Богач и его актер

С этой мыслью он уселся в свой персональный самолет, изготовленный на его авиастроительном заводе, и полетел домой.

Дома он долго ходил по берегу озера, по тому самому, где состоялся его первый неприятный, но такой полезный разговор с дядей, а потом еще менее приятная беседа с матерью, но об этом позже.

Он думал: хорошо бы построить тут дворец, подобный тому, французскому. Но, во-первых, было жалко собственного поместья, тропинок, дорожек, парка, большого старинного дома и маленького уютного домика, где жил, как положено, старый садовник с женой, – его тоже было жалко. Но самое главное – во-вторых. Слишком далеко от столицы. Если построить «Гранд-отель» здесь, он так и останется пустой забавой богача. Непонятно, кто будет сюда ездить, и неизвестно зачем. Озеро совсем маленькое, по сути – озерцо или просто большой пруд. Строить надо в месте, которое может стать модным, популярным, и даже если до него придется тянуть ветку пригородного поезда (Ханс Якобсен готов был и на это), то чтобы ехать от столицы было все-таки не больше сорока минут, в крайнем случае – час-полтора.

Он не стал никому давать поручений, он все привык делать самостоятельно, докапываться до сути, разбираться в мелочах. Вот и сейчас каждое воскресенье он садился в автомобиль и приказывал шоферу возить себя по столичным предместьям ближе к морю, вернее, к этому то ли озеру, то ли морю, то ли глубокому морскому заливу, который окружил город со всех сторон. Всего на четвертый раз место было найдено: пустой берег, шхеры, и островки красиво разбросаны по серебристо-серой воде, и растут какие-то мелкие деревья. Но самое главное, как будто специально для него, – огромная поляна, спускавшаяся к воде. Ближайшая железнодорожная станция находилась всего в пяти милях в тихом городке с кирпичной церковью, начальной школой и ткацкой фабрикой. Так что тянуть шоссе и железную дорогу предстояло совсем недалеко. Ханс Якобсен разыскал во Франции архитектора, который строил тот самый «Гранд-отель», где он праздновал юбилей. Почему-то Якобсену казалось, что архитектор закапризничает, скажет, что не хочет копировать сам себя, или, пуще того, откажется дублировать свою прекрасную родину в этой скучной северной стране. Но тот оказался весьма сговорчивым типом и согласился сразу же, правда, заломил немаленький гонорар. Ханс Якобсен посмотрел на него с некоторым презрением, подумав про себя: «Я бы ни за что не согласился, если бы мне, к примеру, заказали построить точно такой же, как у нас, кафедральный собор где-нибудь в Ницце или Марселе!» – но тут же понял, что его недовольство капризно и несправедливо. Ведь ему нужен точно такой же «Гранд-отель», а кто его сделает лучше, чем первоначальный создатель?

«Гранд-отель» на берегу холодного озера был готов через четыре года. Еще полтора года ушло на подтягивание железной дороги, прокладку шоссе и устройство хороших каменных дорожек вокруг озера. Якобсен рассчитывал, что богатые и знатные люди из столицы рано или поздно начнут покупать земельные участки рядом и строить там свои виллы. Так и случилось, но слишком нескоро, когда Якобсен стал совсем стар, перестал интересоваться прибылями своей компании, когда ему стало скучно слушать, как помощники докладывают о росте производства и капитализации активов. Впрочем, империи Якобсена уже давно не было, не было этого огромного цельного организма, в одной части которого из железной руды выплавляли сначала чугун, потом сталь, а на другом конце выходили новенькие пистолеты и автоматы. Где на одном конце собирали какао, а на другом – с конвейера сходили завернутые в фольгу шоколадки, и девушки-укладчицы засовывали их в специальные кармашки солдатских ранцев. Да и ранцев, признаться, было совсем мало, потому что современная война ведется по большей части с воздуха. Империя превратилась, как нынче выражаются, в мегахолдинг, плохо понятный самому Якобсену конгломерат, состоящий из банков, управляющих компаний и производств, вынесенных в далекие теплые страны, где рабочая сила стоит дешево, а цеха отапливать не надо. «Холдинг, холдинг», – тоскливо думал Якобсен. Ему это казалось деволюцией – эволюцией наоборот, как будто бы человек, венец творения, стал превращаться обратно в обезьяну, потом в пресмыкающееся, а там и в какого-то осьминога или медузу.

Но это случится еще не скоро, а пока Ханс Якобсен занимался «Гранд-отелем». Строители железной дороги тянули рельсы, возводили красивую станцию, а между тем мастера-мебельщики обставляли номера, вешали гардины, вставляли зеркала в рамы, полировали черные фальшивые балки, которые украшали потолок в центральном зале «Гранд-отеля» – трехцветном, простиравшемся на три этажа вверх. В этом зале была огромная гостиная с библиотекой. Надо было еще подобрать книги, чтобы заполнить все восемь огромных шкафов по десять рядов каждый. Надо было купить картины, статуи и вазы, которые должны стоять на лестничных площадках. Наконец, надо оборудовать целых три ресторана. Светлый и легкий ресторан для завтрака, большой и тяжеловесный ресторан для обедов и ужинов и отдельно – банкетный зал. Не забыть, кстати, про бильярдную. Кроме того, Якобсен решил бросить через залив в его узкой части, там, где он смыкался с другим то ли озером, то ли заливом, мостик на противоположный остров и устроить купальню. Он поручил промерить глубину залива. Ого! Целых шесть метров, более чем достаточно для того, чтобы сюда могли заходить маленькие яхты. Поэтому была построена небольшая марина, то есть яхтенный причал.

И вот когда Хансу Якобсену исполнилось пятьдесят шесть лет, все было наконец готово. Открытие «Гранд-отеля» превратилось в крупное национальное событие. На празднование были приглашены не только знаменитейшие и богатейшие люди страны, не только банкиры, промышленники, кораблестроители, генералы и министры, но и королевский двор. Было послано всеподданнейшее приглашение их величествам, а также августейшим наследникам и наследницам принять участие в праздновании открытия великолепнейшего отеля-курорта, первого в стране по красоте и роскоши. Вы можете себе представить, их величества прибыли, и принцы и принцессы тоже! Король и королева отбыли вечером, а наследный принц и его младшая сестра в сопровождении гувернеров и фрейлин – ибо они были еще в гимназическом возрасте – остались развлекаться музыкой и играми на свежем воздухе еще на два дня. Они поселились как раз в семи-комнатном королевском апартаменте.

Действительно, «Гранд-отель» не сразу, постепенно, но все-таки стал популярным местом отдыха богатых горожан. Даже из-за границы сюда приезжали провести одну-две недели около прохладной воды, погулять по живописным островкам, которые теперь были соединены мостиками, покататься на маленьких яхтах – была такая отдельная услуга, ну и просто немного отдохнуть.

* * *

Все это Ханс Якобсен рассказал актеру Дирку фон Зандову еще через двадцать два года.

* * *

А еще через тридцать лет – то есть примерно лет десять тому назад – старый актер Дирк фон Зандов поставил чемодан в багажник такси, уселся рядом с шофером, скомандовал: «Гранд-отель!» – и назвал адрес поселка, который уже давно разросся вокруг детища Ханса Якобсена.

Пробок почти не было. Дирк разговорился с таксистом – тот был сербом, но очень давно жил здесь. Ему все нравилось. Особенно же ему нравилось то, что по законам «вашей, а теперь уже нашей, прекрасной, чудесной страны», как говорил он, стоимость кредита не меняется годами, несмотря на все колебания рынка, несмотря на инфляцию и рост цен. «Смотрите сами, – восторженно он говорил Дирку. – Двадцать лет назад я взял свой дом в кредит за двести тысяч крон. Уже через пять лет цены взлетели, и этот дом стал стоить триста пятьдесят тысяч, еще через пять лет – шестьсот! Через пятнадцать – чуть ли не полтора миллиона, а я спокойно выплачивал кредит по старым условиям, как будто этот дом до сих пор стоит те несчастные двести тысяч. Какое чудо, какая выгода! Я в прошлом месяце закончил выплачивать по кредиту, у меня зарплата совсем не такая, цифры изменились, стали чуть ли не в пять раз больше, а я выплатил последние десять тысяч крон, и теперь я фактически миллионер, теперь мой дом стоит самое маленькое два с половиной миллиона! Таксист-миллионер! Какое здесь прекрасное, мудрое и справедливое государство!» – радостно хохотал он.

Дирк фон Зандов даже пожалел, что не догадался в свое время взять кредит хотя бы на небольшую двухкомнатную квартиру. Но ему тогда было не надо, квартира у него уже была, а вот если бы он умел рассчитывать и понимал, куда ветер дует, то он бы тоже взял в кредит квартиру, а может, даже две, и сейчас был бы богатым человеком. Но – нет так нет. Задним умом мы все – крупнейшие коммерсанты. Не всем так везет, как этому сербу, и не все так умеют делать деньги, как Ханс Якобсен. Серб рассказывал о своей семье, о жене, о дочери, о внуках, говорил почти без акцента или даже без акцента совсем. Во всяком случае, Дирк ни за что бы не догадался, что перед ним сидит серб. Просто пожилой смуглый мужчина. Он задал несколько вопросов Дирку. Кто он, что и как. Тут Дирк удостоверился, что это действительно серб, потому что среди местных жителей не было принято задавать вопросы, да и рассказывать о себе тоже как-то не было в обычае. Причем если рассказывать о себе – дело добровольное, то уж задавать вопросы считалось совсем неприличным.

– Да так, – сказал Дирк. – Уже на пенсии, а еду отдохнуть.

– Надолго? – спросил водитель.

– Нет, всего на одни сутки. Устал, хочу чуть-чуть развеяться. Кину сейчас чемодан в номер, пройдусь, подышу чистым воздухом, посплю в тишине, с открытым балконом, и домой.

Потом он немножко задремал.

– Приехали, – сказал водитель.

Дирк встряхнулся, отворил дверцу, вышел из машины, огляделся. Перед ним был длинный двухэтажный корпус какого-то дешевого пансиона. Никакого морского залива, никакой роскоши. Сзади был лес.

– Куда вы меня привезли? – спросил он. – Куда мы приехали?

– «Гранд-отель», как заказывали. – Водитель показал рукой.

И в самом деле, над входом в этот барак торчала безвкусная желто-красная вывеска: «Гранд-отель».

– С ума сойти! – вознегодовал Дирк. – Что-то я ничего не понимаю. Какой же это «Гранд-отель»?

– Да уж какой есть, – ответил водитель. – Совсем неплохой! Как раз погулять, переночевать и домой.

– Нет уж, позвольте! Мне нужен «Гранд-отель», который стоит на берегу, там спуск к воде, там яхты стоят у причалов, большой дом с колоннами. Вы что, никогда никого туда не возили?

– Ага! – Водитель даже руками всплеснул. – Ага! Так вам нужен тот «Гранд-отель»? Так бы и сказали, что вам нужен тот «Гранд-отель», а не этот!

– Ну, мой дорогой, – сказал Дирк, сдерживая возмущение. – Что значит «тот» или «этот»? Откуда мы с вами знаем, какой здесь «этот», а какой «тот»?

Но потом решил обратить дело в шутку:

– Вот когда мы туда приедем, туда, куда мне нужно, тогда вы сразу и поймете, что тот «Гранд-отель» и есть самый что ни на есть этот! А этот приют для беженцев и есть «тот» «Гранд-отель»!

Он заставил себя засмеяться. Заставил, потому что был оскорблен до глубины души. Ведь серб-таксист, глядя на него, решил, наверное, что ему, небогато одетому старику, нечего делать в том, роскошном «Гранд-отеле». Что ему самое место в этом жалком хостеле. Ясно было также, что серб сделал это не нарочно. Какое дело сербу-эмигранту, который имеет дом за два с половиной миллиона крон, какое ему дело до Дирка фон Зандова? Он это имя и не слышал никогда. Наверняка не видел знаменитого фильма с его участием. Он для него просто неважно одетый старик. Но именно потому, что водитель был абсолютно искренен и доброжелателен, Дирку стало еще обиднее. Таксист тоже понял, что получилось неловко, и всю дорогу до того, настоящего «Гранд-отеля» бормотал: «Ах вот оно, оказывается, какое дело, ну простите меня, не разобрался. Нужно было, конечно, сразу понять, что такой солидный господин поедет в тот, настоящий “Гранд-отель”. Я много раз возил туда разных господ. Хорошие господа, щедрые», – проговорил он, как будто намекая на чаевые. Однако, чувствуя вину, не стал брать с Дирка лишние деньги за дополнительное путешествие – от «того» «Гранд-отеля» к «этому». И когда Дирк сказал, глядя на счетчик: «Тут, кажется, что-то настучало сверх заказа?» – ответил: «Что вы, что вы, моя вина, моя вина». Вышел из машины, открыл Дирку дверь, а потом достал из багажника чемодан на колесиках, со щелчком выдернул из него ручку и подвинул к Дирку фон Зандову.

В просторном сквозном холле никого не было. За стойкой рецепции тоже было пусто. Дирк огляделся. По углам, ближе к большому стеклянному выходу к воде, – а подъехали они, разумеется, с тыльной стороны, – стояли две высокие фарфоровые вазы. Дирк их помнил. На этих вазах были изображены его величество и ее величество в память королевского визита в день открытия отеля. Раздался звук каблучков, в рецепцию влетела девушка.

– Ах, извините, – быстро заговорила она. – Заставила вас ждать. Я к вашим услугам.

– У меня заказан номер.

– Да, пожалуйста. Ваше имя, если вас не затруднит.

– Дирк фон Зандов.

– Простите? – переспросила девушка.

– Дирк фон Зандов. Уж не знаю, на какую букву. Может быть, на Д. Нет, Д – это имя, значит, наверное, на З. Зандов, запятая, Дирк фон.

После разговора с сербом ему казалось, что все стараются его унизить. Как-то походя указать на его место.

Да, если б это было тридцать или хотя бы двадцать пять лет назад, девушка не стала бы спрашивать его фамилию, а сама бы закричала: «О, вы – Дирк фон Зандов?» Еще лет пятнадцать назад, услышав его фамилию, она бы, наверное, попросила у него автограф. Но теперь уже всё.

– Да, господин фон Зандов, – сказала девушка, – да, конечно, есть резервация. Номер двести один. Два ноль один. В новом крыле.

– Почему в новом? – возмутился Дирк. – Когда я заказывал номер по телефону, меня никто не предупреждал. Я приехал в «Гранд-отель», я хочу провести время в хорошем, удобном, красивом номере.

– Господин… фон Зандов. – Девушка покосилась на бумажку. – Господин фон Зандов, все прекрасно, все отлично. Новое крыло значительно комфортабельнее старого. Скажу вам откровенно и честно, что в историческом здании уже этой осенью начнется большой ремонт. Там все облупилось. Современным клиентам не по душе эта дряхлая золоченая роскошь. Главное – удобство и комфорт. В новом крыле самая лучшая мебель, самая лучшая ванная комната, самый лучший балкон. – И, чуть перегнувшись к нему, доверительно сообщила: – Если вы желаете, если вам удобно, я могу вас прямо сейчас провести в любой номер в историческом крыле, и вы лично убедитесь, что это просто сарай по сравнению с новым крылом.

– Как вы, однако, выражаетесь – «сарай»! – зло сказал Дирк. – Если ваш начальник услышит, он вас не похвалит за такую рекламу.

Девушка хмыкнула и показала белые зубы.

– Я всего лишь демонстрирую свое доверие лично к вам, господин фон Диркман, ах, простите, Зандов.

«Черт их разберет с их нынешним гостиничным этикетом», – подумал Дирк, а вслух сказал:

– Ну хорошо, новое крыло так новое крыло. Давайте ключ.

– Простите, пожалуйста, господин фон Зандов, – опечалилась девушка. – Сейчас тринадцать часов двадцать минут. У нас заезд с четырнадцати часов.

– Черт! – буркнул Дирк. – Смешно, однако. А выезд когда?

– Чек-аут ровно в полдень, в двенадцать ноль-ноль.

– Смешно! – уже с настоящей злостью повторил Дирк. – Получается, что вы мне сдали номер не на сутки, а на двадцать два часа? Хоть чуточку, хоть пару часиков, да зажулить? Молодцы!

– Господин фон Зандов, – успокоительно сказала девушка, – одну секундочку.

Позвонила по телефону и что-то спросила на непонятном языке. Нажала отбой. Снова улыбнулась Дирку:

– Господин фон Зандов, ваш номер уже готов. Вот ключ. Бой вас проводит.

– Вы по-каковски говорили? – грубовато спросил Дирк. – По-сербски, что ли?

– Нет, – ответила девушка, – по-русски.

Глава 2. После полудня. «Гранд-отель». Письма

Номер в самом деле оказался очень хороший. Новое крыло «Гранд-отеля» располагалось правее, если смотреть на воду, поэтому из окон номера видны причал и марина. На марине стояло полтора десятка яхт. Причал и сбегающие к нему посыпанные светлым крупным гравием дорожки левее. А если смотреть прямо, то виден остров с купальней, а немного правее – на нашем, так сказать, берегу – невысокие заборы и за ними линия небольших, но довольно красивых домиков с красными крышами. За этими домиками росли деревья и дальше кверху поднимался холм, так что ясно, что никакой второй линии домов здесь нет. На холме стояла небольшая церквушка – красивый шпиль и крест на фоне серого, но безоблачного неба. Дирк вспомнил, что раньше этой церквушки не было. Кажется, и домиков не было тоже. Ну, может быть, один или два – он точно не помнил.

Для того чтобы как следует рассмотреть марину и главный спуск к воде, требовалось сильно свернуть голову налево, и это немного злило. Но в целом, повторяю, номер был прекрасный. Большая комната не меньше сорока метров. Это пространство позволило разбросать по углам широкую двуспальную кровать, письменный стол, а также некое подобие гостиного гарнитура – диван, два кресла и круглый столик. Правда, обстановка казалась несколько эклектичной. Над диваном – лаконичные бра в стиле ар-деко, на письменном столе стояла старомодная зеленая лампа, но с потолка свисала совсем современная, даже авангардная люстра, асимметричная, с медленно вращающимися стеклянными подвесками геометрической формы. Рядом с кроватью, по обе ее стороны, стояли, как положено, две тумбочки. У тумбочки с телефоном и решил расположиться Дирк. Сел на кровать, примял ее своим весом, чуть-чуть подвигался – матрац был безупречен. Огляделся, рассмотрел номер внимательнее. Пол из длинных дубовых досок благородного темного цвета. Дирк отодвинул ногой прикроватный коврик, присмотрелся, присел на корточки и поковырял ногтем – так и есть, ламинат. Зато на стене висела не репродукция, не гравюра, а настоящая акварель в светлой деревянной раме. Все тот же традиционный национальный пейзаж: море, шхеры, кораблик, низкие облака. На среднем плане – крупные лиловатые цветы. Дирк подошел поближе. Акварель была, безусловно, подлинная, с размашистой подписью в левом нижнем углу. Он подумал: «Что лучше? Хороший пол из ламината, качественный суррогат, или оригинал, но весьма посредственного свойства? Неразрешимый вопрос!» Ближе к двери стояла раскладная подставка для чемоданов. Дирк втащил ее в комнату, разложил, взгромоздил на нее чемодан, но раскрывать не стал. На гостином столике стояли две бутылки с минеральной водой и лежало яблоко. Что-то было написано на сложенной треугольником бумажке. Он прочел – приветствие постояльцам – и убедился, что вода и яблоко бесплатные. Комплимент. Отвинтил крышку одной из бутылочек, налил в стакан, напился. А то что-то горло пересохло. Яблоко понюхал и положил на место. Огляделся. Рядом с комодом стоял еще один шкафчик, он открыл его. Это был холодильник, в холодильнике, как водится, мини-бар. Он приоткрыл его: все тот же набор. Разнообразная выпивка в маленьких бутылочках, шоколадки, чипсы, сникерсы и прочее. И прейскурант. Каждая эта штучка стоила примерно в пять раз дороже, чем в ресторане, и в десять раз дороже, чем в магазине. Он прикрыл дверцу и вышел, проследив, чтобы не забыть ключ. Дошел до рецепции. Русская девушка скучала, читая книгу. Наверное, русскую книгу? Он заглянул на страницы, нет, книга была на английском.

– Изучаете третий язык? – спросил он девушку.

– Почему третий? – Она подняла глаза.

– Ну, ваш родной русский, наш язык и вот теперь еще английский, – объяснил Дирк.

– Да, в этом смысле да. Чем могу быть полезной? Вы устроились? Как вам номер? Может быть, что-нибудь нужно?

– Нет, все очень мило – сказал Дирк. – Только шея болит.

– Вызвать врача? – спросила девушка.

– Что вы, я шучу. Я не в том смысле.

Она молчала и не спрашивала – в каком.

– Я в том смысле, – любезничал Дирк, пристально глядя на девушку и удивляясь тому, что она совершенно не реагирует на него ни как на бывшую знаменитость, это уж ладно, ни даже как на мужчину приятной наружности. Пусть пожилого, но все-таки. – Я вот в том смысле, – продолжал Дирк, посмеиваясь, – что для полноценного любования пейзажем, особенно мариной, причалом и вашими очаровательными коваными скамейками, которые стоят около лестницы, мне приходится сильно сворачивать голову налево!

Девушка смотрела на него, не понимая, что ему надо.

– Нет, разумеется, – говорил Дирк, – номер прекрасный, и я ничего не хочу и не требую. Однако маленькая просьба – не могли бы вы мне показать какой-нибудь старый номер, в старом, вот именно в этом здании? Быть может, есть хоть один свободный? По старой памяти, так сказать. Видите ли, так случилось, что я целый месяц, наверное, – да какое месяц! два месяца, а то и больше, – прожил в вашем отеле, в номере триста два.

– Это люкс, – сказала девушка.

– Вот именно, в люксе, в номере триста два. Ах, если бы вы только знали, кто жил в номере триста три!

Девушка молчала. Дирк нагнулся к ней и прошептал:

– Сам Ханс Якобсен!

Девушка не реагировала. Она смотрела на Дирка вежливо, внимательно и невыразительно, будто ожидая следующих распоряжений, но распоряжений не было, и поэтому она просто ждала.

– Ханс Якобсен – это же владелец и строитель вот всего вот этого! – И Дирк развел руками, показав на стеклянные двери, колонны, люстры, фарфоровые вазы с портретами августейшей четы и прочие роскошества «Гранд-отеля».

– Понятно, – кивнула девушка, – одну секундочку. Номер триста три занят, – сказала она, полистав какую-то тетрадку.

Дирк с удовольствием отметил, что сюда еще не добрались компьютеры. Или таков стиль «Гранд-отеля»?

– И триста два тоже, – вздохнула девушка, – а в триста четвертом сейчас уборка. Можем туда зайти, если вам угодно.

– Спасибо, – отозвался Дирк. – Пойдемте. А вы все записываете в тетрадку, как тридцать лет назад. Как же цифровая цивилизация, где же ваш компьютер?

– Мой ноутбук у меня в сумке, а здесь компьютеров нет. Это наш стиль, – пояснила она, словно бы повторив мысли Дирка.

– Отлично! – Он прищелкнул пальцами.

– Пойдемте, – сказала она и вышла из-за стойки.

– Не боитесь оставить рабочее место? Вам за это не влетит? – спросил Дирк, все еще надеясь расшевелить девушку, добиться от нее какой-нибудь простой и непосредственной реакции.

– Нет, разумеется, – улыбнулась девушка. – У нас очень гуманный менеджмент. Employee friendly. Кроме того, большой съезд гостей ожидается только к семнадцати часам. Лифта у нас нет, – предупредила она, когда они приблизились к лестнице.

– Я же только что говорил, что жил здесь тридцать лет назад, – заметил Дирк.

– Ах да, извините, – равнодушно сказала девушка.

Она пошла вперед, Дирк шел за ней по мраморной, широкой, покрытой ковром с латунными прутиками лестнице. Однако лестница была не такая уж пологая. Девушка шла на три ступени впереди, и ее ягодицы, обтянутые короткой синей юбкой, двигались почти что перед носом Дирка.

– Мадемуазель, – заговорил он, – по правилам этикета вверх по лестнице мужчина должен идти впереди женщины.

– Отчего так? – Она резко остановилась, повернулась. – Вы это точно знаете?

Не оставляя желания получить какой-то отклик со стороны девушки, Дирк объяснил:

– Ну как бы вам сказать, мадемуазель. Когда девушка поднимается впереди, на несколько ступеней выше тебя, возникает некоторый соблазн. Девушке должно самой стать слегка неловко.

– Не обращайте внимания. Я не феминистка и не кисейная барышня, я служащая отеля.

Дирку оставалось только ущипнуть ее за задницу, чтобы добиться человеческого ответа, но этого он все-таки решил не делать. Он вспомнил, что ему уже за семьдесят и для девушки он просто деталь интерьера.

Поднимаясь наверх, они оказались на галерее второго этажа, откуда сверху был виден просторный – пожалуй, чрезмерно просторный – зал с огромными книжными шкафами и тяжелыми кожаными креслами.

– Секундочку. – Дирк ненадолго остановился, любуясь этим почти готическим пространством с высокими потолочными балками и стеклянными проемами окон, сквозь которые было видно то самое знаменитое безоблачное, но при этом серое небо.

Внизу раздался топот ног. В зал вбежали мальчик и девочка. Наверное, они бегали по причалу или играли в какую-то детскую игру, потому что видно было, какие они раскрасневшиеся и усталые. Они плюхнулись в тяжелые кожаные кресла друг против друга. Девочка стала тарабанить кулаками по кожаным подушкам, а мальчик быстро выковырял с полки книжку, раскрыл ее и стал читать, вернее, делать вид, что читает, потому что девочка приставала к нему с какими-то вопросами, а он отмахивался от нее. Им было лет по двенадцать, возможно, несколько больше, они были очень похожи друг на друга, вероятно, брат и сестра. Непонятно, кто старше, кто младше, не исключено, что близнецы.