Тайна поместья «Эль Фарион»

Natallisha Natallisha

Тайна поместья "Эль Фарион"

Пролог

Шлюпка скользила вдоль набережной длинного пирса. Прямо по курсу мерцали огни сигнальной башни Митланда, маленького портового городка, расположенного на пересечении главных торговых путей королевства Шелтарион. Несмотря на оплетающий утлое суденышко толстый слой ила и местами облупившуюся голубоватую краску, оно отличалось завидной крепостью и имело хорошо укрытую от дождя рубку, в которой еще недавно спасались от сырости две юные пассажирки, прибывшие с последним кораблем.

Путешествие выдалось трудным, и сейчас, когда они с Синтией наконец- то покинули палубу парусника и перебрались в лодку, должную доставить их к берегу, на душе сделалось значительно легче. Но по мере того, как сурового вида боцман огибал световые полосы маяка, стараясь не попасть в поле зрения трепещущих на черной воде красноватых бликов, призрачное спокойствие давало все большую трещину.

Ухватившись за борт суденышка, Селина жадно вдохнула холодный ночной воздух, с тоской поглядев на проплывавшие мимо силуэты доков, иногда вспыхивающие крохотными ясными бликами. Шлюп, хоть и медленно, но поднимался по реке, успешно борясь с течением, бесшумный и неожиданно быстрый. Наступивший отлив давал о себе знать глухим рокотом и яростным плеском волн. И боцман прилагал невероятные усилия, дабы справиться с ними, впрочем, уверенности ему хватало за двоих.

Должно быть, их проводник, помимо водных талантов, обладал и некоторыми другими, ибо поистине кошачье зрение он однозначно позаимствовал у ночных эльфов, самой ловкой и быстрой из эльфийских рас. Девушка бросила опасливый взгляд на необычайно высокий рост, худощавую фигуру и рыжеватую шевелюру моряка, окончательно утвердившись в своих подозрениях. Правда, и у нее самой глаза тоже привыкли к темноте и слегка различали отдельные контуры побережья.

Едва миновав огромные прибрежные валуны, боцман отложил в сторону весла, по всей видимости, намереваясь причалить к чему-то отдаленно похожему на старое пирсовое кольцо. Невозмутимо усевшись на корму, моряк сложил ладони рупором и трижды прокричал «чайкой», причем выполнил это столь естественно, что Синтия, ее неизменная спутница и горничная, отчетливо вздрогнула.

По спине Селины пробежал предательский холодок, окружавшая их местность, темная и молчаливая, была мрачной. Непонятные черные предметы высились совсем рядом, напоминая гигантские барки, преграждающее течение. Даже плеск воды стих, а последняя стала казаться удивительно гладкой и плотной, словно крем.

Не в силах более сдерживаться, девушка придвинулась к боцману и прошептала тому прямо в ухо:

– Почему вы остановились? Вы обещали доставить нас в порт?

– Не шумите, леди, – нехотя бросил моряк, смерив ее испытующе грозным взором, – мы причалим, но сделаем это без ведома береговой охраны.

– Но почему? – искренне изумилась Лина, – мы прибыли согласно личному уведомлению Совета Правящих домов, для того чтобы вступить в наследование поместьем моей покойной бабушки, леди Фелисии Ланиэль. Нам ни к чему прятаться от стражей порядка!

– Вы внучка госпожи Ланиэль? – моряк одарил девушку цепким изучающим взглядом.

– Совершенно верно, – коротко кивнула Лина.

– В таком случае позвольте мне завершить одно дело, – помолчав, все же снизошел до пояснения боцман, – я должен принять на борт пассажира, он отправиться со мной на острова, когда я вас ссажу. И во имя Тириуса помолчите, иначе все может сорваться!

Испуганно кивнув, Селина уставилась прямо перед собой, крепко сжав дрожащую ладонь горничной. Однако самое худшее оказалось впереди. Когда на расстоянии вытянутой руки от них замаячили очертания старых списанных кораблей, с зарешеченными люками, которые эльфийское морское ведомство использовало в качестве плавучих тюрем. Чаще всего в них содержались совершившие тяжкие правонарушения моряки, пираты, а иногда каторжники, приговоренные к пожизненным исправительным работам.

– Но оттуда невозможно сбежать? – полузадушенным шепотом выговорила девушка.

– Как и из крепости Фарсильвер, – горько усмехнулся мужчина, – только сегодня один из этих несчастных обретет свободу, в этом я могу поручиться.

Селина зябко поежилась. Она слышала об этой древней каменной башне, расположенной в юго-восточной части Высокого Леса, в прошлом она являлась южной заставой королевства. Ныне тюрьмой для аристократов, обвиненных в государственной измене, и по совместительству магическим оберегом. Источники вечного света, спрятанные в запретных чертогах, спасали от власти тьмы. Каждое окно крепости действовало как хрустальный шар, способный обнаружить врага, даже если последний лишь замыслил недоброе.

Подавленно отвернувшись, молодая женщина уставилась на воду, отчетливо различив на ней безликую хрупкую фигуру.

– Эта гадость заякорена в тине, – вдруг отчего-то пояснил боцман, – жидкая грязь, смертельно опасная…. Если он только выпрямится, его мгновенно засосет.

Ужас, объявший Селину, не дал ей отозваться на это откровение. Тоска сжала сердце ледяными тисками, передвижение беглеца было мучительным сверх всякой меры. К тому же побег могли обнаружить и тогда…. Тогда они все имели шанс разделить участь несчастного пленника. Юная королева Иллария росла девочкой милостивой, но кланы, помоги им всем великая Линаэ, кланы радели за соблюдение законов свято.

Пять правящих домов, ожерелье Шелтариона, их власть считалась неоспоримой.

И все же, несмотря на желание – придушить коварного боцмана, втянувшего их в безумную передрягу, несчастного узника было жаль. Ради вожделенной свободы он рисковал принять ужасную смерть в клейких глубинах зыбучего ила.

– Если его поймают, отправят на ледники Телурии, – вторя ее метущимся мыслям, прохрипел моряк, – для долийцев нет иного пути.

Селина заставила себя проглотить рвущийся с губ вопрос. О долийцах она слышала впервые, и сейчас был неподходящий момент дабы что-либо выяснять. Старясь, чтобы шкипер ничего не заметил, девушка окунула ладонь в студеные струи и, разжав пальцы, выпустила из них тонкую петлю. В мгновение ока она достигла несчастного и оплела его с ног до головы неожиданно прочными путами. А девушка тем временем дернула зажатый в похолодевших пальчиках край и, быстро произнеся заклинание, притянула невольную ношу к лодке.

– Вытащи его, – строго приказали моряку побелевшие губы, – их нужно убрать.

Ошарашенно воззрившись на свою пассажирку, боцман медлил всего мгновение, затем перегнулся через борт и втащил бьющуюся в сетях фигуру в шлюпку.

– Тише, тише, успокойся, – Селина придвинулась ближе к пленнику, вынимая из-за пояса изящной работы кинжал, с рубиновым наконечником, – будешь сопротивляться, они поранят тебя. Замри и я их уберу.

Эльф взглянул на нее помутневшим от усталости и боли взором, судорожно кивнув в знак согласия. Спустя пару секунд жестокие нити исчезли, открывая взору девушки исхудавшего юношу, тело коего сплошь покрывали раны и синяки. Вьюны не могли нанести ему этих увечий. Селина сморгнула набежавшие слезы. Волосы беглеца спутались, глаза потускнели, потеряв свой природный цвет, что прямо указывало не перенесенные невзгоды.

– Спасибо… – еле слышно выговорил эльф.

Увы, на плавучей тюрьме замелькали факелы, обнаруживая жестикулирующие черные тени. Показались силуэты солдат с оружием в руках.

– Торес всемогущий, нас раскрыли, – хрипло выкрикнул шкипер, резко ударяя по веслам.

И вовремя. Шлюп мягко качнулся, вырываясь из илистого плена, обогнул маяк и оставил позади пушечный выстрел. Поднявшийся ветер заставил пространство заиграть пенящимися волнами. Суденышко рванулось вперед и полетело в открытое море.

– Я высажу вас с другой стороны, леди, – сквозь яростный шум вокруг прокричал боцман, – не извольте беспокоиться!

Глава 1. Прибытие.

Под громовые раскаты почтовый дилижанс остановился у широко распахнутых кованых ворот, и Селина, в восхищении, откинула плотную шторку на окне экипажа, мешавшую ей полностью рассмотреть очертания дома. Ее дома! Это поистине роскошное имение принадлежало ей, согласно составленного Фелисией завещания и родового права. В Шелтарионе именно женщины, в соответствии с требованиями хартии Совета Старейшин, признавались наследниками первой очереди. Для девушки, воспитанной в патриархальности западной Вергонии, сие представлялось по меньшей мере странным.

– Добро пожаловать, леди Ланиэль, – высокий седовласый мужчина, привычно размеренным движением, отворил дверцу кареты и невозмутимо протянул девушке затянутую в узкую белую перчатку ладонь, – мы долгое время ожидали вас в порту и никак не могли предположить, что вы рискнете воспользоваться общественным транспортом.

– В момент прибытия начался шторм … – Селина замялась, не зная: как обратиться к, судя по всему, весьма недовольному ее задержкой незнакомцу.

– Меня зовут Элави, госпожа, – догадливо подсказал последний, – я дворецкий усадьбы «Эль Фарион».

– Элави, – машинально повторив необычное имя, Лина слегка нахмурилась: пытаясь припомнить видела ли этого человека раньше, в свой последний приезд несколько лет назад.

– Прошу прощения, но мы все отчаянно беспокоились, – несколько виновато продолжил слуга, – видите ли, Танселия переживает сезон дождей, еще несколько дней и они закончатся. Но сейчас в предместьях царит настоящий потоп.

Как раз в это мгновение Селина вдруг осознала, что несмотря на удвоивший свою ярость ливень, ее темно-серое дорожное платье оставалось совершенно сухим. Удивленно приподняв голову, молодая женщина утвердилась в своих подозрениях. Над ними парил невесомый прозрачный полог, надежно укрывающий от промозглых струй. А это могло означать лишь одно, ее дворецкий обладал магическим даром и применял его совершенно спокойно, как само собой разумеющееся действие.

– Именно поэтому мы высадились с подветренной стороны и были вынуждены нанять почтовый экипаж, – тяжело сглотнув, пояснила Лина.

– То есть… – несколько недоуменно уточнил Элави, – вы причалили там, где располагаются рифы? Хвала богине, что все обошлось. Это очень опасное предприятие, тем более, когда море неспокойное.

– Наш шкипер знал толк в своем деле, – раздраженно пожала плечами девушка, воспоминание о прибытии отозвалось в сердце колющей искрой.

– Прошу вас, леди Ланиэль, – мгновенно подметив недовольство хозяйки, объявил дворецкий, – в малой столовой накрыли стол к чаю. Ваши личные покои и комнаты вашей горничной тоже подготовлены надлежащим образом.

– Благодарю вас, Элави, – облегченно вздохнула Селина, чуть приподняв нижние юбки и делая маленький шаг в сторону ворот.

С невероятной усталостью она наблюдала: как форейтор, решивший воспользоваться их гостеприимством и заночевать в имении, тяжело спрыгивает на землю, а только что вышедшие из дома конюхи спешно набрасывают попоны на лошадей.

В сгустившейся темноте окна особняка, сияющие огненными переливами, казались особенно приветливыми. И когда слуги закрыли за нею с Синтией массивные дубовые двери, отправившись за оставленным снаружи багажом, дышать сделалось значительно легче. Уютная обстановка этого, без сомнения, изысканного дома, расслабила натянутые до предела нервы. Какое успокоение, после неистовства бури, сложного плавания, неприятного приключения и последовавшей за ним тряски в дилижансе наконец оказаться в безопасности собственного жилья.

Холод, дождь, грязь, страшные тени разоблачения остались за порогом, стеная и плача, словно печальные ночные призраки. Под крышей «Эль Фариона» она будет надежно защищена и сможет честно выполнить просьбу некой высокопоставленной особы, которую ей озвучили, подписывая разрешение на выезд из Вергонии. Селина мысленно возблагодарила богиню. В конце концов все сложилось более или менее благополучно, пленника удалось спасти, а о ее способностях моряк будет молчать, ведь у него тоже имелись некоторые скелеты в шкафу.

Следуя по широкой, устланной ковровой дорожкой, лестнице за совсем юным лакеем, Лина украдкой оглядывала почти позабытую обстановку. После тяжеловесной пышности отчего замка утонченная грация эльфийской элегантности чудилась волшебством.

Изысканные высокие зеркала, позолоченная вязь орнамента, мягкий свет магических ламп, бирюзовый шелк драпировок, драгоценные лавенийские портьеры, пушистые ковры, в коих нога тонула будто в траве. И пусть окна еще заливали мутные серые потоки, внутри царила манящая теплота, отодвигавшая прочь непогоду и страх.

Пытаясь справиться с налетевшим ознобом, Селина перебрала в памяти последние наставления самой близкой подруги. Фанни весьма обстоятельно поведала ей: как устроена жизнь в королевстве Шелтарион. В глубине ее дорожного ридикюля покоилось надушенное письмо, с подробными советами и различного рода указаниями. Впрочем, извлекать из него конверт не было никакой нужды. Лина все помнила почти наизусть.

Устроившись в тишине малого салона, обставленного мебелью голубовато-лимонной расцветки, среди обтянутых тканью портретов выдающихся эльфов Долины Чудес, девушка воссоздавала перед мысленным взором строчки мелкого убористого подчерка.

«Древнее эльфийское королевство Шелтарион основали лунные эльфы, наряду с представителями солнечного народа, однажды отвергнув невыносимое высокомерие Сильванидской знати. Столетняя война с темноволосыми захватчиками случилась тяжелой и кровопролитной. Но силы Тореса оказались на стороне светлых. Во время решающей битвы за седьмую цитадель Сильванидия потерпела сокрушительное поражение. Шелтарион отстоял свою свободу. Лишь огромные каменные валуны напоминали о временах, когда эльфы-воины шли в бой верхом на серебряных и золотых драконах. Да крепость, известная миру как Фарсильвер, сохраненная в память о великом генерале Сильвермуне и яростно защищающей подступы к себе вотчине боевых магов. Ныне трон принадлежал королеве Илларии, в недавнем прошлом светлоликой принцессе Изумрудного Двора. Старейшины единогласны принесли ее светлейшеству клятву верности. И ожерелье Шелтариона вновь сделалось рыцарским кругом для молодой государыни. Таинственная Аншеллария, с ее сумеречно лунным источником, колюче неприступная Ирниэлия, создающая оружие для империи, колдовская Лавения, стерегущая древо Жизни, родная Танселия, южная жемчужина чайных плантаций, фермерских угодий и тенистых садов, и, разумеется, морозная дивная Телурия, провинция вечного льда и пронизывающих душу ветров, пожалуй самая нелюдимая и опасная. Совет Старейшин неотлучно стоял на страже интересов короны. И хотя последнее слово всегда оставалось за правительницей, зачастую мог повлиять на ее решение. Впрочем, как и министры, и верховные маги, активно участвующие в управлении государством. Армии, как таковой, не существовало, но при надобности в кратчайшие сроки могло собираться войско, состоящее из личных гвардейских полков, предоставляемых каждым из кланов. Исключение составляла лишь пограничная стража и королевская гвардия, подчинявшаяся непосредственно ее светлейшеству. Что касается торговли, то она велась абсолютно со всеми расами, королевствами и планетами Содружества. Стандартная денежная система сие позволяла, привелегией оставалась лишь чеканка монет, с изображением королевского лика, расчеты которыми осуществлялись исключительно в пределах империи».

На первый взгляд все казалось абсолютно логичным, удобным и при этом законодательно крепким. Но, по всей видимости, только казалось. Потому как в Вергонии распространялись весьма странные и противоречивые слухи о нарушении правительством Шелтариона требований вновь принятой на последнем межгалактическом совете конвенции «О соблюдении прав и свобод всех категорий граждан, проживающих на территории миров Содружества».

Вот только в чем это выражалось, Селина пока не понимала. В ее задачу входила проверка достоверности крайне опасной сплетни. Обвинение в ксенофобии грозило Шелтариону серьезными неприятностями, вплоть до полного разрыва дипломатических связей и исключения из альянса.

Задание девушку беспокоило. Во-первых, оно не носило официальный характер, а все сведения должны были передаваться частному лицу. Во-вторых, шпионить, пусть и даже в пользу страны, когда-то приютившей ее родителей, было неприятно. И в-третьих, отказаться от сомнительной чести не представлялось возможным. В этом случае ее семью могли принудительно выслать на историческую родину. А для отца подобное имело все шансы обернуться судом и тюрьмой, ибо он воевал на стороне Сильванидов, после победы Шелтариона оказался военнопленным и едва не окончил жизнь на исправительных ледниках Телурии. Но вмешался его величество случай. Мама влюбилась в темноволосого эльфа с пронзительными янтарными глазами, отличительной чертой племени Сильванидов, и согласилась бежать с ним, навсегда покинув Танселию. Принадлежности к княжескому роду никто из них не имел, что позволило бабушке примириться с неравным союзом, выдвинув лишь единственное условие – как можно чаще видеться с внучкой. Много позже Фелисия переменила решение и визиты в родительский дом для Селины прекратились, вплоть до сегодняшнего приезда, когда она вернулась домой, чтобы принять в наследство поместье и обширные чайные плантации, прилегавшие к нему.

– Вы совсем замерзли, госпожа, – робко нарушила ход ее мыслей Синтия, придвигая к хозяйке чашечку с горячим ароматным напитком.

Селина рассеянно кивнула и слегка улыбнулась.

Ей будто бы наяву представился летний вечер на тенистой террасе, где иногда накрывали чайный стол под непроницаемым для лучей заходящего солнца навесом из деревьев. Когда они с бабушкой наслаждались прохладой и тишиной, а вдали золотились плантации, солнце румянило старый студеный пруд, по тропинкам вился туман, и рабочие возвращались с полей усталые и разгоряченные.

Слышались оживленные голоса, ноты играющего в музыкальном салоне рояля рассыпались во тьму, а в столовой пылали ласковые огоньки свечей. Горничные накрывали на стол, устилая его белой кружевной скатертью, раскладывая серебряные приборы и звеня хрусталем изящных графинов с соком и вином. Ужин всегда был обильным.

И в доме все дышало теплом, которого ей так долго не хватало. Будучи совсем маленькой девочкой, она любила бегать на кухню, к поварихе, любоваться подставками с посудой, круглыми и овальными блюдами, соусниками, медными и глиняными горшочками, рядами пузатых миниатюрных чайничков, фарфоровых чашек, расписанных живописью. Здесь же стояли красивые прозрачные банки с кофе, корицей, ванилью и судочки для масла.

Лина еле слышно вздохнула, протянув руки к пылающему багрянцем очагу. Без Фелисии имение стало чужим, и все же это был ее мир. Мир, в котором ей теперь предстояло жить.

Глава 2. Первые трудности.

В кладовой было тихо, темно и отчаянно холодно. То ли в отсутствии леди Фелисии, то ли по устоявшемуся укладу дома, но прислуга спускалась сюда крайне редко. За прошедшие десять дней он видел лишь управительницу, которая появлялась строго в означенное время и приносила ему еды, если так можно было назвать эту странную кашу, имевшую чуть горьковатый насыщенный вкус. Обычная пища пленников и содержанцев исправительных лагерей, расположенных на Телурии.

Илдис не был ни тем, ни другим. Просто ему не повезло. Не повезло родиться бастардом в семье знатного сильванидского вельможи. Не повезло, когда после позорного проигрыша его народ оказался изгоем, превратившись, по сути, в бесправную массу рабов.

Нет, рабства на процветающем и прекрасном Шелтарионе не было! Не было, от слова совсем! Эльф горько усмехнулся. Юную королеву Илларию не волновала печальная участь тех, кто не успел бежать в горы и оказался заложником более сильного соперника. Сильванидов боялись и ненавидели. Каждый из них обладал прирожденной способностью к колдовству и зачастую обороту. Как правило, второй сущностью становилась саламандра. Так было и у него самого. И он когда-то, безумно давно, не боялся огня и имел нефритовый оберег, доставшийся незаконнорождённому сыну от не сумевшего его защитить отца.

Законная супруга последнего искренне ненавидела плод очевидной измены своего возлюбленного и сделала все, чтобы избавиться от ребенка. Совсем юным его передали на попечение пансиона, в коем готовили будущих воинов, боевых магов, становившихся грозным орудием империи. Красивые, смертоносные существа, способные лишь легким прикосновением отнять у врага рассудок, а эльфу пробить защитную броню. Они проиграли….

Почему? Потому что нарушили собственные запреты, принесенные клятвы и закон, установленный Торесом. Предали и рискнули претендовать на чужое царство. По примеру своих подземных сородичей, подданных Темного двора.

Илдису не довелось познать тяжесть боя, лишь горечь рабских оков. Когда лунные одержали свою триумфальную победу, первым делом сыскали запрятанный в самом сердце Сильванидии уголок, приютивший едва оперившихся магов и их наставников. Эти дети представляли собой живую угрозу. Зреющее семя возмездия. Их было необходимо уничтожить, но «благородные» высшие Аншелларии не смогли пойти до конца, предпочтя превратить своих пленников в бесправных существ.

В этом им помог Фарсильвер, ставший для бывших воспитанников элитного военного пансиона настоящей тюрьмой. Магию запечатали, свободу и право на выбор отняли, в отличие от долийцев, добровольно избравших путь услужения и пользовавшихся терпимостью новых хозяев, сильваниды не годились для бытовых нужд. Их отправляли на ледяные копи, где царили лишь холод и казарменные порядки.

Илдис устало прикрыл глаза, попытавшись принять более или менее удобное положение. Скованные за спиной запястья отчаянно ломили, несмотря на пронзающий тело озноб, нестерпимо хотелось пить, веки смыкались и тяжелели, но сна, в его обычном понимании, не было. Увы, его племя не могло обходиться без света и воздуха, в отличие от своих темных собратьев. В отсутствии оных их нервная система давала сбой, и эльф медленно угасал, теряя ясность мысли и силы.

Почему же с ним обращались столь жестоко? Почему рисковали остаться без купленного сосуда живой энергии? Он знал: для чего его привезли в этот дом. Знал, что потом возвратиться в палаты Фарсильвера, уже навсегда. Госпожа Ланиэль владела бескрайними чайными плантациями и маленькой винодельней, поставляла напитки к королевскому столу и, разумеется, слышала об эликсире. В ее чертогах сгинул не один эльф, привезенный из морозного ада Телурии, он не был первым.

Впрочем, так даже лучше. Изнывать от впивающихся под кожу злобных шипов, добывая проклятое зелье, слишком страшно. Хоть в этом ему должно повезти.

Скоро появиться его мучительница, ненадолго снимет оковы, позволит дойти до дальнего уголка, где располагались "удобства", если им можно было дать такое определение. Посмотрит своими колючими злющими глазами и вновь загремит стальной цепью. К чему только лишние мучения.... Лучше бы сразу дала сонной травы. Ошейник надежно блокировал любые попытки побега и неподчинения. Просто ей нравилось наблюдать за его страданиями. Брезгливо рассматривать синяки и снисходительно слушать невольные стоны, наслаждаясь чужой болью.

Быть может, в той ужасной войне и она потеряла своих родных, возлагая вину на непокорное племя и ненавидя каждого из них.

По напряженно застывшей спине Селины вновь пробежал озноб. Бесцветно поникший взор устало следил за слаженной работой лакеев и служанок, готовящих для нее горячую ароматную ванну.

Где-то внутри зрело стойкое чувство отчуждения, словно ее вдруг бросили посереди цирковой площади, с плохо приклеенным фальшивым носом, заперев в беспощадном капкане.

Влажный, пахнущий фиалками, воздух заполнил купальню. От огромной овальной ванной из телурского розового мрамора, с массивными серебристыми кранами, в виде цветочных лепестков, поднимался пар. Синтия аккуратно расставила на прилегающем к ней столике различные яркие флаконы и привычно положила три белоснежных полотенца. Зеркальная стена напротив плавно перетекала в огромное окно, выходящее на задний двор. Стекло, амальгированное ртутью, манило сияющей теплотой, в то же время скрывая сие помещение от любопытных глаз, могущих быть снаружи.

Селине казалось, что она очутилась в гигантской перламутровой раковине, волшебной и недосягаемой.

Она долго лежала в горячей, благоухающей ласковым флером спокойствия, воде, стараясь унять нахлынувшую тревогу. Вид за окном угнетал, создавая унылый контраст с обогретой очагом спальней. Почему так тревожно? И страшно…. Словно бы вдруг на душе разлилась безликая горькая муть.

Огромные часы в холле пробили полночь, когда девушка облачилась в пушистый халат, сотканный из шерсти элитной породы лавенийских овец, и присела у небольшого письменного стола, приютившегося между камином и оконным эркером. В выдвижном ящичке ей удалось обнаружить изысканные письменные принадлежности: тончайшую веленевую бумагу, коробочку с золотистым песком, водонепроницаемые чернила и крошечную фамильную печатку с воском. Вот только как описать те эмоции, что ныне теснились в переполненном дурными предчувствиями сердце, новоявленная госпожа «Эль Фариона» не имела ни малейшего представления.