ССД: Юнион
Амалиэль, довольная, отошла на пару шагов.
– Да мне пофиг, если честно. А получилось неплохо.
– Как тебе Марафин? – осторожно спросила Мэри, почесывая зудящее веко. На кончике ногтя остался мазок туши.
– Обычный придурок. Тупой. Злобный. – Амалиэль легонько приоткрыла деревянную дверь одной из кабинок, как бы машинально проверяя, не подслушивает ли кто. – Причем только со мной. Потом он увидел какую-то красотку и извивался перед ней, как уж на сковороде. Все с ним ясно.
– Это плохо. Если бы ты установила с ним дружеские отношения, было бы выгоднее нам обеим.
– Да-а… но функцию свою он-то выполнил, так, а потом был сброшен в утиль. Все справедливо. Откуда ты его вообще вытащила? – скептически посмотрела на нее Амалиэль. – Если где-то есть дисконт-распродажа смазливых дебилов, у этого заведения проблемы с охватом аудитории, потому что я о таком не слыхала.
– Круизные лайнеры – особая экосистема, – пожала плечами Мэри. – К тому же он – сын лучшего друга и бизнес-партнера моего отца. Наши семьи много времени проводили в море. Вот так-то.
– Ты меня, конечно, извини, но это, блин, дико скучно.
Мэри промолчала, слегка задетая. В такой ситуации она не представляла, что для Амалиэль может быть «интересно» – пропасть между ними у́же становиться не собиралась.
– Тебе нужно познакомиться с Роттом, – неожиданно заявила Амалиэль.
– Кем?
– Ротт. Мой товарищ. Идею с тройными листовками он предложил. Спасибо ему не говори, он из зазнаек.
Странно было видеть Амалиэль «в объеме» – узкие и острые черты ее лица, которые на фотографии казались следами сепии, смягчились градиентными тенями, а живое экспрессивное лицо расплачивалось с владелицей за не самую удачную внешность. Амалиэль отвела густо подведенные глаза наверх, прикидывая что-то или в последний момент передумав их закатывать, смешно скривила рот и сдула сбежавшую из идеального ободка косичек прядь, а Мэри замерла, наблюдая. Может, у Амалиэль лицевых мышц больше, чем у обычных людей, но каждая ее эмоция казалась выкрученной на максимум.
Она по-джентльменски протянула Мэри руку. Та не спешила слезать с раковины, молча глядя на ладонь.
– Альбинизм не заразен. Ты не потеряешь алый цвет своих румяных щечек.
– Фу. – Мэри без помощи встала на ноги. – Говоришь, как Марафин.
– А вот идиотизм оказался заразен, и я – первый пациент, после Марафина-нулевого. Жаль, не внешность ловеласа. Эх. Все худшее в мире – заразно. – Амалиэль театрально вздохнула и слабо махнула рукой. – Пошли уже!
В подвале с, на удивление, высокими потолками Мэри первым делом заметила хитроумно сплетенные в арт-объект газосветные трубки под стрельчатыми сводами, которые как будто окутывали помещение светящимся туманом. Люди бродили как во сне, наполовину пьяные; появление Амалиэль отрезвило их на мгновение, и они, теперь уже наигранно-бодрые, поглядывали на нее с интересом. «И лучше тебе не знать, чем раньше было это помещение», – сказала Амалиэль, как только Мэри появилась, но за проведенные здесь десять минут желание спросить только усилилось.
Амалиэль вяло отмахнулась от взглядов и молча указала на мужчину в дальнем конце бара. Светло-русые волосы сальными прядями полосовали лицо, отбрасывая на острые скулы десятки тонких теней: он завис над барной стойкой, словно заснул сидя. Мэри помялась на месте, не решаясь подойти. Краем глаза она заметила, что Владимир как-то недобро поглядывает в его сторону.
– Это – Ротт. Он раньше работал в издательстве, а сейчас у него своя группа. И он мне помогает, ну, так, по мелочи.
Ротт откинулся на стуле так резко, что Мэри показалось – он вот-вот упадет назад.
– Ну привет! – хрипло прикрикнул он. – Тест. Для чего раньше использовалось это помещение?
– А я тут пыталась интригу держать, – вяло протянула Амалиэль.
– Хранение зерна?
– Расстрел заключенных. А потом как кортик для мини-гольфа. Пока мы его не отжали, – сказал Ротт и сложил пальцы в пистолетик, направленный Мери в голову.
– Отжали? – возникла развалившаяся на стойке Амалиэль. – Мы его все-таки отжали? А мне ты сказал, что тебе его «одолжили».
– У кого вы его отжали? – спросила Мэри.
– У Линя! Але?! Это же его вычурный мужицкий гольф-клуб! Как и дирижабль. Который мы, видимо, тоже отжали.
Амалиэль почему-то стала на миг серьезной, и Мэри решила к теме подойти ювелирнее: незаметно, как она думала, достала блокнот с ручкой, делая вид, что ее заинтересовали собственные шнурки.
– Даже не думай, – Амалиэль схватила ее за запястье. – Напишешь что-то в своем маленьком блокноте, и я тебе пальцы отогну в обратную сторону.
Мэри злобно глянула на руку Амалиэль, а затем на нее саму поверх очков.
– Шутка, – пошла на попятную Амаэль, изобразив извиняющийся оскал. – Ну, не совсем, конечно, я могу. Я так делала уже. Поговори с нами спокойно, без допросов, лады?
Мэри швырнула блокнот на стол, мол, ладно, будь по-твоему, и обратилась к ней.
– О каком дирижабле речь? – требовательно, скрывая смущение, Мэри спешно перевела тему.
– Дело вот в чем, – начала Амалиэль, запрыгнув на барный стул. – На Драконьих Землях растут, извини за тавтологию, растения, коих у нас, например, нет. А Линь занимается трансокеаническими перевозками…
– Нет такого слова, – возник Ротт. Скучающе, даже не пытаясь нарваться на спор.
– Заткнись, – отмахнулась Амалиэль. – Он кое-что доставляет по госзаказу, однако трав в ассортименте не указано, а значит… Короче, когда я говорю, что он получил на перевозки разрешение, я имею в виду: «он сам себе разрешил провозить контрабандой травы, которые запрещены». Я об этом узнала случайно, однако пообещала рот на замке держать.
– Замок хлипкий, видимо. – Ротт – одна щека приплющена столешницей – попытался в лежачем положении закурить. – Дирижабль всегда отчаливает строго по расписанию.
– Мы просто говорим, – сказала Амалиэль, растягивая, делая акцент на «о» («про-о-о-осто»). – Ну так, вдруг эта информация тебе пригодится. Или мне. А может, никому вовсе. Как сам Линь говорит: «Кинь косточку и посмотри, какая шавка ее схватит».
Ротт, хохотнув, выплюнул дым, согласно кивнул и добавил:
– Дирижабль отправится на Драконьи Земли в день Триединства.
– Когда драконий отряд будет на параде и не сможет охранять границу, – задумчиво произнесла Мэри. – Интересно.
Ротт свободной от сигареты рукой провел от одного уголка рта до другого, медленно, поглядывая на Мэри. Он выразительно ткнул ей за плечо, туда, куда свет газовых ламп просачивался лишь наполовину. Мэри заметила женщину, которая откровенно «пялилась» на них.
– И что? – одними губами спросила она, повысив голос для следующей же фразы. – Мне ведь вы доверяете такую информацию?
– Ты теперь моя подруга. – Амалиэль свойски приобняла ее за плечи. – И я за тебя отвечаю своей репутацией.
– То есть ты, по сути, ничем не рискуешь, – сказал Ротт, усмехнувшись.
– Ну так-то оно так. А эту женщину я вижу впервые.
Женщина, о которой шла речь, либо не знала меры, либо намеренно ее не соблюдала: Мэри, прищурившись, заметила сбившиеся в группу пустые пинты с белыми кольцевыми следами пивной пены. Женщине это, впрочем, не мешало озираться и что-то на скорую руку писать в блокноте. Вид у нее был мрачный, какой-то крайне уставший. Она выпрямилась, потянулась и, приоткрыв глаза, посмотрела в сторону Мэри. Скрылась на мгновение за широкой спиной плетущегося к бару мужчины и снова появилась – разминая кисти круговыми движениями и вместе с тем резко наклоняя голову влево-вправо.
– Я сейчас, – сказала Мэри.
Она ловко проплыла мимо сбившихся в стайки людей, получив все любопытные взгляды и позволив им остаться без внимания, но на полпути к женщине ее остановила рука, фамильярно оттянувшая ее за твидовый жакет. В голове Мэри промелькнул ценник, который она бегло просмотрела там, в бутике, прежде чем унести в элегантной упаковке и эту твидовую комбинацию, и туфли на прозрачной танкетке, и сапоги чуть выше колена, и даже серьги, одну из которых она по-ублюдски уронила в океан, излишне энергично перекинувшись через ограждение… Кажется, такие мысли сейчас не уместны.
– Мэри.
Амалиэль смотрела с прищуром, как будто готовясь сказать что-то как минимум забавное, но воздержалась. Она лишь подхватила Мэри за талию и потянула ее дальше, туда, куда Мэри сама прекрасно могла дойти и без посторонней помощи.
– Я читала книгу «Монолог в камере пыток», и это, конечно, помойка, однако кое-что в допросах я смыслю. Прямо сейчас мы эту женщину будем нещадно мучить! Ты же не хотела лишать меня своей компании?
– И в мыслях не было. Не будем же лишать и эту женщину теперь уже «нашей» компании.
– Не стоит меня мучить! – прикрикнула та, неожиданно улыбнувшись, как только девушки приблизились. – Я могу быть полезной.
– Чем вы занимались в восьмом году с момента создания Триумвирата, а? – Бескомпромиссно нарушившая чужое личное пространство Амалиэль навалилась на стол. – Шучу. А вы не из робких. Как вас зовут?
– Девис. Ваше имя я знаю, – она глянула на Амалиэль со странным выражением неприятного узнавания. – А вы – бессменная журналистка, не иначе, Фримен?
Девис. Мэри оценила ее внешний вид, вид скромной интеллигентной дамы, бедолаги, из рассеянности перепутавшей театр с баром: когда Мери ходила в школу, так одевались душеприказчицы ее отца или стареющие балерины; если не всматриваться, можно не заметить небольшой растяжки на колготках, ниток, торчащих как мишура из легкого кашемирового свитера, или прилипших к юбке редких волосков. В уголке ее губ чуть размазалась матовая, цвета запёкшейся крови помада. Девис это, видимо, не беспокоило.
– Мэри Фримен. Она самая. – Девис обменялась с ней не слишком крепким рукопожатием.
– Вы разбавляете пиво. – Девис переключила интерес на Амалиэль.
– Вы? Не надо проецировать на меня мещанские уловки скупердяев, которые владеют баром, – строго произнесла Амалиэль, в ответ получив лишь задорный смех Девис. – К тому же они точно не стали бы так делать. У них есть чувство стиля.
– Ах, это был не вопрос! – пояснила Девис, покачав головой. – Видите ли, я заказала у вас шесть пинт, а все еще могу внятно вести диалог и мыслю вполне трезво.
За их спинами раздался шум, и все трое, точнее двое – Девис-то уже смотрела в том направлении, оглянулись назад. У бара Владимир, размахивая руками, словно пытаясь взлететь, кричал на Ротта – момент, в который он сломался и решил из режима выжидания и наблюдения перейти к атаке, Мэри, к своему неудовольствию, пропустила.
– Ты меня кинул! – кричал Владимир. Мэри была уверена, что повторял он это раза три до этого, как заведенный.
– Эй-эй, чувак, давай успокоимся, – степенно произнес Ротт, защищаясь руками. – «Кинул» – это слово резкое, здесь такое не приемлемо. У нас тут комфортная хмельная атмосфера. Ты убиваешь нашу эстетику.
– Другие писатели тебе нравились больше, да? Да-да, я знаю, ты работал с другими писателями, пока я не видел!
– Конечно! А ты хотел, чтобы я крошки со стола всасывал? Это моя работа!
Мэри отмахнулась: жестом и в мыслях. Раньше она сказала бы, что скорее ночь станет бесконечной, чем Владимир избавится, наконец, от инфантильности, однако в свете последних событий (словосочетание «в свете», просочившееся в ход ее мыслей, заставило Мэри похихикать) стоило придумать другую недостижимую версту.
– Скорее снег пойдет летом, чем Владимир изменится, – пространно сказала Мэри.
– Да-да, Владимир, шутка про «Ротт на замке» охренеть смешная, у меня сейчас живот порвется! – орал Ротт, привлекая к себе все внимание.
– Старый психованный дед, – добавила Амалиэль, казавшаяся заинтересованной этим противостоянием, однако так же быстро она этот интерес потеряла, обратившись к Девис. – Возвращаемся к теме дрожжей! Никакое пиво никто не разбавлял. Книга жалоб и предложений отсутствует, свои пожелания можете выцеловать на моей заднице.
– Грубо, дорогуша. – Девис непринужденно поправила пышные волнистые волосы. – Однако вы все же не правы. Могу доказать.
Амалиэль требовательно скрестила руки; Мэри уже подумала было, что атмосфера конфликта, распространяемая Владимиром, передалась и Амалиэль, но та неожиданно улыбнулась.
– С помощью магии?
– Инкантации, – нотки учительского наставления просквозили в голосе Девис. – Верно. Вы ведь Накопитель? Видите ли, Накопители любят кичиться своей принадлежностью, а потому большинство из них носят зеленое. Как вы. Если я не права, разрешаю меня ущипнуть.
– Вас никто щипать не будет, – ехидно заверила ее Амалиэль. – Вам нужна энергия от меня?
– Я – Контроллер. – Девис приподняла руку, ее запястье в два кольца украшал сувенирный браслетик с символикой Контроллеров – плоским изображением в эпоксидном ромбе, по всей длине браслета свисали звездочки с местами потертой позолотой. Такие браслеты Мэри видела на пирсе, у торговцев дешевой детской бижутерией.
– Остался только Преобразователь. Как удачно, что это я, – Мэри деловым тоном надеялась свести предыдущие неприятные представления Девис об этом месте. Уж на нее-то, Мэри, здесь положиться можно.
– Отлично, – Девис звучно хлопнула в ладони. – А вы знаете инкантацию центрифугирования?
– Знаю. Вроде. Ни разу не использовала, – с энтузиазмом отозвалась Амалиэль. – Попробуем!
Девис молча указала на стакан, на дне – примерно дюйм выдохшегося пива в пенном кольце.
– Пиво надо раскрутить в стакане. Не сложно?
– Это надругательство над самим пивным естеством, – сказала Амалиэль, притворно скривившись. – Подберезовики, должно быть, так и пытали Владимира, раз Мэри пришлось его срочно вытаскивать.
– Дай мне энергию, Ами, – сказала Мэри, развеселившись. – Давай-давай.
– Сколько?
– Начнем с простого вопроса: сколько у тебя есть? – Девис развалилась на диване, кончиком ногтя нетерпеливо постукивая по краю пинты.
– Сто точно будет. Я не представляю, сколько энергии считается «нормальным».
– Хм… это максимум, доступный обычному накопителю. – Девис пожала плечами. – Ничего криминального. В любом случае, понадобится не более десяти единиц.
– Я готова. – Мэри неумышленно потянулась к Амалиэль. – Мне нужно просто преобразовать энергию, которую мне отдаст Амалиэль. Верно?
Девис снова посмеялась своим легким смехом, заставив Мэри почувствовать себя неуютно и как будто на лет десять младше.
– На то ты и Преобразователь, дорогая.
Амалиэль фыркнула. Мэри словно увидела, как энергия, бурлящая, кипящая в девушке каждую секунду жизни, спрятанная в Накопителе, вспенилась и довольно задрожала внутри, вырываясь наружу. Мэри зацепила энергию, исходящую от Амалиэль, притянула к себе. Энергия недовольно и зло затрещала, трансформируемая заработавшим преобразователем Мэри, и в следующую секунду вырвалась из рук. Девис легко поймала ее, играючи скрутила спиралью и выбросила эту невидимую змею в пинту. Амалиэль во все глаза уставилась на пиво, дрожащее и шипящее, приняло вид воронки, немного расплескавшись за край, и в следующую секунду все закончилось. Она нетерпеливо вскочила, заинтригованная, и подалась вперед.
– Получилось? – Амалиэль почти повисла на Мэри, с жадностью глядя на Девис.
Девис не ответила. Она накрыла ладонью стакан и посмотрела Мэри в глаза.
– А ты как думаешь?
Мэри скептически пожала плечами. Ее не особенно волновало, что там произошло с этим несчастным напитком. Девис усмехнулась и убрала ладонь. Пиво на те короткие мгновения, что оно провело, вращаясь в тайфуне, приобрело странный вид: как те свечи из цветного желе в стеклянных сосудах, оно разделилось по цвету: янтарная взвесь по стенкам стакана и прозрачная жидкость, предположительно, вода, ближе к центру. Вода в объеме гораздо большем, чем нужно.
– Как и ожидалось. – Девис посмотрела поочередно сначала на Мэри, потом на Амалиэль. – Сказала же – разбавлено.
Амалиэль что-то злобно процедила.
– Я разберусь, это уже ни в какие… – Она замолкла на мгновение, сокрушенно пожав плечами. – На такое разоблачение энергию не жалко тратить. Эй, Ротт, знаешь, что..?
Амалиэль быстрым шагом направилась к Ротту, одновременно довольная разоблачением и злая от полученных результатов. Девис и Мэри синхронно проводили ее странными взглядами.
– Да вы задолбали меня! – послышались возмущения Ротта. – Один только что наорал на меня, а теперь ты! Отстаньте и дайте побухать нормально!
– Девис, – вышедшая из прострации Мэри обратилась к женщине. – Если центрифугирование поделило жидкость… – Она потерла подбородок. – Можно ли разделить, например, коктейль и свести его к набору составляющих?
– Можно, – согласилась Девис. – Я делила тесто на воду и муку с яйцами. Однажды сделала газировку из сока – наоборот, соединила элементы. Это весело, но не стоит того, чтобы ставить производство этих товаров на рельсы инкантации.
Мэри понимающе кивнула. К своему стыду, даже не смотря на то, что она носила преобразователь в своей шее, пользовалась она им не слишком часто. Это была причуда ее отца – вставить ей индентор, когда Триумвират постановил разрешение использовать устройства всем, кто способен с ними управляться. Самой ей было как-то до лампочки. Она не была ни военной, ни пожарницей, чтобы ей приходилось постоянно им пользоваться.
– Эм, Девис, можно задать еще один вопрос? – осторожно поинтересовалась Мэри, глядя, как Девис отодвигает от себя пинту.
– Разумеется, лапуля, – произнесла она, откинувшись на спинку и снова приняв то странно-печальное выражение, с которым сидела до этого. Мэри заметила, что глаза ее, до этого смеющиеся, как-то потускнели.
Мэри почувствовала себя неловко.
– Простите. Можете посмеяться надо мной, но мне всегда было интересно, почему вехи разделены между людьми? – Она заняла освободившийся стул и чуть подалась вперед. – На курсах рассказывали, но я в этот момент не особо вникала.
Девис вскинула брови, явно удивленная ее вопросом.
– Разве было бы не проще соединить магическую цепь в одиночку? – продолжила Мэри, глядя на Девис с искренним интересом.
Неожиданно Девис расхохоталась. Не обидно, просто будто услышала хорошую шутку, и отрицательно покачала головой. Должно быть, дело было в слове «магический».
– Ты не сможешь соединить энергетическую цель в одиночку. Преобразованная и чистая энергия всегда находятся в конфликте, – Девис мягко, чуть снисходительно улыбнулась. – Если ты соединишь в себе все три элемента – энергетические потоки вступят в противостояние.
Она развела руками.
– Тебя порвет на куски, – спокойно завершила Девис, глядя на посеревшую Мэри.
Воображение живо нарисовало, как по лицу Девис разлетаются кровавые ошметки лопнувшего рядом с ней безумца, который осмелится поиграть во всемогущество, и Мэри невольно поежилась
– Что же, понятно, – пробормотала она. Гипотетические амбиции моментально рухнули, словно их и не было.
Владимир подкрался неожиданно. По его взъерошенным волосам можно было подумать, что он только что подрался или крайне приятно провел время; если бы Мэри не знала его привычку запускать в шевелюру пальцы и в приступе злости наворачивать круги по комнате, так бы и подумала.
– Ты выгружала уголь глазами? – первое, что сказал он, заметив ее.
– А? Нет. Это теперь мой новый имидж, – горделиво сказала Мэри. – Ами сказала, что мне идет.
– Ами? Один мой хороший товарищ говорил: «Не стоит давать уменьшительно-ласкательные прозвища тем, кому как минимум на пару часов не готов доверить своего первенца».
Мэри закатила глаза.
– Что она, по-твоему, такого может сделать с ребенком?
– Завербовать в шайку. Подсадить на травку. Съесть. Не знаю, – Владимир картинно всплеснул руками. – У тебя и правда лучшие кадры давно сидят. А это ведь шутка была.
– Прекрати меня позорить, – прошипела Мэри. – Это – Девис, наша новая…
Только, обернувшись, Мэри увидела – протертый диван пустовал, стаканы с мутными отпечатками слабо поблескивали в свете ламп. Теплый аромат сандала. Ни звука каблуков, ни простого «увидимся еще». Девис просто исчезла.
– Если за «наша новая» следовала «подруга», то тебя… опрокинули.
Мэри фыркнула и демонстративно отвернулась.
Владимир время, проведенное в подвале, не был намерен ни облегчить, ни позволить интересно и легко провести, потому следующие часы Мэри развлекала сама себя, играя с Амалиэль и Роттом в карточный игры. Владимир присоединился нехотя, что-то подвякивал под рукой Мэри, а все его вялые попытки мухлевать встречались всеобщим громким порицанием. Мэри могла сказать, что чувствовала для себя непозволительный покой. Если бы не Амалиэль – уставшая, согбенная за столом, обозлившаяся на Ротта за очередной фулхаус – не сдалась сразу на следующей раздаче.
– Хватит! Ротт – подлец и шулер. – Амалиэль швырнула карты на стол. – Мне скоро в Хортем ехать, так что я пойду посплю.
– Куда ехать? – Мэри потерялась в эмоциях. Либо Амалиэль знала что-то, чего не знала она, либо придуривалась. Всем известно, что сообщение между городами перекрыто.
– Погоди, – Владимир оживился, ехидно усмехнувшись. – Ты что, сидела в подвале все это время? Ты не знала, что случилось?
– А? Да! – сказала Амалиэль. – Я сидела здесь, вообще не втыкала, что происходит. А у нас что-то произошло?
Ротт со свистом втянул воздух, что заставило Мэри посмеяться: не беззаботно – ситуацию лёгкой для обсуждения и принятия она, как и, впрочем, все здесь, не находила – тем не менее какая-то горькая комичность заставила ее развеселиться.
– Ночь на улице, – сказала она.
Амалиэль показала на настенные часы.
– Не-а. Где ты ночь увидела?
– Я ее видела. Все ее видели. Только ты – нет! – с каким-то нервным смехом ответила Мэри, развеселенная ее выражением лица.
– Выйди на улицу, дура! – Ротт, прикрикнув, звучно ударил стаканом о столешницу. – Солнце не встает уже дня три. Транспорт перекрыли.
Амалиэль тут же ощерилась, вскочив со своего места.
– Я выйду на улицу! А потом, когда я, искупавшись в лучах солнца, вернусь сюда, у тебя на заднице живого места не будет!
Амалиэль рванула к выходу. Мэри последовала за ней с небольшой неуверенностью: ей показалось на мгновение, что она на сцене театра, с которой истеричная прима только что сбежала, так и не доведя реплику до конца, и теперь неясно: выкручиваться и переиначивать пьесу, или пойти успокаивать особу.
– Пойти успокаивать особу, – Мэри, шепотом оправдывая свои действия, поднялась по усыпанной штукатурной пылью каменной лестнице.
Неподвижно стоящая Амалиэль как будто защищалась от громкого звука: ее фигуру в виде буквы “Ф”, обведенную слабым лунным светом, Мэри трогать не решалась. Она некоторое время лишь наблюдала, как ветер гоняет по асфальту обрывок театральной афиши.
– Не звони санитарам, я в норме, – раздался хриплый голос.
– Ты не сошла с ума, если речь об этом. Ночь длится уже несколько дней. Оксюморон, конечно. Переварить его и осмыслить будет тяжело.
– Именно когда я траванулась? – Амалиэль через плечо глянула на Мэри словно с претензией лично ей. – Я пропустила такую феерию…
– Да.
– Проспала в своем подвале. Я и правда дура. Только Ротту этого не говори. Пусть он воображает, будто нипочем оскорбил несчастную девушку. Меня. Я про себя, конечно.
***
Девис добралась до Академии далеко заполночь. Хотя, наверное, это определение было не совсем верным. За последние несколько дней граница между «полднем» и «полночью» стерлась – они жили как будто бы вне времени, запертые в повторяющемся мгновении, где не было места разделению на «завтра» и «вчера». Существовало только бесконечное «сегодня». Девис, ощущая алкоголь в крови, села на подоконник. Несколько минут назад звонил Эндли. Трещал, взвинченный и беспокойный ее неожиданным исчезновением, и Девис, распластавшись на столе, нашла в себе силы только на «все хорошо» и «у меня много работы». На тревожное сопение в трубку – «целую» и «до связи». Проболтаться ему о госпоже Вернер не хватило смелости и уверенности, что линию не прослушивают – в том, что ее цепной пес Иона взял след, не было никаких сомнений.
Университет сверкал зажженным то там, то здесь лампочками окон. Девис оперлась на оконное стекло, стянула с рук звонкие безделушки, бросила их куда-то на пол – они со звоном закатились куда-то под ноги. На столе лежал сиротливо брошенный, совершенно пустой лист со списком материалов экспедиции. И одно неоткрытое почтовое отправление. «Срочный. Вандельм-Афсъихт. Для д-р. Д. Уолт».
Девис невесело улыбнулась. Госпожа Вернер – надо признать, не только она – подкинула ей задачку посложнее гипотетических рассуждений об искусственности Энтеро. Теоретическая перспектива внепланового путешествия ее не пугала – главный вопрос состоял в том, кто вообще в своем уме согласится лететь на драконьи земли без каких-либо гарантий на возвращение? Арадель? Увольте, эта дамочка давно пустила корни в своей подвальной лаборатории, выползая на солнечный свет только чтобы восполнить уровень кофеина в крови. К тому же, она скорее прыгнет с моста, чем проживет хотя бы ночь в походной палатке, а не в своей ортопедической постели. Девис растерла лицо ладонями. Из более-менее подходящих кандидатов на ум приходил разве что доктор Зокири. Старый знакомый и коллега в их последнем проекте. Девис подтянула к себе пустой лист. Если убедить его полететь на драконьи земли, то это здорово поможет им всем. В конце концов, госпожа Вернер ведь не сказала ей, что Девис должна взять с собой всю Академию разом, верно?
