Былины

Илья Муромец и Калин-царь

Как Владимир князь да стольнокиевскийПоразгневался на старого казака Илью Муромца,Засадил его во погреб во глубокиий,Во глубокий погреб во холодныийДа на три-то года по́ры-времени.А у славного у князя у ВладимираБыла дочь да одинакая,Она видит: это дело есть немалое,Что посадил Владимир князь да стольнокиевскийСтарого каза́ка Илью МуромцаВ тот во погреб во холодный.А он мог бы постоять один за веру, за отечество,Мог бы постоять один за Киев-град,Мог бы постоять один за церкви за соборные,Мог бы поберечь он князя да Владимира,Мог бы поберечь Опраксу Королевичну.Приказала сделать да ключи поддельные,Положила-то людей да потаенныих,Приказала-то на погреб на холодныйДа снести перины да подушечки пуховые,Одеяла приказала сне́сти теплые,Она ествушку поставить да хорошуюИ одежду сменять с нова-на́-новоТому старому казаку Илье Муромцу.А Владимир-князь про то не ведает.И воспылал-то тут собака Ка́лин-царь на Киев-град,И хотит он разорить да стольный Киев-град,Чернедь-мужичков он всех повырубить,Божьи церкви все на дым спустить,Князю-то Владимиру да голова срубитьДа со той Опраксой Королевичной.Посылает-то собака Калин-царь посланника,А посланника во стольный Киев-град,И дает ему он грамоту посыльную.И посланнику-то он наказывал:«Как поедешь ты во стольный Киев-град,Будешь ты, посланник, в стольном КиевеДа у славного у князя у Владимира,Будешь у него на широко́м двореИ сойдешь как тут ты со добра́ коня,Да й спущай коня ты на посыльный двор,Сам поди-ко во палату белокаменну;Да пройдешь палатой белокаменной,Войдешь в его столовую во горенку,На пяту́ ты дверь да поразмахивай,Не снимай-ко кивера́ с головушки,Подходи-ко ты ко столику к дубовому,Становись-ко супротив князя Владимира,Полагай-ко грамоту на зо́лот стол;Говори-ко князю ты Владимиру:«Ты Владимир, князь да стольнокиевский,Ты бери-тко грамоту посыльнуюДа смотри, что в грамоте написано,Да гляди, что в грамоте да напечатано;Очищай-ко ты все улички стрелецкие,Все великие дворы да княженецкиеПо всему-то городу по Киеву,А по всем по улицам широкиимДа по всем-то переулкам княженецкиимНа́ставь сладких хмельных напиточков,Чтоб стояли бочка-о́-бочку близко-по́-близку,Чтобы было у чего стоять собаке царю КалинуСо своими-то войсками со великимиВо твоем во городе во Киеве».(Приезжал посол в стольный Киев-градКо князю ко Владимиру на широкий двор.Спущает коня на посыльный двор,Сам идет в палату белокаменну;На пяту он дверь поразмахивал,Креста он не клал по-писаному,И не вел поклонов по-ученомуНи самому-то князю ВладимируИ ни его князьям подколенныим.Полагал он грамоту посыльную на зо́лот стол.)Тут Владимир князь да стольнокиевскийБрал-то книгу он посыльную,Да и грамоту ту распечатывал,И смотрел, что в грамоте написано,И смотрел, что в грамоте да напечатано,И что велено очистить улицы стрелецкиеИ большие дво́ры княженецкие,Да наставить сладких хмельных напиточковА по всем по улицам по широкиимДа по всем-то переулкам княженецкиим.Тут Владимир князь да стольнокиевскийВидит: есть это дело немалое,А немалое, дело-то, великое,А садился-то Владимир да на червленый стул.Да писал-то ведь он грамоту повинную:«Ай же ты собака да и Калин-царь!Дай-ко мне ты поры-времечка на три года,На три года дай и на три месяца,На три месяца да еще на три дня,Мне очистить улицы стрелецкие,Все великие дворы да княженецкие,Накурить мне сладких хмельных напиточковДа наставить по всему по городу по КиевуДа по всем по улицам широкиим,По всем славным переулкам княженецкиим».Отсылает эту грамоту повинную,Отсылает ко собаке царю Калину.А й собака тот да Калин-царьДал ему он поры-времечка на три года,На три года дал и на три месяца,На три месяца да еще на три дня.А неделя за неделей, как река, бежит,Прошло поры-времечка да три года,А три года да три месяца,А три месяца и еще три дня.Тут подъехал ведь собака Калин-царь,От подъехал ведь под Киев-градСо своими со войсками со великими.Тут Владимир князь да стольнокиевский,Он по горенке да стал похаживать,С ясных очушек он ронит слезы горючие,Шелковым платком князь утирается,Говорит Владимир-князь да таковы слова:«Нет жива́-то старого казака Ильи Муромца,Некому стоять теперь за веру, за отечество,Некому стоять за церкви ведь за божие,Некому стоять-то ведь за Киев-град,Да ведь некому сберечь князя ВладимираДа и той Опраксы Королевичны!»Говорит ему любима дочь таковы слова:«Ай ты батюшко Владимир, князь нашстольнокиевский,Ведь есть жив-то старый казак да Илья Муромец,Ведь он жив на погребе на холодноем».Тут Владимир князь да стольнокиевский,Он скорешенько берет да золоты ключиДа идет на погреб на холодный,Отмыкает он скоренько погреб да холодныйДа подходит ко решеткам ко железныим;Растворил-то он решетки да железные,Да там старый казак да Илья Муромец,Он во погребе сидит-то, сам не старится,Там перинушки, подушечки пуховые,Одеяла снесены там теплые,Ествушка поставлена хорошая,А одежица на нем да живет сменная.Он берет его за ручушки за белые,За его за перстни за злаченые,Выводил его со погреба холодного,Приводил его в палату белокаменну,Становил-то он Илью да супротив себя,Целовал в уста его во сахарны,Заводил его за столики дубовые,Да садил Илью-то он подле себя,И кормил его да ествушкой сахарною,Да поил-то питьицем медвяныим,Говорил-то он Илье да таковы слова:«Ай же старый ты казак да Илья Муромец!Наш-то Киев-град нынь в полону стоит,Обошел собака Калин-царь наш Киев-градСо своими со войсками со великими.А постой-ко ты за веру, за отечество,И постой-ко ты за славный Киев-град,Да постой за матушки божьи церкви,Да постой-ко ты за князя за Владимира,Да постой-ко за Опраксу Королевичну!»Как тут старый казак да Илья МуромецВыходил он со палаты белокаменной,Шел по городу он да по Киеву,Заходил в свою палату белокаменну,Да спросил-то как он паробка любимого,Шел со паробком да со любимыимНа свой на славный на широкий двор.Заходил он во конюшенку в стоялую,Посмотрел добра коня он богатырского.Говорил Илья да таковы слова:«Ай же ты, мой паробок любимый,Хорошо держал моего коня ты богатырского!»Выводил добра коня с конюшенки стоялыи.А й на тот на славный на широкий двор.А й тут старый казак да Илья МуромецСтал добра коня он заседлывать:На коня накладывает потничек,А на потничек накладывает войлочек,Потничек он клал да ведь шелковенький,А на потничек подкладывал подпотничек,На подпотничек седелко клал черкасское,А черкасское седелышко не держано,И подтягивал двенадцать подпругов шелковых,И шпилечики он втягивал булатные,А стремяночки покладывал булатные,Пряжечки покладывал он красна золота,Да не для красы-угожества,Ради крепости все богатырскоей:Еще подпруги шелковы тянутся, да они не рвутся,Да булат-железо гнется, не ломается,Пряжечки да красна золота,Они мокнут, да не ржавеют.И садился тут Илья да на добра коня,Брал с собой доспехи крепки богатырские:Во-первых, брал палицу булатную,Во-вторых, брал копье бурзамецкое,А еще брал свою саблю вострую,А еще брал шалыгу подорожную,И поехал он из города из Киева.Выехал Илья да во чисто поле,И подъехал он ко войскам ко татарскиимПосмотреть на войска на татарские:Нагнано-то силы много-множество,Как от покрику от человечьего,Как от ржанья лошадиногоУнывает сердце человеческо.Тут старый казак да Илья МуромецОн поехал по раздольицу чисту полю,Не мог конца-краю силушке наехати.Он повыскочил на гору на высокую,Посмотрел на все на три-четыре стороны,Посмотрел на силушку татарскую,Конца-краю силы насмотреть не мог.И повыскочил он на́ гору на дру́гую,Посмотрел на все на три-четыре стороны,Конца-краю силы насмотреть не мог.Он спустился с той со горы со высокий,Да он ехал по раздольицу чисту полюИ повыскочил на третью гору на высокую,Посмотрел-то под восточную ведь сторону,Насмотрел он под восточной стороной,Насмотрел он там шатры белыеИ у белых у шатров-то кони богатырские.Он спустился с той горы высокийИ поехал по раздольицу чисту полю.Приезжал Илья ко шатрам ко белыим,Как сходил Илья да со добра коняДа у тех шатров у белыихА там стоят кони богатырские,У того ли полотна стоят у белого,Они зоблют-то пшену да белоярову.Говорит Илья да таковы слова:«Поотведать мне-ка счастия великого».Он накинул поводья шелковыеНа добра коня да богатырскогоДа спустил коня ко полотну ко белому:«А й допустят ли-то кони богатырскиеМоего коня да богатырскогоКо тому ли полотну ко беломуПозобать пшену да белоярову?»Его добрый конь идет-то грудью к полотну,А идет зобать пшену да белоярову.Старый казак да Илья МуромецА идет он да во бел шатер.Приходит Илья Муромец во бел шатер.В том белом шатре двенадцать богатырей,И богатыри все святорусские,Они сели хлеба-соли кушати,А и сели-то они да пообедати.Говорит Илья да таковы слова:«Хлеб да соль, богатыри святорусские,А и крестный ты мой батюшка,А Самсон да ты Самойлович!»Говорит ему да крестный батюшка:«А й поди ты, крестничек любимый,Старый казак да Илья Муромец,А садись-ко с нами пообедати».И он встал да на резвы ноги,С Ильей Муромцем да поздоровкались,Поздоровкались они да целовалися,Посадили Илью Муромца за единый столХлеба-соли да покушати.Их двенадцать-то богатырей,Илья Муромец да он тринадцатый.Они попили, поели, пообедали,Выходили з-за стола из-за дубового,Говорил им старый казак да Илья Муромец:«Крестный ты мой батюшка, Самсон Самойлович,И вы русские могучие бога́тыри,Вы седлайте-тко добры́х конейДа садитесь вы на добрых коней,Поезжайте-тко во раздольице чисто полеПод тот под славный стольный Киев-град.Как под нашим-то городом под КиевомА стоит собака Калин-царь,А стоит со войсками со великими,Разорить он хочет стольный Киев-град,Чернедь-мужиков он всех повырубить,Божьи церкви все на дым спустить,Князю-то Владимиру да со Опраксой КоролевичнойОн срубить-то хочет буйны головы.Вы постойте-тко за веру, за отечество,Вы постойте-тко за славный стольный Киев-град,Вы постойте-тко за церкви да за божие,Вы поберегите-ко князя ВладимираИ со той Опраксой Королевичной!»Говорит ему Самсон Самойлович:«Ай же крестничек ты мой любимый,Старый казак да Илья Муромец!А й не будем мы да и коней седлать,И не будем мы садиться на добрых коней,Не поедем мы во славно во чисто поле,Да не будем мы стоять за веру, за отечество,Да не будем мы стоять за стольный Киев-град,Да не будем мы стоять за матушки божьи церкви,Да не будем мы беречь князя ВладимираДа еще с Опраксой Королевичной.У него есть много да князей, бояр,Кормит их и поит да и жалует,Ничего нам нет от князя от Владимира».Говорит-то старый казак Илья Муромец:«Ай же ты мой крестный батюшка,А й Самсон да ты Самойлович!Это дело у нас будет нехорошее.Как собака Калин-царь разорит да Киев-град,Да он чернедь-мужиков-то всех повырубит,Да он божьи церкви все на дым спустит.Да князю Владимиру с Опраксой КоролевичнойА он срубит им да буйные головушки,Вы седлайте-тко добрых конейИ садитесь-ко вы на добрых коней,Поезжайте-тко в чисто поле под Киев-град,И постойте вы за веру, за отечество,И постойте вы за славный стольный Киев-град,И постойте вы за церкви да за божие.Вы поберегите-ка князя ВладимираИ со той с Опраксой Королевичной».Говорит Самсон Самойлович да таковы слова:«Ай же крестничек ты мой любимый,Старый казак да Илья Муромец!А й не будем мы да и коней седлать,И не будем мы садиться на добрых коней,Не поедем мы во славно во чисто поле,Да не будем мы стоять за веру, за отечество,Да не будем мы стоять за стольный Киев-град,Да не будем мы стоять за матушки божьи церкви,Да не будем мы беречь князя ВладимираДа еще с Опраксой Королевичной.У него есть много да князей, бояр,Кормит их и поит да жалует,Ничего нам нет от князя от Владимира».Говорит-то старый казак Илья Муромец:«Ай же ты мой крестный батюшка,А й Самсон да ты Самойлович!Это дело у нас будет нехорошее.Вы седлайте-тко добрых конейИ садитесь-ко вы на добрых коней,Поезжайте-тко в чисто поле под Киев-град,И постойте вы за веру, за отечество,И постойте вы за славный стольный Киев-град,И постойте вы за церкви да за божие,Вы поберегите-тко князя ВладимираИ со той с Опраксой Королевичной».Говорит ему Самсон Самойлович:«Ай же крестничек ты мой любимый,Старый казак да Илья Муромец!А й не будем мы да и коней седлать,И не будем мы садиться на добрых коней,Не поедем во славно во чисто поле,Да не будем мы стоять за веру, за отечество,Да не будем мы стоять за стольный Киев-град,Да не будем мы стоять за матушки божьи церкви,Да не будем мы беречь князя ВладимираДа еще с Опраксой Королевичной.У него есть много да князей, бояр,Кормит их и поит да жалует,Ничего нам нет он князя от Владимира».А й тут старый казак да Илья МуромецОн как видит, что дело ему не по́люби,Выходит-то Илья да со бела шатра,Приходил к добру коню да богатырскому,Брал его за поводья шелковые,Отводил от полотна от белогоА от той пшены от белояровой,Да садился Илья на добра коня.Он поехал по раздольицу чисту полюИ подъехал ко войскам ко татарскиим.Не ясен сокол напущает на гусей, на лебедейДа на малых перелетных на серых утушек,Напущает-то богатырь святорусскийА на ту ли на силу на татарскую.Он спустил коня да богатырскогоДа поехал ли по той по силушке татарскоей.Стал он силушку конем топтать,Стал конем топтать, копьем колоть,Стал он бить ту силушку великую,А он силу бьет, будто траву косит.Его добрый конь да богатырскийИспровещился языком человеческим:«Ай же славный богатырь святорусский,Хоть ты наступил на силу на великую,Не побить тебе той силушки великий:Нагнано у собаки царя Калина,Нагнано той силы много-множество,И у него есть сильные богатыри,Поленицы есть да удалые;У него, собаки царя Калина,Сделаны-то трои ведь подкопы да глубокиеДа во славном во раздольице чистом поле.Когда будешь ездить по тому раздольицучисту полю,Будешь бить ты силу ту великую,Как просядем мы в подкопы во глубокие,Так из первыих подкопов я повыскочуДа тебя оттуль-то я повыздыну;Как просядем мы в подкопы-то во другие,И оттуль-то я повыскочуИ тебя оттуль-то я повыздыну;Еще в третьи во подкопы во глубокие,А ведь тут-то я повыскочу,Да оттуль тебя-то не повыздыну,Ты останешься в подкопах во глубокиих».Еще старому казаку Илье Муромцу,Ему дело-то ведь не слюбилося,И берет он плетку шелкову в белы руки,А он бьет коня да по крутым ребрам,Говорил он коню таковы слова:«Ай же ты, собачище изменное,Я тебя кормлю, пою да и улаживаю,А ты хочешь меня оставить во чистом поле,Да во тех подкопах во глубокиих!»И поехал Илья по раздольицу чисту полюВо ту во силушку великую,Стал конем топтать да и копьем колоть.А он бьет-то силу, как траву косит;У Ильи-то сила не уменьшится.И просел он во подкопы во глубокие,Его добрый конь оттуль повыскочил,Он повыскочил, Илью оттуль повыздынул.И спустил он коня да богатырскогоПо тому раздольицу чисту полюВо ту во силушку великую,Стал конем топтать да копьем колоть.И он бьет-то силу, как траву косит;У Ильи-то сила меньше ведь не ставится,На добром коне сидит Илья не старится.И просел он с конем да богатырскиим,И попал он во подкопы-то во другие;Его добрый конь оттуль повыскочилДа Илью оттуль повыздынул.И спустил он коня да богатырскогоПо тому раздольицу чисту полюВо ту во силушку великую,Стал конем топтать да и копьем колоть.Он бьет-то силу, как траву косит;У Ильи-то сила меньше ведь не ставится,На добром коне сидит Илья не старится.И попал он во подкопы-то во третие,Он просел с конем в подкопы те глубокие;Его добрый конь да богатырскийЕще с третьих подкопов он повыскочил,Да оттуль Илью он не повыздынул,Сголзанул Илья да со добра коня,И остался он в подкопе во глубокоем.Да пришли татара-то поганыеДа хотели захватить они добра коня;Его конь-то богатырскийНе сдался им во белы руки,Убежал-то добрый конь да во чисто поле.Тут пришли татары да поганые,Нападали на старого казака Илью Муромца,И сковали ему ножки резвые,И связали ему ручки белые.Говорили-то татары таковы слова:«Отрубить ему да буйную головушку».Говорят ины татары таковы слова:«А й не надо рубить ему буйной головы,Мы сведем Илью к собаке царю Калину,Что он хочет, то над ним да сделает».Повели Илью да по чисту полюА ко тем палаткам полотняныим.Приводили ко палатке полотняноей,Привели его к собаке царю Калину,Становили супротив собаки царя Калина.Говорили татары таковы слова:«Ай же ты собака да наш Калин-царь!Захватили мы да старого казака Илью МуромцаДа во тех-то подкопах во глубокиихИ привели к тебе, к собаке царю Калину;Что ты знаешь, то над ним и делаешь».Тут собака Калин-царь говорил Илье да таковы слова:«Ай ты старый казак да Илья Муромец,Молодой щенок да напустил на силу великую,Тебе где-то одному побить мою силу великую!Вы раскуйте-ка Илье да ножки резвые,Развяжите-ка Илье да ручки белые».И расковали ему ножки резвые,Развязали ему ручки белые.Говорил собака Калин-царь да таковы слова:«Ай же старый казак да Илья Муромец!Да садись-ко ты со мной за единый стол,Ешь-ко ествушку мою сахарную,Да и пей-ко мои питьица медвяные,И одежь-ко ты мою одежу драгоценную,И держи-тко мою золоту казну,Золоту казну держи по надобью,Не служи-тко ты князю Владимиру,Да служи-тко ты собаке царю Калину».Говорил Илья да таковы слова:«А не сяду я с тобой да за единый стол,Не буду есть твоих ествушек сахарныих,Не буду пить твоих питьецев медвяныих,Не буду носить твои одежи драгоценные,Не буду держать твоей бессчетной золотой казны,Не буду служить тебе, собаке царю Калину,Еще буду служить я за веру, за отечество,Буду стоять за стольный Киев-град,Буду стоять за церкви за Господние,Буду стоять за князя за ВладимираИ со той Опраксой Королевичной».Тут старый казак да Илья МуромецОн выходит со палатки полотняноейДа ушел в раздольице в чисто поле.Да теснить стали его татары-ты поганые,Хотят обневолить они старого казака Илью Муромца.А у старого казака Ильи МуромцаПри себе да не случилось доспехов крепкиих,Нечем-то ему с татарами да попротивиться.Старый казак да Илья МуромецВидит он – дело немалое:Да схватил татарина он за ноги,Так и стал татарином помахивать,Стал он бить татар татарином,И от него татары стали бегати,И прошел он сквозь всю силушку татарскую.Вышел он в раздольице чисто поле,Да он бросил-то татарина да в сторону.То идет он по раздольицу чисту полю,При себе-то нет коня да богатырского,При себе-то нет доспехов крепкиих.Засвистал в свисток Илья он богатырский,Услыхал его добрый конь да во чистом поле.Прибежал он к старому казаку Илье Муромцу.Еще старый казак да Илья МуромецКак садился он да на добра коняИ поехал по раздольицу чисту полю,Выскочил он да на гору да высокую,Посмотрел-то под восточную он сторону.А под той ли под восточной под сторонушкой,А у тех ли у шатров у белыихСтоят добры кони богатырские.А тут старый казак да Илья МуромецОпустился он да со добра коня,Брал свой тугой лук разрывчатый в белы ручки,Натянул тетивочку шелковеньку,Наложил он стрелочку каленую,И спущал ту стрелочку во бел шатер.Говорил Илья да таковы слова:«А лети-тко, стрелочка, во бел шатер,Да сыми-тко крышку со бела шатра,Да пади-тко, стрелка, на белы грудиК моему ко батюшке ко крестному,И проголзни-тко по груди ты по белый,Сделай-ко ты сцапину да маленьку,Маленькую сцапинку да невеликую.Он и спит там, прохлаждается,А мне здесь-то одному да мало можется».Он спустил тетивочку шелковую,Да спустил он эту стрелочку каленую,Да просвистнула та стрелочка каленаяДа во тот во славный во бел шатер,Она сняла крышку со бела шатра,Пала она, стрелка, на белы грудиКо тому ли-то Самсону ко Самойловичу,По белой груди стрелочка проголзнула,Сделала она да сцапинку-то маленьку.Тут славный богатырь да святорусский,А й Самсон-то ведь Самойлович,Пробудился-то Самсон от крепка сна,Пораскинул свои очи ясные:Да как снята крыша со бела шатра,Пролетела стрелка по белой груди,Она сцапиночку сделала да на белой груди.Он скорошенько стал на резвы ноги,Говорил Самсон да таковы слова:«Ай же славные мои богатыри, вы святорусские,Вы скорешенько седлайте-ко добрых коней!Да садитесь-ко вы на добрых коней!Мне от крестничка да от любимогоПрилетели-то подарочки да нелюбимые:Долетела стрелочка каленаяЧерез мой-то славный бел шатер,Она крышу сняла да со бела шатра,Да проголзнула-то стрелка по белой груди,Она сцапинку-то дала по белой груди,Только малу сцапинку-то дала невеликую.Погодился мне, Самсону, крест на вороте,Крест на вороте шести пудов.Если б не был крест да на моей груди,Оторвала бы мне буйну голову».Тут богатыри все святорусскиеСкоро ведь седлали да добрых коней,И садились молодцы да на добрых коней,И поехали раздольицем чистым полемКо тем силам ко татарскиим.А со той горы да со высокийУсмотрел ли старый казак да Илья Муромец,А то едут ведь богатыри чистым полем,А то едут ведь да на добрых конях.И спустился он с горы высокийИ подъехал он к богатырям ко святорусскиим:Их двенадцать-то богатырей, Илья тринадцатый.И приехали они ко силушке татарскоей,Припустили коней богатырскиих,Стали бить-то силушку татарскую,Притоптали тут всю силушку великуюИ приехали к палатке полотняноей.Сидит собака Калин-царь в палатке полотняноей.Говорят богатыри да святорусские:«А срубить-то буйную головушкуА тому собаке царю Калину».Говорил старый казак да Илья Муромец:«А почто рубить ему да буйну голову?Мы свезем его во стольный Киев-градДа ко славному ко князю ко Владимиру».Привезли его собаку царя КалинаА во тот во славный Киев-град.Привели его в палату белокаменнуДа ко славному ко князю ко Владимиру.Тут Владимир-князь да стольнокиевскийСадил собаку за столики дубовые,Кормил его ествушкой сахарноюДа поил-то питьицем медвяныим.Говорил ему собака Калин-царь да таковы слова:«Ай же ты Владимир-князь да стольнокиевский,Не руби-тко мне да буйной головы!Мы напишем промеж собой записи великие:Буду тебе платить дани век и по веку,А тебе-то князю я Владимиру!»А тут той старинке и славу поют,А по тыих мест старинка и покончилась.

Бой Ильи Муромца с сыном

Кабы жили на за́ставы бога́тыри,Недалеко от города – за двенадцать верст,Кабы жили они да тут пятнадцать лет;Кабы тридцать-то их было да со богатырем;Не видали ни конного, ни пешего,Ни прохожего они тут, ни проезжего,Да ни серый тут волк не прорыскивал,Ни ясен сокол не пролетывал,Да нерусской богатырь не проезживал.Кабы тридцать-то было богатырей со богатырем:Атаманом-то – стар казак Илья Муромец,Илья Муромец да сын Иванович;Податаманьем Самсон да Колыбанович,Да Добрыня-то Микитич жил во писарях,Да Алеша-то Попович жил во поварах,Да и Мишка Торопанишко жил во конюхах;Да и жил тут Василей сын Буслаевич,Да и жил тут Васенька Игнатьевич,Да и жил тут Дюк да сын Степанович,Да и жил тут Пермя́ да сын Васильевич,Да и жил Радивон да Превысокие,Да и жил тут Потанюшка Хроменькой;Затем Потык Михайло сын Иванович,Затем жил тут Дунай да сын Иванович,Да и был тут Чурило, млады Пленкович,Да и был тут Скопин сын Иванович,Тут и жили два брата, два родимые,Да Лука, Да Матвей – Дети Петровые…[1]На зачине-то была светла деничка,На зори-то тут было да нонче на утренной,На восходе то было да красна солнышка;Тут ставаёт старой да Илья Муромец,Илья Муромец ставаёт да сын Иванович,Умывается он да ключевой водой,Утирается он да белым полотном,И ставаёт да он нонь пред Господом,А молится он да Господу Богу,А крест-от кладет да по писанному,А поклон-от ведет да как ведь водится,А молитву творит полну Исусову;Сам надёрнул сапожки да на босу ногу,Да и кунью шубейку на одно плечо,Да и пухов-де колпак да на одно ухо.Да и брал он нынь трубочку подзорную,Да и выходит старой да вон на улицу,Да и зрел он, смотрел на все стороны,Да и смотрел он под сторону восточную, —Да и стоит-то-де наш там стольнё-Киев-град;Да и смотрел он под сторону под летную, —Да стоят там луга да там зелёныиДа глядел он под сторону под западну, —Да стоят там да лесы тёмныи;Да смотрел он под сторону под северну, —Да стоят-то-де наше да синё морё, —Да и стоит-то-де наше там чисто полё,Сорочинско-де славно наше Кули́гово;В копоти то там, в тумане, не знай, зверь бежит,Не знай, зверь там бежит, не знай, сокол летит,Да Буян ле славный остров там шатается,Да Саратовы ле горы да знаменуются,А богатырь ле там едет да потешается:Попереди то его бежит серый волк,Позади-то его бежит черный выжлок;На правом-то плече, знать, воробей сидит,На левом-то плече, да знать, белой кречет,Во левой-то руке да держит тугой лук,Во правой-то руке стрелу калёную,Да калёную стрелочку, перёную;Не того же орла да сизокрылого,Да того же орла да сизокамского,Не того же орла, что на дубу сидит,Да того же орла, который на синем мори,Да гнездо-то он вьет да на серой камень.Да подверх богатырь стрелочку подстреливат,Да и на пол он стрелочку не ураниват,На полёте он стрелочку подхватыват.Подъезжает он ныне ко белу шатру,Да и пишет нонь сам да скору грамотку;Да подмётывает ерлык, да скору грамотку;На правом-то колене держит бумажечку,На левом-то колене держит чернильницу,Во правой-то руке держит перышко,Сам пишет ерлык, да скору грамотку,Да к тому же шатру да белобархатному.Да берет-то стар казак Илья Муромец,Да и то у него тут написано,Да и то у него тут напечатано:«Да и еду я нонь да во стольнёй Киев-град,Я грометь-штурмовать да в стольнё-Киев-град,Я соборны больши церквы я на дым спущу,Я царевы больши кабаки на огни сожгу,Я печатны больши книги да во грязи стопчу,Чудны образы-иконы на поплав воды,Самого я князя да в котле сварю,Да саму я княгиню да за себя возьму».Да заходит тут стар тут во белой шатёр:«Ох вы ой есь вы, дружинушка хоробрая,Вы, хоробрая дружина да заговорная!Уж вам долго ле спать, да нынь пора ставать.Выходил я, старо́й, вон на улицу,Да и зрел я, смотрел на все стороны,Да смотрел я под сторону восточную, —Да и стоит-то де наш там стольнё-Киев-град…[2]Тут скакали нынь все русские богатыри.Говорит-то-де стар казак Илья Муромец:«Да кого же нам послать нынь за богатырём?Да послать нам Самсона да Колыбанова, —Да и тот ведь он роду-то сонливого,За неви́д потерят свою буйну голову;Да послать нам Дуная сына Иванова, —Да и тот он ведь роду-то заплывчива,За неви́д потерят свою буйну голову;Да послать нам Олешеньку Поповича, —Да и тот он ведь роду-то хвастливого,Потеряет свою буйну голову;Да послать-то нам ведь Мишку да Торопанишка, —Да и тот он ведь роду торопливого,Потеряет свою буйну голову;Да послать-то нам два брата, два родимыя,Да Луку де, Матвея – детей Петровичей, —Да такого они роду-то ведь вольнёго,Они вольнёго роду-то, смирёного,Потеряют свои да буйны головы;Да послать-то нам Добрынюшку Микитича, —Да я тот он ведь роду он ведь вежлива,Он вежлива роду-то, очестлива,Да умеет со мо́лодцем соехаться,Да умеет он со молодцем разъехаться,Да имеет он ведь молодцу и честь воздать».Да учуло тут ведь ухо богатырскоё,Да завидело око да молодецкоё,Да и стал тут Добрынюшка сряжатися,Да и стал тут Добрынюшка сподоблятися;Побежал нынь Добрыня на конюшен двор,Да и брал он коня да всё семи цепей,Да семи он цепей да семи розвезей;Да и клал на коня да плотны плотнички,Да на плотнички клал да мягки войлочки,Да на войлочки седелышко черкальскоё,Да двенадцать он вяжет подпруг шелковых,Да тринадцату вяжет чересхребётную,Через ту же он степь да лошадиную,Да не ради басы да молодецкоей,Ради крепости вяжет богатырскоей.Тут он приснял он-де шапочку курчавую,Он простился со всеми русскима богатырьми,Да не видно поездки да молодецкоей,Только видно, как Добрыня на коня скочил,На коня он скочил да в стремена ступил,Стремена те ступил да он коня стегнул;Хоробра была поездка да молодецкая,Хороша была побежка лошадиная,Во чистом-то поле видно – курева стоит,У коня из ушей да дым столбом валит,Да из глаз у коня искры сыплются,Из ноздрей у коня пламя мечется,Да и сива де грива да расстилается,Да и хвост-то трубой да завивается.Наезжаёт богатырь на чистом поли,Заревел тут Добрыня да во первой након:«Уж я верной богатырь, – дак нынь напуск держу,Ты неверной богатырь, – дак поворот даешь».А и едёт татарин, да не оглянется.Заревел-то Добрынюшка во второй након:«Уж я верной богатырь, – дак нынь напуск держу,Ты неверной богатырь, – дак поворот даешь».А и едёт татарин, да не оглянется.Да и тут-де Добрынюшка ругаться стал:«Уж ты, гадина, едешь, да перегадина!Ты сорока, ты летишь, да белобокая,Да ворона, ты летишь, да пустоперая,Пустопера ворона, да по загуменью!Не воротишь на заставу каравульную,Ты уж нас, молодцов, видно, ничем считашь?»А и тут-де татарин да поворот даёт,Да снимал он Добрыньку да со добра коня,Да и дал он на… по отяпышу,Да прибавил на… по алябышу,Посадил он назад его на добра коня:«Да поедь ты, скажи стару казаку, —Кабы что-де старой тобой заменяется?Самому ему со мной еще делать нечего».Да поехал Добрыня, да едва жив сидит.Тут едет Добрынюшка НикитьевичДа к тому же к своему да ко белу шатру,Да встречает его да нынче стар казак,Кабы стар-де казак да Илья Муромец:«Ох ты ой еси, Добрынюшка Никитич блад!Уж ты что же ты едешь не по-старому,Не по-старому ты едешь да не по-прежному?Повеся́ ты держишь да буйну голову,Потопя́ ты держишь да очи ясный».Говорит-то Добрынюшка Никитич блад:«Наезжал я татарина на чистом поли,Заревел я ему да ровно два раза,Да и едет татарин, да не оглянется;Кабы тут-де-ка я ровно ругаться стал.Да и тут-де татарин да поворот дает,Да сымал он меня да со добра коня,Да и дал он на… да по отяпышу,Да прибавил он еще он по алябышу,Да и сам он говорит да таковы речи:«Да и что-де старой тобой заменяется?Самому ему со мной да делать нечего!»Да и тут-де старому да за беду стало,За великую досаду да показалося;Могучи его плеча да расходилися,Ретиво его сердце разгорячилося,Кабы ровно-неровно – будто в котли кипит.«Ох вы ой еси, русские богатыри!Вы седлайте-уздайте да коня доброго,Вы кладите всю сбрую да лошадиную,Вы кладите всю приправу да богатырскую».Тут седлали-уздали да коня доброго;Да не видно поездки да молодецкоей,Только видно, как старой нынь на коня скочил,На коня он скочил да в стремена ступил,Да и приснял он свой да нонь пухов колпак:«Вы прощайте, дружинушка хоробрая!Не успеете вы да штей котла сварить, —Привезу голову да молодецкую».Во чистом поли видно – курева стоит,У коня из ушей да дым столбом валит,Да из глаз у коня искры сыплются,Из ноздрей у коня пламё мечется,Да и сива-де грива да расстилается,Да и хвост-от трубой да завивается.Наезжаёт татарина на чистом поли,От того же от города от КиеваДа и столько-де места – да за три по́прища.Заревел тут старой да во первой након:«Уж я верной богатырь – дак я напуск держу,Ты неверной богатырь – дак поворот даёшь».А и ёдет татарин, да не оглянется.Да и тут старой заревел во второй након:«Уж я верной богатырь – дак я напуск держу,Ты неверной богатырь – дак поворот даёшь».Да и тут-де татарин да не оглянется.Да и тут-де старой кабы ругаться стал:«Уж ты, гадина, едёшь, да перегадина!Ты сорока, ты летишь, да белобокая,Ты ворона, ты летишь, да пустоперая,Пустопера ворона, да по загуменью!Не воротишь на заставу караульную,Ты уж нас, молодцов, видно, ничем считать?»Кабы тут-де татарин поворот даёт,Отпустил татарин да нынь сера волка,Отпустил-то татарин да черна выжлока,Да с права он плеча да он воробышка,Да с лева-то плеча да бела кречета.«Побежите, полетите вы нынь прочь от меня,Вы ищите себе хозяина поласкове.Со старым нам съезжаться – да нам не брататься,Со старым нам съезжаться – дак чья Божья помочь».Вот не две горы вместе да столканулися, —Два богатыря вместе да тут соехались,Да хватали они сабельки нынь вострые,Да и секлись, рубились да целы суточки,Да не ранились они да не кровавились,Вострые сабельки их да изломалися,Изломалися сабельки, исщербилися;Да бросили тот бой на сыру землю,Да хватали-то палицы боёвые,Колотились, дрались да целы суточки,Да не ранились они да не кровавились,Да боевые палицы загорелися,Загорелися палицы, распоелися;Да бросали тот бой на сыру землю,Да хватали копейца да бурзамецкие,Да и тыкались, кололись да целы суточки,Да не ранились они да не кровавились,По насадке копейца да изломалися,Изломалися они да извихнулися;Да бросили тот бой да на сыру землю,Да скакали они нонь да со добрых коней,Да хватались они на рукопашечку.По старому по бесчестью да по великомуПодоспело его слово похвальное,Да лева его нога да окольздилася,А права-то нога и подломилася,Да и падал старой тут на сыру землю,Да и ровно-неровно будто сырой дуб,Да заскакивал Сокольник на белы груди,Да и ро́зорвал лату да он булатную,Да и вытащил чинжалище, укладен нож,Да и хочет пороть да груди белые,Да и хочет смотреть да ретиво сердцё.Кабы тут-де старой да нынь расплакался:«Ох ты ой есть, пресвята мать Богородица!Ты почто это меня нынче повыдала?Я за веру стоял да Христовую,Я за церквы стоял да за соборные».Вдруг не ветру полоска да перепахнула, —Вдвое-втрое у старого да силы прибыло,Да свистнул он Сокольника со белых грудей,Да заскакивал ему да на черны груди,Да и розорвал лату да всё булатную,Да и вытащил чинжалище, укладен нож,Да и ткнул он ему до во черны груди, —Да в плечи-то рука и застоялася.Тут и стал-де старой нынче выспрашивать:«Да какой ты удалой да доброй молодец?»У поганого сердцо-то заплывчиво:«Да когда я у те был да на белых грудях,Я не спрашивал ни роду тя, ни племени».Да и ткнул старой да во второй након, —Да в локти-то рука да застоялася;Да и стал-де старой да опять спрашивать:«Да какой ты удалой да доброй молодец?»Говорит-то Сокольник да таковы речи:«Да когда я у те был на белых грудях,Я не спрашивал ни роду тя, ни племени,Ты ещё стал роды у мня выспрашивать».Кабы тут-де старому да за беду стало,За великую досаду да показалося,Да и ткнул старой да во третей након, —В заведи́-то рука и застоялася;Да и стал-то старой тут выспрашивать:«Ой ты ой еси, удалой доброй молодец!Да скажись ты мне нонче, пожалуйста:Да какой ты земли, какой вотчины,Да какого ты моря, коя города,Да какого ты роду, коя племени?Да и как тя, молодца именём зовут,Да и как прозывают по отечестви?»Говорит-то Сокольник да таковы речи:«От того же я от камешка от Латыря,Да от той же я девчонки да Златыгорки;Она зла поленица да преудалая,Да сама она была еще одноокая».Да скакал-то старой нонь на резвы ноги,Прижимал он его да ко белой груди,Ко белой-де груди да к ретиву сердцу,Целовал его в уста да нынь сахарные:«Уж ты, чадо ле, чадо да мое милоё,Ты дитя ле мое, дитя сердечноё!Да съезжались с твоей да мы ведь матерьюДа на том же мы ведь на чистом поли,Да и сила на силу прилучалася,Да не ранились мы да не кровавились,Сотворили мы с ней любовь телесную,Да телесную любовь, да мы сердечную,Да и тут мы ведь, чадо, тебя прижили;Да поедь ты нынь к своей матери,Привези ей ты нынь в стольно-Киев-град,Да и будешь у меня ты первой богатырь,Да не будет тебе у нас поединщиков».Да и тут молодцы нынь разъехались,Да и едет Сокольник ко свою двору,Ко свою двору, к высоку терему.Да встречат его матушка родимая:«Уж ты, чадо ле, чадо моё милоё,Уж дитя ты мое, дитя сердечноё!Уж ты что же нынь едешь да не по-старому,Да и конь-то бежит не по-прежному?Повеся ты дёржишь да буйну голову,Потопя ты дёржишь да очи ясные,Потопя ты их держишь да в мать сыру землю».Говорит-то Сокольник да таковы речи:«Уж я был же нынь-нынче да во чистом поли,Уж я видел стару коровушку базыкову,Он тебя зовет… меня…»Говорит-то старуха да таковы речи:«Не пустым-де старой да похваляется, —Да съезжались мы с ним да на чистом поли,Да и сила на силу прилучилася,Да не ранились мы да не кровавились,Сотворили мы с ним любовь телесную,Да телесную любовь, да мы сердечную,Да и тут мы ведь, чадо, тебя прижили».А и тут-де Сокольнику за беду стало,За великую досаду показалося,Да хватил он матушку за черны кудри,Да и вызнял он ей выше могучих плеч,Опустил он ей да о кирпищат пол,Да и тут-де старухе да смерть случилася.У поганого сердцё-то заплывчиво,Да заплывчиво сердцё-то разрывчиво,Да подумал он думу да промежду собой,Да сказал он нынь слово да нынче сам себе:«Да убил я топеря да родну матушку,Да убью я поеду да стара казака,Он спит нынь с устатку да нонь с великого».Да поехал Сокольник в стольно-Киев-град,Не пиваючись он да не едаючись,Не сыпал-де он нынче плотного сну;Да разорвана лата да нынь булатная,Да цветно его платьё да всё истрёпано.Приворачивал он на заставу караульную —Никого тут на заставе не случилося,Не случилося-де нынь, не пригодилося,Да и спит-то один старой во белом шатру,Да храпит-то старой, как порог шумит;Да соскакивал Сокольник да со добра коня,Да заскакивал Сокольник да нынь во бел шатер,Да хватал он копейцё да бурзамецкое,Да и ткнул он старому да во белы груди;По старому-то по счастью да по великомуПригодился ле тут да золот чуден крест, —По насадки копейцо да извихнулося;Да и тут-де старой да пробуждается,От великого сну да просыпается,Да скакал-де старой тут на резвы ноги,Да хватал он Сокольника за черны кудри,Да и вызнял его выше могучих плеч,Опустил он его да о кирпищат пол,Да и тут-де Сокольнику смерть случилася;Да и вытащил старой его вон на улицу,Да и руки и ноги его он оторвал,Россвистал он его да по чисту полю,Да и тулово связал да ко добру коню,Да сорокам, воронам да на расклёваньё,Да серым-де волкам да на раста́рзаньё.