Горизонты науки Башкортостана (сборник)

Эдуард Байков

Горизонты науки Башкортостана

©Э. А. Байков, 2009

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Посвящается памяти моего деда С. Ш. Байкова

Часть I. Персоналии

Бугера Владислав Евгеньевич

Великий блеф XX века[1]

Предлагаем вниманию читателей интервью с Владиславом Бугерой – автором нескольких научных книг и ряда научных и научно-популярных публикаций, доцентом кафедры философии гуманитарного факультета Уфимского государственного нефтяного технического университета. 27 февраля с. г. В. Бугера защитил на философском факультете Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова докторскую диссертацию «Отношения собственности и управления как необходимые формы человеческой деятельности». Защита проходила бурно; диссертация вызвала жаркие споры среди ряда ведущих московских философов, присутствовавших на защите. Вопросы, заданные нами ученому, как раз и касаются тех его концепций и выводов, которые своей остротой и актуальностью вызвали наиболее бурную и неоднозначную реакцию столичного философского сообщества.

– Владислав Евгеньевич, в своем фундаментальном исследовании «Сущность человека», вышедшем в издательстве Российской Академии наук «Наука» год тому назад, Вы ни много ни мало утверждаете, что социализм как реальное явление никогда не существовал ни в одной из стран так называемого «социалистического лагеря», как не существует и сегодня – в остатках «былой социалистической роскоши».

– Да, действительно, это так. Ложь о «социализме в СССР» – это был великий блеф XX века.

– Чем Вы обосновываете данный тезис?

– Прежде всего, необходимо разобраться с определениями. Чем отличаются друг от друга разные типы общества? Одни из них находятся на разных уровнях развития производительных сил, другие могут сосуществовать на одном – но при этом каждому типу присуща своя комбинация отношений управления и собственности.

Существуют три основных типа отношений управления: отношения индивидуального управления, когда индивид сам управляет своей деятельностью независимо от других индивидов (членов группы); отношения коллективного управления, при которых члены коллектива принимают совместные решения и равноправны в своих действиях (на основе сотрудничества и взаимопомощи); отношения авторитарного управления – при этом способе управления члены группы делятся на начальников и подчиненных, и первые манипулируют вторыми.

Так и с отношениями собственности: бывает собственность индивидуальная (владение как самим собой, так и некоторыми объектами в своей деятельности), коллективная (коллектив как единый собственник всех членов группы и принадлежащих ему объектов), авторитарная (где подчиненные, их труд и все объекты, вовлекаемые в трудовую деятельность, являются собственностью руководителя, или группы руководителей – в разных долях).

– И как эта классификация соотносится с общепринятыми в той же маркистско-ленинской политэкономии дефинициями собственности?

– А никак. Точнее говоря, часть терминов является синонимами выделяемых нами типов собственности, другая же часть просто излишня, а то и ненаучна, то есть не имеет никакой эвристической, познавательной ценности.

Взять такие понятия, как частная, групповая и общественная собственность. Согласно нашей классификации и терминологии, частная (как и личная) собственность есть не что иное, как индивидуальная собственность отдельных граждан. Групповая собственность – слишком размытое понятие, непонятно, о чем конкретно идет речь – об авторитарной собственности в группе, или о коллективной собственности, принадлежащей всему коллективу, всем его членам на равных правах? Что касается общественной собственности, то тут вопрос посложнее. То, как определяют этот термин Маркс и Ленин, никак не вяжется с употреблением его большинством представителей общественных наук советского и постсоветского периодов. Если передать изначальное понимание революционными социалистами слова «общественная собственность» в терминах нашей классификации отношений собственности, то окажется, что оно означает отношения коллективной собственности, которые преобладают внутри всего общества, взятого в целом. То есть все производительные силы, средства производства на равных принадлежат и используются, а значит, управляются всеми членами данного общества. Тот же необходимый минимум руководителей, без которых попросту не обойтись, жестко и плотно контролируется подчиненными (и уж тем более этих руководителей могут в любой момент сместить – по решению коллектива).

Отсюда мы можем заключить: реальный социализм, как общественно-экономический строй, основанный на общественно-коллективном способе управления и общественном типе собственности, ни в СССР, ни в других странах «соцлагеря», увы, не имел место быть.

– А как же быть с аргументами Ваших оппонентов? Они по определению ложны?

– Эти аргументы просто-напросто, в силу их заезженности и банальности, давно уже превратились в истину в последней инстанции, в некие догмы, по поводу которых не принято критически рефлексировать. Что обычно говорят апологеты «советского социализма»? Да просто постулируют: дескать, во-первых, в Советском Союзе существовала общественная, общенародная – социалистическая – собственность в форме государственной и колхозно-кооперативной (плюс личная собственность граждан), а во-вторых, государством управляли трудящиеся, весь трудовой народ посредством избранных им руководителей. Но на самом деле такой тип собственности, какой существовал в СССР и других странах, есть не что иное, как авторитарные отношения собственности, когда многочисленными группами трудящихся управляли не сами трудящиеся, а их не менее многочисленные начальники – от мала до велика. Самым главным собственником при этом оставалось государство в лице высших госчиновников – партийных и правительственных. Это был авторитарный тип управления и собственности, как и во всяком другом эксплуататорском классовом обществе.

– То есть, Вы считаете, что власть в нашей бывшей социалистической державе реально принадлежала не трудящимся, а авторитарным руководителям, фактически ставшим аналогом капиталистов, буржуа, и собственность в большей степени принадлежала им, то есть они ею пользовались и управляли, а вовсе не трудовой народ, простые граждане СССР?

– А вот это – вовсе не мое особое мнение, а просто факт. Ибо, действительно, нет никакой принципиальной разницы между госчиновником, капиталистом-собственником и управляющим топ-менеджером – и тот, и другой, и третий имеют в своих руках все реальные рычаги управления, а значит, и собственности. Разница между ними лишь в доле этой собственности, в том проценте ее, которым они владеют.

– А как быть с первобытным обществом – на Ваш взгляд, какой тип отношений преобладал на этой стадии развития?

– Здесь как раз все понятно: на стадии первобытнообщинного строя преобладали отношения коллективной собственности и управления, ибо все средства производства (охота, собирательство, воспитание детей) находились в собственности коллектива – первобытной общины (каждая из таких общин сама по себе являлась маленьким обществом, члены которого только друг к другу относились, как к людям). За одним небольшим исключением – изготовление орудий труда находилось в сфере отношений индивидуальной собственности. Но они не преобладали в первобытном коллективе, а посему термин «первобытный коммунизм» корректен.

Впоследствии первобытный коммунизм сменяется первобытной (военной) демократией, когда управление племенем (которое неуклонно растет численно) приобретает все более авторитарные черты. Возникает феномен власти, сосредоточенной в руках коллектива взрослых, сильных, вооруженных мужчин – воинов. В среде последних, кстати, выдвигаются свои лидеры – вожди, и таким образом авторитарность управления неуклонно возрастает. Вместе с первобытным обществом разлагается и институт коллективной собственности, что постепенно приводит ко всем «прелестям» классового общества с его индивидуальными и авторитарными типами отношений собственности и авторитарным типом управления совместными действиями людей – властью.

– А все-таки, какой тип общественно-экономической формации преобладал в бывшем СССР? Очевидно, это не мог быть ни рабовладельческий, ни феодальный, ни капиталистический по определению строй…

– Относительно термина «рабовладельческий» сразу скажу, что он не имеет под собой научной основы. Дело в том, что рабский труд как таковой не имел преобладающего значения ни в одном из обществ прошлого – ни в античных обществах Средиземноморья, ни в древневосточных государствах. Сам Маркс употреблял более верные определения – античный и азиатский способы производства, а значит, и соответствующие им общественно-экономические формации.

Как эти формации, так и феодализм являются по определению доиндустриальными обществами, а потому индустриальное общество СССР не может быть отнесено ни к одному из них. Касательно капитализма: ввиду того, что в том же Советском Союзе не было в наличии капиталистических фирм и отдельных капиталистов, которые бы не подчинялись полностью и непрерывно государству как главному собственнику и управленцу, то называть капитализмом (или государственным капитализмом) общественно-экономический строй в бывшем СССР, разумеется, не правомерно (хотя в некоторых странах «соцлагеря» – таких, как Югославия и Польша – капитализм несомненно имел место). Вероятно, мы должны вести речь о каком-то ином общественно-экономическом строе и соответствующем ему способе производства. И действительно, такой тип вычленен и назван нами – это неоазиатский способ производства.

– В чем суть и каковы характерные черты этого типа общественно-экономической формации?

– При неоазиатском способе производства место капиталистических монополий и прочих фирм занимает единый эксплуататор, единственная на всю страну монополия, которая владеет всеми рабочими силами жителей этой страны – то есть государство. При этом существуют два основных класса, являющихся главными действующими лицами неоазиатской экономики – класс государственных бюрократов (партийные и хозяйственные чиновники разных рангов – но всегда управленцы) и государственные рабочие (рядовые рабочие, колхозники, некоторые служащие). Между высшими бюрократами и госрабочими имеются несколько промежуточных слоев, часть которых можно выделить в отдельный класс – это среднее и мелкое чиновничество (неоазиатские администраторы).

– Каково Ваше отношение к столь популярной ныне концепции постиндустриального общества?

– Резко отрицательное. Во-первых, до сих пор даже в самых передовых странах мира новые информационные технологии еще не вывели производительные силы на новый, качественно отличный от индустриального уровень развития: если место пишущей машинки занял компьютер, а почту и библиотеки дополнил Интернет, это еще не значит, что общество перестало быть индустриальным. Во-вторых, сегодня общество во всех странах мира вполне узнаваемо: это все тот же монополистический капитализм, который возник чуть более ста лет назад, затем в некоторых странах мира уступил место неоазиатской общественно-экономической формации, а сегодня вновь охватил весь мир. Все его особенности известны человечеству вот уже на протяжении столетия, даже если эти старые явления сегодня называются новыми именами: например, «глобализация» – это все тот же империалистический раздел и передел мира, описанный еще Лениным и с тех пор изменившийся лишь в некоторых мелких, третьестепенных частностях. Зачем же вводить людей в заблуждение, называя «постиндустриальным» зрелое индустриальное общество – более развитое, чем индустриальное общество столетней давности, но в своих основах оставшееся тем же?

– И последний вопрос: какова вероятность перехода человечества к социализму с присущим ему преобладанием коллективной собственности и управления?

– Такая вероятность не просто существует – на наш взгляд, этот переход закономерен и внутренне необходим, альтернативой ему может быть лишь гибель человечества от глобальной экологической катастрофы. Если производство ведется прежде всего ради прибыли бизнесменов и карьеры начальников, то при повышении уровня развития производительных сил Земля неизбежно будет все быстрее превращаться в помойку. И тут не помогут никакие хорошие экологические законы и движения «зеленых»: расходы на экологию всегда убыточны для капиталиста и создают угрозу невыполнения плана для начальника, а потому хозяева производительных сил всегда найдут способы обойти даже самые строгие законы в самых некоррумпированных государствах – даже если граждане этих государств сплошь активно поддержат «зеленых»…

Здесь дело обстоит так же, как с физическим развитием индивида: превращение подростка во взрослого человека закономерно и внутренне необходимо, альтернативой этому превращению может быть лишь гибель подростка. В этом отношении фундаментальное значение приобретают как раз новейшие компьютерные системы и информационные технологии, которые способны помочь большим массам трудящихся коллективно управлять производством, обменом, распределением и потреблением материальных и духовных благ. Было бы только на то желание самих трудящихся и готовность добиваться желаемого…

Новая философская школа[2]

Любому журналисту – даже научному – нечасто удается уловить и зафиксировать в статье момент зарождения научной или философской школы. Обычно новая школа попадает в сферу внимания прессы, уже став достаточно известной в научном мире. Данный случай – исключение: автору статьи посчастливилось оказаться свидетелем того момента, когда новое учение уже зародилось, привлекает к себе все больше внимания, его начинают осваивать, кто-то подхватывает те или иные его куски, кто-то уже критикует его – но известность его еще не широка, и автор этих строк оказывается одним из первых провозвестников появления нового направления в научной мысли.

Основатель новой социально-философской школы – Владислав Бугера, доктор философских наук, доцент кафедры философии гуманитарного факультета Уфимского государственного нефтяного технического университета (УГНТУ), сопредседатель Башкирского отделения Научного совета РАН по методологии искусственного интеллекта (БО НСМИИ РАН).

Владислав Евгеньевич Бугера родился 24 января 1971 г. в Уфе. Как видим, автор новой философской школы совсем еще не стар годами. В 1988 г. он поступил на философский факультет Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко, окончил университет в 1993 г. В УГНТУ работает с 1996 г.

В. Бугера имеет 35 научных и учебно-методических публикаций, в том числе 3 монографии, опубликованные в 2003-05 гг. (две – «Собственность и управление» и «Сущность человека» – вышли в Москве, в издательстве «Наука», одна – «Социальная сущность и роль философии Ницше» – двумя изданиями, сперва в Уфе, в издательстве АН РБ «Гилем», затем в московском издательстве «КомКнига»). В 2005 г. в Москве (издательство «Компания Спутник+») вышел сборник статей авторов из России и США «Исторический материализм в XXI веке: необходимость обновления», составителем и редактором которого стал В. Бугера. В этом сборнике, а также в сборниках материалов трех международных научно-практических конференций был опубликован ряд статей и тезисов философов из США и Эстонии; перевел их с английского опять-таки Владислав Бугера.

Монографии В. Бугеры хранятся в фондах ряда крупных научных и публичных библиотек – начиная с Российской государственной библиотеки и Библиотеки Конгресса США – и продаются в ближнем (Украина, Грузия) и дальнем (страны Евросоюза, США, Израиль) зарубежье. Работы Владислава Евгеньевича можно найти в нескольких интернет-библиотеках, а также в электронной версии журнала «Нефтегазовое дело» (www.ogbus.ru), на сайтах Российского философского общества (РФО) и БО НСМИИ РАН (www.ufaintell.narod.ru).

Названий у новой социально-философской школы два: одно из них – «Учение об отношениях управления и собственности как субстанции общества», другое – «Учение о человеке как ансамбле отношений собственности и управления». Различные идеи этой школы уже получили дальнейшее развитие и вместе с тем стали предметом дискуссии в работах нескольких авторов из России и ближнего зарубежья. Концепции, выдвигаемые В. Бугерой, регулярно дискутируются на заседаниях ряда научных семинаров и клубов Уфы. Доклады, тезисы и статьи, в которых идеи новой школы применяются для анализа различных сфер бытия общества и личности, были представлены на ряде международных и российских научных конференций и опубликованы в сборниках их материалов.

Основные идеи новой школы:

1. Управление есть переход от плана сознательного, целенаправленного (практического) действия к самому акту такого действия. Вместе с тем, акт управления является не только переходом от плана к акту практического действия – он и сам по себе является актом практического действия. В процессе всех вообще практических действий между людьми складываются разные виды общественных отношений; один из таких видов, а именно отношения управления, складывается между людьми в процессе их управления своими действиями. Отношения управления лежат в основе почти всех общественных отношений (за исключением отношений собственности) и представляют собою субстанцию общества, ту клеточку, исходя из которой можно объяснить строение и развитие всякого общества (точно так же, как строение и развитие любой формы жизни можно объяснить, исходя из исследования живой клетки).

2. Отношения собственности – это отношения не между людьми и вещами, но между людьми по поводу вещей. Отношения собственности есть отношения социальной возможности управления практической деятельностью и вещами, вовлеченными в процесс этой деятельности; отношения собственности определяют, кто, кем (или чем) и в какой степени управляет. Отношения собственности – это та матрица, на основе которой постоянно воспроизводятся разнообразные отношения и акты управления, а тем самым и разнообразные акты практической деятельности, вся вообще человеческая культура, психика отдельных людей, групп людей и всего человечества. Если сравнивать общество с живым организмом, а отношения управления – с клетками, из которых строятся его ткани и органы, то отношения собственности есть хромосомы и гены этих клеток. И хотя отношения собственности первичны, а отношения управления вторичны (так же, как гены первичны, а клетка вторична), но познавать отношения собственности мы можем, лишь исходя из познания отношений управления (так же, как изучать гены возможно, лишь исходя из изучения клетки).

Развитие производительных сил определяет развитие культуры и психики людей именно через посредство отношений собственности управления (прежде всего – в сфере экономики): изменяясь под воздействием развития производительных сил, отношения собственности на производительные силы и управление производством, распределением, обменом и потреблением изменяют всю систему общественных отношений, характер всей практической деятельности людей (что, в свою очередь, дает дальнейший толчок развитию производительных сил), а также культуру и психологию людей.

3. Идея Маркса о том, что сущность человека – это совокупность (ансамбль, как переводят некоторые) общественных отношений, уточняется В. Бугерой так: сущность человека – это в первую очередь совокупность (ансамбль) отношений собственности и управления. Изучая отношения собственности и управления в их развитии, мы обретаем ключик к изучению всех сфер человеческого бытия, всех сторон и моментов человеческого существования: от производства, распределения и потребления материальных благ до сексуальности и воспитания детей, от религии и искусства до научного творчества, от здоровой и больной психики до развития человеческой речи.

Именно так – объяснить развитие человека не просто через развитие общественных отношений, но именно через развитие отношений управления (и отношений собственности как отношений социальной возможности управления) – до В. Бугеры не ставил вопрос еще ни один сторонник философии исторического материализма (некоторые подходы – но лишь подходы – к такой постановке вопроса можно усмотреть, пожалуй, лишь у А. Богданова, который хотя и повлиял на Бугеру, но последнего никак нельзя причислить к последователям Богданова: их трактовки отношений управления и собственности существенно различаются). Таким образом, Владислав Евгеньевич основал даже не просто новую школу, но и целое направление внутри этого философского течения.

4. Существуют три основных типа отношений управления: отношения индивидуального, авторитарного и коллективного управления (термины взяты у А. Богданова, но наполнены существенно иным, чем у него, содержанием). Им соответствуют три основных типа отношений собственности: отношения индивидуальной, авторитарной и коллективной собственности. Отношения индивидуального управления имеют место, когда члены группы не вмешиваются в управление действиями друг друга. Отношения авторитарного управления – это отношения между начальниками и подчиненными, отношения вертикальной координации действий в группе. Наконец, отношения коллективного управления – это отношения горизонтальной координации действий, когда члены группы на равных, без деления на начальников и подчиненных координируют свои действия, направляя их к общей цели.

Все эти три типа отношений управления (и соответствующие им три типа отношений собственности) присутствуют в любой группе, сколь угодно малой или большой – от двух человек до всего человечества. Вопрос в том, в каких пропорциях они смешаны друг с другом, как и по каким причинам изменяются эти пропорции. Изучая это, мы как раз и находим ключ к любым загадкам человеческого существования.

В. Бугера в своих работах чрезвычайно широко использовал открытый им подход к изучению общества, а тем самым и человека.

Изучая экономическое развитие человечества, он развил целый ряд новых концепций и теорий. Отметим из них, для примера, следующие: определение эксплуатации как авторитарного управления распределением материальных благ и новый, сильно модифицированный вариант ленинской концепции класса; открытие целого ряда ранее не вычлененных классов общества, весьма обновленный взгляд на понятия «общественно-экономическая формация» и «экономический уклад»; концепция неоазиатского – не путать с азиатским! – способа производства и соответствующей общественно-экономической формации, существовавшей в СССР и некоторых других странах в XX веке; новая теория нации как авторитарной общности, консолидируемой буржуазией или неоазиатской бюрократией – при помощи интеллигенции – не только посредством рычагов экономической и политической власти, но и посредством литературного языка и школьного образования как орудий власти.

Изучая духовную культуру человечества, Бугера развил новые концепции фольклорной культуры, профессиональной культуры и массовой культуры как одного из видов профессиональной культуры, новую концепцию развития религии и многое другое.

Исследуя человеческую психику, Владислав Евгеньевич развил учение о пяти антагонистически противоречащих друг другу влечениях (стремление к общению и взаимопомощи; стремление дистанцироваться от окружающих; воля к власти; воля к подчинению; воля к бунту), лежащих в основе психики каждого человека классового общества, комбинирующихся в разных, по-разному изменяющихся пропорциях – и тем самым порождающих все многообразие индивидуальных характеров и психических патологий. В. Бугера показал, что личность бывает не только индивидуальной; что группа людей, в которой преобладают отношения коллективного управления и коллективной собственности, является единой личностью – для ее характеристики Владислав Бугера ввел понятие «коллективная личность».

Весьма оригинальна концепция происхождения патриотических чувств и их принципиально новая классификация. Согласно этой концепции, в основе образа родины и любви к ней у каждого человека лежит тяготение – разумеется, в большинстве случаев неосознанное – к тому, чтобы занимать определенное место в определенных комбинациях отношений управления и собственности; соответственно, виды любви к родине различаются по тому, какую именно комбинацию отношений собственности и управления и какое место в ней человек олицетворяет в образе родины. Бугера также любопытным образом объясняет связь образа родины с образом родителей или вообще предков на разных этапах общественного развития.