Для женщины, оказавшейся в большом пустом доме наедине с незнакомцем, который вдвое шире ее в плечах и на голову выше, Алла Альбертовна держалась не просто достойно. Она оставалась королевой, несмотря ни на что! И это внушало уважение.

– Одну минуту, королева! – Выдернув из порта компьютера флешку с видео и спрятав ее в карман, Варнак сходил на ту половину дома, где, по евростандартной моде, в большущем зале была сделана просторная трапезная с барными стойками, широкими мраморными панелями и массой хромированных механизмов непонятного для бывшего спецназовца назначения. Однако холодильник он определить сумел, достал из него бутылку газировки с запахом лимона. От стойки принес большой фужер, вытряхнул в него немного льда, залил водой почти до краев, вернулся к дивану и, опустившись на колено, протянул бокал даме.

Хозяйка хмыкнула, пригубила, фыркнула:

– Ух, какой холодный! – Она отпила еще несколько больших глотков, откинулась на спинку, посмотрела на гостя через поднимающиеся пузырьки. – Пожалуй, турист, ты не столь хамоват и вульгарен, нежели предыдущие клопы. Покой, холодная вода и мягкий диван были моей величайшей мечтой за последние три часа! Ты подарил мне три секунды рая. Так и быть, золотая рыбка. Если ты немедленно сотрешь все, что есть у тебя на карте памяти, и поклянешься мне своими непереломанными ногами, что никаких копий больше нигде не сохранилось, я тебя прощу!

Воистину, своим хладнокровием и бесстрашием эта женщина была достойна восхищения!

– Есть одна закавыка, Алла Альбертовна, – с сожалением вздохнул Еремей. – Четыре месяца назад вы утвердили перспективный план развития района, в котором запланировано строительство Верхнекорзовского водохранилища при реконструкции трассы Могильное – Шишкари.

– О господи, опять про генпланы! – застонала госпожа мэр, закатывая глаза. – А ведь ты уже начал казаться мне милым парнем.

– Вы помните этот проект?

– Да-да, помню! Там финансирование идет из федерального центра на восемьдесят процентов, двадцать наши, начало работ запланировано на 2014-й. И чего ты хочешь? Долю? Заказ? Подряды?

– Двести восемьдесят гектаров водного зеркала! Будет затоплено сто двадцать гектаров соснового леса, столько же пахотных земель, сорок га пастбищных земель и, помимо этого, будет заболочено семьдесят гектаров сельхозугодий. Просто заболочено! Уровень воды станет слишком высоким для их обработки, но низким для любой иной деятельности: рыбоводства, туризма, отдыха.

– Выражайся конкретнее, что тебе нужно?

– Я хочу спасти лес! И остальные земли тоже. Откажитесь от строительства плотины, Алла Альбертовна! Для поездок из деревни в деревню хватит и обычного моста.

– Ты хочешь сказать, весь этот цирк с вымогательством ты затеял, чтобы я не строила плотину? – подняла голову женщина. – Денег и контрактов ты выцыганивать не собираешься?

– Именно! Я защищаю интересы леса. Деньги меня не интересуют.

– Мало того что ты шантажист, так ты еще и идиот! – вздохнула хозяйка. – Все вы, «зеленые», умом тронуты. Никогда не знаешь, что в следующую минуту выкинете и требовать захотите. Свалки делать нельзя – они природу загрязняют, мусор сжигать нельзя – дым воздух пачкает, перерабатывать тоже нельзя – отходы токсичные остаются. Что же мне теперь, помойки в городе оставлять, пока все на улицах от смрада не повесятся? По-моему, вы хотите, чтобы люди сдохли все до единого! Зажарить нас живьем готовы, лишь бы травку вашу никто не потоптал!

– Если траву не потопчут люди, ее все равно сожрут кролики, – ответил Еремей. – Я не про мусор говорю, я хочу лес от затопления уберечь.

– Кому палец в рот положишь, тот всю руку отгрызет, – снова отпила минералки Алла Альбертовна. – Ты опять испортил мне настроение, турист, своими разговорами! А ведь так хорошо начиналось… Но я человек слова. Раз пообещала – сделаю. Ты можешь оставить карту со своим видео, и я тебя прощу. И даже позволю остаться в городе. Думай быстрее, считаю до трех. Раз, два, три. Что решил?

– Вы меняете проект, отказываетесь от строительства водохранилища и называете мне имена экспертов, давших ложное экологическое заключение. Я проведу с ними воспитательную работу. И тогда никто не узнает о вашем преступлении, Алла Альбертовна. Сколько там осталось времени до даты тендера? Думаю, я зайду за ответом через пять дней. Дабы успеть с треском отменить результаты сразу после их оглашения, если вы окажетесь слишком упрямы. Мэры приходят и уходят. Найду общий язык со следующим. После того как этого посадят.

– Ответ неверный, турист. А жаль! – Женщина отпила еще немного воды. – Боюсь, очень скоро ты проснешься на дне реки с кирпичом на шее и переломанными ногами. Но два часа форы я тебе дарю. Убирайся!

В садоводство Варнак вернулся уже в сумерках. Замаскировал мотоцикл в кустарнике возле заброшенного участка на соседней линии и, оставив его под присмотром Вывея, прошел до ашрама через центральный проезд, старательно прислушиваясь и принюхиваясь к происходящему вокруг.

Угрозы госпожи мэра он принял вполне серьезно. Еремей хорошо понимал, что руководителю города и района, если он смог добиться спокойствия на своей территории, приходилось иметь дело не только с лозунгами и парадами, но и с изнанкой общества во всей ее мерзости. И потому связи у Аллы Альбертовны наверняка имелись не только в полиции и прокуратуре.

Однако никого из посторонних на улочках между дачами не появилось. Равно как и из местных. Между опустевшими в будни домиками царила полная тишина. Лишь расползались по сторонам сладкие ароматы зреющих абрикосов и груш и горьковатые – от куч сорняков, преющих в компостных кучах.

Успокоившись, Варнак свернул к ашраму, поднялся по ступеням, толкнул дверь.

– Смотрите, кто пришел! – издала восторженный вопль полынная «конопушка» и первой кинулась ему на шею.

Стоило ей разжать объятия, как Еремея радостно обнял Нирдыш, потом Ирина, мальчик-переросток, имени которого Варнак все еще не знал, и его беременная подружка.

Еремей ощутил себя Одиссеем, наконец-то вернувшимся домой после долгих странствий. Путником, по которому искренне соскучилась вся его немалая семья.

Последней была Галина Константиновна, которая тоже обхватила его руками и коснулась губами щеки:

– Я рада увидеть тебя снова, Рома. Это приятно, что ты вернулся.

– Как я мог не прийти туда, где меня так ждут? – ответил Варнак и расстегнул карман. – Вот квитанция, я заплатил.

– Не нужно! Я верю тебе без бумажек.

– Знаю. Но если придут электрики, квитанцию им желательно все же показать.

Старшая кивнула, забрала квиток и предупредила:

– Сегодня мандала. Будь готов!

Что это означало, Варнак не понял, но спрашивать поленился. Обошел дом в поисках Тоши, но девушка отсутствовала. Все остальные оживленно обсуждали два каких-то зеленых брелока с арабской вязью. Еремей еще от дверей услышал, что это защитные обереги от демонов, привезенные из самого Ирана.

Однако «лешего» ужасы от появления ифритов, джиннов и бесов ничуть не заинтересовали: его разум был уже отравлен первой библейской заповедью, стараниями монаха ордена Экклезиаста прочно засевшей в мозгах, и уроками Зоримиры, вполне внятно разъяснившей, какие существа каких символов и почему опасаются.

Он заглянул на кухню, обратил внимание на пустое место под столом, развернулся и вышел из дома.

Примерно через полчаса Еремей вернулся с хворостом, и на этот раз судьба одарила Варнака подарком. Маалоктоша, увидев молодого человека с далекой веранды, отдала брелок Нирдышу, быстро пересекла дом, обняла, чмокнула в щеку.

– Как я рада тебя видеть, Рома! Воистину, судьба награждает каждого тем, чего он желает больше всего! Ты нуждался в нас, я нуждалась в тебе. И карма свела нас именно тогда, когда это было важно обоим! Теперь ты с нами.

– Ты нуждалась во мне? – ответил вопросом Варнак.

– Конечно. Давай помогу! – Девушка забрала часть хвороста, отнесла на кухню и запихала под стол. – Ты видел талисманы Нирдыша? Какая от них исходит энергетика, это просто потрясающе!

– Тоша, они же помогают только от ифритов! Когда ты последний раз встречала демона песков в своей жизни?

– Судьба, посылая испытание, всегда посылает и силу для его преодоления. Когда мне понадобился мужчина, она послала тебя. Помнишь? Раз она одарила нас амулетами, то вполне может появиться и ифрит… – Девушка рассмеялась, снова обняла Варнака, крепко прижалась, поцеловала и доверчиво шепнула: – Я люблю тебя, Рома!

И тут же убежала, оставив Варнака остывать после прокатившейся по телу горячей волны. Ибо услышанные слова не могли оставить его равнодушным.

Вот только он уже успел понять, что в ашраме все любили всех и вкладывали в эти слова совсем другой смысл, нежели прочее человечество.

– Рома, ты такой грустный… – остановилась рядом «конопушка». – Отчего? Ты не рад нас видеть?

– Ерунда… Просто взгрустнулось…

– Не грусти! – Юля взяла его за руку. – Я люблю тебя, Рома, мне больно видеть тебя таким!

Однако от ее слов никакой горячей волны Варнак не ощутил.

– Хочешь, я скажу учительнице и мы проведем над тобой обряд очищения?

– Я люблю тебя, Юля! – сделав над собой усилие, произнес ритуальные слова ашрама Еремей. – Когда ты рядом, мне всегда легче.

– Вот и здорово! – «Конопушка» кинулась к нему, обняла и убежала дальше. И почти сразу послышался колокольчик, созывающий всех на медитацию.

Мандала оказалась больше похожей на физзарядку, чем на духовную практику: сначала бег с высоким подниманием коленей, потом раскачивание всем телом и, наконец, релаксация на спине с открытым ртом. Галина Константиновна говорила что-то о впитывании энергии природы и подражании травам и деревьям, но Еремей просто встряхнулся, а потом расслабился, готовясь к отдыху после долгого дня. Потом он соединился с остальными в общий круг, напился чаю и пошел наверх, снова устроившись возле девушки.

– Тоша, – тихо предложил он. – Может, не стоит полагаться на судьбу? Может, мне просто встречать тебя вечером и провожать?

– Если так будет предназначено кармой, – прошептала она, – мы получим знак. Все предначертано, Рома! Все давно предначертано. Нужно научиться видеть знаки, следовать чувству, а не разуму, и тогда ты поймешь это сам.

Новый день Варнак потратил на то, чтобы уточнить, кто таков Игорь Викторович и чем занимается.

После первых же вопросов дорожным рабочим, меняющим люки на улицах, прояснилось, что Игорь Викторович Крамлер является владельцем областной дорожно-строительной фирмы. Конторы в регионе единственной, а потому успешной и процветающей. Теперь Еремей прекрасно понимал почему.

Вернулся он в ашрам еще засветло, часов в пять вечера, и оказался встречен с восторгом и радостью, к которым так и не смог привыкнуть, его тискали, обнимали, целовали… И хотя разумом «леший» понимал, что так здесь относятся ко всем, даже ритуальная всеобщая любовь была Варнаку очень и очень приятна.

– Я сосисок пять кило привез, – выложил он полиэтиленовый пакет. – Можем нормально пообедать.

– Послушники ашрама не едят мяса, – покачала головой Галина Константиновна. – Это плоть убитых животных.

– Не беспокойтесь, я первый сорт в магазине попросил! Там только соя, туалетная бумага и ароматизаторы. Мясо в такие продукты не кладут.

– Я не шучу, брат мой!

– Так и я тоже, Галина Константиновна!

Женщина немного подумала, кивнула:

– Нирдыш, отнеси подарок на кухню. Юля, вскипяти, пожалуйста, воды. Мне хочется зеленого чая. Рома, идем со мной. Нам нужно поговорить.

Варнак вошел в келью старшей ашрама следом за ней, прикрыл за собой дверь. Обстановка здесь была спартанская: вытертая кошма, платяной шкаф и стопка лазерных дисков, сложенных на краю подоконника. Галина Константиновна указала на пол, уселась возле подоконника сама, старательно поджав ноги. Подождала, пока Еремей опустится рядом, протянула руку, коснулась его колена:

– Я знаю, Рома, ты хороший. Будда учит нас, что добро есть в каждом человеке. Он учит, что богов нет вовсе. Он говорит, что все боги – это всего лишь люди, достигшие совершенства! Твоя карма привела тебя в ашрам потому, что для тебя настал час очистить свою душу и тело, обрести гармонию с миром, со вселенной, найти свою точку покоя и совершенства.

– Я помню. Все предначертано. И если для меня настал час познания, судьба приведет меня к учителю, – повторил Еремей ночные слова Маалоктоши.

– И раз твоя карма избрала для тебя меня, я расскажу тебе самое главное, – кивнула Галина Константиновна. – Несколько лет назад я преподавала математику в Институте точной механики и оптики и готовилась защитить докторскую. Тогда-то мне и довелось попасть в больницу из-за пустячного, как тогда показалось, недомогания. После проведения полного обследования мне сказали, что через три месяца я умру. Из-за опухоли. Маленькой опухоли, которая растет где-то в печени и которую нельзя извлечь из-за опасности повреждения кровеносных сосудов. Их там очень много, в этой самой печени. И мне пришлось думать не о диссертации, а о том, как я проведу крохотный остаток своей жизни! Первое, что я сделала, – это попрощалась со всеми своими друзьями и родственниками. Я поняла, как люблю их, и сказала им об этом. И после этого я обрела покой. Я перестала бояться смерти. И только тогда я стала понимать важность и истинный смысл учения величайшего в истории человека, мудрого наставника и просветителя Гаутамы Шакьямуни[3]. Я обрела гармонию и с тех самых пор учу искусству гармонии других.

– Несколько лет? – на всякий случай уточнил Еремей.

– Я больше не посещала клиники, Рома, и не знаю, больна или нет. Но, как видишь, я все еще жива! Моя карма ясно указала мне путь, которым надлежит следовать, и с тех пор я несу людям свет истины. Пока я исполняю то, что предначертано гармонией мироздания, оно сохраняет мне жизнь. Разве это не ясный ответ всем сомнениям?

– Гармония? – не удержался Варнак. – В ашраме восемь человек, и никто из них не пытается что-то созидать, работать, учиться! Они только медитируют и спят. Спят и медитируют. Ни семей, ни детей, ни достижений, ни планов на будущее. Иногда мне кажется, что высшая их мечта, так это чтобы их замуровали в маленьких пещерках и оставили в покое! Немного дармовой еды каждый день – вот и весь предел их жизненных мечтаний. Ни о чем не думать, ни о чем не беспокоиться, ничего не делать, ни о чем не говорить, ничего не ждать. Это и есть гармония?

– Состояние самадхи есть высшая цель совершенства для каждого человека, вставшего на путь духовного развития! – согласно сообщила Галина Константиновна. – Точка абсолютного покоя. Когда ты сливаешься с окружающей вселенной в единое целое, и между нею и тобой нет уже больше никакого разделения.

– Но чем же тогда эта жизнь отличается от смерти?

– Ничем! Ты еще жив, но ты уже мертв, и, будучи мертвым, ты все равно остаешься живым. Для человека, достигшего совершенства, смерти не существует. Он вечен! И он пребывает в полном покое и гармонии.

– Умереть при жизни, чтобы избавиться от страха смерти?

– Ты забываешь о самом главном, Рома! Достигший совершенства и гармонии просветленный погружается в нирвану. Он испытывает состояние недостижимого для простых смертных счастья. И остается в этом состоянии вечно. Увы, друг мой, очень трудно говорить на языке людей о понятиях, для которых в речи нет даже названий, ибо в миру эти ценности и радости не существуют. Чтобы ты понял, ради чего необходим духовный труд, ты должен коснуться нирваны хотя бы краешком сознания. Готов ли ты к этому подвигу?

– Отчего не попробовать? – пожал плечами Варнак.

– Но первое, что ты должен сделать, – это освободить свое сознание от всего негатива, от зла, от любой недоброжелательности. Достичь нирваны способен лишь тот, кто чист душой и телом! Ты не должен желать смерти или боли никому на этом свете.

– Я и не желаю.

– Неправда. Чтобы есть мясо, нужно убивать живых существ.

– Намекаете на сосиски? Так там одна соя и ничего более!

– Суть не в мясе, Рома! Суть в твоих мыслях и желаниях! Ты ступил на путь духовного развития. Здесь чувства важнее реальности. Ты не должен хотеть мяса! Даже если ты купил поддельное, даже если оно взято не из мертвого животного, но твое чувство, твое желание поглощать именно мясо осталось прежним! Ты должен менять не диету, а избавляться от желания причинять зло. Ты меня понял?

– Да.

– Очень хорошо. Помни об этом, береги свое сознание и душу, не впускай в них черноту. Вечером специально для тебя мы проведем надабраму, чтобы очистить тебя и поделиться своей энергией. Тебе сразу станет легче.

Надабрама состояла в том, что во время медитации Варнак стоял в центре комнаты, исполняя свою сольную «кундалини», стряхивая негатив тела и сознания, в то время как все остальные крутились, втягивая энергию окружающей природы, воздуха и земли, пропуская ее через себя, очищая и передавая Еремею, напитывая его свежестью и чистотой. Мелодия все убыстрялась и убыстрялась, одновременно нарастая, пока вдруг не оборвалась, сменившись нежной соловьиной трелью.

И вот тут-то с грохотом и распахнулась дверь!

В ашрам вломились сразу трое мужиков, воняющих брусникой, потом и перегаром, одетых в грязные спецовки, с напяленными на головы рваными колготками. Однако при всем своем помойном виде они имели ружье – охотничью двустволку. И это было серьезно.

Вывей поднял голову от заячьего следа, сорвался с места и во весь опор помчался к садоводству.

Но мохнатая часть «лешего» была еще очень-очень далеко.

– Допры-ы-ыгались?! – Вооруженный бандит пнул ногой проигрыватель, но тот не замолчал, и мужчина ударом приклада выбил вилку из розетки. – Деньги гоните! Быстро!

Второй схватил за ворот водолазки Ирину, поджав ее подбородок ножом, третий притиснул к стене Нирдыша, так сильно вдавив нож в его живот, что показалось – лезвие наполовину вошло в тело.

Варнак замер. Он мог прямо сейчас, на месте, убить любого из троих, но пока будешь разбираться с одним, другие неизбежно успеют наделать беды.

Да еще два ствола с непонятными патронами!

Ружье могло быть и муляжом, подобранным на свалке мусором. А могло иметь внутри заряды картечи. Рисковать при таком раскладе не стоило.

Будь «леший» один, ему не угрожало бы ничего. Но в сложившейся ситуации никак не получалось уничтожить гостей без крови. Они неизбежно поранят не меньше двух сектантов!

– Не нужно кричать и пугать, – сложила ладони перед грудью Галина Константиновна. – Вы вошли в дом веры и любви. Это место покоя, а не зла. Вы можете найти здесь радость и счастье. Отпус…

Речь старшей прервал удар приклада по лицу:

– Деньги, дура!

– Да откуда здесь деньги, люди?! – в отчаянии выкрикнул патлатый мальчик-переросток. – Оглянитесь! Этот дом похож на богатое жилье?

Вывей уже приближался к крайним участкам садоводства, но был все еще слишком далеко. Безнадежно далеко! И к тому же начал уставать от долгого бега.

– Не езди по ушам, баклан! – Бандит у стены прижал Нирдыша локтем в горло. – Знаем мы, что в сектах бабок всегда навалом! Вы своим кретинам мозги промываете, они вам все свои ценности несут и квартиры на вас переписывают.

– Мы ищем истину, а не деньги, – Галина Константиновна отняла ото рта залитые кровью ладони. – Это дом любви и гармонии, а не корысти!

– Так… Нас считают за лохов, – приплясывая, повел стволом первый. – Пока пару уродов не шлепнем, не дойдет.

Похоже, он был изрядно под кайфом. Или безумно трусил от затеянной авантюры и мог сорваться на глупость в любую секунду.

– Хорошо, я отдам деньги, – подняв руки, сказал Варнак. – Касса секты у меня. Но только помните, смертные: каждому творящему воздастся втрое! Посему творить лучше добро. Ибо творящему зло воздастся злом.

– Заткни хайло и гони бабло! – бандит тут же навел ружье на него.

– Даю, они в кармане куртки… – Еремей медленно, дабы не напугать нервного гостя, пробрался к вешалке, сунул руку в нагрудный карман и выгреб мелочь, отложенную на насущные расходы. Подровнял купюры, пролистал и положил на пол. – Имейте в виду, это деньги ашрама! На каждого, кто их коснется, падет проклятие сумеречного зверя! Несчастных будут жрать кусками неведомые твари до тех пор, пока на теле не останется даже малого куска живого мяса. И это будет продолжаться до тех пор, пока вы не вернете взамен украденного втрое больше!

– Ой как страшно! – Вонючий грабитель, не медля, схватил добычу. – Чё так мало?

– Мы же не лавочники, зачем нам наличные? – усмехнулся Варнак. – Хотите еще – поехали в банк, сниму со счета. И заметь, ты коснулся денег! Теперь все: договор со смертью заключен! Ты взял на себя проклятие. Не забудь поделиться им с друзьями. Одному тебе будет скучно. Трогайте деньги все, трогайте!

– Заткнись! – ствол уперся ему в лоб.

– Там девять тысяч, – сказал Еремей. – Чтобы вернуть втрое, тебе нужно будет двадцать семь.

– Ага, разбежался! – скомкав деньги, грабитель запихал их в карман. – Уходим, мужики… Не бздите, святоши! Мы вас еще навестим!

Незваные гости быстро отступили, пряча ножи, и выскочили за дверь.

Последним ушел тот, что с ружьем.

– Отработанно действуют, – тихо отметил Варнак. – Видать, не в первый раз. И уже получали сковородой по затылку. Галина Константиновна, не знаете, тут на участках грабежи не случались? Не воровство, пока хозяев нет, а такие вот грабежи, настоящие?

– Господи, я чуть не умерла, – охнула беременная с сальными волосами и села на пол.

Ира, вытянув ворот водолазки почти до самого носа, расплакалась. Нирдыш перебежал к ней, обнял, Юля кинулась к старшей.

– Милицию нужно вызывать! – спохватился мальчик-переросток. – О грабеже сообщить!

– Не нужно! – осадил его Варнак. – Я повесил на них проклятие. Все остальное оно сделает само.

– Какое проклятие, Рома?! Это же бандиты! Самые настоящие бандиты! Они нас чуть не убили!

– Они забрали мои деньги, – отрицательно покачал головой Еремей. – Мне и решать! Проклятию я доверяю больше, чем полицейским.

– Оставь, Вертер, он прав, – неожиданно вступилась Галина Константиновна, промокнув кровь платком. – Мы не должны пускать в свои души зла и мстительности. Мы должны сохранять в себе доброту и только ее! Простим их, дети мои. Давайте сядем в круг, возьмемся за руки, вспомним этих несчастных, рожденных горем и темнотой, и простим их. Будем выше этого, будем выше зла и мести. Просветленный обязан нести в своем сердце любовь ко всем и каждому. Легко любить того, кто отвечает тем же. А вы попробуйте возлюбить сердцем тех, кто ненавидит! Сядем в круг, дети. И докажем себе, что мы сильнее любых испытаний! Что гармония сохраняется в наших душах, несмотря ни на что.

Сектанты стали послушно рассаживаться возле лазерного проигрывателя с треснувшим экраном.

Увы, поднять им настроение Варнак не мог. Ведь тогда ему пришлось бы признать, что своей волчьей сутью он уже взял след и, сберегая дыхание, медленно трусит вслед за облаком перегара, перебиваемым только запахами давно не мытого тела.

Грабители ашрама больше походили на обычных бомжей, нежели на уголовников. Ибо последние, прежде чем идти на грабеж, узнают хотя бы примерно, какую им удастся взять добычу. Эти же идиоты решили ограбить законченную голытьбу!

Но след они путали старательно. Бандиты не топали по улицам, а ломились через участки, перелезая заборы, пробираясь малинниками, таясь от далеких прохожих под кронами садов. Проходя мимо свалки, они скинули колготки, запихав их в плесневелую коробку из-под роз, отвернули по тропе, огибающей крайний участок, и вернулись в садоводство на следующей линии, после чего следы стали гуще и внезапно раздвоились. Один, послабее, потянулся вдоль линии, более густой ушел к крытому замшелым шифером дому, ощутимо просевшему в землю и обросшему вокруг густым бурьяном.

«Вот и попались! – подумал Варнак, волчьими лапами обегая дом. – Кому нужны маски, если от вас вонь, как от ассенизаторской повозки?»

– Как они обосрались-то, ты видел? – весело обсуждали хозяева дома. – Аж присели все! Я думал, сейчас струйки потекут!

– А этот, который лупоглазый, ты слышал? «Проклятье, проклятье!» Думал, испугаемся. Бабушкины сказки решил на ночь рассказать.

– Жалко, взяли мало. Сколько там?

– А ты сам посмотри. Чего, страшно, что ли? Проклятия испугался?

– Ничего я не испугался!

– Так возьми и пересчитай.

– Ну и возьму.

– Ну и возьми.

– Ну и возьму.

– Возьми-возьми. – Мужчина заржал: – Что, кишка тонка?

– Да вот тебе, пожалуйста, взял!