Гады

– Я им звонила! – с отчаянием в голосе выпалила Ирина Геннадьевна. – У них одна кассета на две группы. Они оттуда сразу на машзавод поехали сюжет делать. А потом режиссер монтажа у них не вышел на работу. Вы же знаете, какой у них там бардак. Вот и не дошел сигнал! Про ели…

– Молчать! – завизжал вскипевший от негодования Роттенмайер. – Загляните в интернет на городской форум! Там всё кипит вокруг этих ёлок! Это ваша зона ответственности! И вы её не «про ели». Вы её про. бали!

Беляков не верил своим ушам.

Судя по спокойной реакции коллектива, здесь это было нормой. Мат в исполнении Феликса в окружении девушек и женщин звучал не по-шахматному экстравагантно.

– Меня не интересует, почему вы не смогли донести наше мнение до канала! – разорялся Рот. – Мне пох. й, кто у них там заболел! Я спрашиваю вас: какого х. я это происходит уже не в первый раз?! И почему, бл. ть, я должен снова отмазывать первое лицо из-за вашей лажи?!

– Я звонила. Я посылала СМС, – лепетала пунцовая дама, упираясь взглядом в стол; под кудряшками от волнения выступил пот, и они начали липнуть ко лбу.

– И-ри-на Ген-надь-е-вна! – убийственным тоном нараспев проблеял Рот, – Не отвечает главный редактор, звоните директору! Не отвечает директор, звоните мне! Вы как пиарщик должны были грудью лечь у них в ньюсруме, а эти слова в эфир не выпустить! Надо было отдаться всем пять раз в извращённой форме, а позора не допустить!

Горючая слеза оставила след на припудренной щеке и упала на грудь дамы с кудряшками.

Беляков заметил, что кое у кого из присутствующих из чувства женской солидарности тоже задрожали губки.

Роттенмайер, тем временем, разразился длинной тирадой о важности работы в пресс-службе. И о том, что, из-за таких как Ирина Геннадьевна, он не знает, как теперь «тушить этот пожар». И о том, что незаменимых нет, и он готов подписать заявление по собственному желанию любому, потому что чудовищно «устал от балласта».

Белякову захотелось вынуть ремень из брюк, чтобы выпороть зарвавшееся молодое дарование.

На виду у всего трудового коллектива.

С подрывом авторитета.

Однако вместо этого он вскинул руку, прося к себе внимания, встал, поправил волосы, очки и начал говорить:

– Мне кажется, Феликс Робертович сгущает краски. Ёлки и кафе – это головная боль муниципалитета. Вот пусть мэрия и разгребает! Нам надо купировать проблему, понизив уровень ответственности. Выставить перед камерами кого-нибудь из замов министра экологии. Пусть нагонит тумана. Мол, работаем, вопрос под контролем. Ну, и само собой, из завтрашних газет губернатора выскрести. У нас ведь со всеми заключены договоры?

Роттенмайер кивнул.

– А мы знаем, кто пилит?

– Мэр Воробьев! – наперебой загалдели сотрудницы. – Это его племянника кафе!

– Значит, надо было раньше, до спила, запустить на ТВ сюжеты с экспертами, объясняющими, что ели не голубые, а старые и больные. И что, не спилив их, мы получим угрозу жизни и здоровью мамочек с детьми, гуляющими под этой живой рухлядью. Тогда всё было бы тихо и мирно.

– Так они же голубые! – сказала умница Романова.

– И не старые! – поддержала ее Ирина Геннадьевна.

– Видите, с кем приходится работать! – проскулил Роттенмайер, делая вид, что ищет у Белякова сочувствия. – Всем говорю! Выборы на носу! Слушать Николай Николаича во всём! Делать что скажет! Выполнять все его желания и прихоти! И за работу! За работу! Быстро!

Сотрудницы поспешили к выходу, и в глазах у каждой второй, обращавшей свой взор на Белякова, стоял немой вопрос: «А вы, собственно, кто такой будете?»

IV

Рот положил на стол удостоверение кроваво-красного цвета и пухлый почтовый конверт.

– Господин советник! Получите и распишитесь! Просьба: корочками особо не махать. Хотя я сам иногда пользуюсь, есть грех. На местных гаишников производит впечатление. В конверте пластиковая карта на ваше имя со всеми причандалами. На нее будет сваливаться…

– На карманные расходы, – улыбнулся Беляков.

– Валя, сделай два кофе с лимоном! – крикнул Феликс в приоткрытую дверь и вдруг перешел на шепот: – Я же всё понимаю… Они же все программируемые… Все до единого… Ими можно вертеть как хвост собакой…

Его доверительный шепоток прервал телефонный звонок.

Рот стремглав бросился к аппарату:

– Слушаю вас, Вячеслав Иванович! Извините, раньше не мог ответить. Оперативочку проводил. По какому вопросу? Ах, интервью хотите! Никаких проблем. Сколько: полчаса, час? Тематика какая? Патриотическая!? Это прекрасно! Ой, не благодарите! Я вам перезвоню позже…

– Замгубернатора Пузо! – угадал Беляков.

– Он! Интервью хочет. Любит светиться на телеке. Прёт его от этого. А вот болонок и спортсменов в студию калачом не заманишь. Приходится убеждать, увещевать, давить. Некоторые меня из приемных выставляли! Дескать, ходит здесь, работать мешает! Но я поговорил с Лысым. Собрал их у него в кабинете. Пропесочил! Как шелковые теперь! У меня здесь репутация жесткого руководителя.

– Упырей мне не жалко, – сказал Беляков, подумав. – А вот подчиненные от тебя скоро разбегутся.

– Пусть бегут неуклюже! Где они еще такую зарплату найдут?! – ухмыльнулся Феликс и снова зашептал: – …Как оно? …Движется? …Или, может, помощь нужна?

– Ты о чём? – Беляков загадочно улыбнулся и устало потёр глаза. – Ты мне лучше вот что скажи: нами всё уже куплено, или еще остались свободные СМИ?

– Те, что остались, страстно желают, чтоб их отымели в грубой форме за деньги! – Роттенмайер рассмеялся так, что секретарь Валя расплескала за дверью горячий кофе. – Масштаб, конечно, не столичный, но десятками бюджетных миллионов ежемесячно ворочаю! Вот, глядите, пачка договоров на информационное обслуживание лежит у меня на подписи. И это только вершина айсберга! Еще выбиваю средства! Куплю всех с потрохами! Конечно, поругивают меня в минфине, грозят проверками замучить. Но ерунда, Лысый прикроет, для него же стараюсь! Сейчас важно так зачистить поляну, чтоб к выборам и мышь не проскочила! Плёвое дело. Биться-то не с кем. Если только с народом!

Раздался очередной взрыв ненормального смеха.

– Хватит ржать! – раздраженно сказал Беляков. – Есть большая проблема. Это интернет.

– Что есть, то есть! – согласился Рот. – Купить городской форум невозможно. Пытался надавить на владельцев – только хуже сделал. Закусили удила, теперь при каждом удобном случае гадят Лысому в шапку!

Валентина принесла на подносе две чашечки кофе и тарелочку с нарезанным тонкими ломтиками лимоном. Она зачем-то распустила свои великолепные рыжие волосы ранее собранные в хвост, а выставляя блюдце перед Беляковым, коснулась грудью его плеча. Николай Николаич сглотнул слюну и потянул носом облачко ее парфюма.

Рот заметил, и, отхлебнув из чашки, поджал в полуулыбке свои и без того тонкие губы.

– О чём мы говорили? Ах да, интернет это угроза! – вспомнил Беляков. – Работаем с блогерами по старой схеме. Выделяем лидеров. Отсекаем радикалов. Для остальных организуем встречу с губернатором, где он их давит как танк велосипеды. Лысый убеждать умеет, от острых вопросов уходит мастерски. Но никто и не будет их задавать, если организатор не поскупится на ресторан или хотя бы боулинг с пивом и шашлыками. Трансляцию сделай в Сети, прямую. На всякий случай, организуй падучую – в нашем деле техника должна уметь подводить.

Феликс понимающе кивнул.

– От встречи с блогерами получим позитивный выхлоп, и троллям сказать будет нечего, – продолжал Беляков. – Кстати, заведи страничку в твиттере. Да не себе, Лысому!

– Я думал об этом, но Лысый необучаем! – возразил Рот. – Компьютерный кретинизм!

– Не страшно, – успокоил Беляков, поддевая пальцем лимончик. – Страничка нужна для того, чтобы создавать PR-поводы. Заявить что-нибудь. Или оказать помощь. Дозированно, конечно. Колодец почистить, пластиковое окно вставить, вырвать очко для любимой команды. Детям – мороженое! Бабам – цветы! И каждый раз трубить об этом на всех шести продажных телеканалах. …Кстати, видел по телеку интервью со звонками граждан. Неплохо придумано!

– Моя идея! – расплылся в улыбке Феликс.

– Все участники, конечно, подставные?

– Мы же профессионалы! Наши прямые эфиры идут исключительно в записи! Девки из «стекляшки» так похоже изображают пенсионерок! Умора! – Феликс загрохотал своим безумным смехом, но, внезапно подавившись, стал серьезен как вдовец на похоронах, в очередной раз удивив Белякова скоростью смены своих настроений: – Я понял! Наша задача победить блогеров идейно, обезоружить и выставить идиотами. Правильно, Николай Николаич!

– Молодец! – сказал Беляков, беря в рот кусок сахара. – Технологию знаешь: выделяем лидеров, выходим на контакт, находим «кнопку», нейтрализуем. Остальное подсохнет и само отвалится! Кстати, пора бы уже забацать рейтинг народной поддержки Лысого! Процентов этак в 80! К выборам поднимем до 90! Дежурные социологи есть?

– Этого говна в избытке! – заверил Феликс. – Какой скажем, такой рейтинг и нарисуют! Только плати!

– Хорошо, – задумчиво сказал Беляков.

Феликсу льстили похвалы Николай Николаича. По правде сказать, он его побаивался. Этот белобрысый очкарик, чем-то похожий на Шурика из фильмов Гайдая, был интеллектуальной «машиной». В ее программу Создатель заложил алгоритм раскалывания непростых задач-орешков, которые силой или деньгами не решались.

В свою очередь, Беляков искренне ценил Роттенмайера. Как ценят слона, планируя разгром посудной лавки. Или компьютерный вирус, запускаемый в беззащитные сети.

Для начала серьезного дела Белякову пока не хватало информации. В таких случаях он всегда полагался на интуицию, а она подсказывала, что здесь может завариться интересная каша. Плюс бездонные глаза секретарши Валентины Стелькиной, чьи роскошные рыжие волосы и упругая грудь никак не шли из головы Николай Николаича. …Вообще-то он был противником романов на производстве. Возможно оттого, что никогда не пробовал их заводить.

V

Местный сегмент интернета просто кипел. Собственно, он всегда кипел, но сегодня в тренде были две актуальные темы. Во-первых, голубые ели, пилить которые начали по распоряжению мэра, но, как оказалось, с одобрения инвестиционного совета при губернаторе. Доказывающий это документ кто-то ловко подбросил в топку всеобщего негодования, мгновенно превратив тлеющие угли в костёр, пылающий особенно красноречиво на фоне молчащих за деньги газет и телеканалов. Скачав с полгигабайта отборного мата, Беляков нашел источник крамолы. Им оказался блогер с трогательным ником «Romashka».

Второй темой, взбудоражившей городской форум, стала мигалка губернатора, из-за которой с утра на выезде из города, в районе бывших обкомовских дач, вот уже неделю образовывалась гигантская автомобильная пробка. Все давно привыкли к тому, что Павианович каждое утро ездит в Кремль по этой трассе. И всё бы ничего, но дорожники вздумали ее чинить. Вот и пришлось губернатору вылезать на встречку под бодрое кряканье машины сопровождения и осуждающие гудки простых граждан. Налицо была новая проблема, которую предстояло купировать, нивелировать и, в конце концов, свести на нет. Пока не поздно.

Городской форум не блистал конструктивом. Толковые люди, пытавшиеся сказать что-либо дельное, быстро затаптывались недоумками, жаждавшими потроллить кого-нибудь за что-нибудь. Рот попытался привлечь к работе на форуме местный филиал молодежного крыла партии власти, однако младокомсомольцев с их туповатыми попытками обелить правительство Павиановича было видно за версту. Их затаптывали с особым цинизмом.

Беляков выделил самых борзых пользователей, просто набрав в поисковой строке «Павианович урод». Затем по очереди стал подставлять к отчеству губернатора другие подходящие слова: «Кабан», «Свинья», «Ж. па», «ЧМО», «Крыса», «Козел», «Старый козел», «Оккупант». Много полезных ссылок пришло на «Вася-педрила» и «Василий Писсуарович». Утомившись, ради интереса он забил в поиске «Роттенмайер пид. р», хмыкнув, когда поисковик предложил переиначить запрос на «в-рот-он-майер», а количество найденных постов сложилось в пятизначное число. Пресс-секретаря Лысого тут не жаловали.

Составив список активных блогеров, Беляков стал вычеркивать из него тех, чей интеллектуальный уровень, по его мнению, не соответствовал губернаторской планке. Причем, «на карандаш» попадали не только дебилы, но и слишком умные и острые на язык. Требовался безопасный контингент, способный создать иллюзию общественного мнения, и не создать проблем Павиановичу. Особым вниманием пользовались те, кто гнал пургу не за идею, а ради красного словца – таких можно было быстро повернуть куда надо, а они этого даже и не заметили бы.

Наконец, в списке остались три десятка ников, за которыми могли стоять как реальные люди, так и боты, пытающиеся сделать свою собственную игру в мутной воде городского форума. Предстояло разобраться, кто есть кто.

– Господин Израитель?

– Да! А кто меня спгашивает? – отозвался в трубке молодой ботанический голос.

– Моя фамилия Беляков. Я занимаю должность советника в администрации области.

– Да ну? – удивились на том конце. – С чиновниками пгетпочитаю общаться сугубо официально.

– Тогда ответьте мне как физическое лицо физическому лицу: почему я, пытаясь оставить сообщение на городском форуме, неизменно натыкаюсь на окошко с надписью «Кремлядям здесь не место»?

– Потому что я заблокиговал ваш айпи-адгес, – торжественно сообщил Израитель; в его голосе Беляков различил нотки бунтарской радости и самоуважения голубя, нагадившего на голову памятнику. – Или, если быть сугубо точным, адгес всей вашей администгации. Вы удивлены?

Беляков не был удивлен. Он легко мог выйти в интернет из гостиницы или в кафе и написать на форуме всё, что считал нужным, но включил дурочку, наблюдая за реакцией собеседника.

– А какой ваш ник? – поинтересовался Израитель.

– А зачем вам? – по-еврейски, вопросом на вопрос ответил Беляков.

– Пгосто интегесно. Мы габотаем с аудитогией. Нельзя быть гавнодушным!

– Ромашка.

– Непгавда! – мгновенно среагировал Израитель. – Мы пгинципиально выступаем за свободу слова в интегнете. И если кому-то это не нгавится – это ваши пгоблемы. Мне звонил ваш хамоватый коллега Готтенмайег. Гугался и даже уггожал! Хотел меня пгессануть.

«Вот идиот!» – подумал Беляков, и это относилось к Роттенмайеру.

Разговора не получилось.

Пора было переходить к плану «Бэ».

Израитель был идейным вдохновителем городского форума, «мозгом» проекта, а всю финансовую часть вёл его деловой партнер Осадчий, который был фигурой непубличной. Его-то и собирался прощупать Николай Николаич. Однако прежде чем зайти с тыла, он сделал несколько контрольных звонков. И если бы кто-то вздумал подслушать, то не понял бы ничего, за исключением слов «административный», «ресурс» и «включить».

***

Прозрачные стены «стекляшки», где под гнётом Феликса Робертовича томилась девичье-женская пресс-служба, отлично проводили звук.

– Бездельники! Бездарности! Балласт!

Оперативка была в самом разгаре.

– Где стоял губернатор?! – вопрошал Роттенмайер у дрожащей дамы с кудряшками, и это больше походило на допрос, чем на деловой разговор. – Отвечать! Ну?!

– Феликс Эдмундович, я не помню! – расплакалась Ирина Геннадьевна, закрыв лицо руками.

– Там же, где всегда, – ответила за нее Романова. – Вышел в холл и стал отвечать на вопросы.

– А ты не догадалась, что нельзя комментировать секвестр бюджета, стоя под картиной «Последний день Помпеи»! Какого х. я вы его оттуда не увели!

– Секвестр символический. Федеральный трансферт его перекроет, – попробовал возразить кто-то.

– Молчать, когда я говорю! – как резаный завизжал Феликс. (Белякову показалось, что в уголках его губ появилась пена). – Обзванивайте телекомпании! Извиняйтесь! Просите! Вертитесь ужами! Делайте, что хотите, но чтобы этот комментарий в новостях не вышел!

– Газетам тоже звонить? – устало спросила Романова.

– У газет запросите материалы на согласование! …Переходим к следующему вашему косяку. Валентина, подай сюда планшетник! …Заходим в интернет и что мы, бл. ть, видим! Ничего!!! Я спрашиваю: где ролик с министром социальной политики Варежкиной?! Где анонс конкурса для пенсионеров?! Где?! Молчите?! А Дарья Петровна мне сегодня уже два раза звонила!!!

– Страницу обновите, – спокойно сказала Романова.

Ролик появился и воспроизвелся автоматически.

«Пенсия – это начало жизни! – убеждала министр Варежкина, улыбаясь в веб-камеру силиконовой улыбкой такого размера, что казалось, будто эта воронка хочет засосать в себя зрителя. – Много талантов… Мы уделяем большое внимание… Мы объявляем конкурс художественной лепки из пластилина. Дорогие пенсионеры! Лепите с нами! Лепите как мы! Лепите лучше нас!»

– А я вам говорила… – всхлипнула из угла заплаканная Ирина Геннадьевна.

– Всем молчать! – рявкнул Роттенмайер, останавливая видео: болонка Варежкина замерла на экране с неестественно открытой «варежкой».

Сотрудницы притихли как мыши.

В руках у Феликса появился смартфон. Рот откашлялся и проблеял в трубку тонким голоском:

– Дарья Петровна! Это Феликс. Вы страничку обновите! F5 нажмите! Кнопочка такая на клавиатуре. Эф 5! Сверху! Пальчик в левый верхний угол ставим. Получилось? Отлично! Ведём направо. F1. Мало. F2. Теплее. F3. Жарко. F4. Горячо …F5! Нашли? Ой, хорошо! Жмите!

«Лепите с нами! Лепите как мы!..» – послышалось из трубки посреди гробовой тишины.

Беляков столкнулся в дверях «стекляшки» с Валентиной и невольно ею залюбовался. Сегодня рыжие волосы Стелькиной были затянуты в тугую косу, которая спускалась сбоку по плечу и змеилась на рельефной груди.

Валя зарделась и опустила глазки.

Вслед за ней на волю выскочил Роттенмайер.

– Лысый одобрил идею отказа от мигалки! – шепотом сообщил он Белякову. – Говорит, ради победы на выборах готов постоять с лохами в одной пробке!

– Отлично! – отозвался Беляков.

– Готовим заявление? Пресс-конференцию?

– Выложи в интернете ролик, якобы снятый случайным свидетелем. На сайте приличной федеральной газеты. …И еще! Мне бы пару твоих сотрудниц попользовать.

– Да хоть всех сразу! – кинул Феликс на ходу. – И можно в нетрадиционных целях!

Беляков вошел в «стекляшку» и остановился.

Ему было странно чувствовать на себе девичьи и женские взгляды, словно стадо трепетных ланей присматривалось к нему, пытаясь определить, кто перед ними – хищник или безопасное травоядное? Беляков не был ни тем, ни другим. Он не был похож на начальника – в джинсах, рубашке и свитере. Он был непонятен коллективу. Сам себя он считал игроком, лишенным азарта и потому способным просчитывать свои действия на десять ходов вперед. Машиной, не знавшей поражений, находившей удовольствие не в результате, а в процессе. Долгие годы Николай Николаич провёл, работая в гостиницах, кафе, поездах и на коленке, поэтому в классическом офисе с его субординацией и формализмом ему было неуютно.

– Ирина Геннадьевна, вы не могли бы мне помочь?

– Да, конечно! – томно, грудным голосом ответила габаритная сотрудница.

– Соберите весь ваш артистизм! И чувственность!

– Между прочим, в юности я училась в театральном училище! – гордо сообщили кудряшки. – И, кстати, как женщина, я еще далеко не растрачена!

– Прекрасно. Я дам вам мобильный телефон. Наберу номер, а вы сыграете с абонентом маленькую пьеску. Вот текст. Прочтите его. Он может показаться вам безумным, но пусть вас это не смущает. Человек на том конце тоже удивится. Поддержите с ним внятный диалог. Можно импровизировать, не выходя за рамки сценария. Так сказать, в общей драматургической канве. Идет? И, пожалуйста, включите громкую связь…

«Стекляшка» притихла, с интересом наблюдая за происходящим.

– Господин Осадчий? Здравствуйте! – торжественно, нараспев, голосом оперной примы сказала Ирина Геннадьевна и вдруг рявкнула в трубку хард-роковым рыком: – Мыши-крысы есть?!

Беляков поднял большой палец и ободряюще кивнул.

– Не поняли?! Вроде по-русски спрашиваю: мыши-крысы есть?! Кто беспокоит?! Санэпидстанция! Ваши соседи жалуются на насекомых и прочую живность. Куда звоню?! В офис-центр на Героя Подлецова, 8! Что значит, вы не в курсе?! У нас уже целая пачка обращений!!!

Абонент был застигнут врасплох и путался в показаниях:

– Это городской форум. Всемирная паутина!

– Вот из паутины-то они и лезут! Жучки. Паучки. Древоточцы. Мы обязаны принять меры! – Ирина Геннадьевна вошла во вкус. – Как арендатора офисного помещения я информирую вас о внеплановой проверке. И если помещение не будет соответствовать ГОСТам… То есть СНИПам… Короче, нормам! То на вашу организацию будет наложен штраф, в соответствии с законодательством. Спустя месяц мы проведем еще одну, контрольную закупку… То есть проверку! И если вы не… То… Я, как руководитель отдела, вас официально предупреждаю!!!

– Браво! – сказал Беляков. – В вас погибла Сара Бернар.

Из разных углов «стекляшки» посыпались смешки.

– Кого разыгрываем? – поинтересовалась Романова.

Она не была красавицей, но в ее глазах светился ум. Белякову нравилось работать с такими женщинами. Они ни в чем не уступают мужчинам и при этом лишены их недостатков.

– Один звонок! – попросил ее Беляков.

Романова пожала плечами, взяла листок с текстом и пробежалась по нему глазами.

– Здрасьте! Межрайонная налоговая инспекция! ООО «Городской форум»? У вас значится недоимка. Что значит, недавно проверяли? Плохо проверяли!!! По нашим данным вы уклоняетесь от налогов, а это, извините, статья! – Романова была напориста и остра, как бритва.

Рядом с ними уже выстроилась очередь из желающих поучаствовать. Беляков только успевал менять в телефоне сим-карты, чтобы не спалиться.

– Внеплановая проверка пожарной безопасности! – люто, с надрывом орала на Осадчего затюканная Феликсом маленькая боязливая девочка в очках. – Где у вас серверная? Почему у меня на плане ее нет! Да как вы могли это скрыть! Это же объект повышенной опасности!

Пресс-служба просто фонтанировала талантами.

Беляков решил, что правильнее будет растянуть звонки во времени и распорядился звонить Осадчему каждые полчаса – на городской и на мобильный. Так, до конца дня совладелец «Городского форума» узнал о претензиях прокуратуры, о деле по факту клеветы, где интернетчик должен был выступать в качестве свидетеля («пока свидетеля»), о кознях анонимных жалобщиков в административно-техническую инспекцию. Наконец, о доме престарелых, которому мошенники, представившись Осадчим и Израителем, продали долю в «Городском форуме». Добила его бабулька, спросившая почём свежий интернет на дискетах? Ее интересовали флоппи-диски.

Когда стемнело, Беляков набрал Израителя.

– Добрый вечер!

– Вы думаете?

– Как ваш партнер Осадчий? Его мобильный молчит.

– У него невгный сгыв! Ему весь день звонят какие-то сумасшедшие бабы! И самое ггустное, что их бгедни подтвегждают инстанции. Вы, господин Беляков, конечно, тоже собигаетесь пгессовать нас и наших клиентов?

– Ни в коем случае! Я собирался пригласить вас и ваших клиентов в ресторан. Для разговора с губернатором.

– Какого газговога?

– Душевного! С возлияниями. Список гостей лежит у вас в почтовом ящике. Электронном, разумеется. Надеюсь, все откликнутся. Ведь это такая возможность высказать губернатору всё, что они так долго пишут о нём на форуме. Правда, для этого им придется сбросить маски.

– Или потегять лицо… – задумался Израитель. – И если они откажутся, они будут пгосто говнюки.

– Ровнюки? – не понял Беляков.

– Нет, говнюки.

VI

В женских коллективах информация распространяется со скоростью звука. Правда, эта особенность никак не сказывается на эффективности их работы.

– Николай Николаевич, разрешите угостить вас кофе!

Беляков удивился инициативности Валентины и попросил у нее зеленого чаю.

Он только что засел с документами в маленькой огороженной комнатке в помещении бывшего буфета на третьем этаже, чтобы спокойно поработать подальше от шумной и суетливой «стекляшки». Однако уже через минуту перед ним стояла рыжеволосая красавица с подносом, на котором красовались две чашки на блюдцах из гостевого сервиза Роттенмайера.

– С чем связан интерес такой девушки к моей скромной персоне? – осторожно поинтересовался Беляков, с удовольствием наблюдая, как Валентина разливает кипяток.

– Вы необычный, – помедлив, сказала девушка, и Беляков поёжился, сообразив, что в данный момент она оценивает его как мужчину. – Вы всем тут понравились. Не только мне.

«На фоне злого Роттенмайера и добрый Квазимодо Аполлон», – подумал Беляков, бросая в горячий чай кусочек рафинада.

Сахар быстро потерял форму.

– И давно вы этим занимаетесь?