Хубара. Сирийский дневник. Мятеж

С помощью Леонида познакомились. Выяснилось, что Аббас служит в армии более десяти лет, пехотинцем участвовал в войне 1973 года на Голанских высотах. Женат, жену зовут Уарди – Роза, родом из Ливана, и Аббас, в своё время, украл её из бедной, многодетной семьи. Сейчас живут душа, в душу, имеют четверых детей. До войны Уарди съездила в Ливан, в гости к своим родителям и больше там не была. По мнению Буратенко, удобным являлось и то, что Аббас жил рядом, в том же военном городке, что и советники.

Парень оказался на редкость сообразительным. С его помощью, Симонов, достаточно быстро, выучил множество слов, необходимых в быту. Без которых невозможно было самостоятельно купить даже ведро картошки на Самейнском базаре или булку белого хлеба в Дамаске, на площади ABC. Процесс обучения был взаимным, Володя учил арабские слова, Аббас русские. Обычно увидев на дороге что-то интересное, Аббас показывал на это пальцем и медленно, несколько раз, по слогам повторял название. Так Симонов узнал слово «рафа» – автокран; «бакара» – на удивление оказалась – коровой; картошка – «бататой»; мясо – невкусным словом – «ляхом». Возможно и произношение, и ударение во фразах Симонова были неправильными. Но если в лавке Симонов говорил: – «Атыни ляхом вакара!», ему давали именно говядину, а не солистку знаменитой вокальной группы. Русским не рекомендовалось покупать «ляхом объят» – белое мясо, проще говоря, свиное сало. Хотя вокруг Эс-Самейна было множество деревень, населённых арабами-христианами, где можно было, при желании, купить и «ляхом хинзир» – свинину. За умопомрачительную цену, сравнимую с ценой трюфелей, для поиска которых, в Европе тренируют именно свиней.

Симонов и Буратенко ездили на дежурство по очереди с Абассом. Иногда Володя уезжал один, оставляя водителя дома – с семьёй, дабы не нарушать святое предписание Корана. Иногда они ездили все втроем или при необходимости жили в бригаде по нескольку дней. Недалеко от большого штабного блиндажа, среди палаток начальников служб, располагалась и их палатка. В ней постоянно находился один из двух «хаджимов» – охранников, поддерживающих порядок, получающих продукты, готовившие пищу и обязательный чай. На них же возлагалась обязанность осуществлять охрану «хубары» и дежурить у телефона. Одного – постарше звали Махмуд Фешке, другого – Сугель, с длинной трудно выговариваемой фамилией. Охранники дорожили своим относительно привилегированным положением по сравнению с другими бойцами, свободой и человеческим отношением к ним советских офицеров. При виде своих арабских командиров, они в испуге вытягивались, топали ногой, отдавая честь, отвечали кратко, обязательно добавляя – «сиди!» – что означало «господин». «Сидей» Симонову быть не хотелось, и поэтому охранники обращались к нему – «Рафик Владимир» – товарищ Владимир.

Очень редко, выезжая из бригады, Симонов и Буратенко брали с собой охрану, больше надеясь на самих себя.

Аббас, как старший по званию и возрасту, руководил работой «хаджимов»

Хаддадовцы. Лето 1982 года. Ливан

Однажды, после нескольких дней работы в бригаде по уточнению расположения минных полей, и отрытых накануне противотанковых рвов на стыках батальонов, Володя, Леонид и Аббас отправились в Дамаск.

Аббас попросил, если можно, по пути заехать в маленькую деревушку, где до войны жили родители его жены. Эта территория как сообщалось в уточнённой оперативной обстановке, только недавно была занята сирийскими войсками, и он хотел узнать о судьбе родственников.

Служба Леонида в Сирии подходила к концу и, готовясь к отъезду, ему естественно хотелось привезти домой родным и детям что-то такое, чего в Союзе просто нет. Обычно это были, сделанные под-медь из переплавленных стреляных снарядов и гильз, оригинальные разборные люстры, выполненные умелыми арабскими мастерами в духе обычаев и культуры Востока. Благо материала для поделок, после стольких войн, было предостаточно. Симонову тоже хотелось скрасить свой холостяцкий быт и купить небольшой магнитофон, и он согласился.

Аббас хорошо знал дорогу, поэтому карта не понадобилась. Вскоре свернув с наполненного военными машинами шоссе, они двинулись в направлении нужного им населённого пункта. По дороге Аббас показывал местные достопримечательности. Справа появилось старинное глинобитное здание со сферической, в одном месте провалившейся, глиняной крышей. Смахивающее на планетарий или обсерваторию. Как Симонов уже знал, это был древний амбар для хранения зерна. В другом месте машина запрыгала по тряской дороге, выложенной необтёсанными булыжниками. Аббас пояснил, что эту узкую дорогу соорудили во времена, и по приказу самого Александра Македонского, завоевавшего эти края.

Наконец добрались до нужной деревушки, оказавшейся небольшим городком. На въезде, как и полагалось, мешками с песком было выложено укрытие для пулемётчика. Но шлагбаум был поднят вверх, вокруг не было видно, обычных в таких местах, бойцов военной полиции или хотя бы пехотинцев. Из стоящей неподалеку палатки на шум машины, тоже никто не появился. И они беспрепятственно въехали на городскую улицу. Днём, в жару, местные жители стараются не появляться на солнце. Излюбленное занятие европейцев – позагорать на солнышке, у местных жителей считается наказанием. Они и так смуглые от рождения, женщины напротив, стараются быть как можно бледнее лицом и кожей рук. Остальное у них, как правило, закрыто одеждами.

Вероятно из-за наступившей полуденной жары, на узкой улочке городка машине не встретился ни один местный житель.

Аббас сказал, что родня живёт на другом конце деревни, и вспомнил, что нужная лавка находится, вероятно, на площади. Действительно, вскоре машина выехала на круглую центральную площадь, окружённую мрачными каменными зданиями, построенными ещё в средневековье. Возле магазинов, на другой стороне площади, стояла группа военных. На площадь выходило три улицы, по одной приехал Уазик советников, на въезде в другую, стояла повозка, запряжённая флегматичным осликом. На третьей улице, почти закрывая всю её ширину, притулился в тени БТР М-113. Симонов ещё успел подумать – откуда тут бронетранспортёр американского производства? У палестинцев Ясира Арафата такой бронехники, вроде, нет! Может трофейный?

Стоявшие военные, молча, с каким-то интересом, разглядывали подъезжающий автомобиль. В полевой серой форме, в бордовых беретах на стриженых головах. У одного в руках Симонов заметил американскую армейскую винтовку М-16, которую из-за её характерной формы, нельзя спутать ни с чем другим.

– Да это же бойцы Армии южного Ливана! – пронеслось в голове Симонова. – Назад! Аббас, назад!

Но тот уже сам, поняв, в чём дело, нажал на газ, Уазик, визжа резиной, описав дугу, резво развернулся и помчался назад в улицу. Они уже почти влетели в узкий каменный проход между домами, когда сзади прогремели первые выстрелы.

– Давай! Давай жми! Давай Аббас, давай! Лишь бы на въездном посту никого не было! Симонов взвёл пистолет. Буратенко схватил лежащий между передними сидениями автомат, щёлкнул затвором, головой в своей потрепанной кепке и стволом автомата прорвал ветхий, почти истлевший брезент крыши, высунулся по пояс наверх, в готовности вести огонь. На счастье, на посту, вновь никого не было!

Вероятно по этой узкой трясучей дороге, со времён всадников Александра Македонского, никто так быстро не ездил. Потрёпанный Уазик, забыв свой возраст, мчался как молодой. Симонов подпрыгивал под самый потолок, хватаясь за дуги тента. Лёня, пружиня на ногах, стоял на сидении, развернувшись в своём импровизированном «люке» лицом назад и что-то пытался громко кричать. Аббас, вцепившись в руль, гнал изо всей мочи.

На счастье автомобиля и пассажиров, македонская дорога вскоре закончилась. За ними никто не гнался. Лёня спустился в салон, весь его подбородок, шея и грудь были в крови.

– Ты ранен!? Ранен? Куда? – прокричал взволнованный Симонов.

Лёня мычал, раскачиваясь из стороны в сторону, закрывая рукой рот. Наконец машина выбралась на оживлённую трассу, полную военных машин. Симонов приказал остановиться, Аббас съехал на обочину и заглушил двигатель. Все молчали, мысленно обдумывая случившееся.

– Я, кажется, язык откусил – отняв ото рта ладонь, – первым промычал Буратенко, – посмотрите.

– Если бы откусил, уже бы не разговаривал! – ответил Симонов, заглядывая в полный крови рот Леонида. – Да, дела! Прокусил сбоку и здорово! Надо кровь остановить! Давай водкой прополоскаем?

– От водки я бы сейчас не отказался! Но, наверное, если её в рот наберу, от боли сойду с ума! – пытался, сквозь мычание, пошутить Лёня.

– Как это произошло? – копаясь в аптечке поданной Аббасом, спросил Володя.

– Хотел сказать, чтобы так не гнали – сзади никого нет, – сплёвывая кровь в открытую дверь, пояснил Леонид, – а тут, как подкинет и вот – он вновь высунул окровавленный язык.

В аптечке нашлась марганцовка, размешав её в кружке с водой, Симонов подал Буратенко:

– Полощи, да подольше во рту держи, чтобы прижгло! – глядя на сморщенное от боли лицо друга, продолжил. – А я, грешным делом, подумал – испугался Леонид, что всё же догонят! И решил, дабы не сболтнуть лишнего, если начнут пытать, язык откусить! Герой! Полощи ещё! Может, и нальём тебе в эту же кружку! Немножко, в лечебных целях! А?

Не принимавший участия в разговоре Аббас, начал что-то быстро говорить, обращаясь к Леониду. Тот махнул рукой – «малешь», значит нормально.

– Он извиняется за такую езду. И говорит, что это были хаддадовцы.

Володя и сам уже понял, что они едва не оказались в руках солдат Армии южного Ливана

Симонов уже имел информацию об этой организации: – «Основателем и первым руководителем „Армии южного Ливана“ стал командир батальона ливанской армии, майор Саад Хаддад. Первое южноливанскoе военизированное формирование было создано на основе подразделения кадровой ливанской армии, при деятельном участии Израиля, в ходе гражданской войны на территории южного Ливана. После начала войны 1982 года, силы Армии южного Ливана действовали, при поддержке израильской армии, против Организации Освобождения Палестины и других просирийских вооружённых формирований. Израильтяне передали Армии южного Ливана значительное количество трофейного вооружения, как регулярной ливанской армии, так и разгромленных палестинских вооружённых формирований».

– Зря я поддался на ваши уговоры! Прикушенный язык пол беды, могло быть гораздо хуже! Надо было всё же карту посмотреть! Кто тебе сказал, что в деревне сирийцы? – спросил Володя у Буратенко.

– Тыловик механизированного батальона. Он там, на днях для батальона продукты закупал. Говорил, что в деревне были наши – из военной полиции третьего корпуса.

Симонов развернул карту, нашёл маленькую отметку города-деревни, где они были. Согласно нанесённой пару дней назад обстановки, населённый пункт был у сирийцев

– Поехали! – приказал Симонов.

Но далеко уехать не удалось, машину начало вести вправо, и они остановились, оказалось спущенным переднее колесо.

– После таких скачек удивительно, что мотор ещё на месте, – подумал Симонов.

Запаска оказалось тоже пустой. Аббас показал отверстие в покрышке колеса, пуля пробила колесо насквозь, на противоположной стороне, под углом пробила диск и, срикошетив по деталям крепления запаски, ушла вверх.

– Повезло нам, – продолжил разговор Симонов, обращаясь к ещё полощущему рот Леониду, – нас спасло разгильдяйство этих бойцов. Охранения на въезде в деревню не было, из всей толпы оружие было только у одного, по крайней мере, я так заметил. На БТРе за пулемётом, тоже никого не было. И самое главное, всё произошло неожиданно и для них и для нас! Но мы оказались шустрее!

– Они что-то мерили из одежды, наверное, реквизировали в лавке, а винтовки стояли возле стены. Аббас молодец, я ещё не успел арабское «ржа» – «назад» прокричать, а он уже развернулся. Надо на ближайшем же посту «шорты» – военной полиции, сообщить об этой группе!

Аббас, остановив попутку, увез колесо в ближайшую шиномонтажную мастерскую.

Через несколько минут к ним подъехала разукрашенный «Ленд Ровер» военной полиции. Предупреждённый Аббасом офицер, попросил показать место, где всё произошло.

Лёня, еле ворочая языком, переводил. Симонов показал на карте место встречи с хаддадовцами, их примерную численность и наличие БТР.

Вскоре вернулся Аббас, поставил колесо. Прежде чем ехать, решили покушать. Лёне всё же налили из резервных запасов. Дабы ему было не скучно, после пережитых волнений, к процедуре присоединился и Симонов. Вечером они были уже дома. Неделю Лёня не ездил на службу, аккуратно посещая местную санчасть. Симонову пришлось всё это время дежурить одному, безвылазно находясь в бригаде.

Июль – август 1982 года. Ливан. Район г. Баальбек

Ежедневное общение с офицерами и солдатами бригады значительно расширило словарный запас Владимира. Во всяком случае, с Аббасом он уже мог, худо-бедно, изъясняться, не прибегая к языку мимики и жестов. Тот, в свою очередь, зная словарный запас Симонова, строил свои предложения исходя из этого. Всячески помогали охранники Махмуд и Сугель, первый раз в жизни, участвующие в процессе познания чужого языка.

Чисто военные термины, почему-то, давались легче. Часто работая с картой, решая текущие вопросы с командиром бригады и начальником штаба, Симонов уже мог показать батальоны первого эшелона – «катибе насактани», второго – «катибе ауле», резерв – «ихтияд». Позиции артиллерии, зенитчиков, мотострелков. Поставить и указать на карте – ближайшую задачу – «мугуми мубашара», последующую – «мугуми тани». Иногда жалкие познание в немецком языке, мешали запомнить арабские слова. Немецкий язык Володя, как и многие его сверстники, учил пять лет в школе, три года в военном училище, три года в академии, четыре года служил в Германии, но ничего путного, кроме шутливого, – «битте, цвай хундер грамм в одну посуду! Унд, бохвурст!» – «Пожалуйста! Двести грамм в одну посуду! И сосиску!» – сказать не мог.

Вероятно, само обучение в учебных заведениях строилось по методике, делающей упор на знание грамматики, синтаксиса и произношения. Тупое заучивание слов не подкреплённое их использованием в повседневной жизни, в сочетании с отсутствия должного желания и необходимости, делали процесс обучения бессмысленным.

Иногда полковник Джума беззлобно подтрунивал, предлагая Володе произнести что-то по-арабски, и как ребёнок смеялся, слушая исковерканное предложение. Симонов, в свою очередь, на любимую Джумой русскую фразу – «как дела?» – научил его отвечать – «как легла, так и дала!». Когда он с трудом, с помощью Леонида, разъяснил начальнику штаба, что это значит, тот смеялся ещё сильнее. И теперь при каждой встрече задавал этот вопрос и сам, смеясь, на него отвечал.

В один из дней, Симонов, Аббас и гордый доверием охранник – Сугель, возвращались в штаб после осмотра командованием бригады возможных направлений обхода противником района обороны с тыла. Работа с арабскими командирами подразделений заняла достаточно много времени, солнце уже клонилось к горизонту. Желая сократить дорогу к командному пункту бригады, они поехали через поля, по узенькой полевой дороге, проложенной между заборами, выложенными трудолюбивыми крестьянами из камней, ежегодно собираемых на своих участках.

Местность располагала к земледелию, горячее солнце, плодородная земля и большое количество необходимой влаги способствовало богатому урожаю. Машина то и дело преодолевала маленькие мостики через арыки и ручейки. За каменными заборчиками всё было покрыто сочной зеленью. На жёлтой высотке, инородным телом торчащей среди буйства зелени и жизни, одиноко, без пастуха, паслось небольшое стадо баранов.

Сквозь шум автомобильного мотора изредка прорывался гул высоколетящих самолётов. Сирийская авиация, выполняя условия прекращения огня, особой активности в этом районе не проявляла. Израильская сторона, напротив, воздерживаясь от применения авиации против сирийских войск, настойчиво наносила бомбоштурмовые удары по целям, именуемым израильской прессой, как «лагеря палестинских боевиков и склады оружия»

Был такой, с позволения сказать, «лагерь», в дальнем тылу бригады Симонова. Куда, с завидным постоянством, прилетали израильские самолёты. Зенитные самоходные установки (ЗСУ-23/4 «Шилка») зенитно-ракетного батальона бригады сопровождали их полёт поворотом башен, ощетинившихся стволами готовых к бою пушек. Но приказа на открытие огня не поступало, Сирия чётко выполняла взятые обязательства по прекращению огня. Самолёты «героически» разносили в щепки оставшиеся от предыдущего налёта щепки, и гордо, с чувством исполненного долга, удалялись восвояси.

Или израильские штабисты забывали вычеркнуть эти щепки из списка перспективных целей или у авиации Израиля залежались лишние боеприпасы и дорогостоящие самолётовылеты. Самолёты появлялись ближе к вечеру, стороной обходили район обороны бригады. Далеко у подножия гор с грохотом делали своё дело и улетали. Со временем к ним привыкли и не обращали особого внимания.

Машина Симонова почти подъехала к подножию жёлтого холма, когда справа за каменным забором, сумасшедшей россыпью послышались хлёсткие, похожие на щелчки гигантских кастаньет звуки. И как бутоны невиданного, грязно-оранжевого цветка, побежали вперёди машины цепочки разрывов.

В ту же секунду, сверху, с небес, обрушился ужасный, раскалывающий воздух грохот, который кажется, вдавил в сидения всех пассажиров и сам Уазик. Прямо перед машиной возник поднимающийся вверх огромный круг, изрыгающий жёлто-оранжевое пламя и жуткий жар, сорвавший трижды штопаный брезент на крыше машины. В салон пахнуло сухим теплом и запахом сгоревшего керосина.

Аббас от неожиданности рванул руль, колесо не попало на очередной мостик, машина клюнула вниз, заваливаясь набок. В покосившееся переднее стекло Симонов увидел удаляющийся, с набором высоты, самолёт.

Все высыпали из машины. Самолёт, накреняясь, стремительно и элегантно разворачивался для второго захода. В пятнистой, блестящей под лучами солнца машине, Володя узнал израильский F-16. Одержимые нахлынувшим страхом люди, кинулись в разные стороны. Симонов, прилично отбежав от машины, присел за каменный забор. Аббас, перемахнув через изгородь, исчез в зелени растений. Один Сугель, не выпуская из рук автомат, побежал прямо по дороге.

Симонов закричал ему: – «Ложись!»

Но тот, не слыша или не понимая по-русски, продолжал бежать, поднимая ногами пыль.

Самолёт достаточно долго разворачивался и Володя предположил, что он вообще улетел.

Почему-то вспомнились строки Твардовского из «Василия Тёркина»: – «Звук тот самый, при котором,

В прифронтовой полосе

Поначалу, все шофёры

Разбегались от шоссе!»

Точно, как тараканы разбежались. С одним автоматом Сугель убежал, второй, в машине оставили – герои! Из пистолета много не настреляешь.

Израильтянин не улетел, он вернулся. Самолёт приближался беззвучно, снижаясь, всё ниже и ниже, оставляя за собой лёгкий, как туман, дым. Не долетая до машины, он довернул вправо, и от него в сторону убежавшего Сугеля и жёлтого холма с пасущимися баранами, потянулся дымный шлейф трасс. Симонову даже показалось, что он увидел эту шестиствольную, вращающуюся и изрыгающую смерть, пушку.

Разрывы, как сильные удары длинной палкой, побежали по земле, оставляя пыльный след, перескакивая через каменные заборы, роняя их на землю и, наконец, упёрлись в несчастных баранов. Вздыбили там землю и тела не успевших разбежаться животных. Самолёт взмыл и, покачав крыльями, улетел.

После этого свиста и грохота, наступила звенящая тишина.

С трудом перелез забор и пошёл к машине бледный Аббас, оглядывая небо и не веря в чудесное спасение. Подошёл, вымазанный в мокрой грязи, Симонов и стал, молча, мыть в ручье руки. Наконец оцепенение прошло, и они вспомнили о Сугеле. Его нигде не было видно. На холме бились в агонии раненые бараны. От батальона второго эшелона, волоча за собой шлейф пыли, мчалась санитарная машина. Симонов с Аббасом почти побежали вдоль дороги, заглядывая за забор и осматривая каждый куст. Сугеля нашёл Симонов. Тот лежал лицом вниз возле забора, заваленный упавшими камнями, не подавая признаков жизни. Володя склонился над телом, волосы Сугеля слиплись на затылке и были в крови. Аббас быстро разбросал камни, Симонов, боясь увидеть изуродованное лицо, осторожно перевернул солдата на спину. Сугель с трудом открыл глаза, его мутный, безразличный взгляд выражал только одно – будто он уже успел встретиться с ангелом смерти Азраилом, побеседовал с ангелами Мункаром и Накиром о своих благих делах и прегрешениях, и теперь, покорно ждал решения своей судьбы. Он вновь устало закрыл глаза. Аббас сбегал к ближайшему арыку, принёс в своей засаленной фуражке воды и вылил на лицо охранника. Сугель застонал, вздрогнул и открыл глаза, взгляд был уже не блуждающим, а более осмысленным. По лицу пробежало некое подобие радостной улыбки, будто он, и впрямь, попал в рай и действительно воочию увидел самого Пророка.

Приехавший сверхсрочник медик, осмотрев пострадавшего, успокоил – серьёзных ран и повреждений нет. Санитарным Уазиком вытащили на дорогу Уазик «хубары». Сугеля перевязали и увезли в медицинский пункт.

Ночью, ворочаясь на узком сидении машины, Володя попытался восстановить всё произошедшее и объяснить причины такого удивительного везения. Во-первых, почему самолёт был один? Обычно они летают парой. Во-вторых, почему лётчика заинтересовала именно их машина? Когда вокруг полно всякой, более серьёзной, техники. В третьих, почему он их не убил с первого захода? Трудно поверить в то, что пилот промахнулся.

Вероятнее всего, второй самолёт, по какой-то причине, вернулся на базу. Машина «хубары» шла от объекта, который израильтяне обычно бомбили. Таким образом, их можно было принять за палестинцев. Это, по-видимому, и заинтересовало лётчика. Израильский пилот изначально не хотел их убивать. Трудно поверить, что с такой высоты, ведя огонь из 20 мм шестиствольной пушки, с бешеной скорострельностью, он не попал в Уазик. Возможно, спустившись ниже, лётчик увидел, что на таком авто палестинцы обычно не ездят. Это явно не «Ниссан» и не «Хонда». Он их просто попугал! Возможно, что самолётом управлял выходец из Советского союза, а может даже и земляк. Всё бывает!

Август – сентябрь 1982 года. Ближний Восток. Ливан

30 июля 1982 года, большинством голосов, Совет Безопасности ООН проголосовал за принятие срочной резолюции Совета Безопасности ООН, которая предусматривала немедленное прекращение блокады Бейрута и обеспечение возможности поставки и распределения представителями ООН гуманитарной помощи в Бейруте.

В последних числах августа Израиль, не потеряв надежду полностью овладеть Бейрутом, возобновил авиационные удары и артиллерийские обстрелы сирийских позиций по всей линии соприкосновения войск. Сирийское командование было вынуждено ввести в восточный Бейрут механизированные, танковые подразделения и полки коммандос.

Хрупкий мир в Ливане и благие намерения прийти к соглашению мирным путём, были вероломно сорваны Тель-Авивом. Все попытки израильтян переломить ход событий закончились провалом. Новый, произраильский президент Ливана Башир Жмайель, подталкиваемый руководством Израиля, обратился с просьбой о помощи к президенту и конгрессу США. Президент Р. Рейган, постоянно общаясь по телефону с премьер – министром Израиля Менахемом Бегин и министром обороны Ариэлем Шароном давно ожидал подобного шага от президента Ливана.

В это же время, армия обороны Израиля вновь попыталась прорвать оборону сирийских войск, но безрезультатно. Развязанные Израилем боевые действия, являлись, по сути дела, последней попыткой широкомасштабными боевыми операциями решить свои, как военные, так и политические задачи. Вместе с тем, не имея возможности самостоятельно вести длительные, боевые действия, израильтяне приступили к перегруппировке сил и средств и подготовке территории для размещения сил северно-атлантического альянса.

В один из августовских дней, Симонова разбудил грохот артиллерийских снарядов. Выскочив из палатки, Володя увидел на позициях батальонов первого эшелона вздымающиеся облака разрывов, и медленно оседающую пыль в районе огневых позиций артиллерийского дивизиона. Огневой налёт длился не более пяти минут. Бригадная артиллерия открыла огонь по обнаруженным позициям артиллерии израильтян. Экипажи заняли свои места в готовности отразить атаку противника. Но её не последовало. Ещё несколько раз в течение дня, на район обороны бригады обрушивался шквал огня. Без особого вреда для обороняющихся, так как подразделения уже перешли на запасные позиции.

Как позже Симонов узнал, таким образом, израильтяне стремились воспретить проведение перегруппировки сирийских сил, для оказания помощи войскам, ведущим боевые действия в районе Бейрута. Огневыми налётами евреи демонстрировали огневую подготовку атаки. Тем самым, удерживая сирийские войска на прежних позициях, не давая выдвинуться в район основных боевых действий.