Цветок вампира – аконит

– Это что ты ему наговорила?

– Да всякого, – уклончиво ответила я. – Ну так что? Сможешь?

Костя ответил не сразу. По ту сторону динамика доносился шум. В отделении было неспокойно.

– Дай мне пару минут.

– Ладно.

Отец повесил трубку. Я понимала, что Станислав мог отказаться. Оставался запасной план в виде велосипеда, пусть он и не особо меня радовал. Не то чтобы я против поездки, но сегодня были другие приоритеты.

На улице было светлее, чем обычно. Выглянув в окно, я сразу поняла почему: на земле лежал тонкий слой снега. Должно быть, выпал за ночь. Если я хотела успеть доехать в школу на велосипеде, выходить следовало минут двадцать назад. Делать нечего. Дожидаясь звонка от Кости, я пошла на кухню и поставила чайник. Пока закипала вода, я выудила из хлебницы пару кусков, а из холодильника брусок сыра и упаковку сливочного масла. Сделав два бутерброда, я достала из верхнего ящика открытую упаковку чая с бергамотом и заварила один пакетик в чашке. Сев за стол и включив телевизор, я позавтракала. Когда в кружке оставалось чая на глоток, в дверь кто-то трижды постучал.

Как странно. Кто будет стучать в дверь с глухой кожаной обивкой, когда на стене есть кнопка звонка? Задаваясь этим вопросом, я поднялась с места и направилась в коридор. Заглянув в дверной глазок, я увидела темный силуэт. Лица видно не было из-за перегоревшей лампы. Стучавший был низкого роста, со смешно топорщившимися в разные стороны волосами.

– Кто это?

– Ася, привет! – дружелюбно отозвался голос. – Это Диана, сестра Стаса. Твой отец звонил, просил Стаса подбросить тебя до школы, но его сегодня не будет на занятиях. Я вызвалась помочь. Можно войти?

Я дернула за щеколду и открыла дверь, пропуская Диану внутрь. Она стояла в длинном светлом пальто нараспашку, наброшенном на плечи, и блестящих черных сапогах на тонкой шпильке, чуть компенсирующей миниатюрный рост девушки. На концах черных с почти неуловимым алым отливом волос мерцали капли воды. Должно быть, на улице продолжал идти мелкий снег. В очередной раз я подметила, как стильно Смирнова выглядела, и помечтала о дне, когда наберусь смелости попросить у нее совет.

– Ты уже собралась? – поинтересовалась Диана, взъерошивая рукой волосы и избавляясь от капель.

– Минутку, – жестом я попросила Смирнову подождать, после чего быстро прошла в комнату, подхватила рюкзак с шарфом и вернулась в коридор. Сняв с крючка куртку, я поспешно попыталась ее надеть, но от волнения путалась в рукавах. Диана пришла мне на помощь, придержав ткань у плеча. Стоило мне потянуть за молнию и поднять глаза, как я заметила неодобрительное выражение на лице Дианы.

– Точно так не замерзнешь? Там минус и ветер довольно сильный.

– Мы же все равно на машине.

– Да, но вдруг к вечеру тебе придется возвращаться на автобусе или долго ждать Костю. – Она пощупала куртку, и на лице тут же появилось сильное недоумение. – Впрочем, я смогу тебя подвезти и обратно. Если ты будешь не против, конечно.

– Если тебе несложно, было бы здорово.

Против Дианы я ничего не имела – она не участвовала во вчерашнем представлении.

Салон еще не успел остыть, когда я села на пассажирское сиденье и пристегнула ремень. На улице одним днем наступила зима. Мелкий снег продолжал падать за окном, серебрясь в свете неполной луны, которая из-за раннего часа все еще виднелась на предрассветном небе, переливающемся золотистыми красками у линии горизонта, точно предвкушая восход.

Диана села на водительское сиденье и зубами стянула перчатку за край мизинца. Освободив руки от ткани, она завела мотор, а затем опустила ручник.

– Не хочешь пристегнуться? – напомнила я девушке, смотря на сосредоточенное лицо.

– Блин, – тихо отозвалась она и протянула ремень безопасности. – Все время про него забываю.

– Не боишься, что остановят?

Диана коротко хохотнула:

– И об этом тоже забываю. Очень редко вожу. Когда приходится, думаю только о том, как бы доехать из точки А в точку Б в целости, а остальное неважно. Вождение – это такой стресс. Вообще не понимаю, что другие люди в нем находят.

– Кому-то нравится скорость, а кому-то сам факт обладания большой страшной машиной, наверное, – я предалась вслух размышлениям. – У тебя все в семье уже водят?

Автомобиль медленно тронулся, и Диана выехала из двора.

– Машины? Умеют все. Я последняя получила права, близнецы чуть раньше. Разве только Артур не водит.

Я успела подумать, что, должно быть, самый крупный и грозный из братьев на деле был самым младшим, но продолжение фразы удивило:

– Он больше по мотоциклам.

– Ого, мотоциклам? Не заметила его в гараже.

– А его там и нет. Отец категорически против. Он считает, что Артур будет гонять по всей Ксертони, как безумный, и только привлечет лишнее внимание к семье. Владимир очень старается сохранять положительное впечатление, но это не так уж и просто. Думаю, ты заметила, что к нам до сих пор относятся в городе, как к чужакам.

– Интересно ваша семья избегает лишнего внимания, превращаясь в туман и спасая девушек от похищения.

Руки Дианы сильнее сжали руль.

– Значит, ты все же помнишь.

– Забыла, но очень ненадолго. Пришлось потрудиться. За ночь у меня накопилось довольно много вопросов.

Машина остановилась на светофоре. Я быстро узнала перекресток по рыбацкому магазину с лазурной дверью и огромной вывеске с иллюстрацией щуки.

– Верю, – понимающе отозвалась Диана и нажала на рычаг под рулем. Дворники на лобовом стекле пришли в движение, смахивая крошечные снежинки. Немного помолчав, она продолжила: – Ох, не мне на них отвечать.

– Я планировала их задать твоему брату, вот только подбросить меня до школы приехала именно ты.

– Да уж, – невесело проговорила Смирнова. – Сам кашу заварил и аккуратненько отправил со всем разбираться сестру. Очень в стиле Стаса.

Взгляд Дианы скользнул к приборной панели.

– Как смотришь на то, чтобы пропустить первый урок?

– Плохо. Я уже пропустила вчерашние занятия.

Диана нахмурилась:

– Вчера же диспансеризация была. Ничего страшного не произойдет, если мы пропустим русский язык сегодня. Он же наш родной. Ничего нового не расскажут.

– Это ты сейчас так думаешь. Посмотрим, как запоешь на экзаменах в следующем году.

– Поживем – увидим. – Диана пожала плечами, и машина снова тронулась на зеленый сигнал светофора. – Скоро уже приедем. Спрашивай, пока есть время.

– Вы правда вампиры?

– Да, – Диана ответила, не успела я произнести до конца слово «вампир».

– И пьете кровь?

– Случается.

– Человеческую?

– Предпочтительно.

Мне стало неловко от того, как Диана отвечала. Слишком короткие ответы создавали впечатление, что она хочет поскорее отвязаться. Но я не планировала сдаваться, пусть и чувствовала себя неуютно. Никто не был виноват в сложившейся ситуации. Разве только Стас. Внутри я до конца еще не осознала опасность, в которой вчера оказалась. Все мои мысли крутились вокруг мистических существ, знакомых по литературе и кинематографу, смещая фокус с правды, что я так боялась осознать.

Сказка стала реальностью. Вернее, страшилки, что следовало рассказывать в древности детям перед сном, готовя к ежедневным опасностям многогранного мира. И одна из таких опасностей вчера нависла над моей головой.

– Мужчина, который меня похитил, был одним из вас? – Одно лишь упоминание Глеба заставило меня содрогнуться, но я постаралась не подать вида.

– И да и нет.

– А можно поподробнее?

Диана набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула:

– Я не знаю, как стоит ответить. Правда. Все слишком сложно. Не вываливать же на тебя полный справочник под названием «Кровососущие твари и где они обитают»?

– Попробуй упростить, – предложила я, стараясь придать своим глазам умоляющее выражение.

– Вампиры – это общее название, объединяющее всех существ, питающихся кровью. Я вампир, мой отец Владимир – тоже, как и твой похититель. Все мы как бы часть одного большого вида. К примеру, мне правда лишь восемнадцать лет. Я родилась такой и другой жизни не знаю. Все в мире для меня так же ново, как для тебя. Наверное, поэтому я так ужасно вожу, в отличие от папы, – она усмехнулась, но, не заметив веселья с моей стороны, продолжила: – Другое же дело Владимир. Он обращенный вампир. Твой похититель тоже. Вот только назвать их равнозначными друг другу нельзя. Пока не слишком сложно?

– Вроде нет. – Я смотрела на нее не отрываясь. – Но уже скопилась стопка новых вопросов.

– Дай-ка угадаю. – Диана заехала на школьную парковку. – Один из них касается того, как я могла родиться вампиром?

Я молча кивнула. Диана посмотрела назад и осторожно припарковала машину. Зря она так наговаривала на себя: получилось с первого раза. Переключив передачу на нейтральную, одноклассница заглушила двигатель и отстегнула ремень безопасности, однако выходить из машины не спешила.

– Я успею ответить только на один из этих вопросов до звонка. Какой выбираешь?

Понадеявшись на возможность позднее наверстать упущенное, я решила узнать подробнее о похитителе.

– Моего отца обратил первородный вампир. Владимир тогда жил в Европе, стремился к науке и познанию, вот только несколько опередил время своими взглядами. Поползли слухи, что он колдун. Его бросили в темницу и собирались казнить, говоря, что он нарушает естественный порядок вещей, занимаясь врачеванием и спасая предпочтительно тех, кто не мог позволить себе лекаря. Доброта сыграла с Владимиром злую шутку. За пару часов до рассвета, когда до публичного повешения оставалось всего ничего, к Владимиру явился человек в мантии с капюшоном, скрывающим лицо. Гость предложил отцу свободу в обмен на услугу: работать под его началом, пока не наступит новый свет – миллениум, что изменит мир. В те времена все любили говорить загадками, и отец принял слова незнакомца за одну из них, подумав, что не может же он правда поклясться кому-то в служении на несколько веков вперед? Да и какой у отца был выбор? Желая выжить, Владимир согласился, сам не понимая, на что подписывается. Тогда незнакомец протянул отцу склянку с прозрачной жидкостью и велел выпить все до последней капли. Владимир так и поступил. Яд быстро распространился по его телу безжалостной агонией. – Диана поморщилась, точно ища силы продолжить рассказ. С трудом сглотнув, она продолжила: – Отец рассказывал, как цеплялся за холодную металлическую решетку, изо всех сил стараясь удержаться на ногах, но тело охватило такой дрожью, что устоять было невозможно, представляешь? Вскоре незнакомец просунул руку через решетку и напоил отца своей кровью. Так он и обратился. Испив крови первородного, отец и сам стал почти одним из них, за тем исключением, что он не мог полноценно обратить кого-то еще. Силы его крови не хватит, чтобы позволить другому жить сравнительно нормально. Вампиры, обращенные непервородными, лишены собственного голоса. Их жажда слишком сильна, и они неспособны противиться воле того, кто их обратил. Проще говоря, обращенный слабой кровью обречен провести жизнь в неутолимой жажде, медленно сходя с ума, как напавший на тебя.

Из здания школы глухо донесся первый звонок на урок. Диане пришлось прервать свой рассказ, и я уже успела пожалеть, что отказалась прогулять. Менять решение было поздно: у входа в школу толпились другие ученики, и, должно быть, кто-то из учителей нас тоже успел увидеть.

– В целом, главную разницу я тебе уже объяснила. Пойдем?

Не дожидаясь моего ответа, Диана открыла дверь и скользнула наружу. Обойдя машину, она открыла багажник и достала из него свою сумку и мой рюкзак. Я поспешила за ней к входу в школу и только перед самыми дверьми смогла нагнать девушку. Диана протянула мне рюкзак.

– Получается, мой похититель был обращен слабой кровью?

Диана кивнула и осторожно осмотрелась по сторонам.

– Давай не в школе, ладно?

– Ладно. Тогда, может, за обедом?

– Хорошо.

Диана отсалютовала мне одной рукой и свернула на лестницу. Удивительно, как легко она передвигалась на таких тонких шпильках, сохраняя при этом красоту движений и мягкость походки, как прирожденная танцовщица. Зрелище заворожило меня, однако я быстро опомнилась и тоже поспешила на урок.

В классе уже все разбрелись по своим местам, поэтому мое появление не осталось незамеченным. Все одноклассники смотрели со странным интересом, и я не понимала, чем он вызвано. Кабинет был большим, однако впритык вмещал половину параллели выпускников. Ища свободное место, я быстро ушла вглубь класса, стараясь не мешать учителю. К моему разочарованию, свободное место осталось лишь одно.

Ник смотрел на меня виновато и приветственно приподнял ладонь от стола, стараясь не привлекать лишнее внимание. В попытке найти другое свободное место я скользнула взглядом по остальным партам и вскоре сдалась. Отодвинув стул, я села и принялась суетливо доставать из рюкзака к уроку пенал, тетрадь и учебник. Никита выжидающе молчал, позволяя мне начать разговор самой, вот только я не знала, что сказать. Он так странно ответил вчера, точно знал о семье Смирновых намного больше, чем ему того хотелось. То, как хорошо начался вчерашний день и как странно закончился, уводило мысли в сторону от романтических переживаний. Какие могут быть разговоры о чувствах, когда привычный мир рухнул, а вампиры – реальны?

Отчаянно я старалась взять себя в руки и сосредоточиться на теме урока, но все сказанное учителем растворялось в хороводе беспорядочных мыслей. История о Владимире заставила меня задуматься, как долго он жил, а понимание, что существуют некие первородные, и вовсе ужасало. Неужели сама природа могла сотворить нечто подобное с человеком и привязать жизнь вампира к жажде чужой крови? На ум приходили истории о волках – санитарах леса, питающихся слабыми и беззащитными. Хищники удерживали тонкий баланс природы, не позволяя одному виду распространяться по миру настолько, чтобы вытеснить других его обитателей. Все в мире взаимосвязано, а значит, и появлению вампиров должна быть причина. Меня по-настоящему увлекали и пугали рассуждения о неизвестной природе этих существ, которые с виду ничем не отличались от нас, людей.

Я вздохнула, когда Ник пальцами прикоснулся к моей руке. Она была так холодна, будто Каримов только вернулся в класс с улицы. Я посмотрела на него, и Ник кивнул, призывая обратить внимание на то, что лежало на столе между нами – аккуратно сложенная в четыре раза записка. Осторожно подобрав ее, я убрала руки под парту и медленно развернула, стараясь не привлекать внимания учителя. На бумаге аккуратным почерком было написано три слова:

«Ты в порядке?»

Достав из пенала карандаш, я прижала листок к ноге двумя пальцами, стараясь натянуть бумагу, и нацарапала первое, что пришло в голову:

«Насколько это возможно. Давно ты знаешь о в-х?»

На случай, если записка попадет в руки учителя, я не стала писать на листе «о вампирах» целиком, оставив лишь первую и последнюю букву от названия. Оставалось только надеяться, что Ник поймет, что имелось в виду. Я свернула записку и передала ее под партой. Прочитав сообщение, Каримов помрачнел. Какое-то время он сидел, смотря на лист, и вертел в пальцах ручку, не зная, как лучше ответить. Вскоре я увидела, как он пишет ответ, но не смогла рассмотреть слов раньше, чем лист вернулся.

«Давно. Вернее сказать, всегда знал».

Ответ был странным и до жути лаконичным. И почему все в этом городе предпочитали короткие обрывки фраз вместо того, чтобы объяснить нормально? Раздосадованная, я потянулась пальцами к шее, как вдруг наткнулась на загрубевшую рану. Слова Ника эхом отозвались у меня в голове, невольно возвращая ко вчерашнему дню, а именно к машине, где мы поцеловались. Я только узнала о существовании вампиров, и то, как Никита даже не смог оставаться рядом со мной в машине, пока я не обработала рану, навело на определенные мысли. Этого просто не могло быть. Не мог же каждый второй в Ксертони быть вампиром, я брежу. Бывает, заметишь на улице какую-нибудь деталь, которой раньше не придавал значения, а теперь не можешь развидеть: взгляд каждый раз за нее цепляется. Так же, должно быть, и с вампирами: раз узнав об их существовании, начинаешь подозревать любого. Но что, если это не паранойя, а внутренний голос предостерегал меня?

Обратившись к последним крупицам здравого рассудка, я решила спросить. Если Каримов знал тайну семьи Смирновых, то следующий вопрос мог показаться вполне нормальным. Или бы он решил, что я медленно схожу с ума. Выбирать было не из чего, и я пошла на риск, осторожно выведя на бумаге слова. Формулировать приходилось осторожно на случай, если записка попадет в руки к кому-то еще. Оставалось надеяться, что Ник поймет.

«Ты тоже?»

Он ответил немедля и вернул мне лист, внимательно наблюдая за реакцией. Боясь узнать правду, я медлила, не решаясь развернуть записку. Не знаю, какой ответ мог меня обрадовать или же хотя бы обнадежить. Возможность, что Ник окажется таким же созданием ночи из недобрых сказок, ужасала. С другой стороны, Каримов всегда был добр. К тому же он нравился мне по-настоящему. Не только как друг. С Никитой всегда было легко и комфортно. Я вспомнила очаровательные ямочки, которые проступали на его щеках каждый раз, стоило Нику улыбнуться, и на душе становилось тепло. Вычеркнуть Никиту из своей жизни было чем-то пугающим, чем-то неправильным. Раскрыв секрет, захочет ли он быть со мной? Что, если хрупкий мост, возведенный между нашими душами вчера, рухнет? Об этом мне стоило задуматься прежде, чем спросить, но время нельзя повернуть вспять. Я развернула записку с ответом.

«Я тоже. Но я – другой».

Теперь лист лежал между нами, и мы писали продолжение непрерывно, точно медлить было нельзя:

«Мне стоит бояться?»

«Их? Безусловно».

«А тебя?»

«Нет».

Написав короткий ответ, Ник положил ручку и протянул ко мне навстречу раскрытую ладонь. Он оставил выбор за мной. Смотря на эти золотистые волосы и умоляющие глаза, я не могла поверить, что Никита когда-либо пожелал бы мне зла. Всем нутром меня тянуло к Нику, как бабочку к свету в поисках спасительного тепла. Скользкое предостережение, что я ничего не знаю об этих существах, всплывало в сознании, но я была готова рискнуть. Я вложила в его ладонь свою, и Никита улыбнулся:

– Спасибо.

Когда прозвенел звонок, мы с Ником вместе вышли из класса, держась за руки. Любопытные взгляды преследовали нас, пока Каримов провожал меня в другое крыло. Особенно была заметна реакция Татьяны: стоило нам показаться перед кабинетом биологии, как она, сидя у стены, отвлеклась от конспекта, и лицо Ростовой не скрывало искреннего удивления, смешанного с чем-то еще. Ее взгляд блуждал между мной и Ником, и я даже громко поздоровалась, надеясь хоть немного смутить одноклассницу, но не тут-то было. Татьяна лишь холодно поприветствовала нас в ответ и с удвоенным интересом принялась изучать содержимое тетради, словно видела свои записи впервые.

Никита попрощался в дверях поцелуем в щеку. Стоило Каримову отпустить мою ладонь, как эндорфины точно последовали за ним по пятам, растворяя в воздухе все те прекрасные ощущения, что сопровождали нас по пути до класса. Какая же влюбленность странная штука: окажется человек с тобой рядом – и все внутри начинает трепетать, а мысли вьются вокруг него одного, превращая оставшийся мир в незначительный белый шум. Стоит же ему уйти, вместе с ним уходит и часть сердца, навсегда теперь принадлежащая ему одному. Когда я читала книги о любви, мне казалось, что любовь постоянна. Преследует тебя, куда бы ты ни пошел, напоминая мелочами о возлюбленном и заставляя искать его лицо среди толпы. Минуты совместного счастья были даром за часы тяжелой разлуки. У меня все было не так, точно мой язык любви отличался от оттенка, что использовали на полотнах великие художники и поэты.

Класс был наполовину заполнен, когда я пришла, но соседнее место пустовало. Я знала наверняка, что Станислав не покажется в школе, и мне по-своему стало грустно. Я была готова молиться всем богам, имена которых таились глубоко в памяти, лишь бы не корпеть над очередной лабораторной в одиночку.

Мои молитвы услышали. В классе раздался звонкий стук шпилек Дианы, которую, признаться, я раньше никогда не замечала на биологии. Оно и немудрено, ведь я сидела за первым столом. К удивлению, одноклассница подошла к учителю и, чуть нагнувшись, продемонстрировала белоснежную улыбку на уровне его лица и тихо что-то защебетала. Результат не заставил себя ждать. Преподаватель мягко отозвался и одобрительно кивнул. Диана выглядела довольной итогом короткого разговора и направилась прямо к моему столу, отодвинула стул брата и села.

– Я подумала, что тебе не помешает напарница, пока Станислав отсутствует. Моей тоже сегодня не будет, – сказала Диана и принялась доставать тетрадь из сумки.

– Да, было бы здорово. Что у нас сегодня, ты не знаешь?

Диана кивнула на доску, и я увидела округлым почерком выведенную мелом надпись на самом верху: «Анализ и оценка различных гипотез происхождения человека».

– Ох, – произнесла я разочарованно. – Придется много читать и выписывать.

– Да ладно тебе. – Диана махнула рукой, после чего взяла со стола учебник и, заглянув сначала в оглавление, быстро нашла нужную тему. – Здесь всего три страницы. Дольше будем таблицу чертить.

Придвинувшись к ней поближе, я посмотрела в учебник и облегченно выдохнула.

Когда прозвенел звонок на урок, учитель поднялся и закрыл дверь в кабинет. После этого, встав у доски, он вслух произнес тему лабораторной и объяснил, чего от нас ожидает, вычерчивая примерную таблицу мелом. В ней были перечислены девять имен, а значит, именно столько теорий нам и предстояло найти в учебнике. Каждый ученик должен был выбрать одну из наиболее близких для себя и объяснить в формате короткого сочинения, почему она кажется наиболее логичной и подходящей.

Диана настояла на том, чтобы она искала нужную информацию, а я заносила их в таблицу. Слаженно работая, мы быстро внесли в колонки все цифры, после чего Диана принялась вслух надиктовывать теории.

– Вот эта мне, конечно, нравится, – сказала Диана чуть улыбаясь и принялась цитировать: – «Человек – единоутробный родственник, брат всему на Земле живущему, не только зверю, птице, рыбе… но и растению, грибу… Паче всего сходственность человека примечательна с животными».

– Почему эта?

– Потому что, в отличие от большинства других, она не сквозит гордыней, а, наоборот, воспевает равенство, представляя человека как собрата всего живого на Земле. Красиво же, скажи?

– Да, но ведь и дарвиновская теория говорит о человеке как о продукте эволюции, отсылая к животным корням…

Диана подхватила фразу, не дав договорить:

– Но при этом как бы ограждая человека от них, утверждая, что он выше природы и всего происходящего до него. Из теории Дарвина выходит, что человек на вершине пирамиды, а все создания, населяющие многогранный мир, скорее есть недоразвитые копии, которые не смогли достичь тех же высот.

Я нахмурилась и подтянула к себе поближе учебник, ища глазами другую теорию, и вскоре нашла.

– Нет. То, о чем ты говоришь, скорее относится к теории Роббинса. Смотри. – Я указала пальцем на нужную строку, и Диана придвинулась ближе. От нее пахло свежестью, точно совсем недавно одноклассница вышла из душа.

– И правда. Роббинс называл животных неудачными попытками создать совершенную форму. Простите, дядюшка Дарвин! – театрально произнесла она слишком громко, что, должно быть, расслышал весь класс, однако учитель даже не поднял глаза от лежащей на столе книги. – А ты какую выберешь?

Я задумалась и почесала лоб.

– Не знаю даже. Точно не Исократа с идеей «человек есть человек, потому что говорит». Он, видимо, никогда не встречал воронов.

– А что не так с воронами? – поинтересовалась Диана.

– С ними все так, просто они говорят не меньше попугаев.

– Вот оно как, – Диана искренне удивилась.

– В любом случае, мне не очень нравятся все теории, где человека воспевают как вершину творения.

Диана с интересом всматривалась в мое лицо и после короткой паузы спросила:

– Интересно, ты бы так же рассуждала про вершину творения, если бы не знала о вампирах?

– Тише! – призвала Диану я и удивилась. В конце концов, это была не моя тайна, чтобы бояться ее раскрыть.

– Да не волнуйся ты так, – коротко стриженная озорница демонстративно покрутила головой, а затем провела рукой, указывая на весь класс. – Никто даже не заметил. Людям вообще не свойственно замечать то, что находится у них прямо под носом.

– Ага. Именно поэтому полшколы не сопровождало меня с Ником взглядом, пока мы шли за руки до кабинета.

– С Ником? – переспросила Диана, и я расслышала в голосе пренебрежение. – С Каримовым, что ли?

– Ну да. Так что люди видят скорее то, что хотят увидеть.

Диана слегка поджала губы и тут же увлеклась чтением учебника.