Проект «Сфинкс»

– Этот диск, Коля, и есть тот самый ключ к базе, – пояснил дед. – По виду необычная безделушка, похожая на медальон свихнувшегося на эзотерике нациста, но это не совсем так. Подойди к часам и приложи его к маятнику.

Ник подошел к часам и исполнил указание деда.

Диск моментально прилип к маятнику. Часовая и минутная стрелки дрогнули, остановились и через секунду задергались, как паралитики, двигаясь в обратном направлении.

Николай с трудом оторвал намагниченный диск от маятникового механизма и качнул его рукой.

Часы заработали: стрелки вновь мерно отшагивали свой маршрут в правильном направлении.

– Интересный приборчик, не правда ли? – заметил дед. – Я провел кое-какие исследования, случайно обнаружив эти необычные свойства. Медальон сделан из особого металлического сплава и поляризовано намагничен. Изучив его внимательней, я понял, что диск является чем-то вроде вспомогательного устройства для компаса-радиомаяка. И что самое интересное – не обычного магнитного компаса, а самоориентирующегося по положению солнца. Думаю, при помощи этого компаса ты без труда найдешь точные координаты базы. Не зря же за этим диском охотятся нацисты! Дряхлый старик их вряд ли интересует.

– Но…

– Ты хочешь спросить: а где взять такой компас? – перебил Ника дед, словно угадав его мысли. – Он имеется и у тех людей, кто разыскивает базу. Но они вряд ли станут тебе хорошими компаньонами. Да и не нужны они нам вовсе. Один из моих друзей сумел воссоздать подобное устройство. Как найти этого человека? Очень просто. В запаянном пакетике лежит схема, на которой указано место, где спрятан мой дневник. Там есть нужный адрес. Кроме тебя вряд ли кто сможет прочитать записи.

– Почему?

– Ты помнишь нашу считалку, которой я тебя обучил в детстве?

Ник подумал и кивнул. Хотя детская считалка была и не совсем детской – в ней присутствовали некоторые слова, которые многие взрослые люди запрещали детям произносить вслух. Но именно такие слова дети чаще всего запоминают быстро и надолго. Запретный плод всегда сладок.

– Считалка – ключ к шифру, – продолжал дед. – Это своеобразный Кубик-рубик[7]. В детстве я научил тебя собирать эту игрушку-головоломку по специальной схеме. Вставь тот же порядок сборки цветов в считалку и прокрути слова. У тебя получится алфавит, с помощью которого ты сможешь прочесть дневник и узнаешь много полезной информации, в том числе, где искать компас. Поедешь на нашу старую дачу. Тайник находится там. Инструменты найдешь в сарае. Но этого будет недостаточно. В моем кабинете в нижнем ящике стола лежат аэрозольный баллончик, фонарь с ультрафиолетовой подсветкой и конверт. Возьми их – пригодятся.

В голове у Николая творилось неладное: неприятное чувство тревоги опять лениво зашевелилось и поползло по цепенеющему телу вниз – словно спускаясь по огромному дереву к корням, цепляясь и застревая в его сучках.

– Да, кстати, ты правильно сделал, что отвинтил пробку так, как я тебе сказал, – продолжил дед. – Это ведь не совсем простой футляр – у него есть свои секреты. Пробка могла выкрутиться и в обратном направлении, но тогда моим правнукам не с кого будет брать пример. Я работал с одним инженером, который создавал подобные штуки.

– И что это за штука? – спросил Ник, настороженно покосившись на поблескивающий цилиндр.

– Мина-ловушка, – как-то буднично ответил дед.

Ник поежился. Холодок пробежал по спине.

– А раньше, дедушка, ты не мог об этом сказать?

– Я ведь предупредил тебя…

– Она мощная?

– Ее заряда вполне достаточно чтобы в радиусе пяти метров все превратилось в черную пыль, – пояснил старик.

– Термический заряд?

Дед кивнул:

– Возьми футляр.

Ник с опаской взял цилиндр и выжидающе посмотрел на деда.

– Вставь пробку, сделай пол-оборота вправо, прижми и закрути против часовой стрелки. – Ник в точности исполнял все указания деда. – Слышишь щелчок? Все. Теперь футляр можно свободно вскрыть обычным способом. Поставь на стол.

Николай осторожно поставил цилиндр и вытер со лба выступившую от волнения испарину.

– Сейчас взрывное устройство безопасно?

– Для нас с тобой, да, – уклончиво ответил дед и покосился на воткнутый в розетку «фумигатор» – на приборчике рядом с мигающим красным светодиодом появился зеленый огонек. – Теперь иди. Никогда не бойся делать выбор, если на карту поставлена жизнь людей. С тобой ничего плохого не произойдет.

– А с тобой?

– Со мной тоже все будет хорошо. Удачи тебе, Коля, и береги себя до того времени, когда настанет момент и ты сделаешь свой выбор.

– Выбор чего? – спросил Николай, не поняв до конца смысл этих слов.

Старик ничего не ответил, лег на диван и закрыл глаза.

Николай вернулся в кабинет и забрал из стола все необходимое. Когда проходил через гостиную к выходу, он мельком бросил взгляд на деда.

Барон Эрих фон Фогель, посапывая, безмятежно почивал.

Ник разорвал упаковку, достал вчетверо сложенный листок, развернул и внимательно изучил нарисованную на нем схему. После чего скомкал бумагу и сжег в пепельнице. Память у него была фотографической, и на запоминание всех мелочей ушло всего несколько секунд. Мысленно перекрестив деда, Воронов вышел из квартиры, тихонько прикрыв за собой дверь.

* * *

Когда Воронов выходил из подъезда, то столкнулся с каким-то крепко подвыпившим мужиком, одетым в заношенные лохмотья китайского производства. Тот дохнул в лицо Нику омерзительным запахом перегара и упал к его ногам с таким видом, будто на него наехал грузовик. Видя, как пьяница беспомощно сучит ногами и перекатывается на спине, Ник помог ему подняться. Мужик не извинился, но, что-то невнятно бормоча, дружески облапил Николая грязными руками и, шатаясь, вошел в подъезд, употребив напоследок несколько слов из личного запаса ненормативной лексики.

Ник брезгливо отряхнул куртку и на всякий случай проверил содержимое своих карманов – разные ловкачи попадаются. Все оказалось в целости и на своих местах. Пальцы нащупали визитку таксиста. То, что надо! Он достал ламинированную карточку. На ней был номер мобильного телефона и имя «Василий».

Воронов достал из кармана сотовый телефон и набрал номер, указанный на визитной карточке. После непродолжительных гудков – связался с абонентом.

Машина подъехала на удивление быстро – Ник и сигарету не успел докурить.

– К вашим услугам! – весело отсалютовал Василий и с хитринкой в тоне добавил: – А я знал, что вы позвоните. Поэтому и стоял неподалеку – в соседнем квартале. Куда на этот раз? И как быстро?

Николай назвал адрес.

Василий, словно в его голове находился навигатор, быстро определил в уме маршрут и расстояние до конечной точки, назвал цену и открыл скрипучую дверцу. Николай, не торгуясь, сел в машину.

«Тойота» круто развернулась и, взвизгнув протекторами шин, резво сорвалась с места. Очевидно, Василий по-другому ездить просто не умел. Воронов тяжело вздохнул и вжался спиной в сиденье.

Минуту спустя из арки медленно выехал микроавтобус.

* * *

В дверном замке что-то заскреблось, клацнуло.

Дверь приоткрылась, пропустив снаружи полосу света. В просвет просунулась чья-то голова, прислушалась и тут же исчезла. Затем в полутьму скользнула озирающаяся по сторонам тень, держащая в руке странный продолговатый предмет. Она прошла по коридору и свернула в гостиную, залитую солнечным светом.

Человек взглянул на спящего старика и неспешно обошел комнату, не забыв заглянуть в кабинет и спальню.

– Решил на себя шкуру вора примерить? – раздался за его спиной старческий голос.

Человек вздрогнул и резко обернулся.

Старик проснулся и, щурясь, с недоброй улыбкой на лице рассматривал непрошеного гостя – небритого черноглазого мужчину с лохматыми волосами цвета вороньего крыла, стоявшего вполоборота к нему.

– Спокойно, старый, не дергайся! – грубо процедил брюнет. Ствол пистолета с глушителем нацелился на старика. – Медленно вытащи руки из-под одеяла и покажи их мне.

Дед вытянул руки вперед, растопырил пальцы и пошевелил ими.

– Спасибо за понятливость, – стеклянным голосом проговорил неизвестный, не сводя с него глаз.

– Спасибо на пузо не намажешь! С чем пожаловал, сынок? Неужто решил у старика забрать пенсию?

– Не паясничайте, барон, – хмуро пробурчал брюнет и добавил по-немецки: – Барон Эрих фон Фогель, если не ошибаюсь? Вы все рассказали внуку? Отвечайте!

Барон промолчал.

– Молчишь?.. – перешел на «ты» брюнет и приблизился к старику. – Представляться не буду. Ты и сам уже обо всем догадался: кто я, кто меня прислал и для какой цели. – Его взгляд упал на гипсовые осколки и металлический цилиндр: – Эта штуковина из тайника?

Брюнет склонился, взял в руку футляр. Старик почувствовал разящую от него смесь запахов перегара и табака.

«Чего тут гадать? Убийца он и есть убийца! – мысленно вынес вердикт барон. – Докатились киллеры – уже и на дело с похмелья ходят! Что, рожа, пальнуть не можешь без поднятия своего мерзкого духа? Ты не отвлекайся, милок, крути крышечку, крути…»

– Вы зря, барон, продались этим коммунистическим свиньям, – начал разглагольствовать брюнет, снова «выкая», медленно выкручивая пробку из цилиндра. – У нас вы бы и жили по-другому, совсем по-другому… Но вы предали свою родину и должны будете понести наказание…

Старик его не слушал. Слова убийцы растворились в какой-то пелене, окутавшей сознание барона. Он бросил последний взгляд на безмолвные стены, которые словно немые свидетели склонились над ним, на дерево за окном, сквозь листву которого проникали солнечные лучи, и закрыл глаза. Раздался гулкий набатный звон напольных часов, будто подводивший итог времени… минувшим годам… итог всей жизни, прожитой в сомнениях и восторгах, в страданиях и любви, в отчаянии и надеждах…

– …Вальхалла открыта лишь тем, кто хранит верность нашим идеям, барон, а ваша душа обречена на вечные скитания… – надменно говорил брюнет.

– Позаботься лучше о своей душе, – прошептал дед.

– Что?.. – не понял брюнет.

В цилиндре что-то сухо щелкнуло.

* * *

Приземистая «тойота» выскочила на автотрассу Москва – Санкт-Петербург, добавила скорости и начала пожирать дорогу огромными кусками. Воронов не переставал удивляться живучести автомобиля, который, словно борясь за продление своей жизни, играл железными мускулами поршневой системы и пытался доказать владельцу свою собачью преданность. Николай уныло всматривался в асфальтированную поверхность и пунктирную разметку дороги, исчезавшую под брюхом машины, и о чем-то напряженно думал.

Воронов чувствовал себя не совсем уверенно перед лицом неизвестности. Так же, наверное, в старину волновался капитан парусника, затерявшегося в ночном штормящем море, если не видел спасительный огонь маяка. В душу снова закрались сомнения и страхи. Оставалась лишь одна надежда – что дед выдумал ужасную историю. Но зачем?..

5. Мертвецы

Ноябрь 1946 года. Антарктида.

Секретная подземная база «Черное Солнце».

Обугленный кусок кожи вздулся, растрескался и отвалился. Обнажилась влажная плоть нежно-розового цвета, покрытая желтоватой сукровицей. Вслед за этим, будто по цепной реакции, все тело покрылось сухими черными волдырями, которые лопались и осыпались грязной шелухой, смешиваясь со склизкой кровянистой поверхностью. Сморщенная пленка в темной глазнице надулась белесым пузырем и, приобретая эластичность, выпучилась мутной линзой наружу. В ее глубине происходил странный процесс: по центру вновь образовавшегося глазного яблока расплылось темное пятно, а затем словно какой-то живописец добавил красок с палитры и смешал их кисточкой. Черно-желто-зеленая цветовая гамма обретала форму, превращаясь в кошачий глаз…

* * *

Заставленный черной старинной мебелью кабинет коменданта Штольца был достаточно просторным, но в то же время напоминал антикварную лавку: всюду стояли бронзовые бюсты, статуэтки обнаженных женщин, в тяжелых рамах на стенах висели картины. На огромном инкрустированном по обводу столе красовались фигурки хорошеньких наяд с трезубцами и кувшинами. Одна из стен была задрапирована тяжелыми шторами и тюлевыми гардинами, что создавало эффект занавешенного окна. Весь интерьер комнаты говорил о больших возможностях его хозяина, однако домашнего уюта не создавал.

Штольц дремал в глубоком кожаном кресле. Свет ближайшего электрического канделябра горел над ним, рассеивая полумрак и отражаясь от полированных поверхностей мебели. Когда зазвонил телефон, комендант неспешно приподнялся, протер глаза и поднес к уху трубку:

– Слушаю.

– Господин штандартенфюрер! – послышался взволнованный голос его личного секретаря Хельмута Берга. – Получена радиограмма… – говоривший человек затих, как будто не мог подобрать нужные слова.

– Ну же, Хельмут, не молчите.

– База «Двести одиннадцать» уничтожена…

– Что?! – Штольц мгновенно отошел ото сна, вскочил с кресла. – Вы что несете, Хельмут?! Кем уничтожена? Бэрд добрался до нее?

– Так и есть, господин штандартенфюрер, – извиняющимся тоном затараторил секретарь. – Американцы обнаружили их и провели газовую атаку. Руководство Новой Швабии отдало приказ о самоликвидации базы. Атомные котлы взорваны… все погибли.

– Вы пытались восстановить радиосвязь с «Двести одиннадцатой»?

– Так точно. Но нам никто не ответил.

– Слушайте мой приказ…. – Рука коменданта невольно потянулась к затылку. – Во-первых, привести базу в полную боевую готовность, но информацию об уничтожении «Двести одиннадцатой» во избежание паники не разглашать. Вам ясно?

– Яволь! – ретиво ответил секретарь. – Но как мы это объясним людям?

– Во-вторых, – продолжал Штольц, пропустив мимо ушей вопрос секретаря, – радиостанцию нужно уничтожить. Нам нельзя ни в коем случае выходить на связь – американские самолеты-разведчики в два счета запеленгуют. В-третьих, срочно доставьте ко мне профессора Майера и доктора Фогеля. Об исполнении немедленно доложить.

– Есть, господин штандартенфюрер!

– Кстати, Хельмут, – вспомнил комендант, – а что там с уничтожением крыс и… трупом обезьяны?

– Двух тварей убили, а остальные как сквозь землю провалились. Труп обезьяны тоже не могут найти. Есть потери среди личного состава – пять человек из роты охраны и еще трое из обслуживающего персонала.

– Крысы?

– Так точно.

– Усилить поисковые группы и уничтожить всех этих тварей. Даю двадцать четыре часа на проведение операции, вам ясно?

– Так точно, господин штандартенфюрер!

Штольц положил трубку на рычаг и поморщился, словно от зубной боли. Какая-то черная тяжесть появилась у него в груди, а в руках и ногах прошел неприятный холодок. Он впервые в жизни растерялся.

Конечно, на базе довольно большой запас продуктов питания и топлива, не считая готовых к запуску атомных котлов, которые можно было бы использовать как энергетические источники в течение нескольких десятилетий – этого хватило бы на долгое автономное существование. Но, если американцы не остановятся на достигнутом и будут продолжать поиски, то, вполне вероятно, вскоре смогут обнаружить следы и этой подземной базы. Грядущие события невозможно было спрогнозировать. От этих мыслей Штольцу вдруг стало немного боязно. Еще и эти проклятые крысы!

Через двадцать минут в дверь постучали и в кабинет вошли трое: Майер, Фогель и Берг. Они остановились в центре комнаты – на мозаичном полу с изображением оккультного символа «Черного Солнца»: трех концентрических кругов и крутящихся в них двенадцати молний.

Хельмут Берг молодцевато щелкнул каблуками и вскинул в приветствии руку.

– Ваше приказание выполнено, господин штандартенфюрер! – доложил он.

Штольц отмахнулся рукой, и устало сказал:

– Спасибо, Хельмут. Вы свободны.

Секретарь удалился.

– А вы, господа ученые, проходите и присаживайтесь. У нас будет долгий разговор.

Ученые слегка замешкались, но вскоре устроились на предложенных им стульях. Комендант окинул их тяжелым взглядом.

– Итак! – начал он. – Доложите о результатах ваших исследований в краткой и доступной для понимания военного человека форме.

Ученые переглянулись.

– Работа по созданию вакцины против внешней мутации нами практически завершена, – сказал профессор Майер. – Но провести опыты с геномом человека мы пока не решаемся из-за случая, произошедшего с крысами. – Профессор мелком взглянул на Фогеля, и тот кивнул в знак солидарности. – Мы приостановили дальнейшие исследования. Сорняк, как говорится, уничтожен, но семена проросли на чужой грядке…

– Не говорите загадками, профессор, – потребовал Штольц. – Я всегда полагался на вашу компетентность, господа, но чем же вызвано столь единодушное решение приостановить опыты?

– Дело в том, господин комендант, что мы сделали вывод: момент качественного преображения генома невозможен из-за ряда причин. Во-первых, опытные образцы – крысы – не имели морально-нравственного носителя, потому и превратились в монстров. Во-вторых, мы не уверены, что и люди идеальны в этом отношении. А в-третьих…

– Стоп! – резко перебил Майера комендант. На его лице заиграли желваки. – Это что – саботаж? Да?! Я сыт по горло вашей нравственностью! Если вы так боитесь этих крыс, которых сами же создали и позволили им разгуливать по всей базе, то можете не беспокоиться – их уничтожат в ближайшее время мои люди. Это я вам обещаю! Но, если вы решили морочить мне голову… – Штольц не договорил и сжал кулак с такой силой, что хрустнули суставы пальцев. – Кстати, двух тварей мои солдаты уже сожгли и с остальными управятся, не сомневайтесь… А лично вам я бы не советовал испытывать мое терпение – оно не безгранично.

Профессор поник и отвернулся, но доктор взгляда не отвел, хотя и его храбрость держалась на честном слове.

– Их невозможно убить подобным образом, – проговорил Фогель, смотря в глаза Штольца. – Вчера мы были в том месте, где ваши солдаты сожгли крыс, но их трупов мы не обнаружили.

– И?..

– Они полностью регенерировали за одну лишь ночь и сбежали.

– Не говорите ерунды, доктор, – комендант криво усмехнулся, но его толстые пальцы нервно застучали по столу. – В таком пламени еще никто и ничто не выживало…

Майер и Фогель промолчали.

Штольц хмыкнул, поднял с рычага телефонную трубку и набрал номер.

– Хельмут, – после длинных гудков распорядился он. – Срочно проверьте, где сейчас находятся останки сожженных крыс… Что? Хельмут, вы стали обсуждать мои приказы?.. Исполнять!

Комендант повесил трубку и потер кончик своего мясистого носа.

– В общем, так, дорогие мои эскулапы, – бескомпромиссно произнес он, задумчиво разглядывая невозмутимые лица ученых. – Ваш отказ выполнять свою работу я не принимаю. Приказываю ускорить работу и в кратчайшие сроки создать новый биологический вид любыми способами. Сама судьба ставит нас на грань выживания. Полчаса назад мне доложили, что база «Двести одиннадцать» уничтожена американским десантом.

Лица ученых накрыла маска изумления.

– Удивлены? Янки долго не церемонились: залили отравляющими газами не только военных, но и гражданских – вместе с их женщинами и детьми. Не сегодня-завтра может настать и наш черед. Нам их не сдержать – силы слишком уж неравны. Базу придется уничтожить в ближайшее время, а личному составу эвакуироваться. В трехстах километрах от нас есть запасная гавань с тремя подлодками – до Южной Америки доберемся без проблем…

Телефонный звонок прервал Штольца. Он поднял трубку, послушал, и что-то в его лице тут же изменилось. Теперь на ученых смотрели совершенно другие глаза: наполненные тревогой и словно перешагивающие через невидимые преграды.

– Ваша информация подтвердилась, – сухо проговорил комендант и положил трубку. – Этих тварей можно уничтожить каким-либо другим способом?.. Взрывчатка подойдет?

– Не уверен, – ответил доктор Фогель. – Регенерация все равно будет происходить.

– Хотите сказать, что они сами себя по кусочкам соберут? – не поверил Штольц.

– Так и будет, – убежденно ответил Фогель. – Но регенерацию можно замедлить, если подвергнуть клетки организма резкому охлаждению или нагреву, а затем отсечь мутанту голову и сразу же унести ее как можно дальше от тела. Единственное, что теоретически может уничтожить инородный организм – это емкость с серной кислотой либо плавильная печь с очень высокими температурами.

– Мы можем произвести достаточное количество серной кислоты?

– Да. Но на это уйдет слишком много времени.

– А жидкий азот?

– Задержит регенерацию на продолжительный срок, но до конца организм не убьет. Кстати, господин штандартенфюрер, а что вы собираетесь делать с существом, находящимся в саркофаге?

– Уничтожить, – коротко ответил Штольц. – Но после того как вы закончите исследования.

– Каким образом? – поинтересовался Фогель.

– Вы только что говорили о плавильной печи. Изнутри бункер обшит металлическими листами – идеальное место, где можно поджарить эту тварь.

– Как нехорошо, – прошептал Майер. Он был явно расстроен.

– Что – нехорошо? – удивился Штольц. – Вы же сами недавно хотели этого!

– Нехорошо… и глупо, – одними губами шевелил профессор. – Может, есть возможность взять существо с собой?.. Все-таки оно…

– Все! – воскликнул комендант и хлопнул по столу. – Вопрос снят с обсуждения! Я закрываю проект «Сфинкс». Хватит с меня и крыс! Я отдам приказ демонтировать саркофаг и уничтожить существо. Вы, кажется, просили образцы его мозга? Пожалуйста – берите! Можете вообще разрубать его на части и перекрутить в мясорубке на фарш. Мне нужны положительные результаты в кратчайшие сроки! Приступайте к работе! Немедленно!

– Господин комендант, – осторожно начал Фогель, – мы могли бы ознакомиться с архивными материалами? У вас ведь имеется архив, верно? Нас интересует информация о месте, где обнаружили неизвестный организм – это поможет нам скорее справиться с поставленной задачей.

Штольц подался вперед, его глаза хитро прищурились.

– Значит, все-таки догадались?

Глаза Фогеля ясно говорили: «Вы долго пытались водить нас за нос и лгали, но мы и так кое-что знаем». Он кивнул.

– Ну что ж, – Штольц достал из ящика стола связку ключей и медленно встал. Его голос был подчеркнуто-вежливым и в то же время холодным: – Пройдемте в другую комнату. У меня есть то, чем вы так интересуетесь.

Ученые поднялись и направились вслед за комендантом.

Они спустились вниз по спиральной лестнице в темное помещение.

Клацнул выключатель.

Гирлянда светильников моргнула и осветила длинный узкий коридор с множеством дверей. Комендант подошел к одной из них, открыл, обернулся к ученым и жестом пригласил их пройти внутрь.

Комната была оборудована под небольшой кинозал. В дальней стене было вделано большое матово-белое квадратное полотно; перед ним стояла дюжина кожаных кресел с высокими спинками; за ними – небольшой стол с кинопроектором. Вдоль боковых стен стояли шкафы и тянулись полки с дискообразными блестящими коробками.

– Устраивайтесь поудобней, – сказал Штольц.

Ученые плюхнулись в мягкие кресла с деревянными подлокотниками и стали озираться по сторонам.

Комендант подошел к одной из полок, пробежал взглядом по надписям на коробках и взял одну из них. Затем он снял с коробки крышку, достал бобину с намотанной кинопленкой и закрепил в проекторе. В аппарате загорелась лампочка, что-то загудело. Сухой треск наполнил комнату.

Ученые переглянулись и замерли, смотря на экран.

Полотно озарилось, появились уступчатые очертания ледяных скал, заснеженная антарктическая пустыня и нависшее над горизонтом солнце. Узкие вереницы обледенелых сопок, похожих на верблюжьи горбы. Вдалеке – большой поселок неприхотливой архитектуры с плоскими крышами и дымящимися трубами. Чуть ближе – несколько брезентовых палаток, мачты радиостанций, топливные цистерны; извилистая дорога, уходящая вправо, почти параллельно ледяному обрыву берега. Темнота. Затем какие-то люди в теплой меховой одежде и солнцезащитных очках махали руками невидимому оператору и что-то кричали; возле них развевалось на ветру полотнище с черной свастикой. Опять темнота. Через секунду на экране снова появилось изображение: поползла вереница тяжелых машин на гусеничном ходу с прицепленными к ним гружеными санями и в объектив попала высокая коническая гора, сверкающая закатным солнцем. Два человека разматывали катушку с кабелем, другие люди бежали, падали, вставали и снова бежали… Всплыло, заслоняя все, бородатое улыбающееся лицо… чья-то рука, вжимающая и прокручивающая рукоятку «адской машинки» взрывников… Изображение вздрогнуло… Снова лицо бородача, загоревшее до черноты. Камера оператора ушла в сторону и вверх. Ледяная гора, окутанная туманом клубящейся снежной пыли. Вновь темнота. – Профессор Майер сцепил пальцы рук и хрустнул суставами. – На экране появились люди в затасканных кожаных куртках, таких же штанах и собачьих шапках (в одном из них ученые узнали Отто Штольца), стоящие возле большой глыбы льда, в которой просматривался какой-то мутный силуэт. Люди улыбались, о чем-то разговаривали и жестикулировали. Один из них обернулся и указал рукой куда-то вверх. Камера моргнула, скользнула по ледяным обломкам, устремилась снизу вверх по очертаниям горы и застыла на огромном дискообразном стальном аппарате, покрытом коркой нагара и наполовину торчащем из отвесной толщи льда. Экран погас.