Когда наступит вчера

– Действуй, – кивнул я, поворачиваясь к стременному и лихорадочно соображая, как теперь объяснить официальную версию нашего знакомства с Оринкой и, по сути дела, все, происходившее в последние часы. Что и говорить, нападение, тем более столь массированное, на разбойничье гнездо должно было иметь серьезную мотивацию.

Раненый гридень вытаращился на меня, не скрывая изумления. Пожалуй, количество неожиданностей, произошедших с ним за сегодняшний день, изрядно превышало обычный уровень.

– Кто вы? – пожалуй, более простодушно, чем испуганно поинтересовался он.

Вопрос, казалось бы, несложный, но непросто и ответить. Впрочем, как учили нас в школьные годы волшебные, правда – великая сила.

– Моя фамилия – Клинский. Я – укладник крепкой стражи одного из урядов Субурбании. Какого – не важно.

Взгляд стременного наполнился невольным почтением. В стране, где высокое и гордое имя мздоимца неслось, как знамя родины, где слово бессребреник означало неуча, рохлю и неудачника, чинопочитание впитывалось с молоком матери, сказками бабушки и ремнем отца.

– А… он? – Спутник Оринки неуверенно кивнул в сторону опустевшего дверного проема, откуда слышалась довольно внятная брань Злого Бодуна Ратникова, пытавшегося разодрать на жгуты штаны, еще недавно прикрывавшие стражнику зад.

– Он? – для проформы участливо осведомился я. – Нешто не признал?

– Не-а, – сознался гридень.

– Э-эх! – махнул рукой я. – Деревня Кацапетовка, Ухрюпинский уезд! Это же И.О. государя!

– Кто? – настороженно переспросил юный помощник конюшего.

– Короля Барсиада знаешь? – В моем покровительственном тоне звучало плохо скрываемое сожаление об ущербности познаний собеседника.

– Ручкаться не пришлось, а видеть доводилось, – кивнул тот.

– Так вот, ежели что вдруг, например, как сейчас, так он вместо него завсегда.

Форма глаз стременного резко поменялась с круглой на квадратную.

– А как сейчас?

– Хреново, брат! – с чувством проговорил я. – Сам разве не чувствуешь? Но мы этим вплотную занимаемся.

– Батька! Батька! – послышался с лестницы дребезжащий голос Фуцика. В этот миг от него веяло таким ужасом и паникой, словно незадачливый чудодей только-только выскользнул из лап Годзиллы, и тот неотрывно преследовал его по пятам.

– Мост горит!!! Ба… – Крик души прервался, однако глухого стука нокаутирующего удара слышно не было.

– Погоди-ка! – Я поднял вверх указательный палец, делая знак раненому гридню не говорить ни слова.

В приемной было тихо, очень тихо. Что ж там такое? Я обвел глазами кабинет, заваленный всевозможным еще не конфискованным имуществом, в поисках того, что могло бы послужить каким-никаким оружием. Наверняка в этом помещении хранился личный атаманский арсенал, однако времени шарить по окрестным закромам совсем не было.

За стенкой что-то тихо хрустнуло. То ли какая щепка попала под каблук, то ли пришли в движение слои годами не метенной пыли. А может… Маг, хоть и недоучка, все равно остается существом опасным. Наверняка для защиты собственной шкуры у него в заначке имеется один-два пренеприятнейших фокуса.

– Уродство! – лихорадочно выдергивая из штанов старый армейский ремень и наматывая его на кулак, пробормотал я. – Сейчас этот паскуда испепелит Вадюню, и сказка, мать ее за ногу, на этом окончится.

За стеной вновь не было слышно ни звука. Я осмотрелся, прикидывая, куда шарахнуться от двери, если разбушевавшийся адепт тайных знаний начнет лупить молниями в дверной проем.

– Ориша, подстрахуй! А-а-а! – Я с воплем бросился на помощь другу, но, похоже, не вовремя.

Происходившее за стеной было точно срисовано с голливудского вестерна. Взъерошенный, потерявший где-то шлемак, Фуцик держал правую руку на отлете, медленно перебирая пальцами, словно играя на невидимом рояле. Он осторожно, шаг за шагом, описывал по комнате широкий полукруг, стараясь зайти с фланга стоявшему на одном колене Ратникову. Рука подурядника лежала на голенище сапога, и он очень внимательно следил за каждым движением противника.

– А-а-а! – влетел в комнату я и едва успел рухнуть на пол. Вспышка, грохот и дым заполнили помещение. Я лежал, накрыв голову руками и опасаясь приоткрыть глаза.

– Солнцелик великий! Что вы тут творите? Что еще за дым? – раздался над головой возмущенный голос Делли. – Точно дети малые, ни на минуту оставить нельзя!

– А че я? – донесся до моего слуха обиженный бас Злого Бодуна. – Он типа первый начал! А я ж чисто в натуре ничего.

Я оторвал лицо от грязного пола, негодуя по поводу своей дурацкой позы. Вадюня сидел на пятой точке у самой лестницы. В руке его красовалось нечто, при ближайшем рассмотрении сильно напоминавшее искореженную мурлюкскую волшебную палочку. Его противник оставался стоять на месте, гордо выкинув руку вперед с подобным же раздолбанным орудием между пальцев, но почему-то ярко-красный и неподвижный, как статуя.

– Не, ну, в натуре он первый начал… – оправдываясь, сумрачно повторил И.О. государя.

Делли обвела скептическим взглядом помещение, взмахом длинных пальцев разогнала висящий, точно грязная вата, дым и удивленно воззрилась на Фуцика.

– А это кто?

– Маг, – заверил ее я.

– Вы уверены? – На лице феи появилось озадаченное выражение.

– Во всяком случае, он так себя называл, – попытался как-то оправдаться я.

– А почему он тогда красный?

На этот вопрос ни я, ни Вадим не нашлись что ответить и только молча пожали плечами.

– Ох-хо-хонюшки! Ну да ничего, разберемся на досуге, – обнадежила сотрудница Волшебной Службы Охраны. – Где там ваш Соловей-разбойник?

Я молча показал на амбразуру дверного проема, за которым вовсю кудесничала Оринка. Делли заглянула в кабинет, удовлетворенно кивнула, оценив обстановку, и вновь обратилась к нам.

– Ходить-то сами можете?

– А че? – Вадюня с кряхтением начал подниматься с пола. – Типа рубилово намечается?

– Не нарубился? – Фея саркастически хмыкнула.

– Не, я чисто так.

– Разбежались душегубы. Я как погнала на них грифонов – тут-то они врассыпную и прыснули. Так что рубиться не с кем. Ты мне, мил-друг, лучше поведай, какого года выпуска у тебя волшебная палочка… – фея чуть помедлила, подбирая слова, – …была?

– Слышь, ну ты типа загнула! Я ж почем знаю! Это фиговина из конфиската. Помнишь, когда мы на малиновой линии левый обоз с мурлюкской хренотенью стопанули? Там вот и разжился.

– Странные в ней чары. Не должно было такого статься, чтоб живого человека в эдакого попугая изукрасило.

– Раньше работала нормально, – произнес я, вспоминая, как одним движением чародейского жезла уменьшенного образца удалось мгновенно осветлить черную кошку, пытавшуюся было перебежать дорогу перед Вадюниным «ниссаном».

– Что-то странное творится, – вздохнула Делли.

– О-о-о! – раздался из кабинета глухой, но вполне различимый стон. – Воды!..

– Ишь ты, запела пичуга окаянная! – В глазах чародейки мелькнул недобрый огонек, увидев который невольно вспоминаешь, что любезная красавица одним движением может не только развязать язык, но и завязать его в тугой узел. – Пожалуй, Виктoр, стоит с ним потолковать, покуда он вновь в силу не вошел.

Соловей-разбойник сидел все за тем же столом, покачиваясь из стороны в сторону, недоуменно обводя непрошеных гостей обалдевшим взором.

– Вы кто?

– Вопросы здесь задавать буду я! – Мой голос, по идее долженствующий выражать суровую непреклонность, несколько потерял грозное звучание среди наваленных ковров, сундуков и прочей рухляди. – Полагаю, не нужно объяснять, что положение ваше может считаться безнадежным, если, конечно, вы не оправдаете нашего доверия полным раскаянием и чистосердечным сотрудничеством со следствием.

Временами подобное введение, я бы даже сказал, предисловие к допросу, срабатывало вполне успешно. Однако на Соловья-разбойника услышанное произвело не большее впечатление, чем сообщение о прошлогодних ценах на бензин в Республике Конго. Не говоря ни слова, он тупо обводил взглядом оперативно-следственную группу, ожесточенно пытаясь уразуметь, как докатился до жизни такой.

– Эк башка-то раскалывается! – хмуро пожаловался он.

– Слышь, ушлый хмырь, – похоже, вполне искренне возмутился Вадим. – Делов наворочал, а теперь на больничку закосить решил?! Крути его, Клин! Это он под придурка чисто канает!

– Это я под придурка канаю?! – Мрачная окровавленная физиономия хозяина здешних мест приняла было свирепое выражение, и щеки, свисавшие пустыми кошелками, начали наполняться воздухом.

– Не надо свистеть, – тихо шипя, прошелестела Делли. – А то ведь голова от боли и расколоться может, не хуже, чем от Светозаровой палицы.

– Ишь, что припомнила! – потухая на глазах, пробормотал мордоворот, вовсе не радуясь силе профессиональной памяти сотрудницы Волшебной Службы Охраны. – Не стращай! По малолетке дело было. Сглупил, не на того наехал… А нынче я гулевой атаман, и кто мне дорогу заступит – долго не проживет!

– Да он никак, паскуда, угрожает! – возмутился Ратников, прикидывая в уме, чем можно заменить двухпудовую булаву своего названого брата.

– Гражданин Соловей! – вмешался я. – На вашем месте я бы не стал делать попытку запугать следствие. Вина ваша доказана, и за один только разбой на большой дороге вас уже можно четвертовать. А уж нападение на государева мздоимца, это и вовсе на колесование тянет.

– Как честной суд решит, – мрачно отозвался разбойный атаман.

– По вашему делу суда не будет, – нежно заверил я. – Будет военный трибунал в его лице. – Я кивнул на Вадюню. Лицо Вадюни немедленно приняло возбужденно-радостное выражение, несовместимое с гуманизмом.

– Это еще почему?! – уже во весь свой зычный голос проревел подследственный.

– Да потому, – вдумчиво начал я, – что господин И.О. государя, – я кивнул на разминающего молотообразные кулаки витязя, – так решил. Не правда ли?

– Ну, типа того, – отозвался недавний подурядник левой руки.

– Да ты что буровишь? Да ты знаешь, кто за мной стоит?

– Не знаю, – честно сознался я. – Но очень хочу выяснить.

Соловей-разбойник осекся, понимая, что сболтнул лишнее.

– А вот молчать не надо. Для вас же хуже, – продолжал настаивать я. – Нас как раз интересует, кто заказал вам утреннее нападение на кортеж Юшки-каана, зачем ему это было нужно и где этот государственный преступник. Вы ведь, я полагаю, не дурак, сами должны понимать, что такие дела числятся среди злоумышлений против государства и божьего порядка. Итак, я жду ответа, где этот злодей-душегуб таится?

– Знать не знаю, – внимательно рассматривая пустой стол, огрызнулся гулевой атаман.

– Запираться глупо. – Я покачал головой. – Сейчас только от вас зависит, посадят ли вас на кол, точно пугало, или же, принимая во внимание помощь следствию, вы пойдете по делу свидетелем.

– От того, кого вы ищете, идти-то, может, и идут, да только далеко не уходят, – вздохнул батька Соловей. – Потому как ноги из задницы выпадают.

– Это все только слова, – отмахнулся я. – Если вы проявите должное благоразумие, то будете включены в программу защиты свидетелей. Вам будут предоставлены дом, охрана, средства к существованию. Все это, если пожелаете, в другой стране. Если же нет, – я развел руками, – Нычка свидетель – я сделал все, что было в моих силах. Решайте сами, но помните, с вашим малахольным фокусником я бы не стал даже разговаривать, его бы колесовали на месте. Но вы не производите впечатления законченного идиота. Думайте! Пока что ваше спасение в ваших руках. Заказчика мы все равно найдем, но вам, после того как на дыбе хрустнет ваш хребет, от этого будет ни холодно, ни жарко.

Молчание затягивалось, и я лихорадочно обдумывал новые доводы, способные обтесать несговорчивого разбойника до применения средств «реалистичного устрашения».

– Задавайте ваши вопросы, – мрачно процедил криминальный авторитет, наконец прерывая затянувшуюся паузу.

– Итак, имя и прозвище вашего хозяина?

– Не ведаю, – со смаком проговорил Соловей-разбойник.

– Клин! – Кулак И.О. государя опустился на столешницу сантиметрах в пяти от физиономии допрашиваемого. – В натуре этот свистун нас за фраеров держит! Я тебе по жизни говорю…

– Правду баю, – сквозь зубы процедил хмурый атаман. – Не то что имени и прозвания не ведаю, а и лица в жисть не видал.

– Угу, – с тяжким вздохом кивнул я. – Не был. Не участвовал. Не привлекался. Значит, все-таки решили запираться. Зря, абсолютно зря. Следствию доподлинно известно, что сегодня, около полудня, сразу после нападения вот на них, – я кивнул в сторону стременного, – вы имели разговор с заказчиком. Как вы понимаете, разговор прослушивался. Он запротоколирован и подшит к делу. Так что мы можем обойтись и без вас. Если вы действительно считаете, что быть разодранным четверкой коней лучше, чем жить в тихом месте…

– Я все как есть сказываю, – угрюмо прервал мои увещевания Соловей. – Говорить – было дело, говорил. И не токмо ныне. А ведать, кто да что, – не ведаю.

– Поясните, – напрягся я.

Страхолюдный пленник обвел глазами внимательно слушающую публику, набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул, поднимая осевшую на мебели пыль.

– Стало быть, как дело-то было. Давно, еще в былые годы, до короля Барсиада, озоровал я на старом тракте, что из Торца Белокаменного в Елдин-град ведет. Силушка у меня и тогда уже водилась немалая, от свисту у коней ноги подгибались, люди с седел точь-в-точь снопы валились. Ну, известное дело, коли медок хлебать, так большой ложкой! Удумал о себе много чего. Всякую сторожкость потерял. Вот сижу как-то на дубах заветных в засаде, поджидаю купчину переезжего али путника с богатой поклажей. Вдруг, глядь – витязь на коне, зерцало на нем золотым огнем так и пышет. Шелом – не простой железный колпак, а еловец с личинною. Меч – харлужник.

Соловей-разбойник отрешенно махнул рукой:

– Одно слово, как есть справный витязь. И надоумила ж меня нелегкая свистануть ему!.. – Новый тяжкий вздох возвестил о том, что события давно минувших дней очень ярко отложились в памяти разбойника. – Ну, я, стало быть, свистанул, а он только к конской шее приник, да затем со всего маху швырь в чело мне булавой. Да так, что и не знаю, как токмо жив остался! Сверзился наземь с дуба, дух из меня вон. А витязь аркан мне на ноги привязал да за собой в Елдин-град приволок.

– Это Светозар Святогорович был, – пояснила фея.

– Он самый, – со вздохом подтвердил Соловей-разбойник, прикладывая лапищу к голове, вероятно, к тому месту, куда пришелся удар палицы. – Выходили меня лекаря на пагубу злую. Едва в колодках опосля того не сгнил. С тех пор громких звуков не выношу. Голова, точно наковальня под молотами. Бывало, свистнешь всего-то вполсилы, опосля день башкою маешься… Словом, приволок меня витязь в Елдин-град на аркане. Ему хвостней полную шапку отсыпали, а меня продали в услужение к кобольдам в подземные храмины. Три года тачку катал, Солнцелика не видал. Думал, уж совсем конец мне придет. А только как-то ночью разбудил меня стражник и поволок в какую-то черную-черную комнату. Такую темную, что и носа своего не разглядеть.

– А там на черном-черном столе черный-черный гроб?! – радостно предположил Вадюня, не слишком, видимо, заботясь о поддержании величественного имиджа исполняющего королевские обязанности.

– Ничего такого в помине не было, – нахмурился Соловей-разбойник. – А и было бы, я б не узрел. Стражник меня в ту комнату впихнул, дверь на засов, и поминай как звали! Ну, думаю, все – смертушка моя пришла! Ан не-ет! Вдруг глас из мрака: «Ну что, Соловей, как оно, во глубине земли? Сладко ли?» Ну, вестимо, что не сладко. А глас далее вопрошает: «Желаешь ли вновь на волю?» Я в ответ: «Желать-то желаю, да чем за то платить надобно?» А мне, стало быть: «Плата с тебя будет – верная служба, да от добычи десятина. А за ту службу я тебя от всякой напасти уберегу».

– Прикинь, Витек, кто-то здесь солидно крышует!

Я молча кивнул.

– При таких-то делах и толковать не о чем! Имя у меня уже звонкое было. Силушки не занимать. Как не согласиться? Тут голос исчез, а затем стражник меня в барак поволок. Я было подумал – что за шутка такая. А поутру вывели колодников под землю идти, всех опустили в клеть, а про нас точно забыли.

– Про кого это «про нас»? – уточнил я.

– Про меня и про Фуцика. Мы с ним одной цепью скованы были. Стражник вроде как по нужде отлучился, а мы, глядь – калитка не заперта! Мы туда. У стены коновязь, у нее два коника. У одного из них на спине переметная сума, а в ней – на тебе! Одежа, по сотне хвостней на брата, ключ от скрепов наших и волшебное зеркальце. Так-то! И, стало быть, лишь я зеркальце в руку взял, оно волнами пошло, да не высветлилось, а только вновь оттуда знакомый глас слышится. И надо сказать, глас – ни мужской, ни женский, точно и не людской вовсе. Точно зверь дикий человечьи слова молвит.

– Всяко бывает, – буркнул Злой Бодун, вспоминая встречу на лесной тропе с Коло Шаровая Молния.

– Взял я, значит, зеркальце, – повторил Соловей, – а оттуда речь человечья. Мол, я уговор соблюл, и ты ж, смотри, не оплошай. С тех пор уж немало лет минуло, а таких дел, как нынче, прежде не случалось.

– Понятно, – кивнул я, хотя, честно говоря, это было неприкрытой ложью. Ничего понятного в деле пока не намечалось. – Стало быть, вы своего хозяина не видели и не знаете?

– Истинная правда, – вздохнув, согласился злосчастный лиходей.

– Но он-то вас через зеркало видеть может? – предположил я.

– Вестимо, может. А то как?

– Угу. Вот и славно. Стало быть, сейчас вы свяжетесь с хозяином и сообщите ему, что поймали Юшку-каана. Делли, ты сможешь навести образ Юшки на господина стременного. – Я кивнул на спутника Оринки. – Надеюсь, вы согласитесь нам помочь?

– Отчего ж не помочь благому-то делу?

– Стань передо мной ровнехонько, – внимательно осматривая гридня, проговорила фея. – В самый раз будет!

– Вот и отлично. Вот и хорошо. Скажете, что тот Юшка-каан, который нынче в Елдин примчался, – подложный, Фуцикова работа. А этот – что ни на есть истинный. И чтобы передать эдакую птицу, вам нужна личная встреча. Все понятно?

– Уж куда яснее, – вяло огрызнулся Соловей-разбойник. – Да только…

– Выполняйте, – резко отчеканил я.

Глава 8

Сказ о встрече с неизведанным

Проглот валялся на спине и удовлетворенно курлыкал. Первый раз, когда я увидел подобную картину, я никак не мог сообразить, каким образом этому совершенному боевому организму удается кататься по земле, не повреждая крыльев. Однако приходилось констатировать, что творец вполне успешно справился с задачей. Получившийся образец гибридной твари оказался не просто живучим и вполне приспособленным к этому миру, но, я бы даже сказал, не лишенным изящества.

Сейчас грифон блаженно отдыхал, растянувшись в зеленой мураве, подставляя для дружеского почесывания розоватое брюхо, проглядывавшее сквозь песчано-желтую шерсть. В лапах животины, точно призовой венок, красовалось диковинное растение, которое я уже имел возможность наблюдать по ту сторону зеркальной глади.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.