Цена призвания

Она подошла к окну. Сад, омытый дождём, благоухал свежестью и жизнью. Всё вокруг пробуждалось, дышало, жило. А она чувствовала себя похороненной заживо в склепе собственных чувств и его обетов.

Она взяла с комода ракушку – тот самый гладкий, холодный камень, связывающий её с прошлым. Все эти годы он был символом потерь. Теперь он стал символом ещё одной, самой горькой. Она сжала её в руке, но на этот раз никакого утешения в ней не было. Только холод.

Оливия закрыла глаза. Перед ней снова встало его лицо во вспышке молнии – не отца Ричарда, наставника и пастыря, а Ричарда – просто мужчины, измученного, жаждущего и смертельно напуганного собственной жаждой.

И тут её осенило. Его отступление было не отвержением её. Это было поражение в его личной войне. Войне с самим собой, с призраком отца, с Богом, в которого он верил так фанатично и так безнадёжно.

Жалость – острая, нежеланная – смешалась с болью и обидой. Она ненавидела его в этот миг. Ненавидела за его слабость, за его верность призракам, а не живой женщине у него на руках. Но она также и понимала его. И это понимание ранило больнее всего.

Она не знала, что их ждёт дальше. Знало только одно: невинность их отношений умерла сегодня в старой оранжерее. Теперь между ними лежала бездна – невысказанных слов, несовершённых поступков и одного-единственного, так и не состоявшегося поцелуя, который навсегда разделил её жизнь на «до» и «после». И ей предстояло научиться дышать в этом новом, разреженном воздухе вечной потери.