Хоккёкусей. Сила стихий

Хоккёкусей. Сила стихий

Екатерина Ивицкая

Дизайнер обложки Татьяна Колесникова

Иллюстратор Татьяна Колесникова

Корректор Владислава Ильичева

Корректор Оксана Щегульная-Дубровская

© Екатерина Ивицкая, 2019

© Татьяна Колесникова, дизайн обложки, 2019

© Татьяна Колесникова, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4496-4048-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хоккёкусей

роман

Пролог

Много лет назад в семье советника из южных земель Хида́ри1 родилась дочь. Она была единственным ребенком, и мать с отцом души в ней не чаяли, выполняли все желания. Девочка выросла очаровательной, но капризной. Слухи о ее красоте не только быстро разлетелись по Хидари, но и дошли до Сейто́2. Многие женихи просили ее руки, а отец, привыкший выполнять требования дочери, отказывал им. Девушка отвергала и богатые подарки, и красивых молодых людей.

Один юноша, сын лекаря, живший на Сейто, прослышал о дочери советника и решил, что именно она станет его женой. «Подумаешь, своенравна! – размышлял он. – Живя с такой красавицей, можно капризы и потерпеть». Он отпросился у отца, собрал свой походный мешок и нанялся юнгой на первый же корабль, отходящий на Хидари.

Дорога была дальней и трудной, но мысли о необыкновенной красавице, которая станет его женой, не давали унывать. Прошел не один месяц, пока юноша добрался до дома, где жила девушка.

Когда красавица увидала, что какой-то чумазый сын лекаря пришел взять ее в жены, она рассмеялась ему в лицо и хотела было прогнать, но потом передумала и высокомерно заявила:

– Я выйду за тебя замуж, если ты принесешь мне с неба звезду.

Юноша обрадовался и подумал: стоит ему взойти на самую высокую гору, что находилась на севере Хидари, и протянуть руку, как та сразу упадет в ладони.

– Будет тебе звезда, красавица! Готовь свадебные платья и угощения! – юноша поклонился надменной девушке и отправился в путь.

Сын лекаря шел много дней, и лето сменилось осенью, когда он дошел до подножия самой высокой горы. Он запрокинул голову и увидел тысячи сверкающих звездочек, покрывающих ночное небо. Захватив побольше еды, юноша начал взбираться вверх. Через несколько дней он достиг вершины и снова взглянул на небо. Звезды были так же далеко, как и в самом начале восхождения. Юноша лег на камни и стал печально рассматривать мерцающие точки. А ведь он был уверен, что с самой высокой горы до звезд рукой подать!

Не зная, что ему делать дальше, опечаленный юноша продолжал любоваться звездами. Как вдруг одна из них на севере мигнула и пронеслась по небу ярким снопом света. «Звезда! Я нашел звезду! Северную звезду!» – воскликнул юноша и поспешил к тому месту, где приземлилась небесная путешественница.

Каково же было его удивление, когда он обнаружил на месте падения не прекраснейший алмаз или иной драгоценный камень, а невзрачный, уродливый, почерневший обломок скалы. Но юноша-то видел, что он упал с неба! Значит, это и есть звезда. Он завернул находку в кусок ткани, положил в мешок и пошел обратно к дому красавицы.

Когда он показал своей возлюбленной звезду, та пришла в ярость и приказала не просто прогнать нерадивого жениха, но и избить палками. Юноша спрятал свою находку и побежал подальше от ворот, но его схватили стражники и принялись колотить. Бедолага тогда в сердцах воскликнул: «Как бы я хотел сейчас оказаться дома!» И… в тот же миг он очутился во дворе дома своего отца.

Юноша растерянно оглядывался вокруг и не понимал, что произошло. К нему с расспросами поспешил удивленный отец.

– Не знаю, как это случилось… – оправдывался он. – Я только подумал, что хорошо бы оказаться дома.

– Подумай еще о чем-нибудь, например, о жилище попросторнее, – предложил старик-лекарь.

Юноша попробовал, но ничего не произошло. «В тот момент я держал в руке Хоккёкусей3, – так он назвал свою звезду. – Может, это он меня спас от палок?!»

Юноша взял в руки отвергнутый камень и подумал о большом и уютном доме. В тот же миг старый стал точь-в-точь таким, как он представил.

– О чудо! – воскликнул изумленный отец. – Да ты, похоже, волшебник!

– Нет, это не я, – вздохнул юноша. – Мой уродливый камень творит чудеса…

– Зачем ты оскорбляешь эту вещь, которая помогла тебе избавиться от погони и построила нам такой замечательный дом! – упрекнул его отец.

– Потому что он уродлив! Самая красивая на свете девушка не захотела им обладать.

– А может быть, она просто не разглядела его как следует? – спросил отец. – Точно так же, как и ты не заметил черствую душу твоей возлюбленной, которую она прятала за миловидным лицом?

– Не говори так о моей красавице! Я достану звезду, которая достойна ее! – воскликнул юноша. – Хоккёкусей, отнеси меня туда, где находится самый красивый на свете алмаз!

Камень повиновался приказу своего неразумного господина, и в тот же миг юноша оказался в глубокой пещере самой высокой горы Хидари. Там он увидел чудесный яркий камень, который внутренним светом разгонял мрак и сырость. Алмаз находился как раз между полом и потолком и, казалось, поддерживал свод. Но юноша не обратил внимания на это. Он обхватил камень и дернул на себя. В тот же самый миг стены пещеры задрожали и погребли под собой как юношу, так и Хоккёкусей – Северную звезду.

По Хидари распространились легенды о том, как юноша-махоцукай4 смог исчезнуть прямо из рук стражников, а на Сейто – о том, как бедняк превратил старый и обветшалый дом отца в просторные и светлые покои. И все они упоминали о странном неказистом камне, который юноша хотел подарить невесте. А красавица так и осталась до конца своих дней одна – поняв, что за ценность отвергла, девушка стала требовать от женихов принести именно Северную звезду. Но как камень ни искали, никто найти его не смог…

Глава 1. Таинственный камень

Маленькая черноволосая девочка лет шести, держа в одной руке тряпичную куклу, а в другой – длинную палку, шла по лесу и искала среди опавших листьев ядрышки каштанов. Она очень любила вечером, при свете магического огонька, перебирать небольшие коричневые шарики, которые пахли теплом и осенью. Складывая каштан за каштаном в привязанный к спине куклы мешочек, девочка все дальше углублялась в лес: она не опасалась гулять одна, без брата или родителей, так как знала – если что-то случится, то мама или папа обязательно придут на помощь.

– Вот видишь, Омотя5, – разговаривала она со своей куклой. – Сегодня нам с тобой так везет! Столько каштанов я давно не находила! Ой…

Девочка вскрикнула, заметив, что ближайшая куча разноцветных листьев зашевелилась. Она хотела убежать, но любопытство пересилило страх, и, перехватив палку поудобнее, малышка осторожно подошла к источнику шума. Лиса или крыса?

Подобравшись поближе, она закричала от ужаса: из золотых листьев на нее смотрел грязный и израненный мужчина. Окинув ее мутным и тяжелым взглядом, он прохрипел:

– Не шуми, а то они найдут нас. – Девочка испуганно кивнула и замерла, стиснув пальчиками палку покрепче. – Подойди…

Противиться приказу раненого она не могла: будто какая-то сила не давала возможности убежать или позвать на помощь. Девочка стала медленно приближаться, и ее сердечко было готово выпрыгнуть из груди от страха. Раненый со стоном зашевелился и протянул окровавленную руку.

– Теперь он твой…

Она опустилась рядом с мужчиной на колени и взяла из его пальцев грязный невзрачный камень размером чуть больше куриного яйца. Раненый закашлялся, отхаркивая кровь из легких, и забился в судороге.

– Никогда… Никому… О нем… Не говори… – прохрипел он, переводя дыхание между приступами. – А теперь… беги к маме…

Кивнув, девочка спрятала камень среди каштанов и понеслась в сторону дома так, будто за ней гонятся те, о ком говорил раненый. Вбежав во двор, малышка увидела мать, которая что-то обсуждала со стражником, уткнулась ей в бедро и обняла, словно ища защиты. Сразу заметив, в каком виде и состоянии с прогулки по лесу вернулась дочь, та ахнула и присела рядом:

– Саншуо́6, где ты была? Ты поранилась? – она тревожно осматривала дочку, проверяя ладошки и одежду.

– Нет, мамочка, – прошептала Саншуо, – это там… он лежит.

– Кто лежит? – в голосе матери зазвучал тревожные ноты.

– Мужчина… в лесу.

– Прикажете созвать людей, госпожа Кагеро́7? – обратился к княгине стоявший рядом стражник.

– Да, Ринкусу́8, проверьте окрестности, – ответила она, взяла девочку за руку и повела в дом.

Им навстречу выбежал мальчик, очень похожий на Саншуо, и, увидев перепачканную в крови и грязи сестру, замер от удивления.

– Цу́ру9, – Кагеро обратилась к сыну, – найди отца и передай, пожалуйста, что я буду ждать его во дворе.

Кивнув, мальчик скорчил сестре веселую рожицу и стремглав бросился на поиски. Кагеро привела дочку в комнату и первым делом сняла с нее косодэ10, на которое попали капельки крови, затем вымыла ладошки и переодела в чистую одежду.

– Саншуо, расскажи, пожалуйста, что произошло, – она села на кровать, посадила девочку к себе на колени и обняла.

– Все в порядке, мамочка… я просто немного испугалась, когда нашла человека в лесу.

– Он с тобой говорил?

Саншуо кивнула, но ничего больше не произнесла: она помнила слова раненого о том, что о камне никто не должен знать, даже мама.

– Что он сказал? – мягко допытывалась Кагеро.

– Бежать к тебе…

Не обязательно врать – мама всегда могла определить, правду говорят они с братом или нет, – можно было просто утаить ту часть про камень. Камень! Его так хотелось разглядеть, но присутствие матери, которая, казалось, не собиралась оставлять дочь одну, делало это невозможным. Поэтому девочка выскользнула из объятий и решила выпроводить ее из комнаты:

– Но я теперь дома и ничего не боюсь! Так что ты можешь не волноваться за меня и идти к папе, он же ждет тебя во дворе!

Саншуо настойчиво потянула мать за руку по направлению к выходу. Кагеро если и удивилась такому странному перепаду в настроении дочери, то не подала вида, еще раз внимательно осмотрела девочку и, прибавив несколько заклинаний, которые подтвердили, что та в полном порядке, обняла дочь и вышла из комнаты.

Надеясь успеть до возвращения брата, Саншуо живо схватила мешочек и высыпала его содержимое на кровать. Среди красивых маслянистых каштанов лежал перепачканный кровью и грязью неказистый камень. От волнения у нее перехватило дыхание, она осторожно взяла его и опустила в чашу с водой, в которой до этого мыла ладошки.

От купания трофей красивее не стал. Но в нем было что-то такое… притягивающее – ведь не зря же тот человек сказал: камень никому нельзя показывать! Саншуо обтерла его о косодэ и поспешила спрятать обратно в мешочек, прикрепленный к спине куклы, – раздались шаги, а она не собиралась говорить о находке даже брату.

– Давай, сестренка, рассказывай! – Цуру уселся на кровати рядом с каштанами и запустил пальцы в кучу. – В следующий раз я тоже с тобой пойду! Вдруг мы еще кого в лесу найдем!

В его глазах горел восторг, и казалось, он упивается столь опасной ситуацией. Еще бы: не каждый день по лесу у дома ходят чужаки!

– Боюсь, что теперь нас гулять одних не пустят, – вздохнула девочка, забираясь на кровать рядом с братом.

– Тут ты права, – так же невесело ответил Цуру. – Отец как увидал, кого ты нашла, так приказал Ринкусу приставить к нам стражника.

– Того человека уже привели в дом?

– Привели? Нет, сестренка, принесли. Он мертв! – с гордостью, что первый узнал такие страшно интересные вещи, ответил мальчик.

***

– Не понимаю, как он мог оказаться в нашем лесу? – князь Ооками11 осмотрел тело принесенного мужчины и обернулся к подошедшей жене.

– Где Цуру? – спросила Кагеро, внимательным и острым взглядом, стараясь не пропустить ни малейшей детали, изучая покойника.

Она была уверена, что этого мужчину никогда не видела, и пыталась понять, как он смог подобраться так близко к дому. И где может находится тот человек – или же люди, – забившие этого бедолагу до смерти. Его лохмотья мало походили на одежду, которую носили на Сейто. Они скорее напоминали исподнее белье или – очень отдаленно – то, что надевали на Хидари. Можно было предположить, что это заблудившийся моряк, но от ближайшего порта с такими ранами он не смог бы дойти до ее земель. Ни вещей, ни еды, ни денег у него при себе не было: он словно откуда-то сбежал, оставив все имущество в руках своих истязателей. А о том, что его били, и не раз, говорили многочисленные шрамы на спине, плечах и ногах.

– Убежал к сестре.

Ринкусу подошел к телу и кончиком ножен указал на внутреннюю часть лодыжки мужчины:

– Взгляните на это…

Кожа на ноге была неровной, казалось, что старые зарубцевавшиеся шрамы образуют какую-то фигуру. Ооками призвал валяющуюся у забора палку и попытался на песке повторить порядок линий.

– Одна горизонтальная, несколько почти вертикальных… – комментировал он свои действия.

– Если ты поставишь к каждой вертикальной по небольшой черте, то получится знак смерти, – Кагеро задумчиво следила за кончиком палки.

Ооками провел недостающие линии и кивнул, соглашаясь со словами жены.

– От чего он умер? – спросила Кагеро – ей не хотелось касаться тела, чтобы с помощью заклинаний ответить на этот вопрос.

– Полагаю, от кровопотери и истощения, – произнес начальник охраны, перевернул тело на живот и указал на шрамы и раны, часть которых были свежими. – Похоже, что его постоянно били кнутами… Иначе откуда такие отметины?

– Детей в лес одних пускать пока не будем, – подвела итог Кагеро, вставая и отходя от тела.

– Я уже отдал приказ приставить к ним кого-нибудь из стражников, – ответил Ооками. – Но ты же знаешь, что за нашими детьми уследить нереально.

– В ближайшие дни присмотрю сама, пока не станет ясно, что подобные случаи не повторятся. Саншуо, кажется, что-то недоговаривает, – Кагеро нахмурилась. – Но, может, она просто испугалась, поэтому так странно себя вела. Пойду проведаю их.

Оставив мужа и начальника охраны решать, как избавиться от тела, Кагеро тихо подошла к комнате дочери и осторожно заглянула в приоткрытую дверь. Вид близнецов, сидящих рядышком на кровати и разглядывающих найденные каштаны, немного успокоил ее, но инстинктивно она чувствовала, что что-то упустила. Решив понаблюдать за дочерью в ближайшие дни, княгиня прикрыла за собой дверь и пошла в свои комнаты.

***

Личность таинственно умершего человека так и осталась невыясненной. За несколько лет этот случай изгладился из памяти Цуру и Кагеро с Ооками. Лишь маленькая Саншуо каждый раз, порываясь поговорить о странном камне с братом или родителями, словно слышала наставление умирающего никому не рассказывать о нем. Девочка никогда не расставалась с камнем, он всегда лежал в мешочке куклы, а та была верным спутником во всех играх и проказах.

Проказничать дети любили, особенно когда дом наполнялся гостями или же они сами переносились на Хидари: несколько раз в год или Кагеро и Ооками навещали Тору12 и Асуна́ро13 и проводили декаду или две на Хидари, или же тетя и дядя вместе с Юми14 и малышкой Ясумин15 приезжали на Сейто. Очень часто к ним присоединялись старшая сестра Кицуне́16 и Ита́чи17 с дочкой Шикой18. Шика была только на полгода старше близнецов и любила шалости не меньше их. Тора радовалась, что Ясумин еще недостаточно подросла, чтобы играть без присмотра, потому что четверо старших сорванцов с помощью магии творили такие невообразимые вещи, от которых родители часто хватались за сердце. Теперь Асунаро, получивший после первого визита Кагеро и Ооками на Хидари должность в Высшем совете, мог беспрепятственно переносить своих родственников из одного дома в другой, и подобные встречи за несколько лет стали доброй традицией.

Ооками тоже часто навещал соседний материк: он вошел в Совет магов Сейто и отвечал за отношения между странами. То, что его уже знали на Хидари, сыграло большую роль в этом назначении, и теперь он также получил возможность свободно перемещаться между материками в любое время.

Вот и в этот раз он поздно вечером собирался на Хидари – из-за разницы во времени следовало дождаться, когда во дворце Повелителя наступит утро. Кагеро пыталась уложить детей спать, прежде чем идти провожать мужа, но если спрятавшегося в кладовой Цуру она нашла довольно быстро, то Саншуо, похоже, была где-то во дворе.

Ооками не стал ждать, пока Кагеро успокоит расшалившегося сына, и сам отправился на поиски дочери. Девочка нашлась у леса под сосной: она увлеченно играла с куклой при свете трех ярких шариков, которые только недавно научилась создавать.

– Саншуо, разве ты не слышала, как мама звала тебя спать? – Ооками подошел к дочери и присел рядом.

– Слышала, – хмурясь, ответила девочка, сдувая с ладошки маленькие искорки, которые немного пролетали вверх, а затем медленно гасли, опускаясь на землю.

– И почему же ты еще не в постели? – укоризненно спросил отец.

Очередная искорка подпалила край хакама19, но он не успел и шевельнуть пальцами, как в следующий момент та исчезла, не нанеся большого урона парадному одеянию.

– Потому что я хочу еще немного поиграть с огоньками, – ответил упрямый ребенок.

– Уже поздно играть с огоньками. К тому же мне надо уходить по делам, – со вздохом произнес Ооками и, подхватив дочку на руки, выпрямился. – Не заставляй маму волноваться и бегать за тобой, чтобы уложить спать.

Саншуо надулась, но не протестовала, так как действительно устала. Но тут она заметила, что ее любимый камень остался лежать в окружении почти потухших огоньков.

– Папа! Папа! – вскрикнула она и попыталась вырваться из рук отца. – Там мой камень, я не могу его тут оставить!

– Какой камень? – еще раз вздохнул Ооками и повернулся обратно.

– Ну вон же, видишь? – Саншуо указала пальчиком на свою драгоценность и снова попыталась слезть на землю.

Но Ооками решил, что выпускать дочь может быть чревато, поэтому присел и взял свободной правой рукой указанный предмет. Нахмурившись, он повертел находку в пальцах, а затем протянул дочери, которая моментально выхватила ее и бережно спрятала в мешочке.

– Странные у тебя игрушки… – прокомментировал он, качая головой.

Боясь, что отец заберет и выкинет неказистый камушек, Саншуо притихла и позволила уложить себя в постель. Цуру уже почти заснул, поэтому Кагеро успела выйти на террасу прежде, чем Ооками исчез в портале.

– Когда ждать тебя обратно?

Почему-то именно сегодня ей не хотелось, чтобы он уходил. Как в те первые ночи, когда Кагеро была вынуждена оставаться одна и боялась закрыть глаза до его возвращения. За несколько лет она привыкла и перестала переживать – на советника-чужестранца мог напасть любой, зная, что он махоцукай. А ее бы в этот момент не было рядом, чтобы его защитить. Но почти всегда, когда Кагеро просыпалась, Ооками уже был дома и спал рядом, прижимая ее к груди и своим теплом отгоняя все страхи прочь. К тому же Ооками, зная об опасениях жены за его жизнь, предупреждал, если приходилось оставаться во дворце Повелителя больше, чем на несколько часов.

– В этот раз придется задержаться дня на два, – в голосе Ооками чувствовалось сожаление. – Надо подписать пару договоров, которые выгодны скорее нам, чем им. Поэтому на обсуждение всех условий может уйти время. Переночую у Асунаро…

Он приобнял ее за талию, притянул к себе, нежно коснулся губами щеки и, чуть отстранившись, посмотрел в глаза, ожидая реакции на свои слова.

– Хорошо, я присмотрю за твоими делами, – как ни в чем не бывало, мягко улыбнулась в ответ Кагеро. – И передавай привет Торе, давно она не появлялась у нас в гостях!

Ооками уже сделал шаг назад и поднял руку, чтобы открыть портал, как странное предчувствие закралось в душу. В этот вечер что-то было не так… Но он уже опаздывал на заседание Совета Хидари (Повелитель не терпел, чтобы кто-то приходил в зал после него), поэтому отогнал эти мысли, ободряюще улыбнулся на прощание и исчез в фиолетовой дымке.

***

Несмотря на предупреждение, ближе к вечеру следующего дня в сердце Кагеро поселилась тревога. Вторая ночь прошла беспокойно, а на третью она проснулась в холодном поту, пытаясь изгнать из памяти те кошмары, которые впервые за долгие годы вернулись обратно. Весь последующий день ее терзали дурные предчувствия, а ночью на заднем дворе снова был слышен свист катаны – единственный верный способ успокоить натянутые до предела нервы. Ооками не появился ни на четвертый день, ни на пятый…

А когда на шестой – ближе к вечеру – из портала у ворот поместья вышел бледный и необычно серьезный Асунаро, Кагеро поняла, что все ее худшие страхи и кошмары воплотились в реальность…

Глава 2. Нападение на Ооками

Предчувствуя беду, Кагеро выбежала из дома навстречу Асунаро – она не сомневалась: появление деверя связано с исчезновением Ооками.

– Что с ним? – выдохнула она и, чувствуя, как от леденящего ужаса подгибаются ноги, вцепилась Асунаро в плечо.

Тот помедлил с ответом, но затем посмотрел ей в глаза и негромко произнес:

– Он жив… Я пришел за вами. Поднимите детей, перенесу вас в Укиту.

Кагеро не шелохнулась, только сильнее сжала сведённые судорогой пальцы. Боль в предплечье вынудила Асунаро перехватить ее запястье и без резких движений взять дрожащую ладонь в свою руку.

– Его пытали. Подкинули около получаса назад под ворота моего поместья. – Он говорил ровно и негромко, видя по стекленеющему взгляду Кагеро, что каждое слово наносит по ее выдержке сильный удар. – Собаки переполошили весь дом, почуяв кровь. Я послал за лекарем во дворец Повелителя – состояние Ооками крайне тяжелое. Потом сразу за вами. Мы теряем время на лишние разговоры, зовите детей.

Кагеро показалось, что жизнь остановилось. Вокруг не было звуков, она больше не различала цвета и предметы. Ледяное отчаяние выжигало сердце и подбиралось к душе, но резкий и жесткий окрик Асунаро – он, видя ее состояние, позвал по имени – вернул способность соображать. Кагеро на мгновение прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. С выдохом ушло оцепенение: она, словно ветер, перенеслась в дом и подняла с постелей детей, которые еще не успели даже заснуть. По отчаянию в глазах матери Цуру и Саншуо поняли – случилось что-то серьезное, и сами молча и быстро оделись, но, уже стоя на террасе, девочка дернулась обратно:

– Я забыла Омотю!

– Саншуо! – с надрывом воскликнула Кагеро. – Потом вернешься за куклой!

– Мамочка, я быстро! – она юркнула в свою комнату и нагнала всех уже во дворе.

Вдох. Выдох. Шаг в портал.

Через мгновение они стояли под яркими лучами утреннего солнца Хидари: в центральном парке их ждал Юми, а из дома навстречу спешила Тора, и ее глаза были полны слез. Стражники стояли не только у ворот, но и вдоль стены, словно опасаясь, что и на их господина могут напасть. Один из них засыпал песком бурые пятна и следы, которые были видны по всему двору, и Кагеро, понимая, что это – кровь Ооками, судорожно сглотнула появившийся в горле ком и подтолкнула детей к парку, чтобы они не успели их заметить.

– Лекарь уже пришел? – обратился к жене Асунаро.

Тора стерла слезы, которые при виде семьи брата против воли снова покатились по щекам, покачала головой и обняла подбежавших поздороваться детей.

– Где он? – спросила Кагеро ровным голосом.

Страх за жизнь Ооками сковывал движения и мысли, пришлось сделать усилие, чтобы при детях держать себя в руках.

– Наверху, в комнате… может, не стоит идти туда сейчас… – Тора переживала не меньше и уже видела, в каком состоянии брат.

– Ты не могла бы уложить детей спать? Они как раз собирались… – Кагеро, не обратив на слова подруги никакого внимания, сорвалась в указанном направлении.

Переглянувшись с женой и тяжело вздохнув, Асунаро пошел следом, так как знал, что увидит и без того издерганная Кагеро. Глотая слезы, Тора покачала головой и повела притихших и зевающих Цуру и Саншуо – они ничего не поняли из обрывков разговора взрослых – в комнату, в которой дети останавливались, приезжая в гости. Кагеро же взлетела по ступенькам на второй этаж, оглянулась и вопросительно посмотрела на едва поспевающего за ней Асунаро.

– В первой справа, – мрачно и коротко ответил тот, мысленно готовясь к возможной истерике непредсказуемой родственницы.