Алые нити Судьбы

Ёрин Ли

Алые нити Судьбы

Глава 1

Воздух в Тронном зале Нефритового дворца был наполнен сладким ароматом перезрелых фруктов. Высокие своды, расписанные лазурью и сусальным золотом, терялись в дымке благовоний, курившихся в пастях мраморных драконов по углам зала. Весь двор, начиная с самого Императора в своих золотых одеждах, восседавшего на троне из черного дерева, до последнего слуги, собрался на главный праздник года – праздник Нефритового Дракона – день основания Империи. Запах сандала, жасмина и жареной утки с медовым соусом смешивался в дурманящий коктейль. Подносы ломились от символических угощений: персиков бессмертия, рисовых пирожков в форме драконьих чешуи и сладостей цвета имперского пурпура.

Линь, единственная дочь и наследница почтенного генерала Сюя, скромно стояла за спиной своего отца, похожая на застывшую фарфоровую куклу, в своих стягивающих шелковых одеждах оттенка весенней сливы, расшитых серебряными журавлями. Ее темные волосы, уложенные в сложную прическу и утяжеленные нефритовыми шпильками, отзывались тупой болью в висках.

Ее отец, генерал Сюй, был высечен из гранита, в то время как другие присутствующие на праздничестве гости были словно сделаны из воска и шелка. В его иссиня-черных, туго подпоясанных парадных мундирах не было ни единой лишней складки, а седая прядь в его темных волосах, зачесанных в тугой узел, лежала словно шрам на лице старого война. Плечи старого генерала были шире, чем у любого другого мужчины в зале. Он стоял неподвижно, излучая молчаливую, грозную уверенность, которая заставляла других сановников обтекать его, как вода обтекает вокруг большого валуна.

Для Линь мир никогда не был таким простым. Для всех присутствующих пир был игрой политиков, возможностью снискать милость у трона, для неё же этот день был оглушительной кокофонией цветов, от которых немного рябило в глазах. Над головами сотен гостей переливались и вились жизненные нити Судьбы – тонкие и эфемерные. От влюбленного юноши у входа струился нежно-зеленый, весенний ручеек. От старого воина тянулся тусклый и прочный канат, отливающий бронзовым цветом. Над Императором изливался огромный бурный поток золотой реки, сливаясь с его одеждой.

Взгляд девушки, скользя по залу, наткнулся на сановника Чжоу, министра церемоний, одного из главных распорядителей празднества. Тот, немного полноватый, с лукавым лицом, отполированным до блеска хорошей жизнью, хвастался новым поясом из молочного нефрита перед кучкой подобострастных придворных. Острый свет сотен свечей в хрустальных фонарях играл в складках его темно-вишневого халата и на полированных камнях пояса. Его нить всегда поражала Линь – она была не просто золотой, а почти материальной, густой, как расплавленное солнце, прочной, словно сплетена из удачи и непоколебимой власти и казалась ярче чем у самого Императора.

Линь отвела взгляд, и в тот же миг краем глаза уловила движение. Она резко обернулась обратно. Сердце пропустило удар. Золотой шнур Чжоу дрогнул. Не сам по себе. Его будто кто-то дёрнул невидимой рукой. Холодный пот выступил на ее спине под тяжелым шелком. Она впилась в сановника взглядом, забыв напрочь о любых приличиях, о празднике, об Императоре – обо всем. Через пару мгновений из сумрака за гладкой мраморной колонной, опоясанной резным деревянным фризом с изображением фениксов, протянулась другая нить. Она была цвета запекшейся крови, тонкая, как паутинка, с острым кончиком. Нить уверенно целилась в сановника Чхоу, как отравленный клинок. Время замедлилось. Линь замерла, не в силах крикнуть, предупредить, сделать вдох. Она могла только смотреть, как алая нить касается нити жизни сановника Чжоу.

Раздался звук. Не громкий, но отвратительно четкий в ее восприятии – сухой, костяной щелчок.

Золотой свет некогда ослепительно-яркой нити мгновенно и безвозвратно погас, схлопнулся, словно его никогда и не было. И от могучей нити судьбы не осталось ничего, кроме зияющей пустоты.

Сановник Чжоу внезапно замолк по середине своего тоста во славу Драконьей династии. Его глаза, еще секунду назад блестящие от самолюбования, стали плоскими и стеклянными. Пальцы разжались. Драгоценная нефритовая чаша с тончайшей гравировкой полетела вниз и разбилась с леденящим звоном об отполированный до зеркального блеска черный пол. А потом грохот. Тяжелый, безжизненный звук его падения. Кто-то из женщин вскрикнул, прикрыв рот веером, и этот звук взрезался в тишину, выпуская в зал хаос. Веселье Праздника Дракона в момент прекратилось. Зал наполнили крики ужаса, топот и звон стального оружия стражников в лакированных доспехах, которые незамедлительно бросились к телу, еще пару секунд назад одного из самых влиятельных людей Империи.

Но Линь не видела и не слышала этого. Ее взгляд был прикован к тому месту за колонной, откуда пришла смерть. Тень за колонной шевельнулась, приняла на мгновение очертания чего-то тонкого и изогнутого, словно улыбка, и растаяла, не оставив и следа.

В ушах девушки все еще стоял тот ужасный, сухой щелчок. И холод, поднимающийся от кончиков пальцев к самому сердцу. Она поняла – это было идеальное преступление на глазах сотен свидетелей.

Хаос в тронном зале был грубо приглушен железной поступью Имперской Стражи. Гостей, еще минуту назад веселившихся, теперь сгоняли в центр зала, как перепуганное стадо. Их праздничные одежды казались кричаще-неуместными, как маскарадные костюмы на похоронах. Линь все еще стояла у стены, не в силах сдвинуться с места. Пальцы впились в прохладную резьбу деревянной панели, пытаясь найти точку опоры.

– Никому не покидать зал! По приказу Его Величества! – раздался голос, резкий и властный, перекрывший гул голосов.

Ряды стражников расступились, пропуская человека, чьи лакированные доспехи отливали угрюмым багрянцем в свете свечей. Это был молодой человек с лицом, буд-то высеченным из камня. Его взгляд, острый и безжалостный, медленно скользил по толпе, выискивая и вычисляя всё, что кажется подозрительным.

Капитан Шэн.

Линь инстинктивно отпрянула в тень. Его появление было словно ударом грома. Капитан был воплощением закона, который сейчас методично начинал свою работу. Шэн не суетился. Он медленно обошел тело сановника Чжоу, не прикасаясь к нему и присел на корточки, изучая осколки разбитой чаши, выражение застывшего ужаса на лице мертвеца, узор на полу. Капитан Шен был похож на хищную птицу, изучающую жертву перед броском на землю.

– Лекарь! – бросил он через плечо, и немолодой человек с сумкой поспешил к нему. —Причина? – спросил Шэн, не глядя на него. —Нет… видимых ран, капитан, – запинаясь, проговорил лекарь. – Ни яда, ни удара. Сердце… просто остановилось. Как будто жизнь его внезапно покинула.

Шэн молча кивнул, словно это лишь подтверждало его худшие подозрения. Он поднялся и медленным, размеренным шагом направился к группе придворных, стоявших ближе всех к месту происшествия. Среди них был и генерал Сюй, неподвижный, как утес.

– Генерал, – голос Шэна был ровным, без эмоций. – Вы были рядом.

–Мы обменивались тостами, капитан, – ответил отец Линь. Его голос был низким и спокойным, но Линь, знавшая его всю жизнь, слышала в нем стальную напряженность. – Внезапно он замолк и упал. Больше я ничего не видел.

– А вы? – Шэн повернулся к молодому поэту, стоявшему рядом. Тот побледнел и затрясся.

–Я… я смотрел на танцовщиц! Клянусь! Я лишь обернулся на звук падающей чаши!

–А вы? – взгляд Шэна скользнул по женщине в синем.

–Мы разговаривали о новом указе… я ничего не заметила! – трясясь от страха еле выдавила из себя придворная дама.

Капитан методично опросил еще нескольких человек, выслушивая обрывистые, путаные ответы. Каждый раз его взгляд возвращался к генералу Сюю, молчаливому и недвижимому. Шэн подошел к Линь. Он остановился на почтительном расстоянии, но его присутствие ощущалось как физическое давление.

–Госпожа Линь, – его голос смягчился на полтона, но в глазах не было и тени мягкости. – Ваше место было рядом с отцом. Ваш взгляд, я заметил, был направлен в эту сторону. Вы ничего не видели? Ничего… необычного? Может, тень? Движение? Миг, который остальные могли пропустить?

В ее голове пронеслись образы: алая нить, щелчок, пустота. Правда горела на языке. «Я видела, как его убили с помощью магии. Кто-то за той колонной». Но его взгляд – умный, проницательный, полный скрытой силы – парализовал ее. Он не поверит. Линь опустила глаза, чувствуя, как предает саму себя.

–Я… была рассеяна, капитан, – ее голос прозвучал тихо. – Праздник, шум… Я смотрела на все происходящее, но ничего необычного не видела. Лишь упавшая чаша привлекла мое внимание.

Линь чувствовала, как капитан изучает ее – малейшую дрожь в руках, слишком быстрый вздох, бледность лица. Он видел ее страх, но читал его неправильно – как вину, а не как ужас свидетеля.

В этот момент один из стражников, обыскивавших пространство за колонной, подошел и тихо что-то сказал капитану, протягивая маленький предмет. Линь замерла. Это была небольшая нефритовая подвеска в форме распустившегося лотоса. Безвкусная и очень дорогая. Та самая, что ее отец всегда с раздражением снимал с парадного мундира. Она должна была валяться в его шкатулке.

– Обнаружено за колонной, капитан, – доложил стражник. – Там же… сдавленная плитка, будто кто-то стоял в укрытии.

Капитан Шэн взял подвеску. Он медленно повернулся к генералу Сюю. Его лицо оставалось непроницаемым, но в воздухе зазвенела натянутая струна.

–Это ваша вещь, генерал?

Генерал Сюй нахмурился, его брови сдвинулись к переносице.

–Она похожа на одну из моих дарственных безделушек. Но я точно не надевал ее сегодня.

– Интересно, – произнес Шэн, и в его голосе впервые появился легкий, холодный оттенок. – Она найдена в месте, откуда, судя по всему, за происходящим тайно наблюдали. И она ваша. Или была вашей.

Он сделал паузу, давая этим словам повиснуть в воздухе. Зал замер.

–Лекарь не нашел следов яда или насилия. Сердце сановника Чжоу просто остановилось. Как будто жизнь ушла из него по воле невидимой руки. – Шэн обвел взглядом придворных, и его голос стал громче, обращаясь уже ко всем. – Сановник Чжоу был здоров и полон сил. Смерть без причины в такой день и в таком месте… это не несчастный случай. Это либо немыслимое совпадение, либо… – Он снова посмотрел на генерала, и теперь в его глазах читалась не просто подозрительность, а тяжелая, вынужденная решимость. —…либо дело рук мастера запретных искусств. Того, кто умеет обрывать нити судьбы, не оставляя следов.

В зале пронесся испуганный шепот. Кто-то судорожно перебирал четки, кто-то отшатнулся от генерала. Слова «запретные искусства» и «нить судьбы» действовали на придворных сильнее, чем любое оружие.

– Найденная подвеска, – Шэн поднял нефритовый лотос, – указывает на ваш дом, генерал. Мотив? У сановника Чжоу и вашего клана были… разногласия по поводу финансирования северных гарнизонов. Он был вашим оппонентом в Совете. Все это знают.

Генерал Сюй побледнел, но не от страха, а от ярости.

–Это политическая провокация! Кто-то подбросил эту безделушку, чтобы очернить меня!

–Возможно, – холодно парировал Шэн. – И именно чтобы опровергнуть эти гнусные подозрения и очистить ваше имя, я и должен действовать по всей строгости закона. – Он выпрямился во весь рост. – Генерал Сюй, вы и ваша дочь будете под почетной охраной Императорской Стражи в ваших покоях при дворце, до завершения расследования. Ваше поместье будет временно опечатано для тщательного обыска – дабы мы могли найти веские доказательства вашей невиновности и отвести от вас ложные обвинения. Прошу отнестись с к данному шагу с пониманием. Это необходимо для вашей же безопасности и для спокойствия в Империи.

Линь с ужасом поняла всю хитрость и жестокость этого хода. Это не арест. Это изоляция под предлогом заботы. Шэн не обвинял отца прямо – он «защищал» его от слухов и давал ему «шанс» сохранить свою честь. Но для всех собравшихся это было публичным обвинением в убийстве сановника Чжоу. Любой протест со стороны генерала выглядел бы как попытка скрыть улики и неповиновение самому Императору. Генерал Сюй понимал это лучше кого бы то ни было. Он видел как на него теперь смотрят его сторонники – с испугом и недоверием. Его честь была публично поставлена под сомнение. Мышцы на его скулах напряглись.

– Я всегда готов служить Императору – произнес он с ледяным спокойствием – И доказать свою невиновность. Капитан Шен, я принимаю вашу… защиту.

Генерал бросил на Линь предупреждающий взгляд: «Молчи. Они играют в очень грязную игру».

Стражи мягко, но недвусмысленно окружили генерала и его дочь, указывая путь к выходу. Капитан Шен на мгновение задержал свой взор на Линь. В его взгляде она прочитала тяжелую решимость докапаться до правды, не взирая на то, какой властью обладают люди, замешанные в сегодняшнем происшествии.

– Правда всегда всплывает, госпожа.

Он повернулся, взметныв своим алым плащом и ушел, попутно отдавая приказы своим подчиненным.

Линь шла по знакомым коридорам сжав кулаки и практически не чувствуя ног от наполняющей ее ярости. Они не просто обвиняли ее отца в причастности к убийству высокопоставленного чиновника. Они использовали страх придворных и бюрократические процедуры, чтобы уничтожить его репутацию среди соратников и самого Императора, даже не запачкав рук.

Глава 2

Линь с отцом провели три мучительных дня, наполненных тревогой и бездействием, под охраной Императорской Стражей, в своих покоях при дворце. Некогда роскошные комнаты за это время стали казаться Линь самым отвратительным местом на земле.

Наблюдая эти дни за отцом, Линь видела, как нить человека, закалённого в многочисленных боях, прежде такая яркая и прочная, тускнела прямо на её глазах. Это происходило с такой пугающей скоростью, что, смотря на это, девушка испытывала практически физическую боль, от страха за близкого человека. Даже после смерти своей единственной и любимой жены, матери Линь, нить отца не потеряла и половины той яркости, что утратила за эти считанные дни. Переживания за судьбу своей дочери сильно изматывал уже далеко не молодого генерала.

На четвертый день дверь открылась без стука. В проеме стоял капитан Шэн. Выглядел он бледным и уставшим. Его мундир был безупречен, но в глазах стояла тень глубокой неудовлетворенности.

– Генерал. Госпожа Линь. – его голос был ровным, лиШэнным прежней ледяной формальности. – Обыск в поместье завершен. Допросы слуг и проверка архивов также ничего не дали. Прямых улик, связывающих ваш дом со смертью сановника Чжоу, не обнаружено.

Линь почувствовала, как у отца вырывается сдержанный вздох облегчения. Но её саму данная новость не очень успокоила. Девушка видела, как напряглись мышцы на лице капитана Шэна, что говорило о его явном недовольстве. Он верил в то, что семейство генерала Сюя каким-то образом причастно к гибели сановника Чжоу, и отсутствие каких-либо доказательств не служило веским поводом считать их невиновными. А следовательно, капитан Шен не оставит попытки обвинить отца, а те кто действительно стоит за этим преступлением, явно не упустят возможности ему в этом помочь.

– Однако, – продолжил капитан, и его взгляд упал на Линь, – остаются вопросы. Ваши интересы, госпожа Линь. Ваши посещения архивов, изучение трактатов о… практиках с мертвыми и старой магии.

Линь похолодела. Она не думала, что на ее увлечения обратят внимание и попытаются использовать против нее.

– В свете последних событий, это выглядит… подозрительно, – произнес Шэн. И в его голосе впервые прозвучало не обвинение, а что-то отдаленно напоминающее разочарование. – Мне представили доклад. Настаивают на продолжении содержания под стражей… в ожидании новых свидетельств.

И тут Линь поняла, что это был не вывод или догадки капитана. Как она и предполагала изначально, это было давление свыше. Капитан Шэн, человек долга, был вынужден подчиняться, даже если его собственная честность протестовала против такого положения вещей. Кто-то очень влиятельный хотел, чтобы их семейство обвинили в убийстве Чжоу, что фактически считалось бы покушением на самого Императора. Её и отца бы казнили, дядю лишили поста министра, а всех родственников – многочисленных титулов и дохода. Их клан был бы полностью опозорен и лишен какой-либо власти и изгнан из столицы и обречен на вымирание из-за бедности и болезней.

У Линь в голове родился план. Она сделала шаг вперед, опустив глаза в почтительном, но не подобострастном поклоне.

–Капитан Шэн, – ее голос звучал тихо, но четко. – Я понимаю ваше положение и позицию тех, кто сомневается. Но содержание нас под стражей не приближает вас к истине. Оно лишь создает видимость деятельности.

Шэн нахмурился, но не перебил ее.

– Вы ищете ответы здесь, во дворце и в нашем имении, – продолжала она, рискуя всем. – Но что, если корни этого преступления уходят глубже? В те самые старые трактаты, что вы назвали подозрительными? Что, если ответ кроется не в ядах или кинжалах, а в чем-то, что оставляет следы не в мире физическом, а в мире… знаний?

Линь видела, как капитан на мгновение задумался. Её слова попадали в цель. Он был практиком, следователем, и ему претила мистика. Но и он был уверен – смерть Чжоу не была обычной.

– Я предлагаю компромисс, капитан, – сказала Линь, поднимая на него взгляд. В ее глазах он должен был увидеть не испуг, а решимость и искреннее желание помочь. – Отпустите меня под вашу личную ответственность. Позвольте мне продолжить изыскания там, где я могу найти ответы – в Главной Имперской библиотеке и в храмовых архивах. Я буду являться к вам каждый вечер с отчетом о своих находках. Таким образом, я буду под вашим неусыпным контролем, но при этом смогу делать то, что, возможно и не под силу вашей страже – искать истину в местах, где ее скрывает пыль веков.

Линь замерла, ожидая реакции капитана. Её план был огромным риском, не только для неё самой, но и для всей ее семьи. Но с другой стороны, девушка предлагала себя в качестве личного агента Императорской Стражи, тем самым давая возможность реализоваться желанию капитана докопаться до истины и наказать виновных.

Молодой мужчина молча изучал девушку. Её предложение казалось Шэну самым логичным способом выйти из тупика, куда на данный момент зашло расследование. Но в тоже время, долг велел ему держать ее под замком. Однако, давление со стороны начальства и явные попытки склонить капитана к выводу о виновности генерала, давали ему повод задуматься о том, что, вероятнее всего, это дело не такое уж и простое, как показалось ему сначала. И возможно, виновником всех последних событий, наделавших много шума при дворе, и знатно напугавших самого Императора, как тот это приподносит, является вовсе не генерал Сюй, а кто-то другой. Генерал и его дочь лишь пешки, которые пали жертвой чей-то очень тщательно продуманной и жестокой игры. И этот кто-то пока выигрывает с разгромным счетом.

– Вы понимаете, что это значит? – наконец произнес он. – Ваше слово. Ваша честь. Если вы исчезнете, если вы солжете мне, это будет расценено как побег и признание вины. И падет эта вина не только на вас, но и на вашего отца. Окончательно и бесповоротно.

– Я понимаю, – твердо ответила Линь. – Я даю вам свое слово.

Капитан Шэн повернулся к генералу Сюю.

– Генерал? Вы согласны с предложением вашей дочери?

Генерал Сюй смотрел на Линь. В его глазах бушевала буря – страх, гордость, надежда, тревога. Но в то же время, отец видел решимость дочери и понимал, что возможно это единственный шанс докопаться до правды и смыть позор с себя и своей семьи.

– Моя дочь обладает умом, которому я доверяю больше, чем любому своему воину с обнаженным мечом, – сказал он хрипло. – Ее слово – это слово нашего дома.

Капитан Шэн медленно кивнул. Решение было принято.

– Хорошо. – Молодой мужчина вынул из-за пояса небольшой нефритовый жетон с императорской печатью. – Это обеспечит вам доступ в архивы и напомнит всем, что вы находитесь под защитой и надзором Императорской Стражи. Завтра вечером я приду сюда за отчетом о проделанной за день работе.

Капитан бросил последний долгий, оценивающий взгляд на Линь и вышел из покоев. Как только за ним закрылась дверь, Линь прислонившись к стене, выдохнула. Ее колени буквально подкашивались от долгого напряжения.

– Главная библиотека? – тихо спросил отец. – Что ты надеешься там найти?

– Не в Главной, отец, – прошептала Линь в ответ, разглядывая жетон в дрожащих пальцах. – Но все знают, что старый хранитель Главной библиотеки… он знает гораздо больше, чем то, что хранится на ее полках. Он знает, где искать знания, которых нет в официальных каталогах. Мне был нужен проводник. И капитан Шэн только что дал мне пропуск, позволяющий его найти.

На следующее утро Линь, с жетоном на поясе, вышла из дворца. Воздух свободы казался ей необычайно сладким и волнующим. В то же время невидимый груз доверия капитана и страх за жизнь ее отца и будущее её семьи все же не давали полностью насладиться этим пьянящим ощущением. Но все же, сделав несколько глубоких вдохов, девушка направилась в сторону главной Имперской библиотеки. И чем ближе Линь подходила к библиотеке, тем быстрее билось её сердце.

Глава 3

Главная Имперская библиотека представляла собой город в городе, лабиринт из красного дерева и пахнущей древним клеем бумаги. Высокие своды терялись в полумраке, куда не достигал свет масляных ламп. Внутри свербело в носу от запаха тления веков, чернил и сандаловой стружки, которой пересыпали свитки от насекомых.

Жетон капитана Шэна действовал безотказно. Стражники у входа почтительно расступались, а главный библиограф, щурясь через лупу на печать, лишь кивнул и махнул рукой вглубь залов, явно не желая иметь дела с поднадзорной из опального рода.

Линь не стала углубляться в основные залы. Она знала, куда идет. Обойдя несколько стеллажей, она нашла неприметную, низкую арку, завешанную потертым ковром. За ней начиналась узкая, круто уходящая вниз лестница. Здесь пахло плесенью, пылью и сушеным чаем.

Внизу располагалось нечто среднее между кабинетом, складом и берлогой. Комната была завалена грудами свитков, горами книг с разорванными переплетами и странными приборами, покрытыми паутиной. В центре этого хаоса, в кресле с высокой спинкой, сидел человек, настолько древний, что казалось, время сплело его из самой пыли и пергамента.

Старый Ло.

Его лицо было похоже на смятый свиток, а глаза, маленькие и яркие, поблескивали из-под нависших седых бровей, как у старой вороны. Он даже не поднял взгляд на Линь, а всматривался в какой-то полуистлевший манускрипт, водя по нему костлявым пальцем с длинным, жёлтым ногтем. Линь остановилась на почтительном расстоянии, не решаясь отвлечь старика от его занятия. Она простояла так несколько минут, пока Старый Ло наконец обратил на неё своё внимание. Его глаза были удивительно острыми и живыми.

– Ммм? – пробурчал он. – Кто это там? Призрак из раздела по генеалогии? Или новая помощница, которую мне прислали, чтобы она сломала себе шею о мой «хлам»? – его голос был скрипучим, как переплёт старой книги.

Линь сделала почтительный поклон.

– Учитель Ло. Меня зовут Сюй Линь. Я… я ищу знания.

– Все здесь ищут знания, дитя, – фыркнул старик. – Одни ищут мудрость, другие – власть, третьи – оправдание своим глупостям. Что ищешь ты?

Линь заколебалась. Она не могла говорить прямо. Но девушка помнила слова отца: «Старый Ло ненавидит лесть и пустословие».

– Я ищу… иглу, – сказала она, наконец, вспомнив метафору Цзяня. – Не для шитья, а для того, чтобы услышать тишину между нотами.

Старый Ло замер, а потом медленно подняв голову на Линь. Его птичьи глазки сузились, изучая её с головы до ног.

– Интересная метафора, – проскрипел он. – Где ты о ней узнала? В «Трактате о небесной музыке»? Или, может быть, в «О внутреннем созерцании»? Нет… там слишком сложно для юного ума. Значит, где-то ещё. – Он внезапно ткнул пальцем в её сторону. —Подойди ближе, дай посмотреть на тебя.

Линь послушно сделала несколько шагов вперёд. Старик не стал разглядывать её лицо, а пристально изучал руки девушки.

– Руки не служанки, – пробормотал он, – но и не бездельницы. Чернильное пятно на указательном пальце. Ты много пишешь и читаешь, при этом и много думаешь. – Он поднял глаза на неё. – И сейчас ты очень сильно чего-то боишься. Страх витает вокруг тебя, словно дурной запах, и мешает слушать музыку твоей души.

Линь сглотнула. Он видел слишком много.

– Мой отец… наш дом в опасности. Мне нужны ответы, которые не найти в официальных хрониках.

– Ага! – старик откинулся в кресле, которое жалобно заскрипело. – Значит, всё-таки власть или оправдание. К тому же я слышал, что теперь сам капитан Шэн, начальник Императорской Стражи, теперь твой личный охранник. Всё это очень интересно.