже месяц косо висит на стеклянной двери в подъезде нашего дома. Прямо как сейчас вижу, как неделю назад там отклеился один стикер, но ни одна зараза и не подумала это безобразие исправить. Я все последние дни наблюдал за такой вопиющей безалаберностью.

И почему я никак не привыкну к постоянным изменениям?

Наш предприимчивый и вездесущий управдом, носящий здесь гордое звание talonmies, предусмотрительно, как и обещал, ещё с ночи всю воду в доме отключил, во избежание последствий от соблазнов несознательных жильцов. А вот тут я у него на счету далеко не последний.

Точно, сегодня до обеда должны были проявиться очередные особо въедливые менеджеры по унитазам и что-то там своё планово проверять. Как результат таких вдумчивых расследований, уже со следующего месяца можно ожидать очередную стаю счетов на исправление выявленных ими своих же недостатков. А у нас в квартире два туалета!

Я не против проверок и иногда даже теоретически приветствую. Идея грамотная, только вот раздражает, что исполнителями работ обязательно выступают те же самые компании, чьи «независимые» эксперты так удачно выявили угрозы, якобы потенциально наносимые жильцами самому существованию нашего беззащитного дома. Тут одной удачи мало, тут особый талант просматривается.

За последние несколько лет мы уже пережили обязательный плановый ремонт крыши, затем полную замену утеплителей стен, сделанную вечно матюгающимися эстонскими шабашниками. Затем последовала очередь унитазов и кранов. А совсем недавно установили сверхсовременные окна, одобренные зелёными экологами. И сразу за этим, явно ликвидируя какие-то складские излишки, заменили все дверные замки. Наверно, чтобы завистливые гости такую красоту не спёрли.

Наше коллективное мнение о реальной необходимости ведения работ с таким размахом в расчёт ни разу не принималось. Зато все самостоятельно привнесённые жильцами буржуазные излишества, типа спутниковых антенн, цветных стёкол на балконах и прочие отклонения, признаются либо как портящие фасад дома, либо не соответствующие куче регламентов обустройства внешних и внутренних помещений. Они моментально пресекаются на корню с неизбежными последующими штрафами.

Единообразие обязаловки у нас выдерживается строго и неукоснительно. Раз поступило очередное мудрое решение неизвестно откуда, то точка. Выполнят и не поморщатся. А если нет денег на очередную управдомовскую блажь, значит, бери очередной банковский кредит или срочно меняй жильё. Выбор вполне достаточный. А если кому не нравится, то как советовал незабвенный тов. Остап Бендер: «Обратитесь во Всемирную лигу сексуальных реформ». Там уж точно подскажут что и куда.

Зато я нашёл единственный неоспоримый плюс. Соседям-жильцам уже давно не требуется объяснять, что лифт, пока оставленный без внимания, и так наш. К нему не надо привлекать интерес посторонних разными мародёрствами с художествами. Так что даже менеджерам по лифтам пока не удалось с наскока впихнуть невпихуемое. А если вдруг задумают, то эта замена будет для меня последней каплей.

Я ещё раз хмуро посмотрел на закрытую крышку унитаза.

Мои ранние семейные пташки быстренько использовали всю доступную воду и тихо смылись. Для меня, даже с позднего утра сонного и раздражительного, это стало коварным ударом. Негромко напевая: «Нас утро встречает раз вздетым…», я понял, что наступила суровая побудительная причина срочно слинять из дома. Чтобы потом к вечеру тихонько вернуться и смыть неосторожно оставленные непристойности. Все ключи у talonmies есть, так что тут никаких проблем не ожидается. Его ищейки без помех к унитазам проскользнут и пусть себе замеры берут. Правда будут неприятности в виде некоторой излишней пахучести. Но это их профессиональные трудности. Ребята привычные и стойкие. Это я потом перед talonmies буду стыдливо краснеть и даже пошаркую ножкой. Нам плевать, не привыкать. Да и английский он знает через пень-колоду.

Чтобы сохранить последнюю каплю самоуважения и превратить постыдное бегство в победное отступление, предстояло срочно замутить квазиважную встречу с каким-нибудь таким же деятельным бездельником. Но только в проветриваемом публичном месте с прямым доступом к местам общего пользования. Тут как раз одна такая забегаловка очень удачно расположена со мной – по соседству в крупном торговом центре Myyrmänni с гордым финно-английским названием Ravintola «Red onion», которая мною давно была вполне обоснованно переименована из ресторана «Красный лук» в трактиръ «Горе луковое»4. Это такое причудливое смешение бара, ресторана, танцплощадки и зала игровых автоматов. Расслабляющегося народу там днём всегда мало. Главное достоинство, что здесь имеется прекрасно оборудованная и, что самое главное, довольно большая курилка5 с мощной вытяжкой и нормальным людям, чтобы не задохнуться, не приходится выползать на улицу, где под суровыми взглядами прохожих надо стыдливо и сиротливо жаться к грязным стенам.

Минусом, и весьма существенным, было то, что, как и почти у всех подобных заведений, расположенных рядом со станциями местных железных дорог, здесь наличествовала просто неистребимая, даже скажу, маниакальная страсть до самого обеда сбагривать ранним жаждущим пташкам подкисшее пиво. Проверено долгими экспериментами. Практичные финны явно с большим пониманием отнеслись к знаменитому «экономично-экономному» совету нашего многозвёздного Бровеносца.6 Дурной пример он как всегда заразителен и не признаёт границ и идейных противоречий. Тут даже не надо заумно тянуть его кустистые брови на лоб. Жаль, но не прокатит наша высшая математика студенческих лет, вводящая в ступор продавщиц пивных баров, когда мы тыкали в табличку на прилавке и громко возмущались: «А вот тут чётко указано «Требуйте долива пены после отстоя пива»7. Тут всё гораздо провинциальнее и прозаичнее.

Оставался выбор за вечно доступным собеседником. Хотя тут и думать особо не надо. Он сразу пал на Herra Sami Repo. То бишь господина Сами по фамилии Репо. Это однозначно и всяко пустая трата времени, но под формулировку мелкий деловой тусняк вполне проходит. И моя совесть будет спокойна, и своевременная очистка организма обеспечена.

Полный баланс внутреннего и внешнего равновесия – мой личный кришнаитизм в действии.

Господин Репо, как и ожидалось, чрезвычайно бурно и охотно откликнулся на моё предложение встретиться и пообещал скоро быть. Оставалось только ждать и заранее морально готовиться. Я взял первую пробную кружечку пивка, полюбовался на стойкую пену, грустно оценил слегка проступающий рыбный душок и вздохнул. А ведь сколько раз предупреждала моя незабвенная бабуля: «С утра не бери в рот грязного, а в голову дурного». Ждать непутёвого финна придётся долго, но хоть со всеми удобствами. Сделав первый оценивающий глоток, я стал меланхолично рассматривать ранних посетителей.

Репка, как обычно явившись с большим опозданием, выглядел немного помятым и довольно бледным. Под мышкой у него была зажата чуть ли не метровой толщины пачка подозрительных бумажек и ярких буклетов, которые он с ходу суетливо стал мне подсовывать. Я вяло отпихивался, но всё же пришлось принять и сложить на свой край стола.

Был Репка первые полчаса вполне объяснимо косноязычен и невнятен, но, усвоенные в России навыки по экспесс-опохмелу, помогли ему быстро войти в норму. Оклемавшись, он стал привычно громко и напористо вещать о простоте и гениальности его очередной затеи. Суть его нового грандиозного проекта была проста и элегантна как воздушный шар из чугуна, но с продвинутым навигатором. Дабы не затерялся в нашем вакууме.

Он был в далёких родственных отношениях с только что назначенным директором какой-то богом забытой датской компании, где распилили общие деньги Евросоюза и установили новые производственные линии по выпуску элитной бытовой техники довольно широкого ассортимента. При личной встрече эта пара собутыльников, явно далеко не за первой рюмкой чая, быстро зауважали друг друга, но тут Репка возбудился и увлёк отсталого родственничка небывалыми перспективами и безграничными возможностями российского потребительского рынка. Правда, с присущей ему скромностью, умолчал, что надо будет этак слегка потеснить засевший там намертво китайский и прочий азиатский дешёвый ширпотреб. Но он напирал на то, что можно обойтись без особых финансовых вливаний в раскрутку, если задёшево привлечь какого-нибудь туповатого, но шустрого русского,8 имеющего небольшой налёт европейской цивилизованности.

От нечего делать я довольно долго и терпеливо, ну прямо-таки стоически, даже где-то уже по-спартански терпел, выслушивая описания невероятных чудес предлагаемой техники. Даже безропотно смотрел каталоги и чрезвычайно редко вставлял свои комментарии. У Репки безусловно был талант коммивояжера, который раз за разом пытается втюхать незаменимый набор пластиковых контейнеров для микроволновки кондовому русскому селянину, который всё ещё нагло и недемократично пользуется в своей землянке дурацкой печью на дешёвых дровах в период буйного расцвета мирового научно-технического прогресса.

Слегка затомившись, я переключился на обдумывание такого малоиспользуемого в последнее время понятия, как коммивояжер. И вдруг подумал, что французское commis voyageur как раз созвучно и очень точно описывает ситуацию, в которую меня так жаждет сейчас втравить Репка. Если я с этим проектом появлюсь в Питере, то буду точно выглядеть как комик с вояжем. Не в бровь, а в глаз. Сегодня и только раз на вашей арене проездом. Типа, господа колхозники, учёные уже точно доказали экспериментами, что на безрыбье и кулак – сговорчивая блондинка. Особенно, если учесть, что Репка (ну совершенно невинно, конечно) забыл убрать из своей калькуляции местный НДС к которой ещё и налепил свой жирный процент. И получится на выходе домашний холодильник по цене промышленного рефрижератора. Мечтатель, однако. Меньше бы слушал разных анекдотов про новых русских.

К исходу третьего часа Репкиного монолога у меня уже определённо разболелась голова, а от этого просто скоффского пива во рту устоялся вкус мыла, выдержанного в рыбьих потрохах. И потихоньку начинался такой отстойный мутильник, что даже селезёнка ненавязчиво запросила о пощаде. Что бы отвлечься, да и просто из врождённой вредности, я алаверды рассказал Репке пару коротких, но нравоучительных баек об исторических судьбах людей, слишком азартно работавших с Россией. И самое удивительное, что эти индивидуумы были счастливыми обладателями паспортов Российской Империи. Первая байка была посвящена большому другу всего советского народа – миллиардеру Armand Hammer, сыну одесских евреев, но с пролетарским погонялом Арманд (вроде как от Arm and Hammer – серп и молоток), а вторая – шведскому финну (или финскому шведу?) из семьи российских эмигрантов с длиннющим именем Arvo Gustav Halberg, который взял себе, как он сам считал, истинно американское имя Gus Hall, так и вошедший в историю коммунистического движения как Mr. Ass Hole (мистер Дырка-От-Задницы)9.

В ответ Репка рассказал достаточно забавную историю, как его отец был причастен к авантюре с Гостелерадио СССР, в результате чего Финляндия долго и весьма выгодно использовала дармовую советскую телепродукцию10.

«Ну всё, хорошего понемножку, – твёрдо сказал я себе, – Время мы тут благополучно убили, естественные потребности удовлетворили. Пора и честь знать». Этот финский прожектёр всё своё уже получил, любые мыслимые и надуманные рекомендации он тщательно записал. Хотя уже завтра к вечеру опять где-нибудь эти свои записки потеряет, и будет снова набиваться на встречу с очередной бесконечной говорильней. Это просто какой-то местный вариант наглядной агитации: «Хоть семь раз отмерь, а всё равно от дисканта не избавиться».

– Знаешь, Сами, – я очень боялся, что мой голос сейчас зазвучит излишне задушевно и Репку опять неудержимо утянет в пустую трепологию, – ты мне подготовь все необходимые документы, ну там копию твоих генеральных агентских прав, буклеты на технику, цены по базису поставки… всю эту обычную бумажную лабуду. Я завтра собираюсь в Питер и переговорю там с теми, кто реально сможет это взять по предоплате, да и вообще… – мои мысли от явного перебора пива мягко уплывали в сторону. Перед глазами очень отчетливо нарисовалась прямо таки объёмная цветная картина того, как я с превеликим наслаждением засовываю Репку в новенький датский навороченный холодильник, а из пикантного места у него торчит не менее навороченный датский миксер. В кулаке у меня крепко зажат шнур с очень навороченным датским штепселем, и я этот штепсель настойчиво тыкаю в такую родную обшарпанную, но абсолютно неподатливую российскую розетку. – … Сами, дорогой, ну, ты же профессионал, собаку съел на поставках в Россию, – я наконец окончательно вынырнул из своих грёз от своей крайней неубедительности в голосе. Но закончил уже твёрдо, пытливо, аки твой Штирлиц, этаким шалым бараном пялясь ему в глаза, – Просто учти мои пожелания. Сделай реальный бизнес-план. А сейчас я должен бежать. Совсем забыл. У меня тут халтурка ещё незаконченная осталась.

Сами открыл и закрыл рот, потом укоризненно помотал головой, на секунду задумался и, наконец, хитро улыбнувшись, радостно сообщил:

– А у меня всё готово. Вот здесь, всё, что ты просил, – с этими словами он отделил из своей кучи увесистую пачку бумаг,– Сам же мне по телефону сказал, что эта наша встреча будет без конкретных деталей… – я только вздохнул, принимая плоды его неуёмной работоспособности. Полдня убили на пустую говорильню. И это, оказывается без деталей. Красота. – … а только обсуждение генеральной схемы работы и моих предложений, – закончил он.

– Да, да, конечно, – ну убей меня, не помню я ничего из последних телефонных разговоров с Репкой. За время этих весьма и весьма продолжительных бесед с ним я успеваю сделать массу своих дел, изредка разбавляя его непрерывный монолог своим глубокомысленным мычанием. Спасибо изобретателю громкой связи. Это годами проверенный и самый надёжный способ с такими, как Репка, прослыть компетентным и приятным собеседником.

По большому счёту никаких конкретных дел я мутить вместе с ним в обозримой перспективе не собирался. Для меня он как второе запасное колесо в багажнике – места занимает много, а если выбросить, то потом жаба задушит. Вдруг его многочисленные дружбаны действительно что-то толковое надыбают? Были ж у него раньше весьма даже интересные предложения для того же Питера. Жалко, что проскочили мимо меня. Ох, как жалко. Но я никуда не спешу, посижу в засаде. Всему своё время. Местный лох не мамонт, не вымрет.

– Молодец, что всё так вовремя подготовил. Не ожидал. Вот что значит профессионал, – на лесть Репка падок и сразу размякает, чем надо сразу пользоваться. Это тоже апробировано уже не раз, – Ну, всё, я побежал. Уже опаздываю.

Я проворно вскочил и, незаметно поморщившись, взял в левую руку совершенно ненужную мне пачку бумаг, а правой энергично потряс его вялую и потную ладонь. Привычно растянул губы в американской улыбке all right, потом внимательно посмотрел на настенные часы, изобразил озабоченность и деловой походкой, но весьма шустро покинул «Горе луковое». На моё счастье Репка остался сидеть и доводить своё здоровье до только одному ему известной кондиции. И это очень даже неплохо. Иначе прощание могло бы надолго затянуться.

А у меня впереди ещё магазин и вечерняя головоломка о том, где, как и в чём я умудрился вчера проштрафиться перед женой. Вот это действительно серьёзная задачка. Здесь Чапаю долго думать надо. Главное обделаться легким испугом. Потому и обещал сегодня жене роскошный ужин.

Теперь вот предстоит протолкаться в торговый центр через нарастающую толпу безликих целеустремлённых людей, спешащих с работы за вечерними покупками. А мне сейчас надо быстро прикупить хороший кусок парной говядины и кучу замысловатых ингредиентов. Я не садист, но этот кусок раскормленной стероидами аргентинской бурёнки сегодня получит свою негуманную пытку на медленном огне. Пока с меня самого в это время будут методично снимать шкурку наставлениями с самыми ржавыми моральными зубьями.

Чёрт! Не забыть бы это проклятое кьянти. Причём обязательно кьянти. В винах я вообще не разбираюсь. От слова никак. Может только по цвету, если у бутылки стекло прозрачное. Но четко знаю, что именно это вино, красное как кровь Юпитера, сделано из винограда Санджовезе (Sangiovese). Такое имечко сразу и не выговоришь, но если разложить на разные упрощённые составляющие sand-жо…-везе, то в мозгах залипает намертво. Песок в заднице – к везению. Видно тамошние нудисты имечко подбирали. Они по мозолям и геморроям самые продвинутые.

Я чертыхнулся, зацепившись за чей-то локоть. Чуть не сбили с мысли. Ах, да, сей мясной деликатес, так удачно мною подсмотренный в одной из передач для домохозяек, оказался на удивление лёгким в приготовлении и вполне съедобным. Хотя при каждом упоминании о кьянти в моей голове начинает крутиться человеколюбивая цитата, изречённая незабвенным Ганнибалом Лектером11. Надеюсь, что наше домашнее застолье пройдёт без заморских бобов и дружелюбнее, что послужит искуплению каких-то моих грешков, которых я пока за собой никак не могу найти. И зачем только жена сурово хранит партизанское молчание? Но явно предгрозовое. А такое надо быстро гасить, не доводя до неминуемого взрыва с посудными осколками.

Мне потребовался почти час, чтобы выпутаться из полок и витрин, озвереть, но полностью затовариться к предстоящей готовке. Время катастрофически поджимало и я, изогнувшись буквой "зю"12 под весом тяжеленого пакета в одной руке и скользких репкиных бумаг в другой, петляющим аллюром потрусил к дому.

Перед входом в парадное я, злобно косясь на так и не снятое объявление, вспомнил, что напрочь забыл заскочить в Alko13 за кьянти. Негромко ругнулся. В ответ неприятно обдало устоявшимся пивным душком. Явное начало перегара. За парфюм это уж точно не сойдёт, да и жену не особо обрадует. Ругнулся ещё раз. Не помогло.

Я вошёл в подъезд, поставил на чисто вымытый пол расползающийся пакет и пошарил по карманам. Ничего пригодного для укрощения неприличного скоффского14 амбре так и не обнаружил. Я пару раз шумно вдохнул и выдохнул. Улучшения снова не последовало. Остаётся смириться.

– Мужчинка должен быть слегка поддат, угрюм, вонюч и волосат, – негромко продекларировал я, небрежно отдав свободной рукой пионерский салют. Не, такое сегодня перед женой не прокатит. Затем голосом телевизионного диктора продолжил, – Во время приготовления вкусной и здоровой пищи обязательно рекомендуется принять чего-нибудь освежающее. Пара колечек лука и долька чеснока придадут пикантный аромат, сводящий женщин с ума.

Я похмыкал, отметив слишком явное превышение хмельной придурковатости над утонченной игривостью, подхватил пакет и поднялся к своей двери. Мельком отметил изрядно запылившийся небольшой аж поза-позапрошлогодний рождественский веночек над дверным глазком, снять который у меня всё никак не доходят руки. Удручённо вздохнул, с трудом нащупал ключ, с третьей попытки вставил, повернул и, наконец, ввалился домой.

Всю длинную прихожую занимали незнакомые люди. Много людей. Прямо перед входной дверью на кухонной табуретке сидела какая-то неопрятная дама.

«Ба, билетёрша! Видать жена из ужина платное представление задумала, – весьма странно отразилось увиденное в моей голове, а сам я, слегка напряжённо улыбаясь, и стараясь только вдыхать, протиснулся бочком мимо дамы и стал просачиваться на кухню. – «Нет, это точно один из наших сортиров прорвало и трубу забило. Теперь начались разборки с соседями. А может и хуже. По большому залило. Или завалило. Намертво».

За мной на кухню зашёл белобрысый мужчина средних лет.

– Do you speak English? – неприветливо спросил он.

– Да, – а в голове вдруг ехидно прозвучало: «Дую, но маловато. Залить точно не хватит». На меня такое иногда находит. Пьяная бравада как защитная реакция. Надо только постараться держать себя в руках. Если получится.

– Меня зовут Vesa Piskanen.

«Здравствуй, Веса-Весилёк, получил дерьма поток?» – я глупо хихикнул от накатившего игривого перла, – «Хотя тут явно не Piskanen, а по крайней мере Kakkonen требуется». Покачнувшись, я понял, что пауза затягивается. И со стороны я, видно, выгляжу не очень. Надо выкручиваться.

– Меня зовут Дмитрий. Если хотите Timo. Что-нибудь случилось? – мой голос вдруг стал предательски слащав, как у нашкодившего кота. Говорить я пытался чуть в сторону и вниз. Рано пока травить проверяющего. Да ещё и при исполнении.

– Я инспектор Восточного таможенного округа. А это ордер на ваш арест. – Он раскрыл и сунул мне в лицо бумагу явно официального вида.

Я, ничего не понимая, тупо уставился в листок. Ужасно захотелось голосом Арни Чернонегрова прогнусавить типа: «Какие ваши доказательства, господин Письканен? Уже провели экспертизу? Но это не то, что вы думаете». Но я сдержался. Этот явно не оценит. Да и фамилия у него какая-то несерьёзная. По такому случаю явно нужен какой-нибудь солидный такой Huovinen. А его фамилия вызывает только жалость к обладателю. Правда, только среди нас, циничных русскоговорящих сомнительной трезвости.

– Ну и в чем я обвиняюсь? – неожиданно прорезалась этакая лёгкая игривость. Явно от таких непоняток. Или всё же от перебора пива? Таможня что, устроила тайный бункер где-то пониже подвала? Или у них там конспиративная нора из которой нахально вынудили всплыть?

– Вы обвиняетесь в уклонении от налогов в особо крупных размерах! – торжественно и внятно отчеканил Василёк.

«Лучше уж всех залить, чем самому в дерьмо вляпаться». – еще на автопилоте подумал я, мужественно пытаясь сфокусировать свой взгляд на документе, который всё ещё маячил перед моим носом.

– В присутствии понятых у вас проводится обыск, и изымаются орудия преступления …

«Это унитазы что ли?» – чуть не ляпнул я. Что-то мне никак не въезжалось в ситуацию. Слишком уж сюрреалистично. И эти сантехники границы так неожиданно на голову свалились. Мне бы сейчас пару стопок для прояснения. Да и мужик какой-то странный, всё бормочет, не угомонится. Я напрягся и стал вслушиваться.

– … вас сейчас доставят в Лаппеенранту для допроса, – голос у Василька вдруг стал скучным, – Соберите личные вещи и документы. Медикаменты, если нужно. Выезд через десять минут.

1 2 3...18 >

На страницу:

Перейти

1 из 18