bannerbanner
Наёмник
Наёмник

Полная версия

Наёмник

текст

0

0
Язык: Русский
Год издания: 2016
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 5

«Плюс к этому мы теперь знаем, куда именно нужно рыть!» – с любовью посмотрел на пергамент, упавший на песок, генерал.

Тяжело вздохнув (все-таки выпить за раз два литра – это вам не шутки!), аль-Зубия с трудом поднялся на ноги и подошел к выходу. Отдернув полог, он велел охранникам:

– Срочно привести ко мне полковника аль-Нида!


***


Ворин напряженно вслушивался, приложив ухо к каменной стене. Отсюда уже вполне можно было различить шум, доносившийся со стороны джараханского лагеря. Сомнений быть не могло – они роют туннель!

В этот момент за спиной гнома раздался едва уловимый хлопок, и он, испуганно вздрогнув, развернулся к источнику звука. Как и следовало ожидать, это была тень, принявшая очертания его сородича и с насмешкой поглядывавшая на Ворина.

– Они роют туннель? – уже зная ответ, спросил гном.

– Какой ты догадливый! – хлопнула в ладоши тень и заливисто расхохоталась. – Я прям тащусь от того, насколько ты гениален!

– Хватит! – сжав руки в кулак так сильно, что выступила кровь, произнес Ворин.

– Тебе что-то не нравится? – по-прежнему улыбаясь, спросила тень. – Я что-то не то сказала?

Гном промолчал: вся его выдержка уходила на то, чтобы не броситься на собеседника и не попытаться расквасить ему нос. Он, правда, понимал, что никакого физического вреда нанести тени не сумеет, но вот ее создатель мог и обидеться на эти действия. А злить его Ворину нельзя было ни в коем случае!

Тень похоже понимала, что ответа не дождется, и перешла на деловой тон:

– Ты правильно поступил, дорогой мой друг, что отдал мне схему туннелей. А уж за то, что ты дал несколько ценных советов врагам своей родины, ты получишь награду!

– Вы отпустите мою семью? – с надеждой произнес гном.

– Не всю! – ухмыльнулась тень. – Ты еще не заслужил такой награды. Но дочурку твою я отпущу!

Ворин опустился на пол и, закрыв лицо руками, расплакался. Он понимал, что верить этому собеседнику нельзя, и все же надеялся, что он его не обманет.

Тень взирала на это проявление эмоций с крайним презрением и через какое-то время прервала рыдание грубым окриком:

– Хватит реветь, животное! – Ворин кинул на нее ненавидящий взгляд, но тень это проигнорировала: – Теперь слушай новое задание! Ты должен сделать так, чтобы твои друзья до самого последнего момента не догадывались о планах джараханцев.

– Это невозможно! – воскликнул Ворин. – Я и так уже два раза говорил им, что шум, который они якобы слышали, всего лишь странное эхо, порожденное подземными пустотами причудливой формы. Но они ведь тоже гномы, и в следующий раз такая ложь уже не пройдет!

– Так придумай другую! – просто ответила тень. – И вообще, это не мои проблемы! Не забывай, я отпустил твою дочь, но в моих руках еще остаются твой сын, жена, мать и отец! И поверь мне, они серьезно пострадают, если ты не справишься с возложенной на тебя миссией!

– Нет! – воскликнул Ворин, падая на колени. – Не причиняйте им вред! Я сделаю все, что вы пожелаете!

– Вот это другой разговор! – усмехнулась тень. – Если и дальше будешь вести себя как хорошо выдрессированный пес, то я, может быть, и отпущу твоих родственников раньше запланированного! – и она, коротко хохотнув, медленно растворилась в воздухе.

Гном же еще час сидел на холодном (за эти несколько дней он со товарищи сумели так организовать систему вентиляции, что в туннелях царила приятная прохлада) полу и размышлял о том, что ему суждено сделать.

С одной стороны, Корин, Шорин, Борин и Дорин, да и остальные тоже, его друзья, и предавать и обрекать их на смерть ему было нелегко. Но с другой стороны, если он этого не сделает, то умрет его семья. Так что выбор был очевиден.

«У каждого найдется своя цена, ради которой он пойдет на предательство», – подумал Ворин, встал на ноги и отправился вглубь туннелей.

Пора было придумывать объяснение странному шуму со стороны джараханского лагеря.


***


Лариндук проснулся около четырех часов утра с жуткой головной болью и бесчисленным количеством мыслей о том, что же могли задумать аль-Зубия и его помощники. Он чувствовал, что что-то упускает, но не мог понять что. Более того, у гоблина было странное ощущение, что происходит это не по его вине.

«Неужели кто-то пытается оказать на меня магическое воздействие?» – мелькнуло в голове Лариндука.

На эту тему можно было рассуждать долго, но вот толку от этого было бы немного. Поэтому гоблин поднялся с кровати, оделся, взял оружие, спустился по лестнице (его спальня находилась на втором этаже), вышел из дома и отправился к крепостной стене.

По причине ночного времени солдат на улице было меньше, но, тем не менее, они были и с подозрением поглядывали на маленького человечка, шагавшего по площади. Лишь когда свет факела выхватывал острое лицо и козлиную бородку Лариндука, воины узнавали высокопоставленного начальника и удалялись от него на почтительное расстояние.

Гоблин не спеша подошел к башне, внутри которой располагалась лестница, ведущая наверх, и там его остановил караульный:

– Пароль!

– Хороший гном – работающий гном! – ответил Лариндук (в этот раз пароль придумывал Дорин и использовал в качестве него старую поговорку своего народа).

– Верно! – ухмыльнулся караульный (по всей видимости, его тоже забавлял новый пароль) и шагнул в сторону, открывая проход. – Что вы надеетесь там увидеть, господин гоблин? – произнес он уже в спину Лариндуку.

– Не знаю, – честно ответил гоблин. – Но надеюсь, что чтобы я не увидел, это меня успокоит.

Очень медленно Лариндук поднялся по винтовой лестнице и вышел из башни в тридцати метрах от земли. Несмотря на ранний час, духота, которой будет отмечен грядущий день, уже ощущалась. Впрочем, возможно, все дело в том, что он разгорячился, пока поднимался наверх.

Вытерев ладонью вспотевший лоб и бросив быстрый взгляд вниз, гоблин подошел к стоявшему недалеко от него дозорному, молодому парню лет двадцати, но уже со следами сражений на лице – шрам на щеке и возле брови.

– Ну, что тут у нас? – спросил его Лариндук.

– Затрудняюсь ответить! – хмыкнул дозорный и потер рукой подбородок. – Вначале моей смены мне казалось, что в лагере джараханцев продолжается та же суета, что и в предыдущие дни. Но потом, приглядевшись, я понял, что что-то изменилось. Однако я никак не пойму, что именно!

– Изменилось, говоришь? – нахмурился гоблин и перевел взгляд вниз.

На этот раз он рассматривал лагерь противника уже более внимательно, пытаясь понять, что насторожило дозорного. В первые две минуты Лариндук был убежден, что дозорный всего лишь перенервничал (все они волновались, так как не знали, чего ждать от противника), вот и принимает вполне естественные передвижения противника за нечто новое. Но потом гоблин внезапно понял, что его первое суждение было неверным: в лагере джараханцев и впрямь происходили странные перемещения.

– Мне не показалось, там действительно происходит нечто необычное? – пробормотал стоявший позади Лариндука дозорный.

– Да, ты прав, – медленно произнося слова и одновременно лихорадочно соображая, что могут означать эти перемещения, подтвердил гоблин. – Вот только что они делают? Не пойму…

И тут его словно молния ударила. Ответ лежал на поверхности и был до обидного прост. С другой стороны, почему именно сейчас? Они ведь могли (и даже вернее сказать, должны были) сделать это гораздо раньше.

– Что? Что происходит? – спросил дозорный, когда Лариндук развернулся к нему лицом.

– Они отступают! – едва слышно прошептал гоблин.

– Что? – парень то ли не поверил своим словам, то ли, скорее всего, просто недослышал.

– Они отступают! – уже громче повторил Лариндук, а затем резко сорвался с места и, сбив дозорного с ног, ворвался в башню.

Вихрем слетев по ступенькам, гоблин выскочил из башни и, прошмыгнув на невероятной скорости мимо караульного (который ошеломленно захлопал глазами – он никогда не видел Лариндука в таком возбуждении) побежал к штабу гарнизона, где (он знал это точно) ночевал Ярин.

– Ярин! Ярин! – за пять метров до цели принялся кричать гоблин. – Они отступают, Ярин! ОНИ ОТСТУПАЮТ!

Из оконного проема высунулась всклокоченная голова рыцаря, заспанное лицо которого свидетельствовало, что он еще не осознал всей важности новости.

– Кто отступает? – протирая глаза руками, спросил начальник гарнизона. – Чего это ты раскричался в такую рань, Лариндук?

– Джараханцы отступают! – гоблин уже добежал до двери дома и теперь, согнувшись возле нее пополам и с трудом переводя дыхание, пытался донести до друга только что полученную им информацию. – Они отступают! Это точно! – произнес он, увидев открывшийся рот Ярина. – Я сам видел! Они точно отступают!

– Но почему? – рыцаря это известие поразило не в меньшей степени, чем его нынешнего собеседника. – Почему именно сейчас? Почему не раньше или не позже?

В ответ Лариндук лишь пожал плечами. Последние три дня он ломал голову над тем, что замыслил их противник и почему он не отступает, несмотря на явный недостаток воды и продовольствия. Теперь же ему, по всей видимости, придется размышлять над тем, почему после четырехдневной осады аль-Зубия решил отвести свои войска.

– Может, ты все-таки что-то не так понял? – Ярин оглянулся в сторону стены.

– Иди сам посмотри! – велел ему Лариндук, опускаясь на корточки и прислоняясь спиной к стене.

Голова рыцаря скрылась в доме, оттуда послышались звуки, свидетельствовавшие о спешном сборе, затем дверь распахнулась, и, едва не придавив гоблина, на улицу выскочил начальник гарнизона.

Он уже сделал два шага по направлению к стене, когда сверху раздалось сразу несколько выкриков:

– Они отступают! Джараханцы отступают! ОНИ ОТСТУПАЮТ!

– Ну вот, либо мы все что-то не так поняли, либо они действительно отступают! – хмыкнул Лариндук и прикрыл глаза.

– Но почему именно сейчас? – вновь повторил Ярин, не зная смеяться ему или огорчаться.

А на улицы крепости тем временем выбегали разбуженные криками солдаты, которые, едва поняв, что это не розыгрыш, начинали обниматься и искать глазами бочонок с выпивкой.

«Надеюсь, наши враги не этого добивались!» – подумал Ярин и отправился за бочонком, спрятанным в штабном погребе.

Глава 3

Хикилай проснулся от того, что воздух его спальни прорезало тонкое треньканье. В первый момент чародей не понял, что это, но затем осознал, что одна из его наблюдательных станций подает сигнал.

– Что такое? – треньканье разбудило и Ёзиту, и теперь девушка, привстав на локтях внимательно смотрела на своего любовника.

– Не знаю! – покачал головой Хикилай, с трудом отрывая взгляд от загорелых грудей вольной мореплавательницы и поднимаясь с кровати. – Но скоро выясню!

Он подошел к хрустальному шару, стоявшему на специальной подставке в пяти метрах от кровати, и положил на его гладкую прохладную поверхность ладони обеих рук. Постепенно шар стал разогреваться, а перед взором чародея понеслись картины тех мест, где он расставил свои сигнальные наблюдательные станции.

– Ну что там, дорогой? – подошла к нему сзади Ёзита.

Девушка не могла видеть того, что видел Хикилай, и потому просто разглядывала свое отражение в шаре. Особое внимание она уделяла своему носу, который ей восстановил обладатель Посоха Всемогущества после ее не совсем удачной попытки уничтожить эту выскочку Вараниэль.

Едва в памяти Хикилая всплыло имя этой эльфийки, как его всего охватил гнев, он представил, как вырывает сердце из груди этой уроженки Тихой Гавани, и едва не упустил причину, из-за которой он был вынужден подняться на ноги, хотя мог потратить это время на другое (взгляд чародея как раз скользнул по обнаженным бедрам и животу Ёзиты, и он вспомнил, как хорошо прошла первая половина ночи).

– Ну, так что там, дорогой? – повторила свой вопрос девушка, поглаживая себе по груди.

– Черт! – выругался Хикилай и отпустил шар. – Черт, черт, черт!

– В чем дело? – нахмурилась Ёзита, поняв, что произошло нечто экстраординарное.

Чародей ответил не сразу. Несколько минут он лихорадочно соображал, что заставило генерала аль-Зубию увести свои войска от Тиянских копей. Конечно, этот джараханец никогда не был трусом, так что даже если он догадывался, кто ему помогает, то вполне мог бы пойти против воли волшебника. Но ведь Хикилай отдал ему схему подземных туннелей, и вопрос взятия крепость был делом одного, максимум двух дней. Так что скоропалительное отступление было поступком, мягко говоря, странным.

– Дорогой, ты меня не слышишь или не хочешь отвечать? – Ёзита пресмешно надула губки и отвернулась в сторону, изображая из себя оскорбленную личность.

На самом деле, она, разумеется, нисколечко не обиделась. Просто она отлично знала, что ее любовнику очень нравится, когда она так делает.

– Не обижайся, котенок! – Хикилай подошел к Ёзите и обнял ее сзади за талию. – Просто мне надо было кое-что обдумать! – его руки как бы случайно заскользили вниз, но девушка решительно остановила их.

– И что же такого ты обдумывал? – вывернув шею, посмотрела вольная мореплавательница прямо в глаза волшебнику.

– Джараханская армия, что осаждала Тиянские копи, внезапно отступила! – посерьезнел Хикилай. – Сигнальный детектор, который я поставил, зафиксировал это и разбудил нас. Вот только я не могу понять, почему аль-Зубия так внезапно решил ретироваться? В конце концов, он мог это сделать гораздо раньше, а не сейчас, когда до взятия крепости оставалось всего ничего!

– Он же джараханец! – повела плечом Ёзита. – Это народ предателей!

– То есть ты джараханка? – весело заметил Хикилай и тут же пожалел об этом.

Девушка резко развернулась и пребольно ткнула его под ребра.

– Я не предательница! – в гневе произнесла она. – Мои поступки обусловлены не поиском личной выгоды, а стремлением построить лучшее будущее для всего человечества! А если ты еще раз назовешь меня «предательницей», то я…

– Не назову! – поспешно произнес чародей, потирая правый бок. – Прости меня! У меня это слово случайно сорвалось с языка!

Несколько секунд Ёзита оценивающе поглядывала на любовника, затем ее губы медленно расплылись в улыбке, она подошла к Хикилаю, произнесла:

– Ну, ладно, верю! – и одарила его мимолетным поцелуем.

Чародей намеревался заключить вольную мореплавательницу в объятия, но та с проворством, достойным юной эльфийки, упорхнула от него и опустилась на кровать.

– Давай же, иди сюда! – похлопала она по простыням. – И мы окончательно помиримся!

Однако Хикилай уже ее не слышал. Внезапно пришедшая в голову ассоциация пробудила в нем мысль, которая быстро оформилась в версию, с легкостью объяснявшую стремительное бегство аль-Зубии.

– Механик! – сквозь зубы процедил чародей.

– Что Механик? – Ёзита резко выпрямилась и села на кровати.

– Он мог подстроить все так, чтобы джараханцы отступили! – медленно произнес Хикилай.

В его голове роилась мысль: «А зачем Механику это надо?», и ответа он на нее не находил. Но Ёзита с радостью ухватилась за эту версию. Правда, по другим причинам.

– А я тебе сразу говорила, что ему нельзя доверять! – глаза девушки излучали ненависть. – Как вообще можно доверять человеку, который якшается с эльфами и гномами? Да он сделал гнома своим помощником!

– Ну, местные гномы и мне помогают! – справедливости ради заметил Хикилай.

– Они тебе служат! – поправила Ёзита любовника. – Это совсем другое, и это именно то, что они и должны делать. Механик же относился к ним чуть ли не как к ровне! Ума не приложу, почему ты держишь подле себя такого человека!

Это был любимый конек Ёзиты. На протяжении последнего года (то есть с момента их с Хикилаем знакомства, незамедлительно переросшего в любовную связь) она не меньше сотни раз поднимала этот вопрос. Иногда Хикилай даже раздумывал: Механик не нравится ей потому, что более лоялен к другим расам, или же потому, что проводит с ним больше времени, чем сама Ёзита.

– Он полезен! – ответил чародей своей любовнице. – Не забывай, именно его идеи помогли создать нам эти чудо-машины, с помощью которых мы за несколько недель покорили весь Велон! Да и вообще, иметь при себе человека, рожденного в другом мире и потому мыслящего другими категориями, весьма полезно!

Ёзита опять надула губки, но на этот раз еще и покачала головой, что означало крайнюю степень скептицизма.

– Не переживай! – Хикилай подошел и обнял свою любовницу. – Я избавлюсь от него, как только мир будет у наших ног. – Тут он вспомнил о возможном предательстве и добавил: – Или раньше, если выяснится, что это из-за него аль-Зубия не взял Тиянские копи!


***


Трил в очередной раз дернул цепь. Бесполезно: гномы надежно ее закрепили, так что ни вырвать ее из каменной кладки стены, ни вытащить ногу из кандалов (это юный страж тоже пробовал сделать) не представлялось возможным.

Тем не менее, время от времени Трил все-таки пытался сделать либо то, либо другое, просто для того, чтобы не отчаяться. Они находились в плену уже трое суток, и никакого выхода из этой ситуации не было.

В первые два дня их вообще не кормили, просто бросили в грязной, провонявшей крысами и нечистотами, камере и оставили, как будто забыли. Лишь утром вчерашнего дня их, наконец, покормили (если пол-литра пустой похлебки на четверых можно назвать едой) и велели сидеть тихо и не пытаться сбежать.

– Прекрати! – устало попросила Трила Иланиэль, когда он вновь собрался дернуть цепь. – Забыл уже, чем это кончилось для Аданиэль?

Юноша отпустил цепь и опустился на пол. Аданиэль увели около шести часов назад после того, как она, сдирая кожу до мяса, попыталась вытащить ногу из кандалов. Ей это почти удалось, но тут в камеру ворвался гном-стражник, оглушил эльфийку ударом кулака в висок, после чего освободил от оков и унес в неизвестном направлении.

После Трил и Иланиэль несколько раз пытались выяснить у сменившейся страже, где их подруга и соратница, но северные гномы лишь насмешливо отвечали, что теперь-то грязная эльфийка узнает, что ждет того, кто попытается помешать Великому Хикилаю завоевать мировое господство.

– Как вы думаете, Аданиэль еще жива? – спросил своих сокамерниц Трил.

Иланиэль лишь неуверенно пожала плечами, а Хиданиэль и вовсе никак не отреагировала на этот вопрос. Если уж на то пошло, то она и до этого никак не реагировала на разговоры между Трилом и ее соотечественницами. Она с первой минуты пребывания в камере села на пол, подтянула ноги к груди, обхватила их руками (то ли ей было холодно, то ли так она прикрывала свою наготу) и вставала лишь для того, чтобы поесть и справить нужду.

– Хиданиэль! – позвал эльфийку Трил. – Ты в порядке?

Никакой реакции в ответ. Трил повернулся в сторону Иланиэль. Та с беспокойством взирала на свою подругу, но на вопросительный взгляд юноши лишь пожала плечами.

– Хиданиэль! – вновь позвал сокамерницу юный страж. – Ты меня слышишь?

– Слышу! – шмыгнув носом, ответила эльфийка. – Только лучше бы не слышала!

– Не понял? – нахмурился Трил и вновь оглянулся на Иланиэль.

Лучница и по совместительству лекарь была поражена словами подруги не меньше, чем он. Несколько секунд она мялась, а потом все-таки спросила:

– Что ты имеешь в виду, Хиданиэль?

– А то вы не понимаете?! – воскликнула эльфийка.

– Нет, не понимаем! – решительно качнул головой Трил.

Хиданиэль вскочила на ноги и, повернувшись в сторону, соотечественницы и юноши практически закричала:

– Вы все здесь из-за меня! Аданиэль сейчас мучают из-за меня! Это я во всем виновата! – из ее груди вырвались громкие всхлипы, и из глаз брызнули слезы.

Трил и Иланиэль обменялись недоуменными взглядами. Они ожидали чего угодно, но только не этого.

– Хиданиэль! – осторожно позвала подругу Иланиэль. – С чего ты взяла, что именно ты виновата в том, что мы оказались здесь?

– Как с чего? Как с чего? – запричитала Хиданиэль. – Это ведь я привела Хикилая прямо к озеру. А должна была, едва увидев его, бежать в любом другом направлении!

К сожалению, это в какой-то мере было правдой. Хикилай сам рассказал об этом, появившись в огненном вихре на берегу озера спустя всего полминуты после того, как Хиданиэль предупредила о его потенциальном прибытии.

– Ты всего лишь месяц, как стала совершеннолетней, – медленно начала Иланиэль. – И практически сразу на нашу Лесную Обитель напали. Ты вошла в ряды лучниц, еще не обретя жизненного опыта. Так что твоя паника была легко объяснима. И уж это точно не повод для того, чтобы винить себя!

– Согласен с Иланиэль! – поддержал эльфийку Трил. – В случившемся нет ни капли твоей вины. В конце концов, это было решение Иланиэль отнести меня к озеру! – он бросил косой взгляд на лекаря.

– Точно! – с жаром поддержала юношу Иланиэль. – Так что если кого и надо винить в том, что мы оказались в темнице Хикилая, то только меня!

По лицу Хиданиэль было видно, что ни слова ее подруги, ни доводы Трила ее особенно не убедили, но, по крайней мере, эльфийка немного успокоилась и вновь села на пол. На некоторое время, которое потребовалось ей для обдумывания слов соратников, в камере воцарилась тишина. Но длилась она недолго.

– И все-таки это я во всем виновата! – через несколько минут заявила Хиданиэль. – Не пойти к озеру мы не могли, потому что тогда потеряли бы тебя Трил! – обожгла она юношу взглядом своих черных глаз. – А насчет ошибок юности, так это и вовсе не аргумент. Это по эльфийским меркам, я совсем юная, а по человеческим, я давно уже бы была старухой!

– Некоторые люди и в старости остаются детьми! – сорвалось с языка у Трила.

– Очень приятное утешение! – язвительно хмыкнула Хиданиэль и отбросила в сторону волосы, норовившие попасть ей в глаза и рот.

– Ну, уж как умею, так и утешаю! – неожиданно для самого себя завелся Трил. – Во всяком случае, это лучше, чем ныть по поводу и без, как делаешь ты!

От охватившего ее возмущения у Хиданиэль перехватило дыхание. Не в силах вымолвить ни слова она в ярости вскочила на ноги и ринулась к Трилу. Юноша успел выпрямиться во весь рост, но эльфийка практически тут же сбила его с ног и, повалив на пол, принялась молотить его своими маленькими острыми кулачками (надо отметить, что хоть ни мужчины, ни женщины эльфийского племени не отличались богатырским телосложением, но удар у них был поставлен достаточно хорошо).

– Вы что, с ума посходили? – воскликнула Иланиэль и кинулась к дерущимся.

К сожалению, ее цепь оказалась самой короткой, так что лекарю пришлось замереть в полушаге от Трила и Хиданиэль и беспомощно наблюдать за тем, как они наносят друг другу увечья.

В первые мгновения за счет фактора внезапности эльфийке удалось нанести юноши больший урон, но страж вскоре опомнился и буквально через полминуты уже он сидел на лучнице сверху и молотил ее кулаками по лицу.

– Да успокойтесь же вы оба! – заламывая руки и с содроганием глядя на кровь, льющуюся на каменные плиты, выкрикнула Иланиэль. – Трил, прекрати ее бить! – со слезами на глазах обратилась она к стражу.

Юноша остановился на полувзмахе и, тяжело дыша, уставился на эльфийку. Один глаз его заплыл, во рту покачивался на половину выбитый зуб, лицо же и вовсе было покрыто густой сетью глубоких царапин.

Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что Трил сделал с Хиданиэль. Едва взглянув на подругу, Иланиэль охнула и потрясенно опустилась на пол: оба глаза эльфийки заплыли, губы и рот были все в крови, часть зубов выпала, на щеках и на лбу стремительно образовывались гематомы.

– Зачем ты ее так? – глухим голосом спросила Иланиэль.

– Не знаю! – ответил ей Трил.

Похоже, он и сам был потрясен жестокостью своих действий. Страж медленно и осторожно слез с лежавшей под ним Хиданиэль (та даже не шевелилась – по-видимому, потеряла сознание), затем схватил ее за запястье и прощупал пульс.

– Жива! – выдохнул он, оборачиваясь к Иланиэль. – Что с нами произошло?

– Ты не помнишь? – пораженно прошептала Иланиэль.

– Последнее, что я помню, – ответил Трил, – это то, как я сказал Хиданиэль, что она все время ноет. И то, мне казалось, что это говорю не я, а кто-то другой внутри меня!

– Черт! – лекарь закрыла глаза и схватила себя за волосы. – Так вот почему стражники так хитро улыбались каждый раз, подавая нам еду. В нее что-то добавлено, от чего нам буквально сносит крышу. Правда, почему-то не сразу, а постепенно …, – добавила она в задумчивости.

– И что это значит? – нахмурившись, спросил Трил.

– Что если мы продолжим принимать эту пищу, и нас при этом не разведут по разным камерам, то через пару дней в камере будут три трупа! – ответила ему Иланиэль.


***


– Я и не знала, что такого эффекта можно добиться, смешав всего несколько местных трав! – произнесла Аданиэль, наблюдая в хрустальный шар, как ее «товарищи» дерутся между собой.

На страницу:
3 из 5