Про Святого Деда. Первая часть трилогии «Про Отца, Про Сына, Про Святого Деда»

– У меня налет есть- сказал Карпенко. Как бы опережая мои расспросы.

– У меня тоже. Я до армии еще успел. А потом ШМАС.

– А у меня отец Начальник аэроклуба в Москве. Я у него и налетал. Сначала с ним. Потом уже одного отпускал. Почти пятнадцать. На «Армане».

Я не без хвастовства заметил:

– А у меня двадцать. Зато и на «Аврюше» и на «Р-5».

– Понимаю. Но тебя не из-за этого взяли. Они при мне обсуждали одного лейтенанта, который ШМАС закончил. А я кроме тебя тут лейтенантов не видел. И он тут приобнял меня так, культурно, и похлопал по плечу.

И понял я что с этим Иваном долгую дорогу мы пройдем.

Глава 16

В Ейске пришлось мне решать очень непростую задачу. И совсем не связанную с предстоящей учебой. Получилось то как. Шесть суток образовалось. В Ейске шесть дней сидеть смысла никого. Да и негде. Куда ехать, – вот дилемма. К Вере в Ростов? Или В Луганск, – к Матушке?

И туда и туда сердце рвалось. Ведь учеба начнется- когда еще выберусь.

Но поразмыслив я решил, что и так и так через Ростов-батьку ехать, а там и решу.

Глава 17

Вера висела на мне бесконечно долго. Нет, мне не в тягость. Просто мне казалось что мы превратились в памятник. Памятник на вокзале Ростова-на-Дону. Люди все шли и шли обходя нас, а она всё висела и висела на моей шее, я конечно ее тоже обнимал, но было как-то не удобно перед людьми. А ей было удобно, на моей шее. И она всё висела и висела.

Потом мы пошли домой к её сестре, – Марине. Там и познакомились с родителями. У нее оказалось еще два брата. И всем им пришлось объяснять почему я всего лишь курсант, а уже младший лейтенант. Один из братьев, – Валентин, особенно был дотошный в своих расспросах. Все у него не складывалось. Но за накрытым столом все успокоились. И разговор как-то плавно перешел с меня на Германию. Все оживленно обсуждали хорошо это или плохо что к власти пришел Адольф Гитлер. Только один Валентин больше молчал и не вступал в обсуждение. Как-то не понравился он мне. Потом мы пошли гулять с Верой и конечно об этом я позабыл. Гуляли долго. Начало лета. Яблони осыпались белым снегом лепестков. Все зацветало. И рядом с Верой я чувствовал что моя жизнь тоже зацветает. Новая жизнь. Совсем непохожая на ту, оставленную в Полипках.

И вспомнил я о Матушке, как стоит она на околице. Где-там далеко. В прошлом, в которое я уже не вернусь. А надо бы. Училище, Вера, новая жизнь это все конечно прекрасно. Но Мать навестить бы надо. Да и Отца бы. Эх, но никак мне не выкрутить, – два дня туда, два обратно. А если что не так пойдет. Нет, придется, лишь письмо отослать. На следующий день написал Матушке большое письмо. Все обстоятельно, не торопясь. Сходили на почтамт с Верой, отослали. Указал в письме обратный адрес и училища в Ейске, и адрес Веры в Ростове, – мол вот моя Невеста, – так конечно не писал, но дал понять. Мол вот её адрес, прошу любить, жаловать и сомнения не иметь.

Глава 18

Начало учебы совпало с забавным событием. К осени после КМБ назначили нас с Карпенко командирами взводов. Его, – первого. Меня соответственно- второго. Всё обстоятельно перед строем объяснил капитан, тот что принимал документы. Мол так и так, у этих двух налет уже есть, а вы тут все- пока еще пехота пыльная, так что назначаются они не по уму а по умению. Капитан тот, оказался нашим Старшиной Факультета Лётнабов. По первости было обидно, что попали не на Лётный Факультет. Но курсантская жизнь оказалась столь стремительной, что переживания насчет этого быстро стерлись за повседневной рутиной. А через год учебы оба факультета и вовсе объединили в один поток. Прибавилось и лётной практики. Теперь мы становились не только Лётными наблюдателями но и Лётчиками.

Старшину мы про себя звали НикНик. Потому что – Николай Николаевич он был.

И вот однажды на построении он командует:

– Слушать приказ! В соответствии с Приказом по РККА личный состав авиации приданной частям Военно-морского флота переходит на звания согласно требованиям сухопутного устава РККА.

Обязываю личный состав ознакомиться в течении сегодняшнего дня со всеми изменениями, и начиная с дня завтрашнего, перейти к употреблению званий по новому положению.

Так мои знакомые майоры стали обратно из капитанов третьего ранга, – майорами морской авиации. Один- Зиновий Максимович. Другой- Черный. Мы их так и звали, – первого по имени отчеству, а второго по фамилии. Хотя он был Григорий Семенович, начальник училища. И курсантам не пришлось с ним общаться по имени отчеству. Мы в основном с НикНиком общались. Он для нас был воплощением самого училища. Жаль что расстались мы с ним при весьма печальных обстоятельствах.

Глава 19

Мы заканчивали обучение в училище. Некоторым уже были известны подробности их будущей службы. Мой друг Иван, а сдружились мы крепко, уже знал что вернется в Москву. Вроде ждала его должность, выхлопоченная отцом. Что именно за должность он не говорил, а я и не спрашивал. Захочет рассказать, – сам расскажет. Тем более что и я чувствовал себя со спокойной перспективой. В канун нового 1934года прямо на итоговом партийном собрании НикНик выступил перед товарищами и предложил мою кандидатуру на должность Летчика-Инструктора.

– А после окончания учебы, старшим Инструктором по летной подготовке останетесь, уже как преподаватель, -сказал он, также громко, но уже смотря мне прямо в глаза.

И отбивать такой мяч, как говорят футболисты, даже пытаться не стоит. А поразмыслив потом я не нашел ни одного аргументы против. В Партию вступил, Летный диплом считай в кармане, с трудовой деятельностью – определен. Осталось дело за малым, – семья.

Глава 20 (1934год)

Перерыв на обед это самая длинная перемена. После приема пищи нас не строили, давали команду вольно и получалось еще минут пятнадцать можно было перекурить. И вот стоим мы у главного входа, весеннее солнце уже вовсю кочегарит и снега почти не осталось. Человек тридцать, весь факультет. Кто курит, кто ворон считает. И возникают тут два автомобиля. Черных. У главного входа остановились. Вышли четверо. Водители остались сидеть. По форме мы конечно догадались, – кто такие. Гул от разговоров мгновенно превратился в тишину. А эти вошли. Мы все переглядывались, что же это такое происходит. Попытались прильнуть к стеклам входных дверей, но тут же дверь открылась и вышел один из них.

– Расступитесь пожалуйста товарищ курсанты, – вежливо но громко говорит он исподлобья.

И сказав это подымает значит взгляд из под фуражки. И все, от этого движения его, прямо пару шагов назад сделали. Отхлынули прямо. А он взглядом меня нашел и посмотрел чуть прищурившись. Мол, узнаешь?

А я узнал. Валентин, – один из братьев Веры. Посмотрели мы друг другу в глаза и я понял что он мне знак дает, – не показывать знакомство наше. И я взгляд перевел сначала на погоны его, – ага, старший лейтенант, а потом и вовсе в гюйс впереди стоящего Ивана глаза упер.

Дверь он подпер одним плечом так и стоял. Потом послышались шаги и трое этих вывели нашего НикНика. Сели по машинам и уехали. Молча и буднично.

А потом прозвенел звонок. Толпясь в дверях, мы пошли на занятия. И никто нам ничего не объяснил. А спрашивать даже не хотелось. А я спрошу конечно, когда в Ростов доберусь.

Глава 21 (1935год)

По окончании училища, я был снят с довольствия как все теперь уже лейтенанты. И в тот же день вновь поставлен на оное, но уже как зачисленный в штат. Получил ордер на вселение на служебную жильё. Адрес был указан совсем не далеко от училища, да и что там в Ейске может быть далеким. Городок то совсем небольшой. Можно даже поспорить что больше, – городок или территория училища.

Я шел отмахиваясь от летящих лепесточков яблонь и груш, вспоминая такое же начало лета в Ростове. Как шли мы тогда в этом летнем снегу с Верой и планировали жизнь. А где-то через полчаса я сделаю очень важный для себя выбор.

Так рассуждал последние дни: если жилплощадь которую мне определят, будет достаточно большой и с удобствами, – то в такую жилплощадь не стыдно мне Веру позвать. Переехать значит ко мне. Но тут есть нюанс. Просто так она конечно не поедет. А может еще и поленом объяснить. Но мне полено не нужно, всё и так понимаю. Вобщем надо решаться, – предложение делать. Я теперь не просто курсантик на довольствии. А, на минуточку, – преподаватель летного училища! Без усов конечно, но усы дело наживное. А вот если по ордеру светёнка-комнатёнка окажется, – тут все планы мои головешками останутся.

Но оказалось не так просто. Домик был хоть и небольшой, но со вторым этажом под скатной крышей. Хозяев оказалось двое. Хозяйка да муж. Определили мне одну комнату на первом этаже. Любезно всё так показали, объяснили. Пригорюнился я. Лег на койку, глаза закрыл и прямо загрустил. Комната то не маленькая, но в доме, явно нам тесно будет. Как так две семьи под одной крышей? Не ложится карта, эх, не ложится. Так с час и провалялся, продремал. Хозяин вежливо стукнул в дверь и разбудил меня.

– Иван, время обедни. Пойдем с нами за стол.

Я отказываться не стал, с этими людьми мне еще жить и жить, откажешься- обидятся. За обедом конечно меня стали пытать да выпытывать. Что да как, да какие планы на жизнь, надолго ли к ним?

Я расстроен был, честно говоря. И не стал от них скрывать ничего. Всё им о своих планах и рассказал. Что мол думал семьей обзаводиться, да вот молодуху звать некуда.

Степаныч очень молчаливо сидел. Только изредка то буркнет, то подкрякнет. А Галина наоборот все подробно выпрашивала, уточняла. Я даже заметил, – спросит чего, потом вроде как другие вопросы задаст, а потом раз и еще раз то же самое спрашивает. Проверяет, значит меня, ой, прямо сестру напомнила. Та тоже умную изображала, земля ей пухом.

Потом я борща еще попросил. Борщ конечно вкусный был. На том трапезу и кончили. Я поблагодарил Хозяев и пошел прогуляться. Впереди у меня было аж 19 дней законного отпуска и торопиться с важными решениями не было никакой необходимости.

Глава 22

На следующий день написал два письма. Постарался без эмоций. Просто, что да как складывается. Что утвержден в должности, зачислен в штат, что теперь я не только Лётчик- Наблюдатель с дипломом, а старший инструктор по летной подготовке, что мол выделено мне жильё, скромное но нам хоромы и не чему, что в ближайшее время прибуду обязательно, для обниманий и поздравлений. Потом подумал и написал еще одно письмо. Тоже самое написал, только построже, без соплей. Сходил на почту, отправил.

Одно- Вере, другое Матушке, а третье- Кузьме Иванычу, пусть порадуется.

На вокзале купил билет на поезд до Ростова, на через день. Потом в училище зашел, печати где надо поставил. Всё как положено. В магазины зашел, – гостинцы надобно присмотреть. Но покупать не стал. Надо что б отлежалось в голове. Завтра куплю.

А вечером подсобрал вещички. И вышел к ужину. Тут и состоялся главный разговор моей жизни.

Глава 23

Хозяева стояли у второго выхода из дома, – в сад.

– Иван, идите к нам, – сказал Степаныч.

Они расступились, пропуская меня вперед и мы все трое оказались на ступеньках, на улице. Сада я еще не видел. Тут росли и яблоки и груши и смородина и абрикосовые деревья. В глубине сада справа по традиции виднелся деревянный нужник. А слева в зелени была постройка-недостройка. Степаныч сказал:

– Пойдем, покажу тебе кое-что. И увлек меня в сторону этой постройки. Подошли. Оказалось это что-то похожее на недостроенный толи птичник, толи хлев. Степаныч видя мое недоумение спросил:

– Поможешь достроить?

– Конечно, Михал Степаныч, – ответил я.

– Слушай Иван, такое у нас с супругой предложение имеется. У нас все лето впереди, в четыре руки мы с тобой из этого сарая вполне себе домик построим. Мы хотели коз завести да все не собраться никак. А из этого строения вполне себе жилой домик сделать можно. Я уже все прикинул. Стены утеплим, крышу тоже, внутри аж две комнаты получится. Жилая да кухня. А климат у нас сам знаешь, – не Сибирь. Буржуйка есть если что.

– Вы предлагаете мне здесь поселиться? -я действительно не очень понял к чему он это все сказал.

– Я предлагаю тебе подумать о том чтобы поселиться тебе здесь после свадьбы. Вашей свадьбы. Мы же догадались что тебя смутила перспектива под одной крышей жить в две семьи. Вот мы решили тебе такое предложить. Подумай, дело твое. Если уж по зиме холода случаться, – то в комнату определенную тебе от училища переберетесь. Тут не сомневайся, мы тебе из дома не гоним.

Я был растроган таким предложением, хозяева оказались люди сердечные и практичные, как все в этих краях. Предложение было очень продуманное. Считай отдельный дом предлагался. И я сказал:

– Михал Степаныч, Галина, спасибо вам, конечно я соглашусь. С достройкой -помогу. А вот насчет свадьбы в один голос за двоих решить не смогу. Для этого ответа завтра же отправляюсь в Ростов, за вторым мнением.

Мы рассмеялись, и пожали друг другу руки со Степанычем, как-будто все уже было решено.

Глава 24

Приехав к Вере, я наконец то увиделся с Валентином. Переговорить получилось после ужина. Пошли на перекур. Валентин закурил и протянул огонек спички мне. Пока я раскуривал он начал:

– Скажу тебе чуть больше чем могу. Но прошу вопросов не задавать. Мы с тобой люди военные, – все должны понимать. Итого, с ним вы больше не увидитесь. О событиях в Испании слышал?

– Слышал. Говорят вот-вот начнется?

– Скорее всего. А он по нашим данным, – франкист, это не говоря уже о том, что бывший царский офицер. Выводы делай сам, Иван.

Я стоял и молчал. Все было сказано кратко и очень понятно. Вопросы казались не к месту.

– И еще, Иван. Подумай вот о чем. Там, – он махнул рукой за горизонт, скорее всего все-таки начнется. Наша Коммунистическая Партия однозначно окажет помощь Республике. Военную помощь. Будет отправляться техника, самолеты. Нужны будут люди с руками, спецы. Понимаешь? Чтоб нашу технику там собрать, местных обучить, в ремонте помочь, вообще вопросов много будет. И тебе, Иван, вопрос могут задать. Готов ли ты? -он посмотрел на меня и в его глазах отразились красные огоньки от его папиросы.

Я не думая вытянулся по стойке смирно и хотел уже ответить, но он тут вынул папиросу изо рта, огоньки в глазах пропали, он улыбнулся и хлопнул меня второй рукой в плечо:

– Вольно, летчик. Мы ж не на плацу. Итого, я тебя просто предупредил, по-родственному, наедине, понял? Между нами должно остаться, понял?

Я затянулся, горло пробрало. Оказалось моя папироса уже истлела.

– Да, конечно, я все понял.

Я полез в карман за еще одной. Хотелось все-таки покурить.

– Ну ты, покури, а я пойду, – сказал Валентин и вышел.

Глава 25

На следующий день после завтрака я пошел провожать Веру на работу.

Делать мне было нечего, а вставать рано я привык. Вера работала на стратегически-важном предприятии, – Заречевском горохонакопителе. Так у них официально называлось. Всю важность накопления гороха, для его последующей переработки, мне Вера рассказывала уже неоднократно. Моих знаний в области горохонакопления мне хватило бы на полноценную лекцию. И отпустить Веру в несколько дней отпуска согласились только с начала следующей недели, т.е. через шесть дней. Когда выйдет с больничного Роза Кац, её подруга, которая уже пообещала, выздороветь за два дня и не болеть впредь до самого убытия жениха.

– Это она про тебя, Ваня – пояснила Вера.

По разговору было понятно что письмо свое Вере я обогнал, приехал раньше него. А посему я решил чтоб Вера сначала спокойно прочитала его а я уже все поясню.

– Вера, мне все равно эти дни делать нечего, давай-ка я съезжу пока к Матери, тоже ведь надо повидаться. А вернусь – ты за свой счет и возьмешь. Дней у меня много, нагуляемся, – предложил я, когда мы подходили к проходной.

– Когда ты вернешься? – спросила она посерьезнев. Хорошая она все-таки, умеет собраться в нужный момент.

– День туда, день обратно, если на киевском. Дня 3—4 там, хочу еще на родину съездить в Белое, могилы подправить, отца да сестры. Так примерно в начале недели и получится.

– Да, наверно ты прав. Чего тебе тут маяться целыми днями.

Мы попрощались до вечера. И я отправился на станцию, за билетом.

Глава 26

К Матери пришел на работу, прямо с поезда. В городскую библиотеку. Матушка там архивистом работала.

– За порядок отвечаю, – говорила она, чтоб книжки в порядке были, да и не только книжки, чтоб везде порядок был.

Обнялись.

– Отпустят? – спросил я.

– Конечно. Чего ж не пустят? -сказал она и пошла к начальству.

Книжки это вам не горох копить, – подумал я.

Дома, вернее в комнате в коммунальной квартире, в которой жила Мать, я сразу увидел часы. Те часы, из деревенского дома, из детства, из другой жизни.

– Бьют? – спросил я.

– Я их не завожу уже давно, – ответила Матушка, – соседи жаловались по первости, а мне ни к чему. Я по соседскому будильнику встаю, он у них кого хочешь разбудит.

Мы проговорили до вечера, сидя за столом. Потом я был показан пришедшим с работы соседям. Представлен, похлопан и поцелован. Затем нами было отклонено предложение общего ужина по такому случаю. Мать сварила картошки, накрыла на стол в своей комнате, и уже оставшись наедине я предложил ей съездить в Белое.

– Я была там перед зимой. Давай конечно съездим. Только в библиотеку надо утром зайти, – предупредить. Я же не сказала им сегодня что ты на несколько дней приехал.

– А ты разве письмо не получила? Ну тогда у меня на завтра целый доклад для тебя будет подмигнул я.

Глава 27

Всё успели. В Белом остановились у соседей. И на кладбище побывали и к Кузьме зашли. Письмо к нему тоже не поспело. Вот как бывает.

Вернулись в Луганск, а вечером я уж было засобирался. Но Мать отговорила, завтра отправлюсь. Вечером все грустила, вот мол совсем уезжаешь. Невеста из другого города уже. Ко мне совсем и нужды приехать не будет. Я утешал, объяснял, что обстроится надо, главное работа есть, с остальным разберемся. Да и что нам со свадьбой торопиться, не гонит же никто. Матушка внимательно, с прищуром все слушала, потом словно решилась:

– На вот, Ваня, возьми, – и протянула мне на ладони два колечка, -это наши с отцом, нам ни к чему, тебе видать время пришло. Да не отказывайся, хоть на этом не потратишься.

Я принял подарок, обнял Мать. Теплые колечки. В ладони держала сколько? Видно до разговора то уже все решила. Эх, закатить бы свадьбу на всё улицу, как раньше в Белом гуляли. Да не про меня это. Куда мне с моим то жалованием, да Веркиным горохом. Распишемся пока в исполкоме, мы люди не верующие, Епитимьи да Анафемы всякие нам по околице.

Глава 28

Добирался до Ростова я в этот раз долго. Пассажирский на который я билет брал, дошел до Краснодона, и нам объявили что на путях авария и когда поедем не понятно. Время к вечеру пошло и решил на попутках рискнуть. Вышел со станции, два грузовика военных стоят. Подойду, думаю, я ж по форме все-таки.

Водители курили с ними сержант в годах. Объяснил им, мол вот до Ростова бы по семейным обстоятельствам проматываю отпуск. Сержант меня выслушал и говорит:

– Не положено, товарищ лейтенант. Вы же сами знаете. В Шахты едем, нам в Ростов то не надо.

Тут только я сообразил что я и не спрашивал их куда они едут. Так поторопился им объяснить что их маршрутом и не поинтересовался.

– Так возьмите хоть до Шахт, всё по дороге.

– Не положено, – железно отрезал сержант и пошел к головной машине. За ним пошел и второй водитель:

– Вы товарищ лейтенант если храбрый, – в кузов прыгайте, под брезент. Я пошел заводиться, а вы решайте, – сказал солдат водитель второго грузовика, – потрясет конечно, но тут уж вам решать. Перед Шахтами мы сворачивать будем с трассы, я посигналю коротко, тут вы через задний борт и прыгайте. Только через задний борт!

Подмигнул и пошел к кабине. Надо было решаться. Машины завелись и медленно тронулись. Я посмотрел на задний борт. Эх, быстрее все равно не доеду. И запрыгнув через борт я согнулся под брезентом.

Когда стемнело, я уже не прятался. Сзади машин не было и вряд ли сержант меня разглядит в кромешной тьме. Уже ночью, притормозив, стали поворачивать и я услышав бип-бип, спрыгнул через задний борт. Огоньки задних фонарей быстро скрылись среди деревьев. Я остался в кромешной темноте.

«Тиха украинская ночь.

Прозрачно небо. Звезды блещут…» – в самое время вспомнилось.

Пошел я потихоньку в сторону Ростова. Через полчаса появились фары грузовика. Я стал махать обоими руками. Грузовик остановился. За рулем небритый мужик.

– Ты кто? – вопросил он громко.

– Лётчик, самолет упал, мне в Ростов надо, за помощью. Подвезешь? – серьезно спросил я.

– Самолет, ух, – присвистнул он, а где?

– Да вон там в лесу, – махнул я рукой неопределенно.

– А ты один живой что ли?

– Слушай ты в Ростов или нет? Поехали, дружище, я тебе все в дороге расскажу.

В дороге я ему конечно рассказал. Сказку. Про то как в самолете кончился бензин и я нажав на тормоза, остановил свой самолет на лесной полянке. Он только присвистывал. Оказалось он вез молоко с утренней дойки из совхоза на молочный комбинат. Я глянул на наручные часы, – мать честная пол шестого утра! Вобщем к Вере я позвонился уже после завтрака. Грязный и уставший. Но с кольцами в кармане.

Глава 29

Вечером мы сидели на лавочке у дома. Было темно, жарко, жужжали кусты. Было тихо и мы разговаривали вполголоса.

– Я прочитала твое письмо, – сказала она, – оно пришло вчера.

– И что ты думаешь?

– А я Ваня думаю что позовешь ты меня замуж скоро, – она повернулась всем телом ко мне и уставилась прямо в глаза, -позовешь, я чувствую. А как отвечу тебе, – вещи собирать придется. А вещей у меня много, в комнату одну, да вместе с нами, – не влезут.

Она серьезнела на глазах. И буравила меня взглядом:

– А как дети пойдут? Ты значит на службу, а я с детём в чужом доме?

И тут она прыснула смехом:

– Ой, Ваня, видел бы ты своё лицо сейчас! – сквозь смех сказала она.

Наверно и вправду я выглядел не очень. Зубы скрипели, на лбу испарина.

Чтоб хоть что-то ответить я сказал:

– Послушай, в письме ведь не всё. Хозяева дома, кроме комнаты отдают нам летний домик. Его надо достроить, я за лето управлюсь. Это отдельная жилплощадь, кухня своя и комната. В саду, представь только, – окошко открываешь- а тебе в руку абрикос спелый. Вобщем, Вера, я тебя не тороплю. Нам сейчас глупо будет про свадьбу думать. Но к осени постараюсь все успеть.

– Значит все-таки зовешь? – лукаво улыбнулась она, чуть отстраняясь.

– Зову, – сказал я и протянул в вспотевшей ладони два кольца. Горячих-горячих. Ведь я давно уже все решил.

Глава 30

Когда я вернулся в Ейск у меня оставалось еще четыре полных дня. Я так хотел уже приступить к достройке домика что аж чесался ведь. Но сначала надо было зайти в училище, – отметиться.

– Представляете Иван Тимофеевич, – рассказывал мне всезнающий Аверьяныч последние новости. Один из абитуриентов, заметьте- еще не курсант, – сдал документы в приемной комиссии после чего пошел по главному трапу на первый этаж, упал и сломал лодыжку. Теперь этот «Ботинок» изволит передвигаться на костылях.

– Потрясающее событие, Анатолий Аверьяныч, – сказал я, – а почему «Ботинок»?

– Как изволите его назвать если вторая нога у него белая?

– В гипсе?

– Однозначно. Что они там себе думают в этой Москве? Через неделю первое построение, а он с белой ногой?

Мне стало интересно, – почему в Москве? – спросил я.

– Этот молодой прыгун прибыл к нам из столицы, – сообщил Анатолий Аверьяныч.

– А как фамилия?

– Миронов. Какая может еще фамилия у такого человэка? – подитожил Анатолий Аверьяныч.

Постараюсь запомнить, чтоб на занятиях не отдавить ему ненароком больную ногу.

На построении я его не заметил. Может мне не видно было с моего места. А может он схитрил и как-то замаскировал свой гипс, и терпел строевой проход без костыля. А может и вовсе «был списан на берег, не подымаясь на борт».

Но на первом практическом занятии он уже был в двух ботинках. И расспрашивать его я не стал. Это не по уставу. И не по мне.

Глава 31

Веру в Ейск мне так и не суждено было привезти. В сентябре, когда домик был почти готов, у неё умер отец. Вся их большая семья уехала в родной городок Каменск. Не так чтобы далеко, но говорить о свадьбе в такой момент совсем не к месту. Потом я получил от нее письмо :