– Ты совершенно не хочешь делать то, что от тебя требуется. Хочешь, чтобы созданную тобой же ситуацию вместо взялись исправлять другие. А так неправильно. И, между прочим, наводит только на одну мысль – ты водишь меня за нос. Очень профессионально, но тут, как говорится – «с кем поведешься…» и тому подобное.

Полковник втянул голову в воротник, хотя втягивать дальше уже было некуда, и сказал:

– Я исправлю сам. Постараюсь.

– У тебя неделя. Потом конец. Тебе, жене, детям… уж, чтоб наверняка, чтобы совсем никто… Короче, время пошло.

Хижук, конечно, осознавал, насколько он близок к старухе с косой, но не подозревал, что настолько. Однако, напомнил.

– В случае неудачи проблемы будут у многих. И не просто проблемы. В той папке не только мое имя – из того сирийского дерьма торчит еще пара ушей. Из самого верха.

– Так найди курьера и все. За кордоном найди. Нечего тут родную землю чужими трупами пачкать.

Председатель отвернулся, рассматривая бултыхающего в ледяной воде лейтенанта. Всунул руки глубоко в карманы. Высокий, крепкий, твердо стоял в шаге от полковника на вытоптанной в траве черной проплешине. Неожиданно для самого себя Хижук моргнул и уставился ему в спину.

– А если я не стану его искать? – тихо спросил он, дрожа от собственной наглости, приправленной липким страхом.

– И черт с тобой… – председатель даже не обернулся. – Я уже устал от тебя настолько, что мечтаю только об одном. Пусть все это закончится хоть как-нибудь. Закончится и все. А для тебя все закончится сейчас.

– Я понял… – сказал полковник после непродолжительной паузы. – Я постараюсь… Мы постараемся, но… если что-то не получится, не обессудьте…

– Неправильный подход. Либо делаешь – либо конец. Только так. Потому что так и должно быть. Чистота рядов, знаешь ли.

Аста не была тупой крашеной сукой ни на кончик мизинца младенца. Если эта бездарь, полковник Хижук, не стесняясь подчиненных, называл ее так, то только потому, что процесс мышления никогда не отображался на ее гладком и чистом от морщин лбу. Впрочем, недалекой ее считало абсолютное большинство мужчин в погонах и без. Но, как бы там ни было, рядом с колонией тараканов, змеиным гнездом и множеством других странностей, природа поселила в ее очаровательную головку острый и проницательный ум. За яркой внешностью изящной блондинки скрывался настоящий компьютер, способный за короткое время решать сложнейшие задачи. И личный блокнот капитана Козлова, заполненный бессмысленным набором сведений и цифр, через несколько часов анализа предстал перед ней огромной кучей важной информации, которую срочно требовалось систематизировать. Однако, в первую очередь, ей надо было кое-что проверить.

Теперь она стояла у новостройки-свечки, рассматривала ее темные окна и ступени подъезда, припорошенные девственно чистым снежком. Судя по схеме для новоселов, приколотой на железной двери, квартира майора Курковича располагалась на двенадцатом этаже и выходила окнами на другую сторону. Она удовлетворенно кивнула сама себе и прижала пальцем кнопки на домофоне.

Майор открыл ей дверь голый по пояс.

– Салют, – он потянулся губами к ее щеке.

– Стоять! – она остановила его поднятой ладонью. – Прибереги телячьи нежности для жены.

– Один, – он хохотнул. – Наша служба и жены несовместимы. Не выдерживают они.

– Тогда для шлюх. Они выносливые.

– Злая ты на язык.

– Я на службе.

– А-а-а… – протянул он и поиграл мускулами. – С нетерпением жду твоих выходных. Или, может, сейчас? Вон, вся в снегу. Замерзла?

– Я не сошла с ума, чтобы увидеть тебя во второй раз.

– Проходи, – он ногой распахнул дверь.

– По-спартански живешь, – слегка удивилась она, расстегивая пальто.

– Недавно переехал.

Аста встала посреди комнаты, всунула руки в карманы и осмотрелась: тахта, пару стульев, картина на стене и компьютерный стол. Майор уселся в кресло у монитора и окинул жадным взглядом ее фигуру.

– А у тебя мужик давно был? Ну, там… – глаза остановились на ее груди, – для секса?

Ее тонкая бровь круто изогнулась. От мужчин она не шарахалась – любила их, как и каждая нормальная женщина. Но, как-то серьезно обожглась пару раз – пришлось настрадаться. Да так, что она даже боялась стать гипертоником, потому что от нестерпимой обиды жутко болела голова, слабели ноги и к горлу подкатывала противная тошнота. Пережила, размазывая ночами сопли и слезы по подушке, и начала их игнорировать. Сердцем хотела, телом, а вот разумом отметала эти желания напрочь. Тем более зная, какие эротические извращения засылались в ее адрес коллегами – заслушаешься, как пением соловья. Но и на зеркало нечего пенять… Сама выбрала этот путь – самой и неси свой крест до конца.

– Если бы ты хоть на секунду направил свои мозги в нужную сторону, то мой визит закончился бы быстрее, – сказала она.

– Оставайся, – колесики кресла скрипнули.

Он резко крутнулся на стуле. По-медвежьи крепко сжал ее ягодицы и дернул к себе.

– Да плюнь ты на работу, Снегурочка. Извелась же вся. Как только мне удастся тебя расшевелить…

Ствол пистолета ткнулся ему в скулу.

– Руки убрал, Морозко! – прошипела она.

Он замер на миг, судорожно сглотнул и осторожно положил ладони на колени.

– Не знаю… Мне показалось, что… Да брось, забудем… Глупость какая-то получилась…

– Отчего же… – Аста прищурилась. – В какой момент ты решил, что мне нужен мужчина. Тебе, наверное, много гадостей обо мне наговорили?

– Нет, – ответил он и сразу понял, что от этого короткого слова за километр несет фальшью. Но все равно повторил: – Нет, конечно.

– Хорошо, – она отступила на три шага и присела на краешек тахты у стены. – Нет так нет. Брось-ка мне свой телефон. Разблокированный.

Ствол и переносицу майора соединяла одна линия. Он опустил глаза и отвернулся к монитору. Поерзал на стуле, положил пальцы одной руки на клавиатуру, зачем-то провел другой ладонью по столу.

– Я жду! – прикрикнула она.

– Что ты там хочешь найти? – он пожал плечами. – Ладно, держи, поиграйся.

Когда мобильник оказался у нее, Аста пролистала историю вызовов. Нахмурилась, разглядывая профиль майора и выстукивая ногтями по дисплею. Через минуту достала свой телефон.

– Шрам, – спокойно сказала она, – запоминай адрес.

– У меня тут не проходной двор! – взвился майор.

– С места не двигаться!

– Сдурела?!

– Теперь можешь начинать бояться, – сказала она, покачивая стволом.

Куркович ухмыльнулся.

– Мне и так страшно. Правда, непонятно от чего. Если ты мне пояснишь, в чем дело, то я, пожалуй, соглашусь бояться более осознанно и качественно.

Он до глубины души был поражен ее яростью. Но, зная, как о ней говорят в управлении за глаза, рисковать не хотел – перегнуть палку в разговоре с этой особой было легче легкого, а ситуация, в которой он сейчас находился, была просто из ряда вон. Короче говоря, страшно ему было до чертиков, но тренированная психика мгновенно мобилизовалась. Он хотел было спросить, что ей в самом деле надо, но Аста взмахом руки не дала ему открыть рот.

– Не мешай. Придет время – спросишь.

Она снова думала о Хромом, об этом майоре и покойнике Козлове. Телефон Курковича в его блокноте не был чем-то странным. Странным было то, что в элементарном шифре аналитика, из которого выплыли цифры его номера, он стоял между двумя строчками абонентов в Сирии.

– Я сейчас начну говорить прописные истины, – начала она, – но боюсь, что тебе не дано понять ни слова из того, что я скажу.

– Отчего же. Я тебя выслушаю.

– Я тоже. Еще раз, – она умолкла и разглядывала капельки пота на его плечах.

Казалось, напряженность между ними на некоторое время пропала. Майор тоже молчал и с бешеной скоростью размышлял, куда бы сейчас направить разговор, чтобы вести его тоном помягче и в то же время максимально информативно, но тишина была неожиданно нарушена вопросом:

– Ты моешься?

Она наклонила голову на плечо и пристально посмотрела ему в глаза. Куркович окрысился. Вопрос был задан явно неспроста, но в ответ пришлось кивнуть.

– Каждый день.

– Так почему в этой комнате так воняет козлом? То есть, капитаном Козловым из аналитического отдела?

Отвечать ему было незачем. Вопрос был наполовину риторическим, наполовину издевательским. Оставалось только сопеть, раздувая в бессильной злобе ноздри, гонять по скулам желваки, скрипеть зубами и жалеть. Жалеть, что не пристукнул ее сразу у двери!

– А чего ты так напрягся? – усмехнулась она. – У тебя есть какие-то тайны?

– Догадайся, – он посмотрел на нее исподлобья.

– Врать мне бессмысленно. Я жду откровений, и от этого много чего будет зависеть.

– Ладно, поиграем по твоим правилам, – нехотя пробурчал он. – Был он тут. Не вдвоем со своим брюхом, само собой – по «Skype» общались.

– По службе? На личном компьютере? – она показала глазами на монитор.

– Ну извини, – он развел руками и подмигнул. – Во внеслужебное время и по своим личным вопросам.

– Я бы хотела увидеть историю этого общения.

– Личное это, понимаешь, личное, – он произнес последнее слово по буквам.

Она, казалось, и не собиралась настаивать. А Куркович подумал – продолжать играть с ней, или вспомнить, что у него свободные руки, встать и врезать ей между глаз? Силы только рассчитать, чтобы непоправимо не сломать что-нибудь важное для здоровья. Никаким рапортом потом не отделаешься, если эту красотку инвалидом сделаешь – все-таки бывший десантник. Плевать, что у нее оружие. И не с такими справлялся.

Аста вздохнула, после чего выдержала довольно длинную паузу и сказала:

– Заставлю.

– Меня? Заставить? – он хмыкнул. – Каким же, интересно, образом?

– А вот таким, – она передернула затвор. – Поможет?

– Наверное, – машинально ответил он. – Боевиков насмотрелась? Чего тебе в самом деле надо?

– Козлов.

– Да на кой тебе сдался этот вонючий кусок дерьма? – рявкнул он.

– Тебя вот хочу спросить, – она погладила покрывало тахты ладонью. – Может, обмолвился, что именно изменилось в его жизни. Что-то, потребовавшее денег. Очень много денег.

Куркович не понимал, к чему она клонит, но спросил:

– Сколько?

– Миллионы.

– Долларов? – уточнил он.

– Точно, – она кивнула.

Майор недоуменно вскинул брови. Разговор пошел совсем не о том, и свернул совсем не туда, куда он ожидал, и ни о каком Хромом речи пока не шло.

– Ты в своем уме? – спросил он. – Как он смог бы такое провернуть?

– Возможности у него были, не сомневайся, – она прищелкнула языком, – большие возможности. Достаточно просто кое-что кое-кому предложить.

– Да на такие деньги остров на Мальдивах можно купить! – он подозрительно покосился на нее. – Представить, конечно, можно все, что угодно. Разбил чужую, дорогущую машину – раз. Надо на образование и обучение отпрысков – два. Кто-то в семье болен неизлечимой болезнью – три. Только вот тут в моей логике проблема вырисовывается – у Козлова ни детей, ни родственников, ни машины. Ни-че-го! Усекла?

– Пусть так… Но тогда по какой причине ваши пути пересеклись? Ни с того ни с сего?

– Мало ли, – он снова подмигнул. – Мы стали друзьями. А друзья друг за друга горой.

– У тебя тик?

– Так, настроение хорошее.

– Сейчас я тебе его испорчу? Поведаю о вашей дружбе. И о разработке по Хромому расскажу.

Куркович замер. Выстучал костяшками пальцев по столешнице какую-то мелодию. Повернулся.

– Начинай.

Он вслушивался в ее разглагольствования внимательно. И вообще не понимал свою гостью – прыгает с пятого на десятое. Не информация, а какой-то бред. Он пытался проникнуться ее речью, честно искал в ней некий недоступный ему смысл, пока неожиданно не понял, что в квартире есть еще кто-то. Вот только что скрипнула дощечка паркета в прихожей – этот скрип он ни с чем не мог бы спутать, каждый день слышал, сроднился с ним за две недели в новой квартире. Он выругался про себя. Аста элементарно заговорила ему зубы, а он и забыл, что она звонила этой обезьяне – старлею Шрамову. Но больше из коридора не донеслось ни шороха, ни сдерживаемого дыхания.

Оба посмотрели на дверь, и она повторила:

– Так Козлов получил информацию по Хромому?

– Не интимно же мы общались.

– Он получил именно то, что хотел?

– Запрос отправь. Сочтет руководство, что я должен с тобой поделиться – милости просим. Такое впечатление, что он эту разработку у тебя украл.

– Может быть, и украл. А почему бы нет? Бывает и такое у предателей. Давай, выкладывай.

– Козлов – Иуда? Да пошла ты! – выплюнул майор.

– То есть? – неподдельно удивилась она.

– Как хочешь, так и понимай, – он покачал головой и сложил руки на груди. – Я ведь принял твое вранье про миллионы – вот и ты попробуй понять без моей помощи, что он хотел.

Широченные плечи Шрамова заполнили дверной проем, как створка амбарных ворот. Огромная лапища держала направленный на Курковича пистолет. Аста убрала свое оружие, и у нее в руке появился маленький шприц-тюбик. Темные глаза скрылись за ресницами.

– Страшно?

– Хватит изображать здесь идиотов! Говорите, что вам надо!

Она достала сигареты, повертела пачку в руках, вздохнула и спрятала обратно. Старлей казался неподвижным, но – полшага в минуту – надвигался на майора.

– Я уже сказала. Время пошло. Две минуты. Жаль, но бедолага Козлов умер вчера.

– Так от меня тогда чего надо? – уже без крика, почти жалобно спросил Куркович.

– Все предельно просто. Рассказываешь, что узнал о Хромом – мы уходим. Молчишь – уходишь ты, – она мотнула головой на окно.

– Сбрендила? Считай, что твоя служба в эту минуту закончилась.

– Раздевайся. Догола!

Он присвистнул и скрутил для нее кукиш.

– Зря, – она сморщила нос и взглянула на Шрамова. – Смотри, какой герой. Наверное, тоже о присяге слышал.

– Валите отсюда оба, пока ходить можете. Вот вам, а не разговор! – майор показал каждому из них неприличный жест.

– Он не разработку мою украл, – криво улыбнулась она. – Любовь, можно сказать. Это, знаешь ли, хуже, чем то, когда тебя бросают жены. Три года псу под хвост.

– Ты… – начал было Куркович.

Он даже привстал с кресла, но говорить она ему не дала, сама повысила голос.

– Поэтому я сейчас здесь. Чтобы ты, майор, понял – каждому дорога именно его любовь. Та, которая заполняет его доверху. Правда, жить с этим пониманием ты будешь недолго.

И тут он осознал, что полностью потерял нить происходящего. Аста не нуждалась ни в его признаниях, ни в показаниях кого-либо другого. Она просто пришла и должна проверить схему – есть утечка информации с его стороны по этой разработке, или нет? Стоит ли копать дальше, или можно на нем остановиться? И его, опытного оперативника Курковича, она из этой схемы уже вычеркнула.

Шрамов навалился на него всем своим неподъемным весом. Несмотря на размеры, эта туша оказалась проворнее белки. Старлей дернул плечом, заблокировав стремительный рубящий удар в горло; крякнул, пошатнувшись после тяжелого удара в печень; поймал его колено, через миг сбил с ног подсечкой и взгромоздился на спину, выкручивая локтевой сустав болевым приемом.

– Эй?

Аста присела рядом на корточки и сдернула колпачок со шприца. Майор вывернул голову из захвата, разинул рот для крика, и она вонзила иглу ему в небо. Куркович скрипнул зубами. Сейчас они узнают все. «Прикончат ведь, – пронеслось в мутнеющем сознании. – Хоть бы соседи всполошились и наряд вызвали».

– Тащи его на стул.

Он знал, что соседей в новом с иголочки доме по ночам не было…

Куркович ронял слезы на клавиатуру, уткнувшись носом в стол. Аста встала у него за спиной, прижав ствол пистолета к его затылку.

– Тихо, котик, тихо. Все закончилось. Включи какой-нибудь фильм. Мне про любовь нравится.

Она поскребла ногтями свободной руки его шею. Майор всхлипнул, поежился и покорно потянулся к «мышке». Тогда она разжала пальцы и изо всех сил приложила рукоятью пистолета его в висок. Поймала падающее тело за волосы и ударила еще раз – просто так, от брезгливости к этому слюнтяю, кичившемуся накачанным телом.

– Объяснишь? – Шрамов почесал затылок и достал из кармана пластиковую бутылку.

– Работу он проделал большую, но назвать ее настоящей разработкой в полном смысле этого слова я не могу при всем желании. Использовал базовые знания, которые даст любой профильный учебник, набросал схему…

Он вливал в рот майору водку.

– Ты простыми словами.

– Утечки нет, Шрам, – она усмехнулась.

– Может, нам не надо было приходить?

– Может и так.

Старлей укоризненно посмотрел на Асту и скорбно вздохнул.

– Неприятности мне не нужны, – буркнул он. – Сама их утрясать будешь. Я пас.

Она спрятала пистолет, продела пуговицы в петли, тщательно расправила английский воротник пальто и тихо пропела:

– Оставь сомнения и споры, на дыбу вешать – нет греха…

– Что?

– Такова суровая проза жизни.

Он вновь поскреб затылок и скорчил точно такую же гримасу, как полковник Хижук сутки назад.

– Сдвинулась – и к бабке не ходи…

– Да уж… Мужики называется – у одного тик, у второго вши.

– Чего?!

– Ничего. Надо подтащить его ближе к окну. Боюсь, что сам он не сможет идти.

– Зачем ты его заставила раздеться? Догола! Вообще-то, трусы у него веселенькие.

– Хочешь, себе забери.

– Иди ты. А серьезно?

– Хотела проверить одну догадку.

– Какую?

– Не по этой ли причине от него уходили жены.

Она показала подбородком между ног Курковича. Шрамов вытаращился на нее, потянул пятерню к затылку, но тут же отдернул руку.

– И какой вывод?

– Двоякий. Или я права, или страх внес свои коррективы в чистоту эксперимента.

– Капец… – протянул он и просунул ладони подмышки майора. – Я тебя предупредил. Сама с полковником разбирайся. Мне то что? Ты старшая.

Хлопнула створка окна.

– Смотри, головой вниз, а то я наследила немного.

– Там карниз.

– Ну так брось посильнее.

Она глянула в монитор, как в зеркало, и поправила шарф.

Аста молчала, разглядывая паркет под ногами. Полковник Хижук выстукивал костяшками по подоконнику какой-то мотив и смотрел в окно. Потом встал, принялся шагать по кабинету, размахивая руками и бормоча что-то под нос. Наконец он резко остановился перед ней, одернул китель и злобно спросил:

– Смысл в этом был? Хоть какой-то?

– Был, – твердо ответила она. – Он все знал. Капитан поделился.

– Хорошо… – процедил Хижук. – Не прокололась?

– Чисто русский вариант. Водка, белая горячка… – Аста покрутила пуговицу пальто. – Трусы пузырями, а по улице ходил – бабы засматривались… Дорого одевался…

– А что это ты сама на него засмотрелась?

– Так…

– И ты не бомжом выглядишь. Хоть одна отечественная вещь на тебе есть? Китайского хлама тоже нет!

– Работа позволяет.

– Работа… Твою самодеятельность на этом поприще за пятилетку не разгрести.

Хижук подхватил со стола блокнот Козлова и подбросил его на ладони.

– Кем ты себя возомнила?

– Я умею. Училась.

– А я ведь приказывал! – он смотрел на нее зверем. – Если бы я знал, какой мощный пласт своей инициативы ты скрываешь от меня, то…

– Что? – Аста продолжала хмуро смотреть в пол.

– А то, – Хижук изобразил жест висельника. – Стоит тут, благоухает и скалится. Забыла, где твое место? Напомнить?

– Прежде, чем вы снова начнете на меня орать, напомню я – у меня всегда при себе оружие. И не надо нравоучений перед поездкой. Критические дни, знаете ли, и все такое. Понимаете, товарищ полковник? – она постаралась, чтобы голос прозвучал бесстрастно, хотя все внутри сжалось и сердце бешено запрыгало в груди.

Хижук быстро отступил на несколько шагов – от неожиданного накатившегося страха забыл, что с оружием сюда охрана бы никого не пропустила. Крякнул и даже не рискнул по привычке ее обозвать. Подумал, что следует пока попридержать эпитеты, а то еще ненароком накроит из него эта мразь заготовок по собственным лекалам. Женские дни у нее, видите ли. С некоторых пор это вынужденное партнерство стало его напрягать, и он будет счастлив, когда все закончится и Асту спустят в унитаз. Давно надо было прислушаться к прозрачному намеку председателя госбезопасности.

– Язык прикуси, – буркнул он.

– Слушаюсь, – она вытянулась.

Полковник подозрительно посмотрел на нее. «Интересно, – прикинул он, – а что у нее в голове делается на самом деле?».

– Ладно, – Хижук повернулся к ней спиной. – Смотри мне, а то совсем берега в субординации потеряла. Пароль не забудь. И аналитика я тебе предоставлю. Пообщаетесь. Все равно тебе в поезде делать нечего. О деле думай. Наградами от него для всех нас пахнет, как от подвига.

Она поморщилась – ей совсем не хотелось совершить подвиг. Героизм никогда не тревожил ее своим зудом, и где-то в дальнем уголке мозга, в той зоне, которая называется «совесть», внезапно возникло острое, всепоглощающее желание бросить все и исчезнуть из этой страны. Она отмахнулась от этой мысли, как от мокрого снега за стеклом. Затем хлопнула дверью, так и не сказав ни слова.

Полковник потянулся к телефону.

– Сука! – он со всей силы врезал кулаком по столу и принялся набирать номер. – Я тебе припомню…. Критические дни…

«Курьеры, курьеры, курьеры…» выстукивали колеса вагона. Аста нарисовала на листе блокнота вереницу кругов. Вписала в каждый имя. Проставила стрелки там, где связь явно прослеживалась. Задумалась, просто черкая карандашом вопросительные знаки вокруг кружочка, обозначенного «Хромой». Потом схема на бумаге сыграла роль снотворного. Но она еще долго ворочалась, держа этот листок в памяти; сопоставляла, как работают сотрудники других спецслужб; вспоминала старичка-психолога на курсах, который пытался раскрепостить ее сознание, и который раскрывал перед ней философию ее профессии. Она даже видела титульный лист его диссертации, но из двух десятков слов не понимала и половины, поэтому твердо верила в его компетентность. Этот сухонький доктор наук учил ее думать, как сапер, чувствовать, как тонкая жилка растяжки, и жить, будто в голове тикает таймер. Второй таймер для нее был лишним – избавиться бы от своих часов в голове. Но в одном Аста была категорически с ним не согласна – она до смерти боялась привыкнуть испытывать оргазм от убийства.

В кармане пальто над головой требовательно загудел виброзвонок. Она протянула руку к телефону и взглянула на высветившийся номер – от нее требовали отчет. Сбросила звонок, положила телефон на столик и вновь улеглась. Спала она мало – хорошо, если часа по четыре, иногда теряя представление о дне и ночи. Могла она иногда позволить себе подремать хоть несколько часов, или не могла? Решила, что могла…

Мобильный завибрировал неожиданно звонко и вырвал ее из полудремы. Она вздрогнула и лихорадочно принялась вспоминать, в каком кармане телефон. Потом увидела его на столике. Протянула руку. Затем бросила взгляд за стекло между занавесками – снег сменился дождем, а поезд замедлял ход, втягиваясь на станцию. Она угрюмо всмотрелась в мутную кисею водяной взвеси между станционными фонарями. Спать хотелось до одури, и она битый час искала удобное положение между подушек, пока не задремала, а тут этот звонок.

– Слушаю.

– Форт-Бойярд.

Она выдохнула что-то невнятное в ответ, и тут же проснулась окончательно. Кодовая фраза не требовала отзыва.

– Что выяснили?

– Значащей информации немного…

Голос прервался. В динамике шипело и потрескивало. Она соображала, как бы надежнее прижать телефон к уху, чтобы не менять удобное положение спины.

– Эй, почему заминка? – буркнула она.

– Технические неувязки… – незнакомый собеседник чертыхнулся. – Зашифрованный канал. Что вас интересует конкретно?

– Все. В основном – перемещения, адреса и контакты.

– Сколько у меня времени?

– Три, может быть, четыре часа.

– Я и сам шутник, но этого категорически недостаточно. Могу предоставить через две недели, минимум полторы. Бумаг в этой разработке вагон и маленькая тележка.

– Я слишком долго действую вслепую, чтобы ждать неделями. Ответ отрицательный.

Ей показалось, что неизвестный сотрудник из управления нахмурил лоб, выругался и послал ее подальше. Но он помолчал несколько секунд и сказал:

– Информация будет далеко неполной. Практически, ее нет, от слова совсем.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

3 из 4