Царь, царевич, король, королевич…

– Вы вполне заинтересовали меня, забыв ботинок и саблю, – сурово заметил Холмс, но голос его показался мне довольным. – Так что это за таинственное дело, которым вы так надеетесь меня заинтересовать?

Кубату засунул саблю в ножны, подался вперед и зловещим шепотом сказал:

– Речь идет о жизни детей, мистер Холмс. О жизни двух мальчиков, похищенных жестоким злодеем.

Шерлок удивленно поднял брови:

– Похищенные дети? Вы хотите сказать, что кто-то похитил детей и угрожает им смертью?

– Да, – без особой дрожи в голосе сказал Кубату.

Меня прошиб холодный пот. Если генерал не врал… Мы действительно столкнулись с ужасающим, беспримерным преступлением. Пока я приходил в себя, Холмс, чьи нервы были покрепче, сухим, резким тоном потребовал:

– Обстоятельства дела!

– Вы беретесь? – в тон ему по-деловому поинтересовался Кубату.

– Все, что в моих силах, – отрывисто сказал Холмс. – То, что вы сообщили, неслыханно… Рассказывайте.

Кубату вздохнул и начал:

– Я, как вы могли заметить, мистер, полукровка. Отец мой был сикхом, мать – англичанкой. История их любви и брака, одобренного губернатором Индии, достойна отдельного повествования. Скажу лишь, что, получив лучшее из доступных в Индии образований, я поступил на службу Ее Величества и дослужился до чина генерала. Но речь не обо мне… Итак, последним местом моей службы был Пенджаб. Благодаря отменным физическим и душевным качествам, скромности и обаянию я был на хорошем счету в пенджабском гарнизоне… Впрочем, дело и не в этом. Итак, вернувшись из служебной поездки в Америку (добавлю, что ранее мне не приходилось покидать пределы Индии, а тут поехал за границу, и причем сразу в Соединенные Штаты), я продолжил службу Ее Величеству. Впрочем, речь не о ней. Среди моих друзей был некий английский археолог, забавный и милый человек, чья жена, тоже археолог, не менее мила. Два сына археологов, мальчики одиннадцати и двенадцати лет, были очень привязаны ко мне. Не имея собственной семьи, я относился к ним с большой нежностью и старался по мере сил передать хоть малую толику своих обширных знаний и навыков. Правда, Смол… Смоллет?

Ничуть не обидевшись на такое панибратское обращение, Мак-Смоллет кивнул.

– Итак, благодаря моим рассказам и личному примеру дети были очень ко мне привязаны. Особенно младший. Несколько месяцев назад, как раз после возвращения из Америки, где я повидал много интересного и поучительного, например американские библиотеки и магазины… О чем я? Итак, после своего возвращения в Индию я увидел, что дети чем-то встревожены. Ненавязчивые вопросы и такт позволили мне узнать о происшедшей за время моего пребывания в Америке истории. Отец мальчиков, как я уже говорил, археолог, раскопал некий древний и полузабытый храм, посвященный отвратительной индийской богине Кали. Богиня эта…

– Я в курсе, – повторно набивая трубку, сказал Холмс.

– Итак, богиня эта, – ничуть не смутившись, продолжил Кубату, – очень отвратительна. А ее поклонники – еще хуже. К несчастью, вблизи храма жил некий престарелый индийский маг, по общему мнению окрестных жителей – бессмертный. Этот маг, решив, что археолог оскорбил святыню индийского народа, пригрозил ему страшной карой. А именно: он заявил, что дети археолога умрут. Я как мог успокаивал своих юных друзей. Но недавно они исчезли. Имеются все основания предполагать, что маг выполнил свою угрозу и похитил мальчиков. Однако мы смеем надеяться, что дети еще живы. Поэтому я, а также дальний родственник археолога Мак-Смоллет и преданный слуга археолога Иванду отправились в путь. К вам, мистер Холмс! Лишь вы способны спасти детей, принести счастье их родителям, успокоение мне и солидное вознаграждение самому себе.

– Насколько солидное? – заинтересовался я, зная, что друг мой ничуть не заботится о своем благосостоянии.

– Тысяча, – кратко ответил Кубату.

– Чего? – растерялся я. – Шиллингов?

– Гиней. Золотых гиней, – заискивающе улыбнувшись, ответил Кубату.

– Никогда не думал, что археология – столь прибыльное занятие, – меланхолически заметил Холмс, посасывая трубку.

– Дело в том, – внезапно вступил в разговор негр, – что я – большой вождь мальгашского племени пога-тири. Я обязан археологу жизнью. И готов отдать все золото нашего племени для спасения его наследников.

Изъяснялся негр на прекрасном чистейшем английском языке, и я проникся к нему и его трогательной верности хозяину невольным уважением.

– Как были похищены дети? – внезапно спросил Холмс. – И почему вы думаете, что они еще живы? И где предполагаете их искать?

– А на эти вопросы, – пожав плечами, сказал Кубату, – я отвечу лишь после того, как вы подтвердите, что беретесь за розыск детей.

Наступило тягостное молчание. Прервал его Холмс:

– Приходите завтра в это же время. Я должен все обдумать.

Ни Кубату, ни Мак-Смоллет, ни отважный Иванду не проявили признаков нетерпения или обиды. Откланявшись, они вышли из гостиной. Лишь на столе осталась клетка с черной мышью, а на полу – вновь забытый Мак-Смоллетом ботинок.

Мы с Холмсом продолжили разговор после чудесного ужина, поданного миссис Хадсон. Баранья отбивная была просто великолепна, кларет отличался изысканным букетом, а к турецкому чаю я уже начал привыкать.

Набив поплотнее трубки, мы с Холмсом уселись друг против друга, и я поинтересовался:

– Итак, Холмс, что мы будем делать? Вы беретесь за это дело?

– Очевидно, – без убежденности в голосе ответил Холмс.

– Вас что-то беспокоит?

– Да, есть одна мелочь, – отозвался знаменитый детектив. – Девяносто процентов сказанного Кубату – ложь.

– Почему?

– Долго объяснять, Ватсон. Скажу лишь, что какие-то исчезнувшие дети, видимо, и вправду существуют. Но вот причины, по которым Кубату – будем пока называть его так – и его странные спутники ищут детей… Здесь не все так просто. Тысяча гиней…

Холмс покачал головой. Потом, отпив немного чая, оглушительно свистнул и лукаво посмотрел на меня. Не скрою – я догадался, что произойдет.

– Звали, мистер Холмс? – печально поинтересовалась миссис Хадсон, перемещаясь из коридора в холл.

– Звал, – радостно подтвердил Холмс. – Миссис Хадсон, дорогая, не позовете ли вы мою нерегулярную гвардию?

– Натопчут… – вздохнула миссис Хадсон, покидая комнату.

– Холмс, вы не правы, – с укором заметил я. – Нельзя посылать старую больную женщину за уличными мальчишками.

– Да? А плату за квартиру повышать правильно? – неожиданно взорвался Холмс. – Половина моих доходов уходит на аренду жилья!

– Вы давно могли бы выкупить дом или переехать, – неуверенно предложил я.

– Переехать? А как же я буду жить без нашей дорогой миссис Хадсон? Я так привык к ее ворчанию, к ее бифштексам, к ее плавной поступи… Не просите, Ватсон.

Сбитый с толку, я лишь покачал головой. Да, мой гениальный друг имел свои слабости и недостатки.

Мои размышления прервал гвалт ввалившихся в холл детей. Это были те самые лондонские гамены, юные бездельники с Бейкер-стрит, которые предпочитали зарабатывать на жизнь не мытьем кэбов на перекрестках или продажей газет на углах, а выполнением мелких поручений Холмса. День и ночь они толпились у дверей, лучше любой вывески показывая, где живет детектив.

– Звал, начальник? – стараясь казаться солидным и взрослым, сказал старший из них, юноша лет шестнадцати.

– Есть дело, – просто ответил Холмс.

– Раз плюнуть, – небрежно ответил юнец и в доказательство своих слов плюнул на дорогой персидский ковер.

– Надо проследить кое за кем, – не обращая внимания на поведение гостя, продолжил Холмс.

– За лысым офицером, шотландцем в одном ботинке и негром? – осведомился юнец. – Мы уже проследили, на всякий случай.

– Отлично! – Холмс потер руки, встал с кресла и оглядел свою «гвардию». – Растете, ребята!

– Стараемся, начальник, – гордо ответил самый младший, добывая из кармана рваных брюк сигарный окурок. – Огонька не найдется?

– У тебя за спиной целый камин, – осадил зарвавшегося ребенка Холмс. – Сколько с меня?

– По гинее каждому… ну и по три шиллинга за оперативность, – осторожно предложил старший.

Холмс, не споря, расплатился, и предводитель гаменов начал свой рассказ:

– Короче, так… Живут эти лохи в гостинице «Бодливый бык». Не гостиница, а тьфу! – одно название. Снимают комнату с тремя постелями. Негр тоже на кровати спит, совсем как человек. Под кроватью у шотландца кожаный чемодан, тяжелый – жуть! Я пробовал приподнять, чуть руки не оторвал. У офицера и негра вещей почти и нету. Так, ерунда, унести – раз плюнуть. Когда они от вас ушли, то вначале заглянули в лавку ювелира на Нельсон-стрит, семнадцать. Что-то ему продали, я не разглядел – стекла в лавке грязные. Тоже мне, ювелир-грязнуля, тьфу на таких! Вот и все. Сейчас сидят в гостинице, едят говяжьи почки с хреном. Тьфу, гадость…

– Свободны, – коротко поблагодарил детей Холмс и принялся бродить по комнате, старательно обходя заплеванное место.

Я, приоткрыв рот, следил за ним. Мне иногда кажется, что если приглядеться хорошенько, как думает Холмс, то можно стать сыщиком не хуже, чем он. Вот только у меня с наблюдательностью плохо.

– Кстати, Ватсон, вы тоже свободны, – вдруг обронил Холмс. – Вас ждут жена и племянник.

– Как вы догадались?

– Уже второй час ночи, доктор.

С криком «Кэб! Кэб!» я выскочил на улицу.

После небольшой, но содержательной беседы с женой я спал как убитый. Но в пять утра меня разбудили.

– Вставайте, доктор, вас ждут пациенты, – громко прошептал мне кто-то в самое ухо. Спросонок я не сразу узнал голос. Конечно же, это был Холмс.

– Нельзя так шутить, Шерлок, – укоризненно сказал я, натягивая брюки. – И вообще… Я хочу спать, у меня много дел сегодня…

– Ну, Ватсон, не врите, – Холмс покачал головой. – Вы же весь дрожите от радости, что я заглянул за вами. И эта радость оправданна! Дело принимает неожиданный оборот.

– Я не от радости дрожу, а от холода, – заметил я, озираясь в поисках рубашки. – Жутко холодно сегодня.

– Это потому, что окно открыто.

– А почему…

– Потому что я через него влез. Не хотелось будить ваших домашних. Ни слова больше, доктор, поспешим!

Я покорно вылез за Холмсом в окно и уселся в поджидающий нас кэб. Там уже сидели трое, в ком я с удивлением узнал Лестрейда и двух полицейских в штатском.

– Привет, Ватсон! – заорал на всю улицу Лестрейд. – Дело крайне секретное и опасное. Обещайте хранить тайну о том, что услышите!

Из окон начали высовываться проснувшиеся обыватели, но, к счастью, возница тронул, и мы двинулись в путь.

– Обещаю, обещаю, – покорно сказал я.

– Так-то, – сразу успокоился Лестрейд. – А то знаю я вас, писателей. Пишете обо всем, что на глаза попадется. Людей хороших обижаете, тайны государственные выдаете… У вас ведь такая добрая профессия, Ватсон! Вы доктор! Вы должны лечить людей! Это ваше призвание!

– Хотите, вас полечу? – поинтересовался я. – Вы явно простужены.

– Ну уж нет, – Лестрейд покачал головой. – Если врач писать начал… Нет ему больше веры.

Оскорбленный в лучших чувствах, я громко спросил Холмса:

– Шерлок, а зачем вы пригласили Лестрейда? Неужели дело столь опасно?

– Вы ошибаетесь, доктор, – грустно сказал Холмс. – Это Лестрейд пригласил меня и, по моей просьбе, вас. Скотленд-Ярд заинтересовался загадочной троицей одновременно с нами.

Кэб громыхал по каким-то узким и темным переулкам, а я напряженно обдумывал услышанное. Ничего не надумав, спросил:

– А с каких это пор полицию стали интересовать пропавшие дети, Лестрейд?

– Какие дети? – удивился Лестрейд. – Речь идет о подрыве британской экономики! И, вероятно, о шпионаже!

Вот что рассказал мне Лестрейд…

Два дня назад на рынок золота стали поступать необычные слитки. Мало того, что они имели форму куриного яйца и состояли из металла высочайшей пробы. Неизвестные продавали золото по смехотворно низким ценам. Рынок, столь чуткий к малейшим неожиданностям, тут же пришел в движение. Заколебались курсы ценных бумаг, в Сити началась легкая паника. По личному распоряжению министра финансов было начато расследование. И выяснилось, что слитки продает странная троица: человек, выдающий себя за генерала британской армии, молодой шотландец и здоровенный негр.

– Это иностранная диверсия! – брызгая слюной, хрипел Лестрейд. – Ди-вер-си-я! Мамой клянусь, тут замешана Америка, Германия либо Россия!

– А может быть, Африка? – предположил я. Лестрейд подумал.

– Возможно. Все возможно. Наш долг – спасти Англию от ужасов экономической паники, а честных людей – от разорения. Этот лжегенерал и его сообщники угодят за решетку!

– Вы думаете, что он не генерал? – рискнул я поинтересоваться. Лестрейд захохотал:

– Конечно! Мы связались с министерством обороны, с колониальным управлением, с военно-морским флотом Ее Величества. Нет такого генерала!

– Какая наглость, – с чувством произнес я.

Дальше мы ехали молча. Утренний туман застилал улицы, стучали на камнях колеса кэба, Холмс задумчиво курил, а Лестрейд вполголоса повторял: «Нет такого генерала. Нет!»

О Англия! О любимая родина! Как отступают перед лицом истинной опасности, внешней угрозы все личные разногласия! Как сплачиваемся мы, англичане. И никогда над Британской империей не зайдет солнце, пока каждый из нас готов отставить прочь личную выгоду и временно заняться спасением Отечества.

– Приехали! – просипел Лестрейд. – Они еще спят, я думаю. Возьмем негодяев тепленькими…

Мы выбрались из кэба возле маленькой унылой гостиницы с невыразительной вывеской, на которой значилось: «Бодливый бык». Разбуженный портье, едва увидев значок Лестрейда и дубинки полицейских, тут же согласился помочь нам в спасении Отечества. Поднявшись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, мы остановились перед дверью с номером восемь.

– Тут, – шепнул портье и поспешил удалиться. Мы его не задерживали. Дело было слишком опасным, чтобы брать с собой безоружного человека.

Холмс приник ухом к двери и тут же сделал нам знак: «Тише!» Мы замерли. И услышали доносившиеся из-за двери голоса:

– Я все равно молчать не буду! Продешевили!

– Шотландец! – шепнул Холмс.

– Откуда мне было знать цены на золото? – возразил за дверью другой человек, в котором я опознал Кубату. – Точнее, я знал. Я тщательнейшим образом проштудировал справочники, но реальность…

– Сами признаются, диверсанты! – завопил Лестрейд, сообразивший, о чем идет речь. – Ломайте дверь, джентльмены!

Мы дружно налегли на дверь, и та, конечно же, не выдержала. Вместе с обломками досок мы влетели в скудно обставленный гостиничный номер. Первым, кого мы увидели, был негр Иванду, который сидел на кровати и водил точильным камнем по своему дикарскому кинжалу. За столом сидел Мак-Смоллет, по инерции продолжавший оживленно жестикулировать. Он был в одной юбке, и его тощая волосатая грудь произвела на меня незабываемое впечатление. Лжегенерал Кубату, в теплых кальсонах и при сабле, расхаживал по комнате. Наше появление застало их врасплох.

– Джентльмены, – сипло рявкнул Лестрейд. – Именем Ее Величества вы арестованы!

Полицейские многозначительно положили руки на дубинки. Я за неимением оружия принял боксерскую стойку. Один Холмс стоял задумчивый и отрешенный от окружающего.

– Почему это арестованы, позвольте спросить? – вскрикнул Мак-Смоллет, поднимаясь из-за стола. – А, Холмс! Спасите нас от произвола!

– Вы арестованы за подрыв британской экономики, контрабанду, мошенничество, подлог документов и, предположительно, похищение детей! – радостно сообщил Лестрейд.

Отстранив Мак-Смоллета, вперед вышел Кубату. Подтянул кальсоны, улыбнулся мне, дружески протянул Холмсу руку, ничуть не смутился, что тот ее не пожал, и произнес:

– Господа! Прежде чем произойдет то, что, увы, произойдет, позвольте сказать несколько слов.

Покосившись на его саблю и кинжал негра, Лестрейд кивнул.

– Во-первых, подрыва экономики не было. Дешевое золото могло пойти Британии только на пользу. Во-вторых, границ мы не пересекали, так что о контрабанде речь тоже не идет. В-третьих, мы те, за кого себя выдаем…

– Вы не генерал!

– Генерал. Правда, не английской армии, но…

– Шпионы! – Лестрейд радостно посмотрел на Холмса. – Я был прав! Как тебя зовут на самом деле? Джон? Фриц?

– В-четвертых, что самое главное, – продолжал генерал-шпион, – мы прибыли к вам частным образом, надеясь на помощь мистера Холмса, гениального детектива, в спасении детей…

Не стоило Кубату называть Холмса гением при Лестрейде! Ох не стоило!

– Взять их, ребятки! – завопил сыщик и бросился на Мак-Смоллета, справедливо определив его как самого безопасного противника.

И тут – началось!.. Я вместе с одним из полицейских попробовал задержать негра, чей кинжал внушал нам резонное опасение. Однако негр к оружию не прибег. С криком «Размахнись рука!» он отвесил вначале полицейскому, а потом и мне по чудовищной затрещине. Отлетая в угол, я успел еще заметить, как Кубату саблей выбил дубинку у второго «бобби»… А Холмс невозмутимо раскуривал трубку. Потом милосердный обморок скрыл от меня развязку побоища…

Часть первая

Королевский пингвин

Глава первая,

в которой я дважды падаю в обморок, Шерлок Холмс что-то понимает, и начинаются самые фантастические поиски в истории человечества (Рассказ продолжает доктор Ватсон)

– Ватсон, милый, очнитесь… – тормошил меня Холмс. Я открыл глаза и спросил:

– Мы победили?

– Ну что вы как маленький – победили, проиграли, – недовольно ответил Холмс. – Ничья.

Ничья заключалась в том, что полицейские со стенаниями потирали ушибы и шишки, Лестрейд сидел в кресле и улыбающийся Мак-Смоллет прикладывал к его лбу холодный компресс. Иванду вновь точил кинжал. У Кубату и Холмса под глазами появились симметричные синяки.

– Вы неплохо знаете джиу-джитсу, – сообщил Холмс Кубату, приведя меня в чувство.

– Работа такая, – скромно ответил лжегенерал.

– Все равно я вас арестую, – со слезами в голосе простонал Лестрейд. – Все равно! Возьму подмогу и арестую… Ой, моя голова…

– Голова – кость, что с ней сделается, – утешительно сказал ему Мак-Смоллет. – Вот я сколько раз головой бился – никаких изменений в самочувствии не наблюдалось!

– Выслушайте меня, джентльмены, – вновь предложил Кубату. – А потом… потом делайте так, как подскажет вам совесть.

– Говорите, – предложил Холмс.

– Начнем с того, что я солгал. Но лишь потому, что правда чудовищнее и удивительнее лжи. Дело в том, что мы трое родились в две тысячи пятисотом году от Рождества Христова. Ну, приблизительно.

– Хе-хе, – сказал Лестрейд. А я подумал, что страх перед арестом замечательно стимулирует человеческую фантазию.

– Выслушайте меня, а потом делайте выводы, – поморщившись, предложил Кубату. И вот что он рассказал…

По словам генерала-шпиона, через шестьсот лет вся наша Земля объединилась в единое государство. Кубату был генералом всепланетной армии, которая защищала Землю от злых венерианцев. Мак-Смоллет и Иванду являлись его подчиненными. Но и в двадцать пятом веке встречались злодеи! Один из них, гениальный, но преступный ум, похитил двух ребятишек и спрятал их самым тщательным образом, причем, как подозревал Кубату, – в прошлом. Веке так в двадцатом или в двадцать втором… Не в силах найти детей сами, Кубату и его друзья решили обратиться к лучшему сыщику всех времен и народов – Шерлоку Холмсу. С помощью чудесной машины, позволяющей передвигаться во времени, они прибыли в Лондон начала двадцатого века. Но поскольку боялись, что Холмс им не поверит, придумали затейливую историю об индийском маге и археологе с двумя детьми…

Мое писательское самолюбие было несколько задето фантазией Кубату. Я, конечно, отдавал должное новомодным сочинениям вроде недавно вышедшей «Машины времени» молодого писателя Герберта Уэллса. Но построить на этой забавной гипотезе такую чудовищную ложь… Иронически улыбнувшись, я покачал головой. Лестрейд стонущим голосом хихикнул и жестом попросил Мак-Смоллета сменить ему повязку. Лишь Холмс сохранял серьезный вид. О, мой гениальный друг умел притворяться!

– И чем же вы можете доказать столь удивительную историю? – поинтересовался он. – Не сомневаюсь, что, если вы убедите нас в своей искренности, добрейший инспектор Лестрейд отпустит вас в двадцать пятый век… ну и меня с Ватсоном туда же, помогать вашим розыскам.

– В двадцать пятый век? Отпущу, отпущу, – просипел Лестрейд. – Докажите только… шпионы!

– Докажем, – не выказывая растерянности, заявил Кубату. – Сейчас, только штаны натяну…

Через минуту троица была уже одета. Лестрейд зорко поглядывал на нее, побитые полицейские насторожились, да и мне закралась в голову мысль: может, вся ложь имела единственной целью расслабить нас?

– Итак, – профессорским голосом сказал Кубату, – наша машина времени осталась в двадцать пятом веке. Чтобы вернуться туда, мы все должны зайти в этот шкаф…

– Куда-куда? – заволновался Лестрейд. Подскочил к огромному платяному шкафу, открыл дверки. Шкаф оказался совершенно пуст, лишь на полке лежала пара грязных носков, которые Мак-Смоллет поспешил стыдливо спрятать в карман юбки. Лестрейд на всякий случай заглянул под шкаф, подвигал его, убеждаясь, что никакого потайного хода нет, и картинно взмахнул рукой:

– Прошу!

Кубату держался великолепно. Ни единым жестом он не дал понять, что его игра проиграна. Галантно уступил Холмсу право первым войти в шкаф, потом предложил мне последовать примеру друга.

Я решил продолжать игру до конца и зашел в шкаф. Следом втиснулись Кубату, Мак-Смоллет и Иванду. Честно говоря, в шкафу, хоть тот и отличался большими размерами, стало тесновато. Кубату торжественно прикрыл дверцу, и наступила тишина.

– Что теперь? – спросил Холмс. – Вам надо дернуть за рычаг или произнести заклинание?

– Зачем же? – гордо спросил Кубату. – Мы уже приехали. Открывай дверцу, Смол… Мак-Смоллет!

– Не могу, руки заняты, – сдавленно ответил Мак-Смоллет. – Я Иванду держу.

– Герой, – согласился Кубату и толкнул дверцу – судя по звуку, ногой.

Я первым выглянул из шкафа, готовясь иронически улыбнуться Лестрейду. Но Лестрейда снаружи не было. Не было и полицейских.

Честно говоря, даже гостиницы «Бодливый бык» снаружи не было. Глазам моим предстал огромный зал, уставленный длинными рядами книжных шкафов. Я оглянулся, проверяя, рядом ли Холмс, и плавно опустился ему на руки.

– Что-то вы стали частенько падать в обморок, – с сочувствием сказал Холмс, обмахивая меня какой-то книжкой.

– Последствия афганского ранения, – нашелся я. – Где мы?

Холмс вздохнул:

– Как ни трудно мне это признать – но, видимо, в двадцать пятом веке. Оглядитесь, Ватсон.

Я встал и последовал его совету. Помещение, где мы оказались, было, судя по всему, большой библиотекой. При виде множества книжных шкафов я испытал некоторую радость – потомки наши были образованными и светскими людьми. За спиной у меня стоял здоровенный шкаф, из которого мы, судя по всему, и вылезли. Шкаф оказался слегка поломан: он стоял на трех ножках, вместо четвертой была небрежно подложена толстая книга. Я поморщился. Все-таки истинная культура до двадцать пятого века не дожила.

Библиотека располагалась в большом сводчатом зале, напомнившем мне средневековые замки. В окнах виднелся чудесный сельский пейзаж – ивы, березки… пальмы, бамбуковая рощица. Я потер глаза, но смешение растительности осталось.

– Где мы? – вопросил я.

– В Африке, – отозвался подошедший Кубату. – Африка, двадцать пятый век. Вам нравится?

– Ничего, – вынужден был признать я. – Удивительно. Вы не лгали… Простите мои сомнения, сэр.

Кубату расцвел в улыбке.

– А по воздуху вы летаете? – Мое любопытство не давало мне покоя.

– Еще как!

– А электричество нашло самое широкое применение в быту?

– Широчайшее! Правда, здесь, на острове Мадагаскар, оно не в чести. Здесь сохраняется патриархальный, я бы даже сказал, отсталый образ жизни. Зато тут в ходу магия.

– Я был прав, – оживился Холмс. – Развитие науки не мешает развитию спиритизма!

– Иногда даже способствует, – с неожиданно кислым видом согласился Кубату. – Что ж, господа, перекусим – и за работу?

Мы кивнули и прошли следом за Кубату в еще более роскошный, хотя и мрачноватый зал. Там уже суетились Мак-Смоллет и Иванду, сервируя необъятных размеров стол. Меню отличалось некоторой странностью: нам подали соленое свиное сало и соленые же огурцы, свежее молоко и спелые бананы, вареное мясо с горохом. Я не сразу рискнул приступить к такому взрывоопасному обеду, но Холмс шепнул мне: «Ватсон, мы в гостях у потомков, соблюдайте их обычаи!»

И мы соблюли.

После обеда, когда Иванду подал десерт – зеленые бананы, манго и восхитительную настойку на кокосовом молоке, – мы закурили трубки и вернулись в библиотеку для беседы.