Ведьма и Ко

Она лежит на траве в какой-то белой, испачканной грязью, коротенькой хламиде: волосы спутаны, они стали почти серыми из-за налипшей пыли, глаза закрыты, руки распростерты, как крылья птицы. Такое ощущение, что девушка пыталась сделать снежного ангела в разгар лета. Но это не все. На внешней стороне бедра я замечаю край татуировки похожей на цветок шиповника.

В деле есть фотографии из морга. Я присматриваюсь к татуировке, которую больше не скрывает одежда. На бледной коже шиповник смотрится чересчур ярко, будто вызов бледности мертвой плоти.

Листаю дело дальше, читаю документы, рассматриваю фотографии. На всех изображены девушки, совсем не похожие друг на друга: блондинки, брюнетки, рыжие, пухлые и худые, высокие и низкие. На первый взгляд в них ничего общего. Все трупы найдены в разных местах: городах, парках, лесах. Времена года и суток также разные. Но для меня все ясно. У каждой девушки есть “особая” татуировка. А это значит, что какой-то маньяк объявил охоту на ведьм. И я не могу, просто не имею права, захлопнуть эту папку и забыть все, что в ней содержится. Мои сестры мне этого не простят.

– Ну, и? – спрашивает Николь. – Теперь-то, ты, готова сотрудничать?

– Да. Что нужно сделать? – мой голос слегка хрипит после долгого молчания.

– Вот так бы сразу, детка. А теперь поработаем, – радостно отвечает демоница и протягивает мне сотовый телефон.

Я беру его и откидываюсь на спинку кресла.

– Больно же! – раздается недовольное из-за спины.

Видимо, я отдавила котику пальцы.

– А нечего было подкрадываться!

И как только он смог подойти ко мне так близко настолько бесшумно?!

Наверное, я слишком увлеклась, когда вникала в суть дела и читала материалы.

– Как ты понимаешь, – начинает Николь, – это дело связано с ведьмами.

– Расскажи мне лучше что-то новенькое, – бурчу я себе под нос, но демоница каким-то образом слышит.

– Хорошо, вот тебе новенькое: я считаю, что за смертями этих девушек стоит твой отец.

В комнате становится слишком тихо. Кажется, я слышу даже собственное сердцебиение.

– Что… ты … сказала?!

– Есть вероятность того, что убийца – твой отец.

Я вскакиваю с кресла в намерении влепить этой рогатой сволочи как минимум пощечину, но меня останавливает новое фото. Будто фокусник, демоница достает его из кармана байки и бросает на столешницу.

Не верю своим глазам. Такого не может быть! Нет!

На фотографии запечатлено бездыханное тело матери. Она кажется старше, чем я ее запомнила. Но это определенно она, моя мать. Почему полиция не сообщила мне о ее смерти? Что вообще происходит?!

Дрожащими руками я беру фото и подношу его ближе к глазам. Монтаж?! Если и так, то качественный. Я не могу найти каких-либо огрех или несоответствий, картинка выглядит болезненно натуральной.

– Есть доказательства причастности отца к этим убийствам? – мой голос звучит сухо и безэмоционально.

Если нужно, я могу взять себя в руки, но эта собранность дается мне не легко, а потом обязательно настигает откат. Хорошо бы в этот раз пронесло, но в такое счастье верится с трудом.

Демоница протягивает мне еще одну папку без номера и названия. Она выглядит не такой пухлой, как предыдущая, но взять ее гораздо сложнее.

Пальцы на руках немеют от холода. Это воздух настойчиво намекает мне, что привычный мир скоро изменится навсегда.

Я выдыхаю и будто бросаюсь в омут с головой – беру папку и открываю ее.

Кроме фотографий моей мертвой матери в файлах находятся и другие снимки. На них изображены родители, как вместе, так и поодиночке. Они вполне себе живые, здоровые и путешествуют. По крайней мере я видела фотки из Парижа, Берлина, Греции, Испании и других стран.

Не верится! Пока мы с бабулей переживали их исчезновение, они наслаждались жизнью! Кафе, театры, музеи, яхты … Да, откуда только они взяли деньги на это?!

Еще в папке находятся материалы с докладами детективов агентства, а также описание и фото улик. Там есть многое, начиная от анализа ДНК волос и крови, найденных на местах преступления, и заканчивая отпечатками пальцев на бычках сигарет, валявшихся возле тел жертв. Неужели папа начал курить?

– Откуда ты взяла эти фото и документы? – я заставляю себя обратиться к демонице.

– Фото – из Московской квартиры твоего отца, а документы – часть из полиции, а часть из наших внутренних источников, – она отвечает четко и быстро.

Значит, скорее всего не врет.

– Где папа сейчас?

– Ушел от охотников за ведьмами неделю назад и больше не появлялся на наших радарах. Скорее всего залег на дно.

– Охотников?!

Такого я точно не ожидала.

Эти свирепые бойцы за справедливость берутся за дело только в крайнем случае, когда вина преступника доказана и соразмерна самому жестокому наказанию в нашей среде – отъему силы и казни.

Уж лучше отца поймает полиция, чем охотники. Тогда у него хотя бы появится шанс выжить.

Что это за мысли? Разве я стану переживать за жизнь предателя, подозреваемого в серии убийств? Но, несмотря на все предоставленные доказательства, я не хочу верить в вину отца. Не могу. Не буду. Мне нужно узнать правду и раскрыть это дело.

– Чем я могу помочь, Николь? Вряд ли после того, как отец исчез на много лет, он вдруг появится и захочет со мной поговорить.

Я пожимаю плечами и откидываюсь на спинку кресла. Рыжий все еще стоит за моей спиной.

– А вот это, детка, правильный вопрос. Для начала выйдешь на работу, познакомишься с моими ребятами, потом и поговорим.

Демоница нажимает на столе кнопку вызова. Радужные всполохи исчезают со стен. В кабинет входит давешний бугай. Он кивает женщине и показывает нам на выход.

Мы с рыжим выходим в прихожую. Я накидываю пальто и забираю рюкзак, оборачиваюсь. На полу розовой махровой лужицей растекается халат. Из-под полы выглядывает рыжая усатая морда с разноцветными глазами. Понятно, коту пальто ни к чему.

Хитрец вылезает из-под халата и запрыгивает на мое плечо, оборачивается вокруг шеи и затихает.

Я сначала хочу его сбросить, но потом решаю оставить. Все же котик защитил меня сегодня от смерти. Негоже так его «благодарить». Я тяжко вздыхаю и вместе с бугаем выхожу на пропитанную влагой улицу.

Дождь закончился. Ветер стих. Воздух пахнет холодом и прелыми листьями. Солнце давно зашло. Если бы не фонари, разгоняющие тьму вдоль садовой дорожки, нас бы полностью окутала тьма.

Вспоминаю фразу из песни Булата Окуджавы: “Здесь птицы не поют, деревья не растут, и только мы, плечом к плечу, врастаем в землю тут”. Брр, надеюсь, до “огня” дело не дойдет.

Я передергиваю плечами и усмехаюсь. Чего, спрашивается, испугалась, дурочка?! Я же – ведьма. Мне нечего бояться!

С такими мыслями я делаю шаг вперед, встаю на плитку садовой дорожки и шагаю в сторону такси. Свет от фонарей начинает моргать и в конце концов гаснет. До машины мне остается каких-нибудь пару метров. Но я ничего не вижу и останавливаюсь. Сзади слишком громко в наступившей тишине дышит бугай. Его длинный кожаный плащ слегка поскрипывает в такт шагам. Видимо, темнота ему не помеха.

Он быстро догоняет меня, кладет руку на мое плечо и вскрикивает.

– Что случилось? – мне чудятся нотки страха в собственном голосе.

– Да чтоб тебя! – раздается гневное справа. – Твой котяра тяпнул меня за руку!

– А нечего ко мне руки тянуть! – я пытаюсь защитить блохастика от заслуженной кары.

В этот момент водитель заводит мотор такси, у машины загораются фары. И чего, спрашивается, он раньше не мог этого сделать? Заснул что ли?

Света достаточно, чтобы продолжить путь.

Бугай посылает меня с котом по матушке, провожает до автомобиля и с силой захлопывает пассажирскую дверь.

Я боюсь, что водитель снова отвезет меня не в том направлении, но сама не замечаю, как под мерное урчание кота и классическую музыку, которая играет по радио, засыпаю.

Машина останавливается возле моего дома. Я выхожу из такси. Светает. Все вокруг окрашивается в серые тона. Еще не рассвет, лишь намек на него.

На лифте я поднимаюсь до двери своей квартиры, захожу в нее, аккуратно перекладываю кота на диван и раздеваюсь.

Все, этот день окончательно меня вымотал. Я падаю в нежные объятия кровати и с облегчением закрываю глаза.

***

Я просыпаюсь медленно, тягуче потягиваюсь в кровати.

От простыней пахнет свежестью и лавандой, из приоткрытого окна тянет сыростью и холодом осеннего утра.

Будильник не звонил, значит, выходной. Сонный мозг не желает просыпаться. Я подтягиваю одеяло выше, обнимаю подушку и пытаюсь вырвать у Морфея еще пару минут.

На живот ложится чья-то горячая рука, она обнимает меня и притягивает к твердому и явно мужскому возбужденному телу.

Что происходит?!

Я резко открываю глаза и пытаюсь осознать, где и с кем нахожусь. Вроде комната моя: те же шторы, стены и письменный стол. Тогда откуда взялась эта наглая мужская конечность, не говоря уже обо всем остальном?

Мозг выходит из состояния сна и усиленно начинает работать. Я вспоминаю вчерашний день: собрание, похищение, демоницу. Точно! Меня же наняли на работу в детективное агентство! А это недоразумение по соседству, должно быть, мой кот-защитник. Не мужчина, а кот, которого я вчера ночью уложила спать на диван.

Каков наглец! Сейчас он получит по рыжей усатой морде! Тьфу ты, лицу! Я ему зенки выцарапаю и на зелья пущу!

С таким боевым настроением я поворачиваюсь к рыжику и заношу руку для удара.

Он распахивает глаза и улыбается, не предпринимая попыток себя защитить. Не чувствует во мне угрозу? Или ему по кайфу такие игры?

Я опускаю руку на одеяло и хмурюсь.

– Пошел вон из моей кровати, блохастый!

Честно говоря, мне после вчерашнего не до разборок. Хочется в душ, чашечку крепкого кофе и шоколадку. Но кого волнуют мои желания?

– Хозяйка в плохом настроении? – будто в недоумении спрашивает рыжик. – Может, ей нужен расслабляющий массаж?

Этот самоубийца нарывается! Сейчас как напущу на него чесотку, будет не до шуток! И только я собираюсь ему это все высказать, как наглец откидывает одеяло и плавно встает с кровати. Слова замирают у меня на губах.

Хорош мужик, и знает это! Абсолютно голый, он беззастенчиво идет к туалетному столику, открывает выдвижной ящик и среди разнообразия баночек, тюбиков и бутылочек безошибочно выбирает мое любимое миндальное масло. Откуда только узнал?

Рыжик открывает флакон, капает пару капель себе на ладонь и начинает втирать масло в грудь, потом спускается ниже к упругому животу, доходит до линии пупка и еще ниже.

Я закрываю глаза, чувствую, как щеки обжигает румянец, а дыхание учащается. По комнате плывет аромат миндаля.

Кровать скрипит под тяжестью моего защитника.

Надо что-то делать. Веду себя, как девчонка! Так не пойдет!

Я открываю глаза и падаю в зелено-синий омут.

Котик зря времени не теряет: его лицо прямо над моим, руки – по обе стороны от моей головы. И даже сквозь одеяло и тонкую ткань ночной сорочки я ощущаю кожей живота его горячее возбуждение.

Рыжик наклоняется все ниже. Его дыхание пахнет медом и корицей. Я непроизвольно вдыхаю глубже и облизываю пересохшие губы, но в последний момент беру себя в руки и отворачиваюсь. Поцелуй приходится в щеку.

Я упираюсь ладонью рыжику в грудь и отталкиваю его от себя. В этом мне помогает воздух.

Он сносит котика с кровати и надежно прижимает к полу. Тот ругается и пытается подняться, но безуспешно.

Я медленно встаю и ухожу из комнаты, пытаясь скрыть за молчанием растерянность. Не понимаю, с чего мне так реагировать на малознакомого мужика?

Я закрываю дверь ванны и позволяю воздуху отпустить пленника. В спальне подозрительно что-то бьется, но в душевую, слава богу, никто не ломится.

Мне кажется, это хороший знак. Я захожу в кабинку, включаю воду и подставляю голову под горячие струи.

Глава 3. Объяснения

Я кое-как поднимаюсь с пола и сажусь на кровать, глубоко вдыхаю и выдыхаю. Сейчас бы покурить, глубоко затянуться и выдохнуть. Да так, чтобы голова закружилась, а мысли наполнила легкость. У меня даже пальцы правой руки подрагивают, как будто могут сжать сигарету. Жаль, в этом доме такого добра не водится.

Я провожу рукой по волосам, откидываюсь на простыни и закрываю глаза. Они все еще слезятся от непривычно яркого света. Один зрачок после трансформации остался по-кошачьи вытянутым, а второй превратился в нормальный по-человечески круглый.

Хмыкаю. Звук резонирует внутри меня и вызывает неприятные воспоминания. Как я дошел до такой жизни?! Все просто, нужно только разочек умереть. Да, что уж теперь говорить.

Простыни все еще хранят запах хозяйки. Непередаваемый аромат! Я начинаю дышать чаще, пытаюсь втянуть ускользающие от чуткого обоняния нотки. Этот сводящий с ума аромат словно пропитывает меня насквозь, неуловимо трется о чувствительную кожу, разрядом проходится по подушечкам пальцев и исчезает, срываемый дуновением ветра из открытого на ночь окна.

Опомниться удается не сразу. Я резко встаю с кровати, оборачиваю простыню вокруг бедер и подхожу к окну, но не вижу пейзажа за ним. Глаза застилает злость на ведьму, на себя, на мир. В груди, в области сердца, разливается призрачная боль. Она все ширится и не дает нормально дышать.

Я подхожу к туалетному столику и сжимаю в руке стеклянный флакон духов. Он лопается, словно спелая груша. Осколки врезаются в ладонь, кровь течет по руке до сгиба локтя и капает на пол. Боль отрезвляет, и я отбрасываю остатки флакона прочь. Они глухо ударяются об стену и осыпаются вниз мелким крошевом, оставляя на обоях мокрое, местами кровавое, пятно. Хорошо, что мне попался почти пустой флакон. И все равно сладкий цветочный запах забивает все остальные ароматы комнаты. Я открываю окно: впускаю в спальню поток свежего воздуха, и жду, пока проветрится помещение.

С улицы раздается шум машин, и чей- то громкий, визгливый голос, неприятно колет чувствительных слух. Это соседка болтает по телефону возле входа в подъезд. Железная дверь скрипит, а потом звук разговора затихает.

Клен напротив приятно шелестит. С него срывается и падает на подоконник желто-коричневый лист. Я беру его в руки: мокрый, резной, по-осеннему яркий.

Чувствую, как по щеке бежит слеза: вытираю ее тыльной стороной ладони. Я жив! С пониманием этой простой истины мне вдруг становится легче.

Звук капель в ванной исчезает. Я непроизвольно прислушиваюсь. Ведьма выключает душ.

Что ж, пора играть навязанную роль и выполнять подписанный кровью договор. Я срываю с бедер простыню и становлюсь напротив двери в спальню: пусть зараза посмотрит, какого «кота» получила!

В среде колдунов считают, что все ведьмы – шлюхи. Они редко выходят замуж, хотя любовников заводят часто. Даже поговаривают, что ведьмы используют сперму для создания зелья молодости, потому-то и стареют медленнее обычного человека.

Череда утренних событий и полученный накануне отказ не вписались в мои стереотипы, за которые я держался из последних сил.

Я собираю волю в кулак, встаю перед дверью и представляю «свою» черноволосую ведьму.  Интересно,  она наденет шелковый халатик или кружевную комбинацию? А чем будет пахнуть: розой, фиалкой, лавандой? Или, может, чем-то экзотическим типа пачули?

Эти мысли меня возбуждают и заставляют замереть в ожидании на против двери спальни в самой эффектной позе. Пусть ведьма заценит «размер» имущества.

Однако своевольная чертовка подходит к двери, топчется на пороге, и, уходит, громко шлепая тапочками. На кухне гремит посуда.

Дурак! Она же сразу дала понять, что «такие» отношения ей не нужны! Итак подмоченное с утра настроение портится еще больше.

Я сжимаю пальцы в кулаки. Правую руку до сих пор саднит, видимо ранки от осколков флакона еще не успели зажить. Кровь снова капает на пол. Так я заляпаю ведьме весь пол в спальне – приходится медленно разжать пальцы и сосредоточиться на исцелении. Вскоре ранки покрываются корочкой.

Надо выходить из комнаты.

Конечно, кошачье обличье подошло бы мне больше, но нам с ведьмой нужно поговорить. Даже не так: это жизненно важно!

Я разрываю простыню на две части. Одним куском убираю осколки и кровь, а другой, немного подумав, все же обматываю вокруг бедер, а потом выхожу из спальни.

Ведьма стоит у плиты, от которой начинает тянуть гарью. Кажется, девушка планировала сделать на завтрак омлет. Но она не помешивает его, да и смотрит в другую сторону. Я бросаюсь вперед, хватаю сковороду за ручку, переставляю сгоревшее нечто на свободную комфорку и выключаю газ.

Девушка будто только теперь отмирает. Она смотрит мне в глаза, затем переводит взгляд ниже и осознает, что кроме простыни мое тело ничто не прикрывает. Ее щеки слегка розовеют: если бы я не стоял так близко, то не заметил бы. Ведьма отодвигается от меня на расстояние вытянутой руки и спрашивает:

Какой у тебя размер?

– Что?! – я не сразу понимаю, что она имеет в виду, и мешкаю с ответом.

– Я говорю о размере одежды и обуви, – уже с вызовом поясняет девушка, картинно закатывает глаза и скрещивает руки на груди.

– М, 42. А что, в твоем гардеробе завалялись мужские шмотки? – я спрашиваю с ехидной усмешкой и демонстративно заламываю вверх бровь.

Ведьма может воспринять мои последние слова как намек на большое количество мужчин в ее жизни. Но я не могу удержаться: злюсь и не понимаю почему. Вот зачем мне нужно провоцировать и дразнить девчонку?! А ведь она тоже разозлилась, чуть пар из ушей не валит. Стоит передо мной, дышит часто, щеки покраснели, а в глазах пляшет зеленая буря.  Видимо, конструктивного диалога сегодня не выйдет. Но к моему величайшему удивлению, ведьма быстро справляется с гневом.

– Нет. Закажу доставку в интернете, – она отвечает на мою подколку довольно спокойно.

Это злит, но и заставляет немного больше уважать девушку. Так быстро успокоиться может не каждый. Эта черта характера многое мне говорит о силе воли хозяйки.

– Хм, тогда заказывай, а я приготовлю нам что-нибудь съедобное. Это «дерьмо», – я махаю рукой в сторону горелого омлета, – даже свиньи есть не станут.

Ведьма белозубо улыбается, явно задумала какую-то пакость. Она подходит к холодильнику и открывает его. Там, прижимаясь к друг другу бочками, одиноко стоят пару баночек клубничного йогура. На этом все.

Девушка ставит одну из баночек на стол и говорит: «Завтрак подан. Приятного аппетита». Она кладет рядом с йогуртом чайную ложку и отворачивается, чтобы вскипятить воду в чайнике.

Я молча сажусь за стол и жду, пока ведьма заварит хотя бы чай. Но и тут меня ждет облом. Девушка достает из кухонного шкафчика упаковку с чайными пакетиками. Я медленно вдыхаю и выдыхаю. Спокойно. Все не может быть так плохо.

– Я предпочитаю кофе. Хоть он-то у тебя есть?! – не могу скрыть за простым вопросом нотку сарказма.

На стол рядом с чайными пакетиками ведьма ставит банку с растворимым кофе. Боже!

Кажется издеваться надо мной доставляет девчонке большое удовольствие. Вот как глаза искрятся! А улыбка так и цветет на губах, таких сочных, розовых, влажных … стоп. Кажется, меня опять стало заносить не туда. Чертов договор фамилияра! А поговорить-то надо. И успокоиться бы тоже не помешало.

Ведьма садится за кухонный стол напротив меня, ставит чайник посередине и срывает с йогурта фольгированную крышку. Она выбирает чай из коробочки и заваривает его, а потом демонстративно кладет мокрый пакетик прямо на столешницу. На поверхности тут же образуется коричневое пятно.

Я закрываю глаза ладонями и считаю про себя до пятидесяти. Это немного помогает. По крайней мере перспектива прожить до конца жизни, питаясь йогуртами с подгорелым омлетом и запивая все это кулинарное богатство пакетированным чаем или растворимым кофе, уже не кажется мне такой унылой.

Ну, не умеет девушка готовить, так ведь я могу! Делов-то, сходить в магазин и купить нормальную еду.

Я открываю глаза и протягиваю ведьме свой йогурт. Она его не берет. Тогда мне приходится просто поставить баночку на стол рядом с девушкой, которая начинает хмуриться.

– Кажется, сегодня у меня разгрузочный день, – я пытаюсь сказать это ведьме как можно спокойнее, чтобы она не обиделась, ведь впереди маячит тяжелый разговор.

С девчонки будто вмиг стекает все веселье.

– Я закажу доставку пиццы, ты не останешься голодным, – без тени улыбки в голосе произносит ведьма. – Какую заказать: «Маргариту», «Пепперони», «Неаполитана» или что-то другое?

Странно, что девушка поинтересовалась моим мнением.

– Давай ту, где много мяса.

Ведьма достает телефон из кармана джинс и заказывает «Деревенскую» большую пиццу.

Через полчаса приезжает курьер и отдает девушке коробку. Ведьма ставит ее на стол и открывает крышку. Квартира тут же наполняется ароматами копченой курицы, ветчины и сыра моцарелла.

Я непроизвольно сглатываю слюну. Ведьма нарезает пиццу. Я сажусь за стол, беру в руку первый кусок и … пропадаю. Как вкусно! Кажется, у котов есть какие-то дополнительные рецепторы на языке, а может быть это новое тело так нуждается во внешней подпитке. Но вкус пиццы просто божественный! Я съедаю последний кусок и сыто откидываюсь на спинку стула.

Ведьма все это время зависает в ноутбуке, который она принесла на кухню из зала. Благо пакетик и пустую баночку от йогурта я выкинул заранее. Девушка иногда бросает в мою сторону оценивающие взгляды, предполагаю, выбирает для меня одежду. Надеюсь, ее не покинет благодушное настроение, а то ходить мне в красных штанах в облипку и желтой футболке с зеленой кепкой или что-то типа того. Не хотелось бы…

Как только я заканчиваю есть и выбрасываю коробку от пиццы в мусорку, ведьма разворачивает ко мне ноутбук. Действительно, на экране отображается сайт магазина одежды, мужской отдел. Но корзина пуста. Что такое?

Видимо, удивление отображается у меня на лице, потому что девушка говорит: «Выбирай, что хочешь», – и пододвигает ко мне ноутбук.

Я бросаю в электронную корзину товаров на приличную сумму, но ведьма без вопросов подтверждает заказ и быструю доставку. Вещи со склада магазина должны привезти в течение пары-тройки часов.

Девушка закрывает крышку ноутбука, берет его в руки и собирается уходить, но я прошу ее остаться. Оттягивать разговор не имеет смысла.

– Давай знакомиться что ли, – я делаю небольшую паузу, собираюсь с силами и говорю: – Меня зовут Захария.

Собственное имя звучит как-то странно в нынешней ситуации. Оно напоминает о прошлом, словно «эхо». Но что поделать, другого имени у меня нет.

– А я – Нина, – отвечает девушка.

– Знаю, в «гостях» у Николь слышал.

– Да, точно, а я и забыла.

Ведьма бьет себя ладонью по лбу и ненадолго прикрывает глаза, а потом спрашивает:

– Необычное имя, настоящее? – вопрос девушки звучит словно шутка, но глаза остаются серьезными.

– Настоящее, настоящее, можешь не сомневаться – уверенно говорю я, а в сторону шепчу: «Кто бы еще позволил мне назвать вымышленное».

Но, видимо, не только фамилиары обладают хорошим слухом. Нина переспрашивает:

– Что ты сказал? Кто и что может тебе запрещать?

Ведьма не замечает, что из ее прически выбивается угольно-черная прядь, которая контрастом ложится на ткань белой хлопковой футболки.

– Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о фамилиарах?

Я не уверен, что могу правильно оценивать ее поведение. Может, это всего лишь игра или способ вытянуть из меня побольше информации.

– Нет, эти знания были давно утеряны. Остались только легенды, которые передаются от главы ковена к сестрам, – она говорит это с ощутимой долей досады, даже уголки ее губ опускаются.

Вдобавок ко всему ведьма будто смущается: она сидит на стуле, потупившись, а потом вообще поворачивает голову в сторону окна, словно за стеклом может увидеть что-то новое. Но там только хмурое осеннее небо и парочка громоздких грязно-серых туч.

Странно, я думал, Нина в курсе дела, хотя бы разбирается в основах, но теперь понимаю, что ошибся. Она знает даже меньше, чем я сам. Если бы не оказался в подобной ситуации, то посмеялся бы. Но сейчас мне не до смеха. Разговор будет тяжелее, чем я думал.

– Тогда начнем с начала. Коты-оборотни берутся не из воздуха. Они – бывшие колдуны, которым после смерти высшие силы дали шанс переродиться.

Я очень внимательно смотрю на девушку, поэтому замечаю, что после моего последнего заявления ее зрачки расширяются. Значит, не знала-таки, правду говорила. На душе становится как-то спокойнее, и я продолжаю:

– Кандидатам предлагают подписать договор служения, – на этом моменте Нина меня прерывает.

– Погоди, что? Ты серьезно?! Перерождение?! Договор?! Колдуны?! – девушка в недоумении всплескивает руками, – ты шутишь?!

– Нет, – я раздражаюсь, – не прерывай! Высшие силы действительно дают возможность колдунам переродиться. Но для нас это позор! Поэтому до меня мало кто соглашался, уже пару сотен лет точно не было желающих.