Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности

Так называемое «Андреевское братство» начало свою деятельность почти веком раньше, не имело разветвленных структур и многочисленного личного состава, однако добивалось своих целей с не меньшим эффектом. За счет гораздо большей жесткости конструкции и методик воздействия на «окружающую среду». Кое-какие фактические материалы внушали определенные сомнения, но здесь уже Георгий Михайлович полагался на собственное чутье и опыт.

Прежде всего – подделки, предназначенные лично для него, просто не имели смысла. Дела иных миров его никаким образом не касались, и влиять на них он не мог. Очень к месту была древняя восточная мудрость: «Верь незнакомцу, ему нет корысти обманывать».

К тому же «незнакомец», он же Андрей Дмитриевич Новиков, был неизмеримо могущественнее Суздалева со всеми его сотрудниками и любых собственных целей мог добиться, вообще не вступая в контакт с российскими учреждениями. Чего стоила хотя бы операция «Репортер», в которую Новиков был введен третьестепенной фигурой, но сумел перехватить инициативу и у той и другой стороны, завершив это дело в одиночку и с блестящим успехом!

Георгий Михайлович проанализировал и осознал свои ошибки, но Андрею предъявить претензий не имел оснований. За пределы договоренности он не вышел нигде.

А случай с яхтой «Призрак»![9] Нужно сказать, что здесь Суздалев сознательно пошел на масштабную провокацию, именно чтобы убедиться в реальных возможностях загадочных партнеров, которых он до этого имел основания подозревать в хитром, многослойном мошенничестве с элементами шпионажа.

Схема прикрытия была на первый (да и на второй тоже) взгляд до чрезвычайности абсурдной, так в том и прелесть! Разумеется, Новиков с Шульгиным могли решить возникшую проблему собственными силами, но тогда они бы не смогли так легко и просто организовать свою полную легализацию и заручиться поддержкой самой могущественной в этом мире организации. «Витязей» то есть. А главное – его, Суздалева лично. Любил он таких отчаянных парней, очень похожих на него двадцатипятилетнего.

Нет слов, исчезновение «пришельцев» вместе с «репортером», а главное – его подругой, причастной к очень интересным делам, в том числе и весьма интересовавшей «Организацию» тайне «Фактора Т», немало его разочаровало, но и того, что оказалось в «сухом остатке», было достаточно для дальнейшей работы.

И тут вдруг подарок судьбы. Неожиданное возвращение из небытия Шульгина и Ростокина. Возвращение, обставленное совершенно мистическим, нет, скорее, отдающим литературщиной самого низкого пошиба образом. Отлично, впрочем, укладывающимся в философскую концепцию Новикова. Было время, обсуждали они вдвоем или втроем онтологическую[10] сущность миров, в которых привелось оказаться тем и другим.

Слова о «химеричности» их мира, теперь подтвержденные наглядными примерами, глубоко запали в искушенную умственными упражнениями душу Суздалева. Ничего ведь нет невероятного по большому счету для человека, двадцать лет погружавшегося в глубины идеализма всех толков, от солипсизма до дзен-буддизма, в том, чтобы принять вариант мироустройства, где любому философу снится, что он бабочка, которой снится, что она философ, а несвоевременное пробуждение чревато совершенно непредсказуемыми последствиями для того и другой.

Более того, оказавшись внутри чьего-то сна (Ростокина, скорее всего), Георгий Михайлович в какой-то момент ощутил желание никуда оттуда не уходить. Уж больно много новых возможностей открывалось в подобном варианте конвергенции XIII и XX веков для человека с его способностями и характером, да при наличии таких сотрудников, как Шульгин, Ростокин и отец Флор.

Правда, оказавшись за пределами «химеры», Суздалев быстро пришел в меридиан, приняв как факт, что все случившееся очень похоже на воздействие так называемой Ловушки Сознания, о которых ему рассказывали Новиков и Шульгин, и оба настоятельно предостерегали не попадать в сферу ее активности. Андрей Дмитриевич даже намекнул, что в силу особого устройства психики он, Суздалев, с одной стороны, является потенциальной жертвой этого природного явления, но с другой (по той же самой причине) – имеет недоступные обычным людям, «простецам», как выразился Новиков, способности оной Ловушке противостоять.

Георгий Михайлович в силе собственного духа не сомневался, но то, что нечто подобное «селигерскому инциденту» может повториться в любой следующий момент, вселяло в него некий мистический дискомфорт. Он не был уверен, что, даже включив все имеющиеся силы и средства, удастся удержать мир (и себя лично) «по эту сторону безумия».

– Если сразу кирдык не наступит, – образно и оптимистически выразился Александр Иванович.

– Вам же пока не наступил? – спросил Суздалев, который в обществе Шульгина необъяснимым образом ощущал себя не нынешним умудренным годами и должностями сановником, а в гораздо большей степени молодым полковником, явившимся в Троицкое на собеседование к вождям «Витязей». Он тогда пребывал в том же примерно возрасте и, наверное, психологическом состоянии, как эти «братья».

И нельзя сказать, что подобное «возвращение в молодость» ему не нравилось.

Армия и все прочие имеющиеся у государства силы выполнят свой долг в случае масштабного вторжения из прошлого или «параллельного» времени, как бы это ни выглядело физически. Российская армия в описываемый период времени, безусловно, была сильнейшей в мире, и по численности, и по вооружению. Располагая недоступными любому союзнику и вероятному противнику техническими средствами, в том числе и космическими. Не говоря о боевом духе.

Но основная борьба, как считал Суздалев, будет разворачиваться совсем в иных плоскостях. Вот для этого ему и пригодятся ранее сформированные религиозные полки и дивизии. Носители креста, полумесяца, могендовида и тому подобных символов, вооруженные и натренированные по последнему слову военной науки, отличаются особой психологической ориентированностью.

Если командиры в соответствии с догматами донесут в боевых приказах, что нужно сражаться со слугами Сатаны, или кого-то там еще, именно в сакральном смысле, значит, бойцы так и будут сражаться. Совсем не задумываясь о мирских понятиях «справедливых и несправедливых» войн. Враг обозначен, признан духовными авторитетами таковым, поэтому должен быть уничтожен наличными силами безотносительно к светским принципам. Посланец дьявола под гаагские и женевские конвенции никоим образом не подпадает. И понятия «гуманизм» и «пощада» к нему совершенно не относятся.

Вооруженных сил этого рода под контролем Георгия Михайловича состояло более ста тысяч, и столько же – подготовленных резервов первой очереди.

Исходя из всего этого, Суздалев чувствовал себя достаточно уверенно, когда передавал предложение о встрече адмиралу Маркину. Он знал о Валентине Петровиче и возглавляемой им службе практически все, в мелких деталях, достаточных как для искреннего союза, так и для любой хитрой игры. Предварительное предложение объединить усилия именно с Маркиным он получил от Шульгина. Оснований не доверять ценности этого совета не имел. Ничего не теряя – выигрывал многое. Сделать слишком уж независимого адмирала, фактически держащего в руках весь космический флот Земли, способный достигать рубежей в сто парсек и даже больше, своим соратником (младшим, естественно) – чего же лучше? Случится беда, не случится – второй вопрос. Найдут чем заняться и в мирной обстановке.

Судьба и «братья», наверное, знали, что делали, сводя вместе этих столь непохожих, но одновременно близких по многим параметрам людей.

…– Вы что, совсем не пьете и не курите? – с удивлением, смешанным с неодобрением, осведомился Суздалев, обводя рукой стол, накрытый именно в рассуждении, чтобы два «уважаемых человека» могли провести время за неспешной, но очень многое решающей беседой. – А еще капитан космических кораблей. Приходилось мне и с подводниками, и с надводными моряками в ресторанах сиживать. Очень, скажу я вам, контактные ребята…

– В каком, извините, качестве? – слегка потерял позицию Маркин. Не следовало контрразведчику касаться тем, допускающих «превратные толкования». Похоже, неприятный проигрыш Шульгину несколько выбил его из колеи. Знал бы он, что не первый и не последний оказался в подобной ситуации и что шансов переиграть Александра Ивановича у него не было изначально, реагировал бы поспокойнее.

– Не в вашем, – чуть резче, чем полагалось, ответил Суздалев. – Обычным армейским капитаном и подполковником. По службе приходилось, и на переходах, и в портах…

– Ну, у меня другая судьба. В лейтенантах не пил и не курил принципиально, отчего и попал в первый отряд межзвездников. Так привычка и осталась. Сейчас немного выпить могу за компанию, а вот табачного дыма не переношу, извините.

– Хорошо, буду на балкон выходить, – со всем полагающимся священнослужителю смирением кивнул Суздалев.

– Что вы, не затрудняйтесь. Когда окружающие курят, это меня никак не травмирует, я только в том смысле, что сам не приемлю, а если рядом дымят – ради бога…

– Ну и хорошо, а то у меня от нехватки никотина иной раз мыслительные процессы тормозятся… Особенно по вечерам.

– Так как мы с вами видим ситуацию? – спросил некоторое время спустя Суздалев, с удовольствием попыхивая хорошей сигарой. – С глазу на глаз можно говорить свободно, не заботясь, что со стороны нас могут посчитать дураками…

– Это меня как раз очень мало волнует. Иной раз дураком казаться – весьма полезно для дела. Особенно с начальством.

– На этом сошлись. Хорошо, – кивнул Суздалев. – А между собой?

– Что?

– Да то же самое. Лично я, общаясь с потусторонними господами, против воли, но регулярно ощущал себя в том самом качестве. И не потому, что совершал что-нибудь действительно глупое или несоответствующее, а просто так. По определению. Словно бы они настолько больше знают и умеют и принципами никакими не отягощены. У вас, Валентин Петрович, подобного не возникало?

Суздалев смотрел на адмирала пронзительно-сочувствующим взглядом. Маркин подумал: «Не может же он знать о том, что случилось в «Славянской беседе»? Или – может? Как – другой вопрос. Но если действительно знает – я очень здорово проигрываю в этой партии».

– Да не затрудняйтесь вы так, Валентин, – с легкой улыбкой сказал Суздалев. – По своей нынешней специальности я обязан уметь читать в душах. В вашей, например, не располагая никакой специальной оперативной информацией, я прочел, что вы пребываете в легком смятении. Причина этому – встреча с Шульгиным. Так? Я с ним лично мало встречался, все больше с его старшим, как мне кажется, товарищем. Но в поле зрения держал, и мои сотрудники его очень хорошо узнали во время одной совместной операции.

Затем эти господа внезапно исчезли, вместе с «репортером», он же ваш протеже и почетный корветтен-капитан вашего флота – Ростокин. А поскольку вы не привыкли к настоящей тайной деятельности, на уровне подсознания, то выдаете себя примерно в той же мере, как вор, на котором горит шапка. Еще раз прошу прощения, но это выглядит именно так.

– Вы специально меня оскорбляете и провоцируете? – напрягся Маркин.

– Да ни в коем случае. Успокойтесь, Валентин Петрович. Вообразите, что сейчас происходит нормальная, спокойная беседа между столяром и плотником. Уловили? Вам ведь в своих должностях никогда не приходилось полировать тонкой шкуркой то, что успешно вытесано топором? Разумеется, построенные вами «избы» и «церкви» простоят сотни лет, а вот столик из красного дерева в кабинете митрополита или, что бывает полезнее, в спальне его келарши может и перевесить. Как считаете, Валентин Петрович?

– С такими сравнениями мы далеко зайдем, – насупился Маркин. – А в принципе вы правы. Успешно сотрудничать мы сможем, только если правильно и без возможности возникновения в будущем всяких обид и недоразумений распределим сферы ответственности, влияния и так далее. Не следует, чтобы мои и ваши люди пересекались на «одной делянке».

– Так я же с самого начала и подвожу вас к этой мысли, – улыбнулся Суздалев. – Никакого пересечения интересов. Только взаимодополнение. Хотите, я дам вам гарантию, что с завтрашнего утра ни один, вы понимаете, в буквальном смысле слова НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК не поинтересуется деятельностью вашей службы? Как будто она вообще исчезнет из реестра государственных структур. При этом все предусмотренное бюджетом финансирование будет поступать неукоснительно, а любые экстраординарные заявки рассматриваться в первую очередь и приниматься без корректировок.

Как у нас в полку начальник артвооружения регулярно получал спирт в немыслимых количествах «для промывки фокусного расстояния прицелов». Друг-однокашник у него возглавлял корпусную службу маттехснабжения…

– Что-то мне кажется, я начинаю поступаться принципами, – грустно сказал Маркин и поднял свою рюмку с коньяком.

– Принципы нужно уметь вовремя доставать из кармана и вовремя прятать в карман, – сообщил Суздалев. – Не Христос ли сказал: «Я принес не мир, но меч»? Глупо держать в памяти заповедь «Не убий», отправляясь на войну.

Он со вкусом выцедил коньяк, посмотрел на коллегу веселыми глазами.

– А не вызвать ли нам автомобиль и не отправиться ли куда-нибудь? На Воробьевы горы хотите? Я там знаю одно совершенно приятное, а главное – приватное заведение. Хватит нам, действительно, терзать друг друга нудными антиномиями. Люди мы, в конце концов, или голые функции? Суббота для человека, а не человек для субботы. Так как?

– Ну, будь по-вашему. Давайте, вызывайте. Прежняя жизнь все равно кончилась, а новую нужно начинать весело…

А по дороге все-таки расскажете, как мы с вами планируем бороться с силами «не от мира сего».

Глава 2

Вечер и часть ночи Суздалев с Маркиным провели хорошо. Даже на удивление хорошо. С застекленной от потолка до пола галереи седьмого этажа, разгороженной на уютные кабинеты для любящих приватность господ, чудесно видно было празднично иллюминированное Бульварное кольцо. За ним высились подсвеченные прожекторами Кремлевские башни и гигантская елка на Манежной площади.

Отодвинув штору с обращенной внутрь громадного общего зала односторонне прозрачной стены, можно было наслаждаться со вкусом составленной концертной программой. Выбор блюд превосходил самые смелые мечты Лукулла. А главное – до полуночи оба собеседника твердо выдерживали условие – ни слова о делах. Каких бы то ни было. Можно было вспоминать боевую молодость, говорить о женщинах, травить анекдоты, то есть развлекаться самым беспринципным образом. А этого у всех было в избытке.

Суздалев рассказывал, как в составе отряда речных канонерок под убийственным огнем с береговых фортов прорывался вверх по реке Хуань-Пу, как они заняли, наконец, Нанкин и как ему, тогда еще в капитанском чине, лично Император Пу-И-дзи, вновь посаженный на престол Поднебесной двумя десантными ротами, вручал орден «Восьми Золотых драконов».

Раритетная вещица, извлеченная из сундука прабабушки, императрицы Цы-Си. Не латунь и не томпак, чистое золото с серебром и рубиновая эмаль.

То, что территория возрожденной империи простиралась ровно на радиус полета тактических ракет с канонерки «Манджур», Пу-И не слишком заботило. Главное – зацепиться. Большой Северный Брат на полпути не бросит.

Так и случилось. С помощью срочно высаженного десантно-штурмового батальона, поддержанного тяжелым крейсером «Аскольд», владения Пу-И-дзи простерлись до Фучжоу, Уханя и Циндао. Но к личным впечатлениям Суздалева это уже отношения не имело. Получив вдобавок к ордену чин мандарина третьего ранга с пятью яшмовыми шариками на фуражке, он отбыл из Поднебесной для выполнения очередного задания.

Маркин, в свою очередь, увлеченный дружеской беседой, подробно доложил, все время пытаясь рисовать чертежи на салфетке, как в 2025 году он вышел за пределы Солнечной системы на подводной лодке «Барс», оснащенной вместо дизелей первым в мире хроноквантовым двигателем. Никаких других прототипов космических кораблей, способных противостоять вакууму и иным возможным опасностям, в России не существовало. Потом американцы, конечно, писали, что использовать подводную лодку для межзвездных перелетов придумали именно они, какой-то каперанг Гаррисон, или другой, несущественно. Но мы ведь знаем… Какие у них, на хрен, лодки? А уж двигатели…

– Я ведь даже и забыл, когда у меня выдавалось нечто подобное, – где-то во втором часу сообщил Суздалеву Маркин. – Похоже, я многое упустил в этой жизни…

Одетый в черные брюки и алый сюртук с золотыми шнурами официант к этому времени подал на стол десерт, кофе и ликеры.

– «Не оставляй добра на перекрестке этом, к нему возврата нет, об этом не забудь», – процитировал Георгий Михайлович. – Наши с тобой боевые и трудовые заслуги кто-нибудь когда-нибудь вспомнит? Клянусь, что нет. Похоронят, стрельнут три раза в воздух холостыми и на следующий день, мучась с похмелья после поминок, вернутся к текущим делам. И все для нас в этом мире кончится. Совсем. Так что выпивай, Валентин, и закусывай и хоть сегодня не думай о всяких глупостях. Девочек в кабинет вызывать вроде и не по чину нам с тобой, а вот того скрипача – отчего бы и нет? Пусть нам персонально из Сарасате что-то изобразит… А мы будем слушать и время от времени промокать платочками уголки глаз. Вполне в образе подгулявших купцов получится.

– Только мы с тобой на купцов не сильно похожи, – усомнился Маркин.

– Купцы – они всякие бывают. Зависит от того, чем торгуют. Если контрабандным оружием – так в самый раз. Вот, помню, как-то недалеко от Баб-эль-Мандебского пролива…

– Так, может, сразу про баб, минуя пролив? – засмеялся Маркин.

– Нет, подожди, там очень интересно получилось…

С увлекательного разговора об оружии, в котором оба понимали толк и знали, где что можно купить и что продать – в высших государственных интересах, естественно, поскольку собственных у них давным-давно уже не было, разговор сам собой соскользнул на исходную тему.

– И все-таки – что мы можем противопоставить вторжению на Землю сил, о которых не имеем никакого представления и которые сильнее наших умственных и технических возможностей? – спросил Маркин. – Ты ведь не смог объяснить и понять, что там на Селигере случилось?

– Объяснить пока не смог, а противодействовать – очень даже. И объясним, дай срок. В чем на наших друзей сильно надеюсь…

– Хотелось бы верить. Я вот, не один год назад столкнувшись с кое-чем инопланетным, так ни в чем и не разобрался.

– Но тоже – предотвратил. Знаю, что там у вас случилось, сам в догадках теряюсь, что за гуманоидная публика пыталась едва не четверть земного населения в аренду взять,[11] но ведь дальнейшей агрессии не последовало? А вас там не так и много было.

– Плюс Ростокин, – сказал адмирал.

– Именно. И на Селигере Ростокин плюс Шульгин. Еще раньше – Ростокин, плюс Шульгин, плюс Новиков. В твоих недоразумениях тоже Ростокин откуда-то неожиданно всплывал. Тенденция, нет?

– Как тебе сказать. Просматривается тенденция. По пяти точкам уже можно начинать графики строить. С последующей экстраполяцией, – согласился Маркин. – А если без них? Не справимся?

– Мы с тобой тоже кое-чему подучились. Я, к примеру, завтра же собираюсь встретиться с военным министром. Что-то давно у нас крупномасштабных маневров не было. А бойцов и командиров учить надо? Надо. Возьмем и устроим этакую «Зиму-57» с призывом приписного состава…

– Союзникам объяснять придется, чего это вдруг…

– Обойдутся. Если каждому свой каждый шаг объяснять… Как говорил Иван Грозный: «На своей земле я над людишками властен…»

– Опять двусмысленные ассоциации…

– Если нас ждут суровые дни и годы, нужно быть максимально готовыми. Ты ведь не думаешь, что к нам придет культурный и высокоцивилизованный враг? Я этих врагов видел.

– Я, представь, тоже.

– Допустим, Валентин, боевые подразделения мы в готовность приведем. Четырехмиллионной армии нам хватит, чтобы отразить любое вторжение. Еще мой спецназ…

– Еще Космофлот и сорок миллионов мобилизационного резерва. И это только в России, – загибал пальцы на руке Маркин. – Но…

– «Но» – это наше полное незнание о природе опасности. А при этом все наши расчеты – поюнуть и растереть. Вот о «но» поговорим в следующий раз. Сейчас я не готов. Понятно выразился?

– Куда понятнее.

Расставаясь под утро, встретиться договорились в первый присутственный день после Нового года. Провести нормальное деловое совещание, с привлечением компетентных специалистов. Конец света, если ему и назначено произойти, вряд ли подгадает точно под праздники. Ну а если да, так все равно ничего не поделаешь.

Кроме того, оба конфидента в глубине души надеялись, что снова, как «Deus ex machina», объявится Александр Иванович или Андрей Дмитриевич и объяснит, что нужно делать и как.

Однако сам Георгий Михайлович уже в десять часов утра, слегка отоспавшись и приняв контрастный душ, вызвал к себе офицера для особых поручений. Того самого Анатолия Арнаутова, который обеспечивал операцию «Репортер» и помогал Шульгину спасти «Призрак» от захвата и интернирования[12] в Австралии. Проверенного в стольких делах и допущенного к стольким тайнам, что скрывать от него было нечего. В смысле фактов, конечно. Замыслы начальства – это особая статья.

– Значит, Анатолий, сделай ты мне вот что… «Боржома» из холодильника принеси, для начала, и охотничью чарку «Смирновской».

Требуемое немедленно было доставлено. Полковник там ты или прапорщик, если генерал просит, по какой-то причине не желая прибегнуть к услугам вестового, – сделаешь.

– Спасибо, – сказал Суздалев, хлопнул сотку ледяной водки, подражая Александру Третьему. – Тебе не предлагаю, у тебя работы сегодня много будет. До вечера управишься – отпущу праздновать. Нет – извини. Задача в принципе простая, но уж как пойдет. Иди сейчас в оперативный отдел, подними дело «Репортера». Помнишь, подсказывать не нужно?

– Да Георгий Михайлович, оно у меня все вот здесь, – полковник постучал себя пальцем по виску. – Что требуется?

Суздалев хитро улыбнулся. Четок у него в руках сейчас не хватало и красной сутаны на плечах, а то вышел бы чистый Арамис из третьего тома, дослужившийся до иезуитского генерала.

– Все здесь? Ну, так и доложи мне, не сходя с места, что за аппаратура у него на квартире установлена, позволяющая без видимых следов взламывать коды линий СБКФ и мои тоже. Где он ее взял и где пользоваться научился. Итак…

Полковник Арнаутов явным образом растерялся. Чего-чего, а такого вопроса он совсем не ожидал. Вся разработка по Ростокину касалась совершенно других вопросов.

– Вот, друг любезный, – с печалью в голосе сказал Суздалев, – учил я вас, учил, а простейшим вещам не выучил. Чего ради храбриться, когда не знаешь, о чем дальше речь пойдет? Дело ты, верю, наизусть знаешь, а откуда тебе известно, что именно начальник спросит? Он кое в чем тоже компетентен, невзирая что молодым – ретроградом кажется, склерозом пораженным. Только я тоже молодым был и хорошо усвоил – раз спрашивают очевидное – непременно жди подвоха. То ли обстоятельства изменились, то ли новые факты всплыли, тебе пока неизвестные. Всегда лучше перестраховаться, в непонятку сыграть. «Да, да, конечно, ваше превосходительство, немедленно все бумаги подниму, часиков через шесть кое-что и выясним…»

Эх, штаб-офицеры, учить вас и учить! Даже самого себя обманывать, лишь бы хоть в будущем толк вышел. Нам ведь, старикам, на покой скоро, а кому бразды передавать?

Анатолий понимал, что начальник в хорошем настроении, отчего и веселится доступным ему образом, а все равно было неприятно. Мордой-то по асфальту Георгий Михайлович его таки повозил.

– Виноват, ваше превосходительство. Учту. Спасибо за науку. Погорячился я. Немедленно все будет сделано. До вечерней поверки…

– Посмотрим. Иди, работай.

Арнаутов немедленно собрал свою команду, которую пришлось, действуя от имени начальника, усилить компьютерными инженерами экстра-класса из отдела спецтехники. Собственные подчиненные полковника слыли знатоками в несколько других областях.

Все замки и охранные системы высшей защиты, охранявшие квартиру Ростокина на Сретенском бульваре, вскрыли и отключили изнутри, проникнув через крышу и балкон, чтобы не создавать ажиотажа и не привлекать внимания соседей по лестничной площадке. Балконная дверь, само собой, тоже была укреплена достаточно, чтобы стать непреодолимым препятствием для квартирных воров, но специализированная государственная структура располагает другими возможностями и работает на ином уровне.

– Что ж, уютное гнездышко, – отметил Анатолий, обойдя квартиру, мгновенно зафиксировав наметанным взглядом все, что может представлять интерес. Задача-то ему поставлена конкретная, но бог его знает, на чем Суздалев вздумает подловить его в следующий раз?