Полная версия
Девушка перевела пустой взгляд на мужчину – она слишком погрузилась в свой внутренний мир. Юна почувствовала острую, почти болезненную благодарность за то, что он не трогал её: сейчас бы она этого не выдержала. Хотя удивительно, что после истерики, в которую она впала некоторое время назад из-за того, что Илья коснулся её руки в успокаивающем жесте, он вообще подходит к ней близко.
– Всё хорошо, правда. Не волнуйся, – девушка поправила волосы, – я настраиваюсь на выставку, задумалась о собственных эмоциях.
По залам в основном они ходили молча. Юна всматривалась в каждую картину до мушек в глазах, раскладывая композиции на слои. На одной картине – грусть и обида: маленький мальчик плакал над своим бумажным корабликом, который сломали мальчишки постарше, и теперь они стояли в стороне и смеялись. На второй – радость от долгожданной встречи: родители встречали в гостях дочь после длительной разлуки, собака скакала вокруг девушки. Она никогда не испытывала похожих эмоций, ей некуда и не к кому было возвращаться, но хотелось однажды в будущем прочувствовать, каково это, когда тебя ждут.
Девушка искала отголоски всех этих ощущений в себе, пробовала на вкус. Она наблюдала за Ильёй: мужчина сосредоточенно изучал полотна, то хмурясь, то задумываясь, разглядывая их со всех сторон. Иногда он фотографировал самые интересные для него работы или искал информацию о художниках. Так и хотелось узнать, что именно он чувствует каждый раз, когда смотрит на ту или иную картину, но это было бы странно. Поэтому девушка копировала поведение друга и продолжала двигаться по экспозиции.
Через час заныли ноги и спина, все полотна начали сливаться в одно яркое, сплошное пятно цвета и красок, вызывая головную боль. Юна присела на скамейку и осмотрела зал, в котором была. Она уже хотела искать Илью и уходить – девушка уже видела всё, кроме одной огромной картины в центре зала, которую она каким-то образом пропустила. Но сейчас отвести взгляд не получилось – сгорбленные оголённые спина и плечи девушки на холсте выражали крайнюю степень отчаяния, руки в волосах, профиль с невыразимыми эмоциями отдавали безумием.
Юна медленно подошла к изображению и ей показалось, что в профиле девушки она видит сама себя, но, конечно, это было не так. «Откуда ты знаешь, что это за чувства?» – она мысленно обратилась к художнику. Казалось, свет с картины нашёл своё место на ней и сейчас все увидят, что она такая же – ненормальная и отчаянная в своём желании оставить прошлое и жить как все остальные. Но разве так можно – не оставить от своей жизни даже пепла и начать всё сначала? У девушки на холсте не получилось. Как и у самой Юны, если быть честной.
– Так и знал, что найду тебя здесь, – раздался вкрадчивый голос у её уха, Юна вздрогнула – слишком громко он ворвался в её мир. Девушка лишь пожала плечами, продолжая смотреть на картину.
– Почему-то она напоминает мне саму себя…
– Есть такое, – Илья усмехнулся. Юна чувствовала его взгляд на себе, он изучал её так же тщательно, будто именно она была произведением искусства.
«Что-то я совсем впечатлилась».
Чтобы прервать неоднозначный момент и переключить тему, девушка мечтательно протянула.
– Тоже думаю, что стоит научиться рисовать. Доктор Блоссом предложила, хочу попробовать.
– Ммм, – друг оживился, – покажешь? Вот так сейчас начнёшь шедевры создавать и станешь знаменитой художницей, зазнаешься…
Это звучало настолько комично, что Юна не сдержала смешок и даже ткнула мужчину в бок локтём. Они замерли оба. Физический контакт с её стороны было делом скорее из ряда вон выходящим и от этого более ценным и для неё самой, и для него. Удивлённый взгляд карих глаз напротив затягивал. Девушка почувствовала на мгновение, как снова появляется лёгкость в груди: хотелось найти ещё повод дотронуться и рассмеяться от этого от всей души. Но она прикусила губу – казалось, что для этого сейчас не время и не место.
– Пойдём? Если честно, я уже устала, – Юна сделала пару шагов к выходу, наконец оставляя захватившую её картину.
Илья будто вернулся в себя, расправил плечи и обворожительно, как умел только он, улыбнулся и двинулся к ней.
– Конечно. Кажется, мы тут всё посмотрели. Погнали.
До дома Юны они решили прогуляться, весенний вечерний воздух приятно пах влажной землёй и первыми цветами, охлаждая голову. Перед глазами ещё мелькали отголоски полотен.
– Как тебе? – она краем глаза посмотрела на задумчивого друга, – ты как-то странно затих. Не понравилось?
– Нет, скорее заставили задуматься, – мужчина вздохнул, – а точно ли я дышу полной грудью? На контрасте моя жизнь показалась мне такой серой и тусклой. В ней явно не хватает красок.
Юна удивлённо подняла брови, опуская голову и задумываясь. Если его жизнь серая, то её совершенно точно бесцветная. Но вслух она лишь предложила:
– У тебя же все карты в руках. Пробуй разное и ищи то, что тебе нравится. Ты же даже не путешествуешь особо, только сидишь и работаешь, иногда достаёшь меня своей заботой, – прозвучало резко, но девушка знала, что мужчина не обидится, они обсуждали это не раз, – влюбись в конце концов, ну!
Илья вскинулся и поглубже спрятал руки в карманах пальто.
– Всё ты знаешь, пчёлка, – глухо, но беззлобно ответил он, – Но спасибо, я подумаю над твоим предложением.
Мужчина улыбнулся чуть натянуто только губами, стараясь скрыть сожаление и разрядить обстановку, но Юна предпочла не задумываться над его состоянием – ей хватало собственных переживаний.
Уже дома девушка заварила свой любимый Эрл Грей и приготовила привычный простой ужин – сегодня был рис. Она всё же начала читать то фэнтези про эльфов от Феликса, пролистывая слишком глупые, на её взгляд, сцены. Главная героиня уж больно часто кидалась грудью на амбразуру, не слушая более опытных союзников. Иногда девушка подскакивала на стуле и закрывала книгу, вскрикивая «Ну почему?», а потом читала дальше. Она даже подсмотрела конец, чтобы быть спокойной, что всё будет хорошо, и заранее знать, кто умрёт.
Когда уже глаза слипались и стали появляться мысли отложить произведение, Юне позвонили. Это был Илья, что удивляло, поэтому девушка моментально взяла трубку.
– Что-то случилось? – она сразу накинулась на друга, – Всё хорошо?
– Всё хорошо. Спокойно, – бархатистый голос прозвучал нарочито бодро, – Спустишься на пару минут? Я у твоего подъезда.
И он положил трубку. Юна пару мгновений смотрела с недоумением на смартфон, потом раздражённо фыркнула и впрыгнув в кроссовки и накинув пальто сверху, вышла из квартиры. «Интриган фигов, ещё и так поздно». Она быстро спустилась по лестнице и открыла дверь – действительно, Илья был здесь. Увидев её, друг потряс каким-то пакетом и поманил её ближе.
– Смотри что, пчёлка, – мужчина передал пакет ей, – Твори и процветай! Не забудь, что ты обещала, что когда станешь популярной, вспомнишь того, кто привёл тебя к искусству.
Юна сначала ничего не поняла, но видя сияющее лицо друга, всё равно взяла подарок и внутри увидела листы для акварели, кисти, палитра и краски – акварель и гуашь. Она же сказала, что хочет попробовать рисовать. Девушка в шоке уставилась на мужчину – благодарность и чувство незаслуженности смешались в единый коктейль. Хотелось вежливо отказаться и вернуться домой, ей было не по себе принимать такой подарок – страшно быть обязанной или даже зависимой, хотя она понимала, что это просто краски и листы.
Усилием воли она заставила себя остаться на месте и улыбнуться. Юна прижала пакет к себе, посылая воздушный поцелуй, чтобы хоть как-то скрыть своё смятение.
– Спасибо большое, – выдохнула девушка, – неожиданно. И так поздно, я начала нервничать, что что-то случилось.
Илья молча наблюдал за ней, напряжённый. Было видно, что он ждал её реакции, переживал, что она не примет, потому что Юна иногда реагировала необычно. Она это понимала и в глубине души испытывала вину, поэтому старалась исправляться.
– Зайдёшь? – предложила девушка, чтобы отблагодарить друга, но он лишь помотал головой.
Юна поняла, что он видит её старания, настолько неловкими они были. Илья, к счастью, пожалел её и не стал продолжать разговор.
– Уже поздно, тебе завтра рано вставать, – мужчина, пожелав спокойной ночи, уверенной походкой двинулся навстречу слегка подсвеченной фонарями темноте, а Юна постояла с прижатым подарком к груди ещё несколько минут и вернулась домой.
Как только девушка переступила порог квартиры, на неё напал детский азарт и она разложила на кухонном столе всё, что было в пакете. В груди разгорался огонь нетерпения – очень хотелось прямо сейчас изобразить всё то хитросплетение чувств, что томилось внутри. И Юна не стала отказывать себе в этом удовольствии. Она распаковала гуашь и окунула пальцы сначала в синий цвет, нанесла несколько несмелых мазков – краска приятно холодила кожу и придавала чувство контроля – девушка могла сейчас творить всё, что угодно. Она смешивала цвета, наслаивала их прямо на бумаге. Искусство захватило Юну полностью, она даже не понимала, что именно рисовала – линии и штрихи сами изворачивались в как причудливые, так и в геометричные формы, на её рабочем холсте не осталось живого места.
Когда девушка взглянула осознанным взглядом на картину, у неё свело живот от воспоминаний – казалось, они раздирают внутренности. Липкость красок на пальцах теперь не дарила покой, а напоминала кровь – бурую и засыхающую. Юна явно почувствовала тяжёлый запах ржавчины, от этого скрутило ещё сильнее, затошнило. Она постаралась дышать ртом и глубже, чтобы не начать паниковать, но тело действовало быстрее головы. Девушка с отвращением взяла листок и подожгла его лежащей в ящике стола зажигалкой – пламя очищает. Она понимала, что это безумие, такое же яркое, как было у девушки с картины, но поступить иначе в этот момент не могла.
Распространяющийся по бумаге огонь завораживал, грел пальцы, а дым с приятной щекоткой заполнял лёгкие. Юна не хотела, чтобы это заканчивалось. Изображение никак не хотело исчезать из её мыслей – окроплённая кровью, когда-то белая, стена часовни с небольшим окошком, напротив которой она молилась каждый день. Превращаясь в пепел, воспоминание оседало на руках и поверхности стола.
Когда всё закончилось, она так и не смогла убрать золу, лишь сгребла краски и листы обратно в пакет, отбросила его в угол, а затем яростно стала отскребать краску с рук.
– Ну давай же, давай! – Юна остервенело отмывала палец за пальцем, царапая кожу ногтями: хотелось поскорее избавиться от ощущения грязи.
Очистив руки, девушка помыла ещё и раковину от остатков пигмента – не должно было остаться ни единого свидетельства её помешательства. Вместе с чистотой пришло и долгожданное спокойствие. На удивление даже очень приятное.
«Неужели рисование действительно помогает? Сначала было плохо, а сейчас уже лучше. Умиротворение такое… радостное. Словно у меня сильно болел живот, а потом прошёл, и от отсутствия боли я чувствую облегчение».
Покой не оставил девушку и в ночи, поэтому впервые за долгое время она проснулась по-настоящему отдохнувшей и в приподнятом настроении. Даже дождь, который по всей видимости и не думал прекращаться, и работа в выходной день не вызывали раздражения. Хотелось сделать что-то необычное, и Юна чувствовала, что нечто новое уже на пороге.
День в цветочном не отличался от других: всё было до боли рутинно, спокойно и, конечно, непросто. Розы для возлюбленной, лилии для подруги на день рождения, ещё один смешанный букет для мамы – Юна болтала с покупателями, слушала их истории, даря частички своей беспричинной радости. Холодная вода сегодня не так жгла кожу рук, а тяжёлые коробки не тянули спину. В перерывах между клиентами она собирала композиции для витрины – их позже разберут суетливые встречающие.
Приход Феликса вечером ощущался как свет в хмурый день – коллега был всё так же ярок и игрив, хотя сегодня Юна почувствовала в нём сдвиг, словно внутри переключили лампочку с тёплого света на холодный.
– Ну какой день сегодня, скажи, а? – он бросил рюкзак на стул в углу и подмигнул девушке.
Юна кивнула, улыбнувшись. Наконец можно расслабиться, её смена подходит к концу.
– И какой же?
– День, когда всё меняется, госпожа Хейл, – Феликс замер на минуту, потом вскинул палец к потолку и кинулся к рюкзаку, – смотри.
Он протянул девушке листовку приятного нежно-голубого цвета. Юна нахмурившись, взяла бумажку – это была реклама тренингов под многообещающим названием «Возвращение к себе: как стать счастливым уже завтра».
– И что это? – для девушки это название ничего не говорило, но звучало слишком знакомо, чтобы заинтересоваться.
– К нам приехали классные ребята. Они проводят лекции разные по психологии, тренинги и говорят, скоро запустят курсы по самопознанию, – Феликс говорил с какой-то инородной гордостью, будто он сам был организатором этого мероприятия.
Что-то в его тоне заставило Юну напрячься. Она слышала уже похожие интонации раньше, и они были предвестниками более глубокого погружения тему, чем ей бы хотелось.
– Ты так говоришь, будто уже побывал на этих лекциях, – протянула она, проверяя свою гипотезу.
Парень с энтузиазмом закивал, радуясь, что девушка поддержала разговор.
– О да, я был уже на трёх лекциях, представляешь? И всё бесплатно, – он указал на листовку, – ты тоже можешь прийти послушать, у них следующая встреча послезавтра.
– А ты хоть знаешь, что это за организация? Бесплатный сыр обычно бывает в мышеловке, – неприятные ощущения прошлись по телу, кожа покрылась мурашками. Казалось, ещё немного, и Юна ухватится за нить правильной мысли, но пока все догадки от неё ускользали.
– Тут указано, – Феликс выхватил у неё рекламку и ткнул пальцем, показывая, – Некоммерческая организация «Путь Разума». И вот тут они пишут: «Открываем вам дорогу к самим себе».
Девушке показалось, что из цветочного холодильника дунуло ледяным воздухом и температура в помещении стала на несколько градусов ниже. Она посмотрела на счастливого коллегу и хрипло вынесла приговор, наконец понимая, что ей это напоминает.
– Феликс, – она сглотнула накопившуюся от напряжения слюну, – это самая что ни на есть секта…