36-й. Книга 1

Варя покинула отдел полиции в начале восьмого. А снаружи солнышко, по-утреннему звонко, щебечут птички. Свобода! Домой. Спать. Она быстрым шагом прошла на парковку и уже взялась за ручку двери автомобиля, когда её окликнули по имени: Варя!

Она оглянулась и с удивлением узрела идущего к ней…Сергея Михайлика. Через мгновение тот уже был рядом.

– Как вы узнали моё имя?

– Спросил у ваших сослуживцев! – последовал ответ.

– И что? «Вам сказали?» – недоверчиво спросила Варя.

– Вроде того. Я спросил капитана Евгению Анатольевну Силантьеву. Меня поправили. Так я узнал, что вы Варвара Николаевна. Предваряя следующие вопросы, скажу, что у вас на двери висела табличка «дежурный следователь», следовательно, вы были на дежурстве. Я пошёл в курилку. Там всегда говорят о том, сколько времени осталось до конца дежурства. Оставалось наблюдать за парковкой. Ну, и в конце – о причине моего внимания. Вы взяли у меня номер телефона, а вот свой не дали. Мы могли бы уладить это маленькое недоразумение.

Варя некоторое время растерянно смотрела на Сергея, а потом села за руль и, не говоря ни слова, уехала.

Михайлик стоял и улыбался ей вслед. Он точно знал, что это далеко не последняя их встреча. По крайней мере не для него. Ему впервые за очень долгое время по-настоящему понравилась женщина, и он не собирался её упускать.

Глава 4

Институт экспериментальной медицины. Санкт-Петербург

Очередной рабочий день близился к своему завершению. Он ничем не отличался от многих других, медленных и бесцветных. Несмотря на все усилия, прогресса с больными добиться не удавалось. А возможно…никогда и не удастся. Возможно, весь этот центр – никому не нужное и совершенно бесполезное дело.

Взгляд переместился на портрет в рамке, который всегда стоял у него на столе. На нём были изображены три лица…три счастливых лица. Он с женой и дочерью. Самая лучшая фотография. Весь мир померк после смерти жены. Вокруг всё стало чёрным. Он бы сломался, не будь Вари. Она осталась единственной ниточкой, связывающей его с жизнью.

Погружённый в невесёлые мысли, Силантьев поднялся с кресла и подошёл к окну.

Далеко за окном двигались бесконечные потоки автомобилей. Высотки так и пестрели красочной рекламой. Жизнь в городе бурлила, как и всегда.

Неожиданно на глаза попался пожилой дворник. Он шёл очень медленно, подбирая мелкий мусор и складывая его в огромный чёрный полиэтиленовый мешок.

«Зачем ему такой большой мешок?! Хватило бы и маленького пакетика!» – пробормотал под нос Силантьев, наблюдая за дворником.

Наблюдение за дворником неожиданно привело его к мысли об их медицинском центре; вот так и у них: построили целое здание, а по сути, хватило бы одного кабинета.

– Николай Николаевич! К вам гость из Москвы! Геннадий Андреевич… Тонкошкуров.

В голосе секретаря отчётливо улавливались весёлые нотки. Видимо, забавной ей показалась фамилия высокого гостя; тот курировал работу исследовательского центра со стороны министерства здравоохранения.

Вскоре появился и сам Тонкошкуров, собственной персоной. Едва войдя в дверь, он широко развёл руками:

– Ну чего тут придумаешь?! Такой фамилией наградил Господь! С другой стороны, ведь могло быть и Толстокожев или чего похуже?!

Силантьев не смог сдержать широкой улыбки.

– Уже лучше. А то лоб наморщил так, словно тебе не пятьдесят пять как мне, а все девяносто.

Они тепло поздоровались. Завязался лёгкий разговор. Говорили так, как обычно разговаривают два старых друга. Они и были старыми, добрыми друзьями, однокашниками. Судьба развела: Николай по-прежнему занимался медициной, а вот товарищ пошел по пути чиновника от медицины. Но жизнь показала, что, вроде, каждый из них оказался на своем месте. Встречались не часто, но неизменно тепло.

– Порадовать тебя нечем, Гена! Есть мелкие движки, но серьёзных результатов нет.

– Николай! У нас с тобой разные взгляды на экспериментальную медицину. Я считаю, что любой, даже самый незначительный, прогресс – это победа. Именно из них и складываются настоящие революции в медицине. А тебе хочется всё сделать быстро. И вообще, я здесь не для обсуждения текущих дел.

На лице Силантьева отразилось недоумение. Тонкошкуров никогда без серьёзной причины не приезжал в гости.

– Дома проблемы? – Силантьев с беспокойством вглядывался в лицо друга, пытаясь понять, какое исключительное событие, кроме работы, привело его в институт.

– У меня всё отлично. Семья в порядке. Раз уж зашёл разговор, хочу спросить, как там моя крестница? Как Варя?

Силантьев невесело улыбнулся.

– Как ушла в полицию, так там и работает следователем. Даже волосы коротко остригла и ходит теперь строго только в джинсах и кожаной куртке.

– И в работе, и в жизни вся в покойницу мать. Пусть земля будет пухом Катеньке! А характер? Не меняется?

– Груба. Очень груба. Иногда так и хочется за ремень взяться…только поздно уже перевоспитывать. Недавно соседа избила. Мужчину по делу возмутился. Варя у его ворот свою машину оставила. Сама виновата, а ему накостыляла. Её уже не исправить. Да ладно…

Силантьев достал из закрытого шкафа бутылку коньяка пару рюмок, прихватил кружочки лимона и поставил всё это на стол. Они сели и молча выпили. Потом ещё по одной. Тоже молча.

– Не расскажешь причину своего приезда? Ты ведь просто так никогда не приезжаешь?!

Тонкошкуров несколько раз кивнул головой, подтверждая догадку.

– Ты прав. Я здесь по делу. По очень важному делу. Минздрав придаёт ему особое значение. В общем, мы хотим, чтобы ваш центр провёл обследование одного пациента. Одного весьма важного пациента. Обследование должно быть очень тщательным, а результаты не должны предаваться огласке.

– Высокий руководитель? – выразил догадку Силантьев.

Тонкошкуров отрицательно покачал головой.

– Девочка. Сирота. Девять лет. С Алтая. Мы всё перепробовали, но ей становится только хуже. Вся надежда на тебя, Коля.

– И что с ней? Чем она больна?

– Случай очень сложный, Коля. Шесть месяцев назад с Полиной произошла ужасная трагедия. Ей выжгли глаза калёным железом. И сделали это её родные мать с отцом.

Силантьев аж застыл. Мгновенно похолодели руки и сердце будто остановилось в груди. Ему, медику с огромным опытом, невозможно было представить, осознать эти несколько фраз.

– Что ты такое говоришь, Гена?! Как такое вообще возможно?

– Эта история такая же странная, как и болезнь Полины. Сначала родители выжигают глаза дочери, а потом убегают.

– Их ведь нашли?

– В том-то и дело, что не нашли. Нашли пустую машину в нескольких километрах от дома. Всё перекрыли. Каждый метр прочесали, но не нашли. И мать, и отец просто исчезли. Никто из родственников их не видел и не слышал. На счетах у обоих имелись небольшие суммы. Деньги тоже остались нетронутыми. Ни копейки не взяли. А сами…просто исчезли, испарились. И по сей день никаких следов найти не могут. Но хуже всего дела обстоят с рассказами соседями, они абсолютно не укладываются в картину трагедии. Все в один голос утверждают, что мать с отцом в дочери души не чаяли. Да и вообще были хорошими людьми.

– Так может это не они?

– Они. Есть свидетель. Да и Полина порой повторяет, что «папочка глазкам сделал больно». Она видела и помнит, что с ней сделали родители. Возможно, именно эти воспоминания и разрушают её изнутри.

– Она потеряла зрение?

– Глазные яблоки отсутствуют полностью, зрительный нерв поврежден настолько… ну… в общем, его нет совсем… Девочка полностью слепа и всё ещё испытывает сильные боли. Порой ей даже сильнейшие анальгетики не помогают. Веришь, нет, несколько минут находился рядом с Полиной, а слёзы так и текли из глаз. Невозможно наблюдать за её страданиями. Просто никаких сил нет…

Ком в горле не позволял говорить. Однако, через мгновение Геннадий Андреевич сумел взять себя в руки, – в конце концов это работа, вопросы нужно решать:

– Она мало разговаривает и почти всегда это какие-то бессвязные речи или воспоминания о зверском поступке родителей. На ногах стоять она не может и вообще не восприимчива к болям в ногах.

– Она не может ходить?

– Нет. Полина не может ходить, и мы не понимаем почему. Мы сто раз всё перепроверили, применяли все возможные тесты и стимуляторы, и ничего! Глаза у неё повреждены, но всё остальное в порядке. Мозг к счастью, тоже в порядке. Цел и позвоночник, повреждений в спинномозговых нервах не обнаружено. Тем не менее ей становится только хуже, и мы не понимаем, как ей помочь. Впрочем, вот, я привез все документы, результаты проведенных исследований. Передаю вам в центр.

– Когда её привезут?

– Сегодня.

Силантьев встал.

– Нам надо подготовиться к её приезду.

– Сделай всё необходимое, Коля! – попросил Тонкошкуров.

– О чём ты говоришь, Гена?! Конечно, мы ей поможем. Не сомневайся.

– На вас вся надежда!

Силантьев собирался позвонить дочери и предупредить о том, что задержится, однако вовремя спохватился. Варя после дежурства всегда отсыпалась, и будить её определённо не стоило. Проснётся, сама позвонит. На этом мысли о дочери ушли, уступив место мыслям о девочке Полине, она ведь уже на пути в его Центр. Он переосмысливал рассказ Геннадия и намечал первоочередные меры. Сначала обследование по общему протоколу. Самое полное и самое тщательное. Дальше будет видно. Наверняка лечащие врачи что-то упустили.

Оптимизм Силантьева начал таять, как только привезли Полину. По пути в палату у неё снова начался приступ. Она страшно кричала. Силантьев скрепя сердце согласился дать успокоительное. Полина выглядела такой изнеможённой и хрупкой, что могла попросту не выдержать сильнодействующих лекарств. Ну, а когда и успокоительное не помогло, Силантьев по-настоящему растерялся. Полина продолжала кричать от боли, а он просто не понимал, как ей помочь. Но решение пришлось принимать.

– Немедленно начинаем полное обследование, – распорядился Силантьев. – Из лекарств только витамины. Она слишком слаба.

К счастью для всех, и Поли, и персонала, лекарство вскоре подействовало, и девочка успокоилась.

Глава 5

Странное убийство

Варя проснулась около полуночи. В животе урчало. Ещё спросонья она решила перекусить, а потом опять завалиться спать. С кухни донёсся явственный шум. Отец всё ещё не спал. Она накинула на халатик и прошла на кухню. На столе лежали всякие вкусняшки, а у плиты орудовал…крёстный!

– Дядя Гена! – Варя с радостным визгом повисла на крёстном.

– Николай задержится на работе! – первым делом сообщил Тонкошкуров. – Я решил его заменить. На время, – он указал рукой на стол.

– Папаня на такое не способен! – Варя закружила у стола, набирая вкусности в ладошки и заталкивая их в рот.

– Может сядешь для разнообразия? – предложил Тонкошкуров с улыбкой наблюдая за поведением крестницы.

– Стоя больше влезет! – с набитым ртом, резонно, ответила Варя и тут же, сменив тему, спросила почему папа задерживается.

– Мы привезли в центр девочку. Очень сложный случай. Другие врачи помочь не смогли. Поэтому мы обратились за помощью к Николаю.

Варя собиралась снова что-то сказать, но зазвонил телефон. Странно: среди ночи. У нее отсыпной. Она решила не тратить время на пережевывание и, Сделав усилие, проглотила кусок колбасы и быстренько нажала на кнопку связи. В трубке раздался голос Кораблёва.

– Ноги в руки и в Павловский парк!

– Ты чего, Корабль, кокаина нанюхался? Какой ещё Павловский парк? Ночь на дворе. Я после дежурства. Спать хочу. Да я даже не ела!

– Это прямой приказ шефа. У нас убийство. Предположительно, убита Мадана Бергимбаева, дочь строительного магната. Ты официально назначена на дело. Так что, приезжай прямо сейчас.

– Что значит «предположительно убита»? О какого рода сомнениях идёт речь?

– Приедешь, узнаешь!

– Какого чёрта? Они не знают кого убили?! – пробормотала под нос Варя. Сомнения не помешали унестись в свою комнату. За годы службы она привыкла к внезапным и быстрым сборам. Ладно, хоть колбаски ухватила! Облачившись в видавшие виды и оттого такие удобные джинсы с футболкой, накинув любимую косуху и снайперски попав изящными ступнями в растоптанные кроссовки, она заскочила мимоходом в кухню, чмокнула крёстного, и уже в дверях крикнула, пусть папочка не волнуется, она скоро вернётся. Всё, дверь хлопнула, дитя унеслось, дядя Гена у плиты задумчиво развел руками.

Спустя полчаса начальник следственной группы, Варвара Николаевна уже подъезжала к месту событий. Первым делом её встретило полицейское оцепление. Она показала удостоверение. Её пропустили и объяснили, куда ехать. Спустя ещё несколько минут, Варя въехала на огромную парковку. Количество автомобилей на парковке ночью было таково, что ей с трудом удалось приткнуться в уголке рядом с мусорными баками. Да ещё наступила на пакет с какой-то гадостью, когда открыла дверцу и вышла. «Ой, нехорошо как…», – мелькнуло в голове. Вот так начиналось расследование: весьма и весьма неприятно. Это был верный знак. Обычно в таких случаях всё катилось к чёрту.

Варя прошла мимо вереницы представительских автомобилей,

украшенных лентами, потом мимо роскошного лимузина с большой белой куклой на капоте, и направилась к освещённой площадке, где уже толпились коллеги. Она подошла, предъявила удостоверение. Один из полицейских козырнул.

– Лейтенант Соглядаев! Моя задача встретить вас и ввести в курс дела.

– Так вводи, лейтенант!

Они вместе вошли в ворота, и направились по слабо освещённой дорожке вглубь парка.

– Далеко ещё место преступления? – спросила Варя.

– Место преступления не здесь. Мы это точно знаем! – последовал ответ.

– А как здесь оказалось тело убитой? Известно?

– Тела здесь тоже нет. Мы все облазили, и кинологи были.

Варя остановилась.

– Места преступления здесь нет. Тела тоже нет. Тогда какого хера мы все здесь делаем?

– Этого я сказать не могу. Мне приказали встретить вас и ввести в курс дела. Я ввёл.

– То есть твоя задача сообщить мне, что мы все, в том числе и я… находимся здесь непонятно зачем?

– Нет. Я ещё должен отвести вас на место падения шара.

– Какого ещё шара?

– Воздушного. Он упал в парке, возле статуи.

– Ну, и как связан шар с убийством?

– Нуууу…. это вы должны выяснить. Вы же следователь. Разве нет?

Варя теряла терпение и готова была обматерить лейтенанта, но сдержалась. В его словах имелась железобетонная истина. Что есть, то есть. Она следователь и ей выяснить всю эту…непонятку. Прав, малец.

– Я не прошу провести расследование. Мне нужны общие сведения. Общие. Например, к шару был привязан труп. Потом его унесло. Суть вопросов понятна?

– Понятна, только никакого трупа в шаре не было. Там находился только жених. Но потом он убежал.

– Вот теперь всё стало на свои места! Значит мне нужно осмотреть место падения воздушного шара, с которого сбежал жених?

– Точно так! – подтвердил лейтенант.

– Ладно! Веди!

Они снова двинулись по парку и вскоре вышли к круглой площадке с двумя затейливыми скульптурами. С одной стороны, площадка была достаточно хорошо освещена. Там, у длинного стола, уставленного бутылками шампанского, переминались с ноги на ногу топтались в нерешительности и курили несколько мужчин. На другой стороне площадки фонарь не горел и различались лишь тени. Одна из них окликнула Варю. Она узнала голос:

– Кораблёв?! Ты почему не на дежурстве?

Из темноты вынырнула знакомая фигура.

– Тише, Варя, тише, – прошипел ей на ухо Кораблёв, – тут неправильно сказанное слово может стоит работы.

Он ухватил её за руку и оттащил в сторону. И здесь снова таинственно зашептал:

– Шеф снял меня с дежурства и отправил тебе на помощь!

– Слушай, Кораблёв! Ты меня разбудил и голодной заставил лететь сюда. Меня встретил летёха, который доложил, что здесь нет ни тела, ни места преступления. Потом он же сообщил, что я должна осмотреть место падения воздушного шара, из которого сбежал живой жених. И сейчас я так зла, что готова пристрелить любого. Могу начать с тебя, – Варя резко повысила голос. – Потому что это ты сообщил, что убита Мадана Бергимбаева. Если её действительно убили, то, где это чёртово тело? – последние слова Варя почти выкрикнула и в ответ, как выдох, короткое: тебе конец!

Через мгновение к ней уже скакал какой-то мужичонка с брюшком и на ходу орал:

– Это вы должны сказать! Вы! Вы должны найти тело моей дочери. – Следом раздалась непристойная брань.

Варя коротко размахнулась и влепила мужичку пощёчину. Того аж тряхнуло от удара. Варвара Николаевна заговорила – спокойно и жестко. Очень жёстко.

– Капитан Силантьева. Следователь по делу вашей дочери. Господин Бергимбаев! Прекратите истерику и внятно расскажите, что случилось с вашей дочерью!

Как ни странно, пощёчина вместе с речью подействовали на Бергимбаева самым благотворным образом. Он успокоился и начал несколько сбивчиво и торопливо рассказывать о том, что же произошло.

– У моей дочери сегодня свадьба с Антоном. В качестве одной из свадебных опций они запланировали полёт на воздушном шаре. Сразу после ЗАГСа они оба сели в воздушный шар и взлетели. Я сам это видел, собственными глазами! Потом, потом… они полетели сюда, чтобы продолжить свадьбу. Мы ехали по дороге и видели, как этот проклятый шар летит. Он по пути нигде не приземлялся. Но когда шар опустился вон там, на полянке, в нём находился только Антон. Моей дочери в нём не было!

– Когда это произошло?

– Днём. В два часа.

– Почему сразу не сообщили в полицию?

– Это всё друзья Антона и Маданы. Они решили, что это какой-то трюк с сюрпризом. Сказали, что в интернете полно видео с исчезновением невесты. Они решили, что Мадана спрыгнула с парашютом или в корзине имелось двойное дно… Ну, не знаю… мы успокоились.

– Что происходило после приземления шара? – Варя продолжала задавать вопросы кратко и жёстко.

– Антон сбежал, ничего не объяснив. Потом приехал владелец шара и забрал…

– Вы позволили сбежать жениху? Вы позволили забрать воздушный шар?

– Мы думали…это розыгрыш! А сейчас думаем, что случилась беда!

– Кто-то снимал полёт?

– Да. Я нанял целую группу операторов. Они всё снимали. И на земле, и с коптеров.

– Они тоже ушли?

– Нет. Они в ресторане со всеми. Ждут.

– Воздушный шар вы заказывали?

– Нет. Марат. Племянник моей жены. Он тоже в ресторане.

Варя подозвала Кораблёва.

– Немедленно дай установку на жениха. Потом берёшь Марата и дуешь за воздушным шаром.

Следом Варя подозвала своего провожатого.

– Возьмите помощь и отправляйтесь в ресторан. Господин Бергимбаев пойдёт с вами и покажет группу, которая вела видеосъёмку свадьбы. Поместите их отдельно со всем без исключения оборудованием и поставьте возле них охрану. Никто и ничего не должно пропасть. После этого опросите каждого свидетеля. Если кто-то что-то снимал на свадьбе – изымайте.

Лейтенант козырнул. Они с Бергимбаевым ушли. Возле Вари появился глава городской полиции, генерал Баранов. Она даже не знала, что он находился здесь.

– Вы сильно рисковали, капитан! – вскользь заметил генерал.

– В моей работе без риска не бывает, товарищ генерал! – спокойно ответила Варя.

– Результаты расследования прямиком мне на стол!

– Понятно!

Варя поспешила в ресторан, чтобы опросить свидетелей и построить наиболее полную картину злополучной свадьбы.

Глава 6

Расследование

Варя без устали трудилась всю ночь, собирая любую, даже косвенную информацию, и к девяти часам утра уже входила в управление полиции, чтобы доложить первые результаты.

В кабинете шефа полиции находился так же Бергимбаев. В его взгляде чувствовалась надежда. Видимо, он ждал услышать хорошие новости.

– Бергимбаев мой старый друг и отец. «Он будет присутствовать при нашем разговоре», – только и сказал шеф, указывая на место за столом. – Докладывайте, капитан. Что удалось узнать? – добавил он, когда Варя устроилась за столом и открыла папку.

– Боюсь, ничего хорошего сообщить не могу, – ответила Варя и сосредоточенно продолжала: – На данный момент нам удалось восстановить практически всю картину произошедшего, и она выглядит крайне неприятно.

Бергимбаев в этот миг схватился за сердце. Варя заметила это движение и замолчала, но он жестом попросил её продолжать.

– В 01-45 пришла информация о фирме «Пароплан». Той самой, которая сдала в аренду воздушный шар. Мы нашли склад, в котором они держали всё своё имущество.

– А как же жених? Ведь вы его задержали?! – спросил начальник полиции.

– Рядом со складом! Когда он поджигал последний воздушный шар! – с готовностью ответила Варя. – Антон Кадаев сжёг всё оборудование и все семь имеющихся в наличии воздушных шаров. Если и были улики, то сейчас их нет. Он всё там сжёг, уничтожил. Кроме того… автомобиль владельца фирмы «Параплан» Хохлова, который непосредственно сдавал воздушный шар на свадьбу, так же уничтожен. Только машина. Самого Хохлова найти не удалось. Он пропал. Ни жена, ни родственники ничего не знают. С учётом действий Кадаева надежды найти Хохлова живым… практически нет.

– А…мою дочь? – тихо спросил Бергимбаев.

– Полёт воздушного шара на всём протяжение пути сопровождался коптером. Вашу дочь с Кадаевым снимали практически непрерывно. Они оба только один раз исчезают из кадра, когда коптер снимает окружающие красоты. И этот отрезок длится ровно тридцать четыре секунды. На момент, когда они исчезают из кадра…оба громко кричат и пьют шампанское. Через тридцать четыре секунды в кадр попадает только один Кадаев. Вашей дочери в корзине уже нет. А Кадаев бегает по корзине и что-то высматривает внизу. С учётом всех собранных фактов, свидетельских показаний и действий самого Кадаева, мы предполагаем, что…он просто выбросил её из корзины. Мы вычислили место и уже начали поисковую операцию. Она не займёт много времени, поскольку на пути следования воздушного шара нет ни одной водной преграды. Но особых надежд мы не питаем. Если Кадаев действовал по плану, он наверняка понимал, что девушку будут искать. А значит, у него на земле мог быть сообщник, который должен был подобрать и спрятать тело. Таким образом он бы избежал наказания. Однако, все улики косвенные. Прямых пока нет.

Бергимбаев молча плакал.

Начальник полиции и Варя бросали на него сочувственные взгляды. Но чем они могли ему помочь?

– А что говорит сам Кадаев? – спросил начальник полиции.

– Он явно не в себе. Только и повторяет: пусть всё сгорит, всё. Мы собираемся направить его на психиатрическое обследование. Хотя, вероятней всего, он просто притворяется. Экспертиза даст окончательный вывод.

– Я лично займусь этим вопросом. А вы продолжайте расследование.

На этом разговор и закончился. Варя не спала вторые сутки, поэтому сразу отправилась домой. Поисковая операция только началась. Первые сведения должны были поступить не раньше полудня. Оставалось пару часов на сон.

Дома ни отца, ни крёстного не оказалось. Она наскоро поела и прямо в одежде упала на кровать.

Сон не шёл. Несмотря на довольно быстрые и понятные результаты расследования, в голове царила сумятица. Инстинкт следователя навевал сомнения относительно происходящего. Она ведь могла и ошибаться. Но где? Что она пропустила? Мысли не давали ей покоя, сон улетучился, и она решила вернуться в отдел попробовать ещё раз поговорить с Кадаевым. Если кто и знал правду, так это был он.

Сказано-сделано. Уже через час она входила в допросную камеру к Кадаеву. Полицейский по её просьбе вышел и затворил за собой дверь.

Кадаев сидел за столом и безучастно смотрел в зарешеченное окно. На появление следователя он никак не отреагировал.

– Пришла сообщить о начале поисковой операции. Мы найдём Мадину, будьте уверены.

Ответом стал ехидный смех. Именно этого и добивалась Варя. Реакция обвиняемого определённо говорила, что все их усилия по поиску тела тщетны.

– Так значит, у вас, и правда, есть сообщник? – сверля Кадаева взглядом, жёстко спросила Варя. – Вы скинули тело, а он подобрал и спрятал, чтобы никто не нашёл?!

В ответ полная тишина. Но Варя не собиралась отступать. Она лишь изменила тон и заговорила более мягко.

– Антон, у вас тоже есть отец. Вы же понимаете, каково сейчас Бергимбаеву?! Не хотите нам помочь, хорошо. Сообщите хотя бы ему, где находится тело. Любым способом. Дайте ему возможность похоронить дочь.

– Он давно похоронил Мадину!

– Что вы сказали?

Кадаев вальяжно откинулся на стуле и как-то злорадно оскалился.

– Я сказал, что Мадина давно бы сдохла и Бергимбаев давно бы её похоронил. Пять лет назад Мадина подсела на героин. Бергимбаев со всем своим богатством и связами ничего не смог сделать и в конце просто отказался от дочери. А знаете, кто ей помог? Я! Я три года от неё не отходил! – Кадаев сорвался на крик. В ту же минуту в камере появился встревоженный конвоир. Варя знаком показала, что его помощь не требуются. Полицейский кивнул и вышел. А Кадаев тем временем зло продолжал: – Я ночами от неё не отходил, как малого ребёнка убаюкивал. Вы знаете, в каком состояние она была? Вы сами наблюдали ломки от героина? Только я её ставлю на ноги, она опять за героин. Я бился за неё три года. Бился и победил. За это время я ни разу не видел Бергимбаева. Для него дочь умерла. Он говорил об этом не раз. Я её спасал! Спасал! – снова закричал Кадаев. – А вы тут все…убийцей меня считаете.