Вокзал потерянных снов

«Вставай, толстый лентяй, – проговорила она жестами. – Да, трудно. Я тоже устала. Думай о золоте. Думай о науке».

Жалобно стеная, как под пыткой, Айзек пошатываясь встал на ноги. Лин потащила его к следующему пролету бетонной лестницы. Скрепившись, он взял себя в руки и нетвердым шагом пошел наверх.

Серая лестничная клетка была сумрачной, свет пробивался через скругленные углы и трещины. Только теперь, когда они добрались до восьмого этажа, лестница начала принимать обжитой вид. Под ногами стал появляться всякий сор. На каждом этаже было по две двери, и через разбитые доски этих дверей проникали гортанные голоса разговаривающих между собой гаруд.

Айзек смирился и теперь покорно тащился вперед. Лин шла следом, не обращая внимания на жалобы о том, что его вот-вот хватит удар. По прошествии нескольких долгих и мучительных минут они добрались до верхнего этажа.

Над ними виднелась дверь, ведущая на крышу. Прислонившись к стене, Айзек стер пот с лица. Он вымок до нитки.

– Дай мне передохнуть, милая, – пробормотал он и даже изобразил улыбку. – Господи! И все это ради науки? Приготовь камеру… Отлично. Пошли.

Он встал, перевел дух и потащился вверх по лестнице, преодолевая последний марш, ведущий к двери; открыв дверь, шагнул в тусклый проем и очутился на крыше. Лин последовала за ним, держа в руке камеру.

Глазам хепри не нужно привыкать к свету после темноты и наоборот. Лин ступила на шершавую бетонную крышу, усеянную мусором, и увидела, как Айзек беспомощно прикрывает глаза и щурится. Она спокойно осмотрелась.

Невдалеке на северо-востоке маячил холм Водуа – возвышенность клином вырастала из земли, словно стремясь заслонить собой центр города. Штырь, вокзал на Затерянной улице, парламент, купол Оранжереи: все это отчетливо виднелось над контуром возвышенности. По другую сторону перед Лин на много миль открывалась панорама Строевого леса, терявшегося где-то за неровными изгибами рельефа. То тут, то там сквозь кроны деревьев пробивались скалистые валуны. На север тянулась длинная непрерывная линия горизонта, через зажиточные пригороды Серполет и Галлмарч, милицейскую башню Кургана Святого Джаббера, подвесные рельсы Оборотной линии, разрезающие Речную сторону и Звонарь. Лин знала, что сразу за этими закопченными сводами, в двух милях, течет по извилистому руслу Вар, неся груженые баржи из южных степей внутрь города.

Как только зрачки Айзека, сузившись, привыкли к свету, он перестал тереть глаза.

Наверху выполняли головокружительные кульбиты сотни гаруд. Вдруг они начали пикировать прямо с небес и приземляться на когтистые лапы, рядами окружая Айзека и Лин.

Лин прикинула, что их не меньше двухсот. Занервничав, она прижалась к Айзеку. Средний рост гаруд был по крайней мере на пару дюймов выше шести футов – это если не считать выступающих над плечами величественных сложенных крыльев. По росту и мускулатуре самки не отличались от самцов. Женщины были одеты в длинные балахоны, мужчины носили набедренные повязки или обрезанные штаны. И все.

Лин была пяти футов ростом. Ее поле зрения перекрывал первый круг людей-птиц, которые стояли вокруг нее и Айзека на расстоянии вытянутой руки, но ей было видно, как все новые и новые гаруды падают с небес; она чувствовала, как вокруг нее растет толпа. Айзек успокаивающе похлопал ее по плечу.

Несколько силуэтов все еще гонялись друг за другом и играли в воздухе. Когда гаруды перестали опускаться на крышу, Айзек прервал молчание.

– Ладно! – крикнул он. – Большое спасибо, что пригласили нас. Я хочу вам кое-что предложить.

– Кому? – послышался голос из толпы.

– Ну, всем вам, – ответил он. – Я сейчас работаю над одним проектом… в общем, изучаю полет. А вы – единственные существа в Нью-Кробюзоне, которые умеют летать и имеют в своих котелках мозги. Вирмы не славятся умом, – весело заключил он.

На шутку никто не среагировал. Айзек прочистил горло:

– Э-э… я хочу спросить, не желает ли кто-нибудь из вас погостить у меня пару дней. Показать несколько полетов, попозировать перед камерой… – Он схватил руку Лин, в которой была камера, и потряс ею. – Разумеется, я заплачу… Я действительно буду очень благодарен за любую помощь…

– А чем ты занимаешься? – Голос принадлежал гаруде, стоявшему в первом ряду. Когда он говорил, остальные смотрели на него.

«Это, – подумала Лин, – их главный».

Айзек внимательно посмотрел на него.

– Чем я занимаюсь? Вы имеете в виду…

– Я хочу сказать, зачем тебе эти снимки? Что ты задумал?

– Это… э-э-э… исследование природы полета. Понимаете, я ученый и…

– Чушь собачья. Откуда нам знать, что ты не убьешь нас?

Айзек подскочил от удивления. Собравшиеся гаруды одобрительно закивали и закаркали.

– Да зачем мне вас убивать?..

– Просто так, господин. Никто здесь не собирается тебе помогать.

Послышалось встревоженное перешептывание. Очевидно, некоторые из собравшихся все же были не прочь принять участие в эксперименте. Однако никто не бросил вызов говорившему, высокому гаруде с длинным шрамом, перерезавшим его грудь.

Лин смотрела, как Айзек медленно открывает рот. Он пытался изменить ситуацию. Она видела, как его рука тянется к карману, а затем отдергивается. Если бы он начал разбрасываться направо-налево деньгами, его приняли бы за мошенника.

– Послушайте… – нерешительно сказал он. – Я не понимаю, в чем тут проблема…

– Господин, может, это правда, а может, и нет. Может, ты из милиции.

Айзек презрительно фыркнул, однако главный гаруда продолжал тем же насмешливым тоном:

– Может, убойные отряды наконец добрались и до нас, птичьего народа. «Просто проводим исследования…» Вот что: никто из нас в этом не заинтересован, спасибочки.

– Я понимаю, что вас интересуют мои намерения, – сказал Айзек. – То есть хочу сказать: вы меня раньше в глаза не видели и…

– Никто из нас с тобой не пойдет, господин. Точка.

– Я могу хорошо заплатить. Я готов платить шекель в день любому, кто согласится пойти со мной в лабораторию.

Большой гаруда выступил вперед и угрожающе толкнул Айзека в грудь:

– Ты хочешь затащить нас в свою лабораторию, чтобы препарировать, посмотреть, что у нас внутри?

Другой гаруда, стоявший среди обступившей Лин и Айзека толпы, отпрянул:

– Ты и твоя жучиха хотите разрезать меня на кусочки?

Айзек запротестовал, пытаясь опровергнуть обвинения. Он обернулся и оглядел окружавшую его толпу.

– Правильно ли я понимаю, что этот джентльмен говорит от имени всех вас, или все-таки есть здесь кто-нибудь, желающий получать шекель в день?

Послышалось бормотание. Гаруды тревожно переглядывались между собой. Большой гаруда, стоявший напротив Айзека, заговорил, размахивая вверх и вниз руками. Он был вне себя от гнева.

– Я говорю от имени всех! – Он обернулся и медленно обвел взглядом соплеменников. – Есть другие мнения?

Наступило молчание, затем из толпы выступил молодой самец.

– Чарли… – обратился он к самоуверенному вожаку, – шекель – это уйма денег… Совсем не повредит, если кто-то из нас слетает туда убедиться, что дело чистое. Не сердись…

Гаруда по имени Чарли быстро подошел к говорящему и с размаху ударил по лицу.

Остальные дружно вскрикнули. Огромное количество гаруд разом вспорхнуло с крыши, взметнулся вихрь из крыльев и перьев. Некоторые из них, чуть покружив, вернулись и стали осторожно наблюдать, но многие скрылись в верхних этажах соседних домов или исчезли где-то в безоблачном небе.

Чарли стоял над своей оглушенной жертвой, которая упала на одно колено.

– Кто здесь главный? – исторг Чарли пронзительный птичий визг. – Кто здесь главный?

Лин взяла Айзека за рубашку и потянула к двери на лестницу. Айзек сопротивлялся. Он был явно в смятении от того, какой оборот приняло дело, однако должен был досмотреть до конца и узнать, чем же закончится противостояние.

Упавший гаруда взглянул снизу вверх на Чарли.

– Ты здесь главный, – еле слышно произнес он.

– Я – главный. Я главный, потому что я забочусь о тебе, верно? Я забочусь, чтобы с тобой все было в порядке, так? Так? А что я тебе всегда говорил? Избегай тех, кто ползает по земле! А особо избегай антропоидов. Они хуже всех, они разрежут тебя на кусочки, оторвут крылья, убьют тебя! Не верь никому из них! Это касается и вон того жирного толстосума.

В первый раз за всю свою тираду он взглянул на Айзека и Лин.

– Эй ты! – крикнул он. – Убирайтесь отсюда, пока я не показал, что значит летать… Давайте, проваливайте живо!

Лин увидела, как Айзек открыл рот, пытаясь еще раз объясниться и помириться. Она раздраженно топнула ногой и уволокла его в дверной проем.

«Учись наконец понимать ситуацию, Айзек. Пора уходить», – в ярости жестикулировала Лин, когда они спускались.

Он топал вниз по ступеням лестницы, на сей раз без жалоб. Гнев и замешательство придавали ему сил.

– Я просто не понимаю, – продолжал он, – почему они так неприязненно настроены…

Лин в отчаянии обернулась. Она преградила ему путь, заставив остановиться.

«Потому что они ксении, бедные и напуганные, ты, кретин, – медленно показала она жестами. – Какой-то зажравшийся ублюдок, размахивающий деньгами, приезжает в Расплевы, черт бы его подрал, – в район, отнюдь не похожий на небеса обетованные, но это все, что у них есть, – и уговаривает их покинуть свое жилье по причинам, которые не желает объяснять. Мне кажется, Чарли абсолютно прав. В таких местах обязательно должен быть кто-то, кто следит за всем происходящим. Будь я гарудой, я бы его слушалась».

Айзек слегка успокоился и даже немного устыдился.

– Ладно, Лин. Я понял твою мысль. Надо было сначала все разведать, разыскать того, кто знает здешнюю жизнь…

«Да, а ты все испортил».

– Согласен, и спасибо, что указала мне на это… – Он нахмурился. – Черт бы меня побрал! Я все испортил, да?

Лин не ответила.

На обратном пути через Расплевы они почти не разговаривали. Пока они возвращались той же дорогой, по которой пришли, на них глазели из всех открытых дверей и из окон с бутылочными стеклами.

Когда они снова проходили над вонючей канавой, наполненной дерьмом и гнилью, Лин обернулась, чтобы взглянуть на полуразрушенные башни. Она увидела плоскую крышу, на которой недавно побывала.

За ней и Айзеком, кружась, летела стайка молодых гаруд. Айзек обернулся, и его лицо на мгновение прояснилось, однако гаруды держались слишком далеко, чтобы с ними заговорить. Они грубо жестикулировали сверху.

Лин и Айзек вернулись на холм Водуа и направились в город.

– Лин, – заговорил Айзек после долгого молчания, и в голосе звучала грусть, – там, в Расплевах, ты сказала, что если б ты была гарудой, то послушалась бы главного, так? Что ж, ты не гаруда, зато ты хепри… Когда решила покинуть Кинкен, наверняка многие уговаривали тебя остаться, говорили, что людям нельзя верить и все такое прочее… Фокус в том, Лин, что ты их все-таки не послушала, верно?

Лин долго раздумывала, но не ответила.

Глава 14

– Давай, старушка, моя пухленькая, давай, милая. Съешь что-нибудь, ради бога, ну же…

Гусеница неподвижно лежала на боку. Ее дряблая кожа время от времени колыхалась, голова поворачивалась в поисках пищи. Айзек кудахтал над ней, шептал, тыкал в нее палочкой. Гусеница тревожно извивалась, а потом затихла.

Айзек выпрямился и в сердцах отшвырнул палочку.

– Ну, тогда все, я в тебе разочарован, – заявил он в пустоту. – И не говори, что я плохо старался.

Он отошел от коробочки, в которой по-прежнему гнили кучи всякой еды.

Клетки, как и раньше, громоздились на подвесной галерее склада. Отовсюду по-прежнему разносилась какофония: визг, шипение и птичьи крики; однако количество плененных существ заметно поубавилось. Многие загончики и клетки пустовали, их дверцы были распахнуты. Оставалось менее половины того, что здесь хранилось изначально.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.