Угаснут солнца, потухнет и луна

Первая пожарная машина приехала когда уже тушить было нечего. Фургон выгорел до основания. Оборудование, сбережения, наши труды и надежды. Ничего не уцелело. У нас не осталось даже одежды, чтобы переодеться. Руки опускались сами собой.

Как позже рассказал Гастон, стоило мне уйти, как в фургон ворвались трое неизвестных, крепких мужчин, и начали его бить. Потом разлили что-то из пластиковой бутылки, и подожгли. Бросив напоследок «привет от Марты» они принялись убегать. Гастон попытался их догнать, но за это получил лишь ещё одну порцию тумаков.

Страшнее всего было то, что мы даже не застраховали имущество. Мы не видели в этом нужды, ведь мы продавали ресторан на колёсах. Это было грубой ошибкой, стоившей нам несколько лет трудного пути, пройденного от дома. Даже у моего друга, сиявшего в любой ситуации оптимизмом, как будто не осталось положительных чувств в душе. Пока специалисты изучали место происшествия, искали улики, или следы преступников, мы просто сидели на холодном бетонном бордюре, и смотрели на пепелище рухнувших планов. Естественно, мы сообщили о Марте, и «привете» от неё, но судя по тому, как полиция отнеслась к нам, никто особенно не собирался активно искать негодяев. Только один из пожарных, когда все начали разъезжаться подошёл к нам, и предложил остановиться на время у него в доме. Мы с Гастоном вежливо отказались, не желая обременять и без того устающего на работе человека. Тогда он грустно пожелал нам удачи, сунул мне в руку бумажку, и попрощался. Так у на оказалась сумма денег, которой хватило бы примерно на неделю в дешёвом мотеле, и ограниченное количество еды. Щедрый подарок для нечастных парней, потерявших всё в один миг, и за него мы отплатили в будущем с лихвой.

Именно с того момента начинались самые увлекательные, насыщенные, и неоднозначные приключения в нашей жизни. Тот вечер изменил наши судьбы на корню, и принёс в подарок десять лет насыщенной, красочной, и богатой жизни. Лучше бы этого вечера не было.

– Что будем делать, Гастон?

– Не знаю.

– И я не знаю…. На деньги, которые мы успели накопить, мы могли бы построить роскошный дом в родном городе. Родители бы жили не старой лачуге.

– Обязательно топтаться на открытой ране, Седрик? Только хуже делаешь! – Гастон вскочил на ноги, и с осуждением посмотрел на меня.

– Извини. Просто моя голова пухнет от множества мыслей, и мне необходимо хотя бы частично их выпускать на волю.

– У меня точно так же, но я стараюсь не напрягать, и так сложную ситуацию, ещё сильней. Чего и от тебя прошу.

– Я тебя понял.

Мы синхронно грустно вздохнули, и вновь сидели рядом, глядя на осколки нашего будущего.

– Хорошо хоть документы были в сумке, с которой я ходил на рынок!

– Вот, так уже лучше. Начинаешь видеть что-то хорошее.

– Так и правда легче. Не все наши старания потрачены в пустую. Мы всё ещё можем найти работу, и начать всё заново.

– Начать всё с нуля? От таких мыслей меня в дрожь бросает. Но другого пути, наверное, нет.

– Наверное. Стало холодать. Я знаю поблизости очень дешёвую гостиницу. Нам нужно набраться сил. А завтра попробуем отыскать, что-то уцелевшее. Всё равно полицейские сказали не подходить до утра к фургону.

– Идём. – Гастон не мог больше смотреть на пепелище, и не раздумывая согласился с моим предложением.

Со щемящим чувством в груди, мы ещё раз взглянули на наши потраченные впустую труды, и грустно побрели в гостиницу. Нам повезло, если так можно выразиться. Владелец оказался нашим постоянным клиентом, и знал, какое несчастье нас постигло. Он сделал нам максимально возможную скидку, и даже предложил выбрать по паре вещей из его гардероба. Вещи были довольно старые, и явно велики нам, но за неимением лучшего мы согласились. Двое поношенных джинсов, пара кофт, и старый рюкзак. Скромно, но щедро от человека, ничем нам не обязанного.

Мы поужинали горячим супом из чечевицы, смыли с себя запах гари, и попытались немного поспать. Я погрузился в тяжёлый сон, наполненный переживаниями, и страхами. Гастон, судя по всему, не спал вовсе. Когда я проснулся, его койка была всё так же застелена покрывалом.

– Гастон! Гастон, ты тут? – моего друга не было в номере.

Я встал с кровати, осмотрелся. На всякий случай, с замиранием сердца проверил ванну. Страшные сны не прошли даром, и мне почему-то привиделось, что он собрался наложить на себя руки. Я быстро оделся, и выбежал на улицу. Небо было уже светлое, но солнце ещё не появилось. Обойдя кругом здание мотеля, следов Гастона я не обнаружил.

– Не хотелось бы остаться одному в такой ситуации. Не поступай так со мной, Гастон. – Тихо пробурчал я себе под нос, и побрёл в сторону номера.

Как будто кто-то услышал мою просьбу, ведь на встречу мен из переулка выбежал на удивление весёлый Гастон.

– Ты куда пропал? Я уж подумал, бросил меня тут одного! – хотел было возмутиться я, но он пропустил замечание мимо ушей.

– Седрик! Я всё придумал, я нашёл! Наши проблемы решаться. Есть решение! – сумбурно начал запыхавшийся Гастон свой рассказ.

– Кого нашёл? Где? Что ты несёшь?

– У-ф-ф-ф! Погоди, дух переведу, и всё расскажу.

– С нетерпение жду!

Пара минут ушла на то, чтобы мой товарищ отдышался, и смог построить ясно сформулированную фразу.

– Мне не спалось, и я решил немного пройтись по ночному городу. Понятно, не лучшая идея в таком районе, но мне было всё равно. Так вот, шёл я себе, шёл. Никого не трогал. Как вдруг налетел порыв ветра, и сорвавшаяся со стены афиша, прилетела мне, прям в лицо. Нет, ну ты понимаешь? Ветер бросил мне в лицо объявление! Не судьба ли?

– Даже не знаю. Что за объявление? Предлагают работу? Я буду только рад.

– Лучше! Гляди! – Гастон ткнул мне в лицо большим небольшим, но красочным объявлением.

– Не суй в глаза, я же ничего не вижу! Что там? Хм, так. Понятно. Ты пошутить решил?

– Ну почему же пошутить? Мне кажется это реальный шанс! – даже немного обиделся Гастон.

– То есть, ты считаешь, что нас возьмут сниматься в кино? Смеёшься? Там кроме нас тысячи кандидатов. К тому же у большинства есть соответствующее образование, или опыт. Мне кажется, что нам стоит заняться поиском реальной работы, и не забивать голову всякой ерундой.

– Какой же ты зануда! Почему не попробовать?

– Потому, что у нас денег осталось шиш да ни шиша. Вот почему. И пока мы будем заниматься глупостями, они вообще кончатся, и нам придётся побираться на свалке.

– Фу, Седрик, какой же ты неприятный сейчас. Не видишь реального шанса! Я, между прочим, отличный лицедей!

– Вот и корчи рожи сколько влезет. Я буду искать работу, за которую сразу получу деньги. И подожду, когда ты прибежишь оголодавший, и замёрзший.

– Седрик, пожалуйста! Не бросай меня одного. Дай мне один шанс. Если не получиться, я больше не буду тебя тревожить подобными вопросами. Найдём работу, и вернёмся к прежней жизни.

– Гастон…. Ладно! Ты выиграл. Только потому, что это ты. Я буду рядом с тобой, хотя мне это совсем не по душе.

В тот же день мы отправились по указанному в объявлении адресу. Как я и предполагал, претендентов было просто несметное количество. Очередь тянулась от входа и до следующего перекрёстка. А это было по меньшей мере двести, или триста метров. Потеря целого дня в очереди была неизбежна. Я взял себе большой бумажный стакан кофе, которое, к счастью, было бесплатным. Для участников кастинга, конечно, но мен это мало заботило. Мне предстоял очень продолжительный день.

Гастон заполнил анкету, и получил порядковый номер с таким видом, словно его уже утвердили на роль. Я тактично промолчал, и уселся в сторонке. Меня в тот момент гораздо больше заботили более земные мысли. Как быть дальше? Куда иди работать? Как сказать семье о потере фургона? Мой друг же был погружён целиком и полностью кастингу. Он даже успел завести новых знакомых, стоя в очереди, и весело что-то обсуждал. Я глядя на всё это лишь отфыркивался. В какой-то момент мне стало так скучно, и тоскливо, что я погрузился в лёгкую дрёму на обочине дороги. Благо, что многие кандидаты давали отдых ногам именно таким образом. На меня не обращали ровным счётом никакого внимания. Сон пошёл явно на пользу. Нет, меньше мыслей в голове не стало, зато время пролетело. Очередь уже почти дошла до Гастона, и двигалась чуть быстрей, чем я предполагал.

– Я следующий! Скрести за меня пальцы! – когда время уже далеко перевалило за полдень, настал момент истины для Гастона. Он сильно нервничал, так, что у него тряслись пальцы на руках.

– Успокойся, Гастон! Не на экзамен ведь идёшь. Всё будет хорошо! – я постарался приободрить своего друга, хотя на самом деле не слишком верил в его успех.

Гастон, услышав свой номер, проскользнул в открытую дверь. Мне оставалось только сидеть, и ждать. Но тут кофе, выпитое в больших количествах, попросилось наружу. Я огляделся по сторонам. Ничего похожего на туалет в поле зрения не наблюдалось. Народу было вокруг много, переулком воспользоваться не было возможности. Тогда я подошёл к охраннику:

– Добрый день. Подскажите, как я могу попасть в туалет?

– Эх, паренёк. Туалет есть в здании, но я не могу тебя пустить. У тебя даже номерка нет.

– Друг, мне очень нужно. Оглянись, мне и податься некуда больше. Я бы с радостью обошёл это место стороной.

– Мне может крупно влететь от начальства, если тебя кто-то увидит.

– Не увидят. Я мигом, туда, и обратно!

– Уговорил. Только бегом. Прямо коридору, затем налево. Там будут две двери. В табличках, надеюсь, не запутаешься.

– Спасибо, друг! – я помчался по коридору, но осуществить задуманное не успел.

– Эй, парень! А ну-ка постой! – такого поворота не ожидал ни я, ни охранник. Из двери, ведущей в зал прослушивания, вышел солидный мужчина. Он был одет в дорогой костюм. Золотые часы, перстень. Даже очки были, по всей видимости, золотые. Я сразу смекнул, что это крупная шишка, и именно он организовал весь этот кастинг.

– Простите, мистер Адамс. Я его сейчас выведу! Говорил я тебе, влетит мне! – заключительную часть фразы испуганный охранник прошептал мне на ухо. Он схватил меня под руку, и потащил к выходу.

– Не так быстро. Подведи его поближе.

– Извините, что помешал вашему процессу. Я немедленно удалюсь.

– Нет-нет-нет. Погоди. Как тебя зовут? Впрочем, не важно. Какой тебя номер?

– Номер? Какой номер? Ах, вы про это. Вы не так поняли, я не на кастинг пришёл. Я друга сопровождаю. Я не собирался участвовать.

– Не собирался? Хм, странно, почему?

– Как почему? Потому, что мне это не интересно. Наверное, я не создан для кино.

– Не создан, говоришь? Ну-ка идём со мной, и проверим, кто из нас окажется прав. По-моему, ты очень умело показываешь эмоции. Я уже успел разглядеть удивление, смущение, страх…. Идём. Смелее, никто тебя ни к чему не принуждает. Удели мне пять минут. Ты ведь ничего не потеряешь? Я дам тебе сотню, при любом твоём решении.

– Что? Деньги? Это другой разговор. Если бы я знал, что за это платят, я бы давно получил номерок. Идёмте.

– Славно. Я увидел ещё не менее трёх эмоций от тебя. Да ты полон секретов мистер…. Как тебя зовут?

– Седрик Себастьян Санчес. А вас? – я испытывал странное волнение рядом с этим человеком. Настолько необычное, что зачем-то приплёл к своему имени «Себастьян». Так я хотел в детстве, чтобы меня звали. Я мечтал, чтобы имя звучало более представительно. Так же я довольно нагло спросил имя собеседника.

– И имя звучное, продаваемое. Отлично. Меня зовут Чарльз Кристофер Адамс.

Я не совсем понял что значит «продаваемое», но последовал жесту мистера Адамса, и вошёл в душный зал. Всё выглядело совсем не так, как я себе представлял. Я всегда думал, что на пробы одевают костюмы, и играют небольшие сценки перед большой аудиторией, и если ты всем понравился, то проходишь. Я глубоко заблуждался. Оказалось всё намного проще, и скучнее. Стояли несколько столов в ряд, за ними сидели задумчивые люди. Человек пять шесть, не больше. Стояла камера, которая светила на небольшой пятачок перед столами. На это месте стоял человек, и делал то, что ему велят. Показывал радость, печаль, рассказывал стихи. Выглядело это очень странно. Жюри, если так можно сказать, после каждого действия потенциального актёра что-то отмечало в листах бумаги, лежащих перед ними, и совещалось в полголоса. Когда мы вошли, все обратили взор на нас. А жаль, если бы они продолжили смотреть на Гастона, то смогли бы лицезреть весьма убедительную игру. Удивление, ухмылка, и даже радость повисли на лице моего друга. Но не было обиды, разочарования, или прочих негативных эмоций. Гастон был рад, что я каким-то чудным образом попал в этот зал.

– Чарльз, ты же хотел немного проветриться?

– Спокойствие Ли, я всё объясню, как только вы закончите с этим молодым человеком.

– Мы уже увидели достаточно, и как раз собирались заканчивать. Спасибо Гастон, что уделили нам время, мы обязательно рассмотрим вашу кандидатуру. – Один из мужчин, всем своим видом провозглашавший прямое отношение к творческим кругам, вежливо выпроводил Гастона.

Проходя мимо меня, Гастон ухмыльнулся, и ободряюще подмигнул. Я остался наедине с «большими шишками» киноиндустрии.

– Какой у вас номер, молодой человек?

– Он без номера, Ли. Можешь не пытаться найти его анкету.

– Хм, нет анкеты? Это что-то новенькое.

– Стоило мне увидеть его эмоции, когда этот парень подумал, что его сейчас поймает охрана…. У меня нет слов. Он прирождённый актёр. – Проводящие кастинг люди сгрудились вокруг Адамса. Он хоть и говорил тихо, но я прекрасно всё слышал, и даже хотел было встрять с фразой «вы меня не за того приняли, я не актёр». Но по какой-то причине не стал. Столь лестный отзыв дёрнул за какую-то струну внутри меня. Я решил выяснить, чем всё это закончится, параллельно отвлечься от проблем.

– Хорошо. Ты никогда не подводил нас. Мы и на этот раз доверимся чутью.

– Уверяю, вы не пожалеете. Только, позвольте, я буду его тестировать?

– Прошу. Он весь в твоём распоряжении.

Всё внимание вновь переключилось непосредственно на мою персону, скромно стоящую в сторонке.

– Вас зовут, Седрик Себастьян Санчес? – мистер Адамс приступил к «тестированию», что бы это ни значило.

– Нет…. Вернее, не совсем. Меня зовут Седрик Санчес. В детстве я хотел, чтобы меня звали Себастьян. Мне казалось, что так более звучно, и представительно. – Я ждал негативной реакции на то, что обманул уважаемого человека. Но получил лишь одобрительное шушуканье, и кивки.

– Не дурной ход, скажу я вам. Седрик Себастьян Санчес звучит очень презентабельно.

Далее последовали стандартные вопросы, для типичного собеседования. Возраст, образование, опыт работы. Всё было настолько банально, что мне, откровенно говоря, в какой-то момент стало скучно. Я как мог это скрывал, чтобы не раздосадовать возложившего на меня надежды Адамса. Но следующий вопрос стал для меня полной неожиданностью, и заставил меня подумать, что меня просто разыгрывают:

– Седрик, вам скучно? Только честно.

– Честно?! Да. Мне тошнотворно скучно. Я никогда не думал, что всё происходит именно так. – Выпалил я, и тут пожалел. Глаза присутствующих расширились, и повисла тишина. Сожаление прошло довольно быстро, и трансформировалось в полноценный ступор, вызванный дальнейшим развитием событий.

– Адамс, ты был прав! – восторженно загомонили участники своеобразного жюри.

– Что я вам говорил?! А вы сомневались.

В компании профессионалов кино, зашелестели голоса, но теперь они были ещё на пол тона тише, и мне с трудом удавалось вырвать хотя бы несколько слов. Как я смог понять, может и ошибочно, но всем понравился мой талант изображать заинтересованность в моменты нужных, томительных бесед. Что не удавалось даже им самим.

– Извините, мне уже можно идти? Меня ждут на улице, да и мне нужно определиться…. В общем, мне пора! – я уверенным шагом направился к выходу, но меня остановил Чарльз Кристофер Адамс.

– Сто тысяч, и вы позволите побеседовать с вами ещё двадцать минут.

Мои ноги налились свинцом, подкосились, дыхание спёрло, а сердце, будто совсем перестало биться. Я медленно повернулся к странным людям, и уставился на них как на произведение искусства.

– Что, простите? – еле слышно проговорил я.

– Если вы позволите нам с коллегами задать вам ещё несколько вопросов, которые не отнимут более двадцати минут, то получите от меня чек на сто тысяч. Независимо от того, чем закончиться наша случайная встреча.

– Не стоит так шутить со мной. Буквально вчера я потерял всё своё имущество, и сбережения, которые даже рядом не стояли с этой суммой. С вашей стороны это будет очень жестоко.

– Шутить? Никто не говорит о шутках. Напротив, я приношу свои соболезнования. Я не был осведомлён. К счастью, как я вижу, вы в порядке, и можете мне очень здорово помочь. В подтверждение же своих слов, я выпишу вам чек прямо сейчас. Вот, возьмите. Он теперь у вас, и вы вольны в выборе. – Адамс вручил мне подписанный чек на оговоренную сумму. Я машинально взял его, и первым желанием было рвануть на улицу, и затеряться в толпе. На такую сумму, мы с Гастоном могли не только открыть своё дело вновь, но и приобрести скромное жильё на окраине. Это было решило очень многие проблемы. Но я не смог сбежать. В глазах Чарльза Адамса я увидел доверие к моей персоне, добродушие, честность, и порядочность.

– Хорошо, мистер Адамс. Единственная просьба – ущипните меня, если это сон.

– Поверьте, Седрик. Всё наяву. Так вы согласны?

– Да, я согласен.

– Вот и замечательно. Пожалуй, теперь вы господа можете проверить мистера Санчеса.

Мы и правда уложились в двадцать оговоренных минут. Но что это были за минуты. Такого широкого спектра эмоций я не изображал, пожалуй, и за год. А тут двадцать минут. Счастье, грусть, гнев, удивление, весёлая песня, грустная песня…. Это лишь короткий список, который я должен был показать без подготовки. Что мне запомнилось более всего, так это манера выставления задачи. Не просто «покажи счастье», а «ты выиграл в лотерею». Не «покажи нам печаль», а «у тебя умерла собака». Откровенно говоря, мне понравилось. Вероятно, и даже, скорее всего, мне помогла атмосфера в зале. Чувствовалось то, что ко мне душевно расположены. Не было ни капли критических комментариев, и я был переполнен неведанной ранее верой. Именно эта вера и позволила мне показать то, о чём я даже никогда не задумывался, и не подозревал, что могу.

– Что могу вам сказать, мистер Санчес. В данный момент всё зависит от вас. Я могу только предложить сотрудничество, не больше, не меньше. Решение остаётся за вами.

– Сотрудничество? На каких условиях? – кроме излишней нескромности ничего лучше в голову мне не пришло.

– Ха-ха-ха. В вас явно жива деловая жила. Мне это нравиться. Не желаете отобедать со мной, и обсудить все детали? Думается мне, что предложение вас точно заинтересует.

От голода у меня засосало под ложечкой. Хотя скорее это был исключительно психологический фактор.

– Отобедать, конечно, я не против. Есть одно крохотное условие – мой друг ждёт на улице. Ему тоже некуда идти. Позвольте взять его с собой?

– Мистер Санчес, для меня будет в радость разделить поздний обед с вами, и вашим другом. Идёмте.

Чарльз Адамс что-то прошептал коллегам, уверено встал, и направился к выходу. Мои ноги всё ещё оставались тяжёлыми, и ему пришлось аккуратно взять меня под руку, и приободрить.

– Не волнуйтесь вы так, Седрик. Нервы, и хорошая пища, никак не сопоставимы. Поспешите за своим другом, а я вас подожду здесь. Мы выйдем через другую дверь.

Адамс дал указание охраннику впустить меня с другом вновь, и указал на дверь, за которой будет нас ждать. Я несколько пришёл в себя, и выбежал на улицу. Оглядевшись по сторонам, я обнаружил Гастона сидящим на обочине дороги.

– Гастон! Гастон, скорее идём.

– Что случилось? Ты что-то натворил? Ох, остался в тебе ещё озорник из детства. Давай сюда, лучше бежать в другую сторону.

– Нет, ты не понял. Нас там ждут. Пошли. – Я схватил Гастона за руку, и потащил в здание.

– Куда? Кто нас ждёт? Ты что, перегрелся?

– Потом. Всё потом. Бежим.

Гастон перестал сопротивляться, но всё же с некоторой неохотой следовал за мной. Я же торопился, как мог. Я боялся, что всё окажется розыгрышем, злой шуткой, или того хуже – сном.

Успокоить бешено колотящее сердце, я смог в момент, когда увидел ожидающего нас Адамса. Он улыбнулся, видимо одобряя моё возвращение, и радуясь тому, что я не попытался скрыться с подписанным чеком.

– Мистер Санчес. Я рад, что вы приняли верное решение. Ещё раз здравствуйте, Гастон. Не думал, что вы и есть тот самый друг. Прошу вас за мной.

Мы прошли по длинному коридору в сопровождении ещё одного сотрудника службы безопасности, и вышли на улицу со стороны служебной автостоянки.

– Куда ехать, мистер Адамс? – шофёр, встречавший нас, услужливо открыл дверь огромного джипа.

– Было бы неплохо перекусить!

– В ваше любимое?

– Именно!

Спустя мгновения мы уже выезжали на оживлённый проспект, сидя в шикарном автомобиле на обшитых кожей сиденьях. Гастон по собственному желанию занял место спереди, и периодически вопросительно поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Я ему успокаивающе подмигивал, хотя сам сидел поглощённый одновременно тревогой и приятным волнением. Чарльз молчал всю дорогу, периодически всматриваясь в мелькающих за окном людей.

Пожалуй, это был самая долгая поездка в моей жизни, даже учитывая то, что она длилась не более двадцати минут. Время тянулось, и давило на меня, словно огромный кусок эластичной резины. Я боялся пошевелиться, и даже дышать старался как можно тише. Мне казалось, что стоит сделать одно неверное движение, и мы останемся с Гастоном на обочине дороги, и жизни. Это было бы до боли обидно – не успеть подняться, и уже упасть. К счастью, всё обошлось, и Чарльз Адамс оказался действительно таким же душевным человеком, каким показался на первый взгляд. Весьма своеобразным, но не заполненным дёгтем сосудом.

– Мы на месте, ребята. Следуйте за мной. – Когда автомобиль остановился, Чарльз буквально очнулся ото сна, и его лицо вновь осенила улыбка.

Мы вышли из автомобиля, и огляделись. В этой части города мы ещё не были. Как выяснилось позже, это был самый элитный район, где почти на каждом шагу можно было встретить знаменитость, или видного общественного деятеля. Хотя это больше произвело впечатление на Гастона, так как из нас двоих только он обладал познаниями в подобных сферах. Я был не фанатом кино, и всегда не особенно вникал по все жизненные перипетии героев с экрана. Мой друг, напротив, с радостью испытывал полное погружение в очередной кинофильм, сериал, или мультфильм. Мне больше нравилось за чашкой чая послушать рассказы Гастона. У него здорово получалось меня увлечь.

Я был больше в тот момент впечатлён зданием, в котором располагался ресторан. Не очень высокая, но всё же впечатляющая башня из стекла и металла, венчал которую огромный блестящий диск. Словно гигантский гриб, покрытый серебристой росой, сверкающий в лучах полуденного солнца. Зрелище было захватывающе. Ещё большее впечатление я испытал, когда увидел, как по ножке «гриба» курсируют лифты с пассажирами. Шляпка оказалась рестораном, и не простым, а вращающимся. Такое я мог видеть только в тех самых редких фильмах, или слышать от Гастона.

– Мистер Санчес, вы идёте? – немного смутился Чарльз, и вопросительно посмотрел на меня поверх очков. Я остановился перед автоматическими дверьми, и задрав голову к небу, восхищался.

– Седрик! Ну, ты чего? Как будто с дикого края приехал. Веди себя естественно. – Пока мы двигались в лифте на вершину башни, Гастон шёпотом пилил меня, и пытался оторвать от стекла, к которому я прилип, изучая окружающие виды.

– Седрик, ваш товарищ прав. Не тратьте эмоции даром. Лучшие виды вы сможете наблюдать, не отрываясь от обеда. – Как-то, даже слегка по-отцовски, похлопал меня по плечу Чарльз Адамс, и добродушно улыбнулся.

– Ой, прошу прощения. Не хотел показаться невежей. Просто мне всегда нравились подобные панорамные виды на город. Особенно ночной.

– Не волнуйтесь, если не произойдёт форс-мажорных обстоятельств, этот вид в скором времени наскучит вам. Если вы понимаете, о чём я?! – Адамс ехидно подмигнул мне, и первым покинул кабину остановившегося лифта.

Сложно подобрать слова, чтобы описать интерьер ресторана, в котором мы оказались. Роскошь, богатство, изысканность…. Такие слова меркли в ослепительных лучах заведения. Даже прелестные фотомодели, коих за столиками было много, казались не такими уж привлекательными. Их красота становилась серой, тусклой, и однообразной. Мы же на фоне подобного чуда света и вовсе исчезли. На наше появление не обратила внимания ни одна живая душа. Кроме метрдотеля, который чуть заметно кивнул, и проводил нас к столику у стеклянной стены.