Хроники Анклава 2: Настоящее Даровано

Кто видит сны и помнит имена,

Кто слышит трав прерывистые речи,

Кому ясны идущих дней предтечи,

Кому поет влюбленная волна;

Тот, чья душа землей убелена,

Кто бремя дум, как плащ, принял за плечи,

Кто возжигал мистические свечи,

Кого влекла Изиды пелена.

Кто не пошел искать земной услады

Ни в плясках жриц, ни в оргиях менад,

Кто в чашу нег не выжал виноград,

Кто, как Орфей, нарушив все преграды,

Все ж не извел родную тень со дна, -

Тому в любви не радость встреч дана.

М. Волошин

Глава 7: Все будет хорошо

Гул машин висел над улицей. Стоявшие в пробке водители озлобленно сигналили и изредка высовывались из окон, чтобы обматерить друг друга. Фонтаны на Финляндском вокзале уже давно не работали. Прослужив людям многие годы, металлические трубы проржавели и отказались далее пропускать через себя воду.

Правительство Санкт-Петербурга закрыло глаза на площадь Ленина, посчитав, что есть более важные проблемы, в которые можно вложить бюджетные деньги, непомерными налогами вытянутые из обнищавших граждан.

К две тысячи двенадцатому году из-за нового витка мирового экономического кризиса и его последствий цены на большинство товаров и услуг поднялись до небес, а зарплаты, пенсии и пособия выросли на жалкие копейки. Множества людей лишились дома и работы, а приближенные к власти толстосумы продолжили загонять себя в угол, и без того трещавший по швам.

Серая гамма осени, не содержавшая в себе ярких золотисто-оранжевых листьев, но отравленная промышленными выхлопами заводов, окутала бурливший жизнью город белых ночей.

На асфальтированную привокзальную площадь, подняв маленькие облачка пыли, упали первые капли дождя – это северный ветер, дувший из Балтийского моря, привел сюда тучи. Фиолетовая вспышка промелькнула в небесах, далекий громовой раскат слабым эхом отразился от фасадов многолетних зданий.

Сквозь затяжную пробку, выказавшую слабое движение, просочился светло-багряный компактный автомобиль, подъехал к расположенному прямо напротив вокзала кафе-ресторану, и с ревом припарковался, уткнувшись носом в бордюр.

Рыжеволосая девушка в пятнистой зеленой рубашке и чуть более теплого оттенка камуфляжных штанах выскочила из машины и забежала внутрь заведения. Из-за высоких цен и текущего времени дня, когда большинство имевших таковую возможность людей еще не окончили работать, местных посетителей можно было пересчитать по пальцам: парочка влюбленных студентов, ругавшихся за столиком у входа, трое мужчин в деловых костюмах, бурно обсуждавших провальную сделку по недвижимости, и заплаканная женщина, печалившаяся из-за развода с мужем. Дизайн интерьера кафе был в меру красивым, подчеркивавшим респектабельность заведения, при этом силившимся не пускать в глаза пыль сверхдорогими излишками. Рыжеволосая девушка поднялась по винтовой лестнице на второй этаж и села за самый дальний столик у окна, где ее ждала покуривавшая от скуки дешевый кальян подруга в неизменном мрачном пальто.

– Ну, наконец-то… Я тут уже битый час сижу!

– Приветик, Машуль… – Произнесла рыжая и приветственно чмокнула собеседницу в щечку, – Ты же знаешь, какие около вокзала сейчас пробки – я сорок минут только здесь простояла, а это еще не считая всего пути из Кузьмолово… Как поживаешь?

– Нормально. – Длинноволосая брюнетка улыбнулась.

– Зачем так срочно вызвала меня?

– И это ты называешь срочным? Кхм… Поговорить хотела… Обо всем. Неразбериха полная творится.

– Я знаю. – Ответила вторая девушка. – Всему Анклаву сейчас нелегко.

– С тех пор, как они ушли…– От улыбки на лице Марии не осталось и следа, – Хоть уже и столько времени прошло… Знаешь, почему я взялась за все это? Хотела продолжить начатое ими дело… Не дать ему погибнуть и, тем самым, погубить воспоминания о них.

– По твоим рассказам, они действительно заслуживают того, чтобы их работу продолжали. А кроме нас, продолжить больше некому.

Обе девушки согласно улыбнулись.

– Послушай, Лен, у вас в поселке в последнее время много непонятного происходит?

– Да вроде – не особо… Пока все в меру, по крайне мере.

* * *

В салоне уже собирали остатки еды и посуду, когда из динамика зазвучал ласковый голос одной из бортпроводниц: «Дамы и господа, наш авиалайнер приблизился к Санкт-Петербургу и в настоящий момент заходит на посадку. Пожалуйста, пристегните ремни. Мы надеемся, что вы остались довольны полетом, а также благодарим вас за выбор именно нашей авиакомпании».

Стюардесса забрала посуду со всего правого ряда и изящно подошла к первым местам центрального. За иллюминатором промелькнул фиолетовый отблеск. Пассажир протянул ей пустой бокал, но тот, так и не коснувшись женской руки, потерял опору, упал на пол и разбился…

* * *

– У меня тут на днях было видение… – Начала изъясняться Маша, но подруга ее перебила.

– Да ты что? У тебя их уже давно, вроде, не было…

– Ну, не так уж и давно… – Улыбчиво промурлыкала Смокер, хлопнув ресницами, – Были мелочи всякие… А это – оно словно откуда-то из прошлого, будто я уже где-то видела это событие, или слышала о нем от кого-то.

– Интересно… Обычно ты описываешь свои видения лишь тогда, когда того требует ситуация.

– Да, и она как раз треб…

С улицы донесся тяжелый вибрирующий гул, не позволивший продолжить разговор. Обе девушки пулей вылетели из-за столика и выскочили наружу. По забитой машинами дороге и всем окрестным домам промелькнула громадная тень. Подняв головы, дамы ужаснулись вместе с окружившими их прохожими: огромный пассажирский авиалайнер падал практически на них.

Я наблюдал за происходившим с некоторым азартом. «Интересно, как они отреагируют на это? Что конкретно будут делать? О, да… Этот взгляд… Немного паники, через секунду ее и след простыл, теперь дикое удивление, щепотка радости, и окрыляющий блеск в глазах… Хм-м… Она так сексуальна на фоне падающего самолета…А вот Деметра практически в ужасе от ситуации, подумала сразу о том, сколько людей сейчас погибнет… Неисправима».

За те мгновения оцепенения, что самолет пролетал над их головами, девушки уже поняли, куда он упадет, и побежали в ту сторону.

Днище огромного аэробуса зацепило устремленный ввысь шпиль Финляндского вокзала, увенчанный пятиугольной звездой. Со снопом искр и нестерпимым скрежетом, шпиль начал обваливаться, а вместе с ним и конструкция, на которой он держался – массивный прямоугольный постамент с часами проломил крышу и рухнул внутрь зала ожидания и билетных касс, похоронив под облаками взвившийся пыли и бетонной крошки десятки людей. Ударная волна белого тумана, словно с колокольным звоном, вышибла изнутри все стекла здания, выплеснув на площадь цунами обломков.

В момент соприкосновения самолета и шпиля, Лена и Маша, находившиеся в сотне метров от вокзала, поняли, что произойдет далее. Их план сменился молниеносно: вместо того, чтобы пробежать через внутреннюю часть сооружения, напрямик, как они задумали изначально, им пришлось направиться правее и вперед, проскользнуть между дешевыми закусочными и ларьками, вдоль забора, ограждавшего железнодорожные пути.

Сильный удар заставил землю задрожать прямо у них под ногами – обе девушки оступились и упали, а через секунду весь мир окутала полупрозрачная ватная пелена. Уши заложило, в глазах все задвоилось – дамы попытались встать, но первая их попытка успехом не увенчалась. Мысли обеих сработали одинаково, и они медленно поползли вперед.

Окружавшая действительность разделилась на две горизонтальные части: белую и серую. Из-за сильной контузии девушкам стало тяжело ориентироваться в пространстве, чему также мешала поднявшаяся в воздух пыль. Три года усиленных Анклавских тренировок не прошли даром и через пару секунд, на их счастье, зрение вернуло былую резкость, но вместо отдаленного урчавшего звука, словно из-под воды, реальность разрезал мощный рокот разорвавшихся реактивных двигателей – в этот момент самолет врезался в землю, спровоцировав серию новых толчков.

Минут через десять, пробравшись сквозь развалины, обе девушки все же смогли дойти до места непосредственного крушения, где их взорам открылась ужасавшая картина: сквозь белую пелену виднелись горы обломков, непонятное месиво из остатков платформ, электропоездов, окружавших вокзал зданий и частей авиалайнера.

Самолет протаранил более полукилометра железнодорожной полосы, будто гигантский комбайн, вспахавший депо под открытым небом. Со всех сторон доносились стоны тяжелораненых и умиравших, тела многих находившихся на перроне людей были превращены в кровавые лужи и куски фарша, местами нанизанные на выгнутые металлические балки и опоры.

Внутри тумана уже начали пробираться первые спасатели в лице охраны вокзала, пытавшиеся вытащить из-под обломков тех, кто еще мог дышать. Нервы молодых женщин не выдержали подобной мясорубки и их желудки опорожнились через рот. На глазах у Марии проступили капельки слез, но она, зная, что сейчас не время давать волю эмоциям, смахнула их рукавом. Деметра же вовсю рыдала. Сотни человек погибли ужасной смертью в случившейся авиакатастрофе. Когда девушки, полностью опустошенные событием, достигли остатков носа самолета, они окончательно вверглись в шок: среди многоярусных рядов раскуроченных пассажирских кресел не было ни одного тела…

Ни оторванных конечностей, ни банальных следов крови – за исключением наружных частей фюзеляжа, но то была кровь погибших посетителей вокзала – не было.

«И где же, черт возьми, весь экипаж, где пассажиры?!» – возник у Маши в голове вопрос. Судя по тому, что девушки переглянулись озадаченными взглядами, думали они об одном и том же.

В последний раз оглядев обломки авиалайнера, Анклавки, обратно перелезшие через распаханное разлетевшимися обломками железнодорожное полотно, направились в сторону руин вокзала. Серо-белая дымка уже практически рассеялась дуновениями ветра с Невы. Пока девушки пытались помочь спасателям, коих значительно прибавилось, при освобождении очередного пострадавшего у Марии в голове снова созрели тревожные мысли.

– Лен, надо бы в Крепость заглянуть… Тут уже столько народу – думаю, и без нас справятся.

– Считаешь, что надо? Ну, хотя, да… Неизвестно, как на нее повлияло это чертово падение, – Деметра на секунду задумалась и перевела взгляд на подругу, – Или она на него.

– Возможно, возможно… – Многозначительно растянула девушка, – Как знать, какие еще сюрпризы может держать в себе эта заброшка… К тому же, с подобным мы еще не сталкивались… Ладно, катастрофа – фиг с ней, но люди… Самолет же не мог быть пустым! Ни самих пилотов, ни обслуживающего экипажа нет! Так не бывает.

– Как думаешь, куда они делись? Не могли же просто так исчезнуть, что-то должно было…

Двое сотрудников МЧС в новенькой зеленой форме подбежали к дамам и помогли им приподнять кусок внешней обшивки самолета, из-под которого дважды донеслись тихие постанывания. Под обломками лежал мужчина, весь в ссадинах и синяках, в разорванной одежде, его правая нога была неестественно выгнута переломом.

– Займитесь им. – Спокойным голосом сказала Маша спасателям, на что те в ответ благодарственно кивнули, откинули часть обшивки и начали осторожно перекладывать раненного на носилки.

* * *

Крепость незначительно пострадала от падения авиалайнера. Забор, отгораживавший железнодорожные пути от территории здания, превратился в горки разлетевшихся тут и там кирпичей, но на самом сооружении явных повреждений не было, за исключением небольшого куска стены, отвалившегося с третьего этажа здания. Именно эта деталь и привлекла внимание Лены.

– Маш, а это случайно не то место, где находился один из кристаллов, запечатывающих Крепость, или как его…

– Блин, похоже, оно… – Удивленно ответила напарница, осмотрев образовавшийся проем.

Подойдя к разбившимся о землю кирпичам, что раньше составляли эту часть стены, Анклавка стала разгребать их ногой, а затем уже и руками. Примерно через минуту «чудовищных» усилий, она нашла искомое – расколотые от падения частички особого оптического стекла.

– Чувствую, нехорошо это…

Мария приподнялась и указала рукой на груду кирпичей Деметре, а та, в свою очередь, отвлеклась от изучения Крепости взглядом и обернулась на голос.

– Стекло разбито? – Спросила Лена, а получив в ответ утвердительный кивок, начала высказывать свои догадки, – Скорее всего, часть стены обвалилась из-за толчков, во время удара самолета. Но почему именно эта часть? Неужели, она была самой слабой… Что-то здесь не так. Пойдем внутрь, обследуем этажи.

Внешне Крепость представляла собой типичную недостройку советских времен. Единственным отличием были довольно внушительные размеры этого обветшалого здания, занимаемая площадь которого могла сравниться с небольшим футбольным полем. При взгляде сверху Крепость напоминала раздробленную на этажи букву «Ш», выстроенную из красного кирпича. Изначально здание планировалось как второй корпус расположенной неподалеку военно-медицинской лаборатории, но по каким-то неизвестным причинам проект свернули, практически достроив здание. Уже не первое десятилетие оно продолжало существовать здесь, несмотря на частые слухи о сносе. Половина молодежи Калининского района, а в особенности студенты местных колледжей, стекались сюда, чтобы выпить, повеселиться или полазать по развалинам, что, впрочем, друг другу не мешало.

Анклав давно уже заприметил эту постройку. По неизвестной причине она притягивала к себе людей, склонных к каким-либо мистическим искусствам. Почти каждый Анклавец, впервые входивший в нее, произносил одну и ту же фразу: «Чувствую себя здесь как дома». Крепость, определенно, была так называемым «местом силы», источником чего-то потустороннего. Анклавцы и сами частенько приходили сюда уединенно побродить, подумать о вечном… Однако, как впоследствии выяснилось, мистическое воздействие обладало несколько иным характером: по версии некоторых членов организации здесь имелся своеобразный пространственный излом, причем даже для своего рода крайне необычный – он-то и притягивал к себе молодых, еще не искушенных людей с особыми задатками и добрым сердцем.

Намерения гипнотического зова явно не были хорошими – люди либо погибали, либо бесследно пропадали в этих стенах. Вначале даже предполагали вмешательство демонических сущностей, но по результату затяжных дискуссий молодые исследователи остановились на том, что это «просто нехорошее место», представлявшее опасность для посетителей, и решили его закрыть – запечатать при помощи импровизированных «кристаллов», специфических преломляющих стекол. С тех пор Крепость перестала идентифицировать себя, источать свою магнитную ауру, превратившись в самую обычную заброшку, коей и оставалась до настоящего момента.

Уже вступив на первые ступеньки лестницы, Мария почувствовала плавное, еле заметное изменение в общем фоне этого места, а точнее – само наличие фона. Ее предположение оказалось верным: из-за потери одного из преграждавших стекол, Крепость вновь активизировалась, начала частично выползать из состояния «сна».

Холодный ветерок поигрывал в мрачных коридорах этой каменной цитадели. Девушки обследовали образовавшийся пролом в стене и, полуразрушенными проходами, направились к центру постройки. Хриплый прокуренный голос, донесшийся откуда-то сзади, напугал их обоих.

– Вы здесь ничего не найдете.

Обе Анклавки обернулись и всмотрелись в темный угол – карманных фонариков, к их сожалению, ни у одной с собой не было. Учитывая вечный полумрак из-за слабой освещенности внутри заброшки, глаза девушек довольно быстро сфокусировались: укутанный грязным тряпьем, полулежа, прислонившись к стене, сидел неопрятный бомж, возраст которого было трудно определить – лицо было заслонено грязными спутавшимися волосами, подбородок зарос густой щетиной, а голос, помимо прочего, звучал простуженным.

– Простите, что? – Осторожно спросила Смокер.

– Говорю, ничего тут интересного нет, лучше бы к самолету пошли, людям бы помогли, чай не вчера родились… Кхах-кхе… – Бомж закашлялся, суетливо достал потасканный ингалятор, применил его, сделав пару целебных толчков, и спокойно выдохнул.

– Так вы видели падение? – С еще большим интересом спросила дама.

– Ну не слепой же еще… А толку-то? Что я мог поделать? – Обреченно сказал мужчина.

– Действительно… Вы, вроде, добрый… Из-за кого так?

– Да вот из-за них… – Незнакомец многозначительно кивнул назад, в сторону остатков железнодорожного полотна, поверх которого толпились выжившие и спасатели.

– А-а… Вы, наверное, из-за кризиса… Какие-нибудь банкиры квартиру отобрали?

Мужчина не ответил, но, как Маше показалось, он печально улыбнулся, хотя, возможно, улыбку ему пририсовало ее воображение, ведь четкой видимости в темноте не было. Девушки двинулись дальше по этажу, а когда отошли на расстояние, с которого бездомный вряд ли смог бы их услышать, начали разговор.

– Странно, но я его не почувствовала… – Задумчиво объявила Деметра.

– Ты что ж теперь, всех бездомных астматиков Питера чувствуешь? И как? По запаху?! – Отшутилась подруга и засмеялась.

– Нет, в смысле… Вообще не почувствовала.

– Ничего странного, в Крепости всегда полно бомжей! Они тут часто тусуют, а то, что ты его не почувствовала – это скорее из-за того, что Крепость начинает просыпаться… Это-то ты хоть чувствуешь?

– Да, чувствую. Думаю, ты права… Сходим к Жорику?

В кармане у Марии зазвонил телефон. Девушка достала раскладное устройство, приложила его к уху и ответила.

– Да… Привет… Мы сейчас… Ой, блин, можешь почленораздельней? Да-да, в курсе, мы тут рядом, в Крепости… Со стороны улицы Лебедева? Окей, сейчас выйдем. – Закончив разговор, Смокер убрала мобильник.

– Кто это?

– Берд.

– Чего он хотел?

– Ну, из того, что я смогла понять между большим количеством его любимых матерных слов, содержащихся только в русском языке, он сейчас около вокзала и с минуты на минуту примчится сюда, к нам.

– М-да… Жорик отменяется. Ладно, пошли на выход.

При подходе к лестнице воздух впереди словно вздрогнул, тени на мгновение померкли, и по телам Анклавок прокатилась волна холода, сопровожденная мурашками.

– Вау! – Восхищенно воскликнула Елена, – Ты тоже это почувствовала?

– А-а-га, – Протянула Маша, – Словно что-то нахлынуло, в мозги залезть попыталось, и тут же сплыло.

– Это Крепость. Наверное, она еще слишком слаба для полноценного воздействия.

– Ладно, пошли отсюда. Там Берд ждет.

* * *

Девятнадцатилетний Артем Бердиков состоял в штате городского новостного издания «Петровский Оракул». За год работы в нем он уже успел хорошо себя зарекомендовать: несмотря на частые прогулы и не лучшие по качеству статьи, которые, порой, нуждались не в единственной обработке, он всегда каким-то непонятным для его коллег образом раньше всех оказывался на месте событий. Отчасти так получалось из-за Марии – иногда она могла предсказывать некоторые отдельные частички будущего, хотя сам Берд особо не верил в подобные вещи, или боялся, но, несмотря на общую неприязнь, ему приходилось иметь с ними дело. В конце концов, от этого зависела его карьера.

В Анклаве юный корреспондент занимался доставкой свежих новостей о жизни города, страны и «обычного» мира в целом – именно на его плечах лежала эта обязанность. Прежде, чем брать в расчет более «экзотичные» явления, остальные коллеги в первую очередь сверялись с его информационными сводками.

Стоя и ожидая девушек, Берд пытался осознать произошедшее – каким же неведомым образом в упавших самолетах не было ни одного человека? Благодаря карманному коммуникатору он уже успел запросить списки летевших пассажиров – в общем счете бесследно исчезло сто семьдесят два человека. Отщелкав несколько трагичных кадров на вокзале, а точнее – на его останках, он сразу же позвонил Маше, чтобы уточнить, где она в данный момент находится и знает ли о происшествии. Как ни странно, почему-то все они оказались как раз рядом с местом крушения.

На этих мыслях он и прервался – из зева обветшалой кирпичной цитадели уверенной походкой вышли Анклавки. Маша подошла к журналисту и поцеловала его, Деметра же ограничилась дежурным приветом. Трое молодых людей тут же двинулись пешком до ближайшей станции метро – «Выборгской».

Со всех окрестных районов к Финляндскому вокзалу стекались толпы зевак. На дорогах вокруг вновь начали образовываться пробки. Постовые давно уже не исполняли свои обязанности и где-то гуляли, вместо того, чтобы выйти на работу.

Под прохладные дуновения ветра с практически голых деревьев опадали последние выцветшие листья. Некоторые из них все еще таили в себе жалкое подобие желтых или оранжевых оттенков, но и таковых, из-за постоянных выбросов химикатов в атмосферу, оставались единицы. Шелестевшая под ногами сухая трава также не отличалась особой цветовой прытью – во многих местах она почернела и начала гнить. То тут, то там по пути Анклавцев всплывали жесткие ежики кустов шиповника и других местных растений. Если бы сторонний фотохудожник убрал из этой картины напористый автомобильный гул, то и дело проскальзывавших мимо, сновавших по своим делам и переругивавшихся пешеходов, небольшие компании пьяных неформалов, вяло перетекавших с одной стороны улицы на другую, и выключил яркую подсветку рекламных вывесок оставшихся, пока еще не разорившихся из-за финансового кризиса, магазинов, то получился бы этакий стоп-кадр, даже без доработки в графическом редакторе имевший минимальную насыщенность цветов.

Подобная обстановка нагоняла уныние и взывала к депрессиям. Это была уже не та радостная золотая осень, которую привыкли видеть люди, нет – это было увядание. Смерть всего живого, содержавшего в себе хоть капельку хлорофилла. Вслед за растениями, будто лишний раз указывая на приближение неизбежности, город покидали и животные – бездомных кошек и собак становилось все меньше. А вот бездомных людей – с каждым днем больше.

– То есть, ты хочешь сказать, что в разных районах города практически одновременно рухнули два самолета? – Переспросила Маша, обратившись к Артему.

– Ну да. В этом-то и вся трабла, – Ответил журналист, – Один лайнер упал здесь, на «Финике», а второй – на проспекте Просвещения, недалеко от «Гражданки», протаранив пол района. И в обоих случаях ситуация одна и та же: машины потеряли управление и упали по причине того, что ими некому было управлять…

– Но ведь кто-то же должен был поднять самолеты в воздух! – Продолжила Анклавка.

– Разумеется, более того: экипаж и пассажиры были внутри самолетов практически вплоть до падения – я уже проверил списки, в сумме пропало сто семьдесят два человека с обоих лайнеров, а пилоты в последний раз докладывали диспетчеру на подлете к городу, то есть совсем незадолго до катастрофы.

– Ну, это понятно. Но как объяснить исчезновение? И, тем более, двух совершенно разных, даже не столкнувшихся друг с другом, самолетов…

– Видимо, их что-то переместило… – Вставила свое слово Лена.

– Да, и как ты себе это представляешь?! – Воскликнула Смокер, – Что и зачем? Для чего кому-то «вырывать» людей из летящих самолетов?

Мария огляделась по сторонам. Над городом, свившись в клубки, медленно ползли тяжелые коричневые облака. Где-то далеко на западе сквозь их дымчатые туши пробивались лучи уходившего на покой сентябрьского солнца. «А ведь еще каких-то два года назад в эти дни наша лампочка опускалась гораздо позже…» – подумала она. «Как же быстро все меняется… Конечно, мы предполагали, что именно так все и будет, готовились к этому… Но оказались не готовы. Тогда все это казалось нам призрачной вероятностью далекого для нас будущего, что мы успеем… Только будущее это уже наступило. Полчаса назад вон шел дождь – а теперь из-за облаков и солнышко проглядывает. Погода вообще поет свой сольный мюзикл, ни черта не понятный ни синоптикам, ни прорицателям, коих, кстати, развелось больше, чем собак…» – от углубленного осознания философских вопросов наступивших дней девушку отвлек ответ подруги.

– Значит, надо было кому-то. А может и не надо…

– Погоди! Чего ты сейчас сказала?! – Переспросила Мария.

Из Анклавки вмиг ушла вся ностальгия. Она резко остановилась и цепким, словно попытавшимся пролезть в уже испарившиеся из разума слова, взглядом посмотрела на обернувшуюся от удивления Елену.

– Значит, надо было кому-то. Или не надо.

«И-ли-не-на-до» – проговорила у себя в голове по слогам Смокер в попытке вспомнить что-то, казалось ей, очень важное.