Лебединое озеро

Натали Якобсон

Лебединое озеро

ТАЙНА МОЕЙ ЛЮБВИ

Во дворце царило столпотворение, людей настигали злые чары. Придворные обращались в статуи, слепли, каменели, чья-то кожа покрывалась растениями, чья-то льдом. Никто не понимал, что с ними происходит.

Диана кинулась вперед, пробираясь сквозь шум и толпу. Нетронутой магией осталась лишь она одна.

Дух зла прокрался во дворец, и теперь все здесь было в его власти. Все сливалось в мутной темноте, слышны были лишь безумные крики людей, обреченных стать жертвами зла.

Все случилось из-за нее. Она полюбила сразу двоих. Один из них был светом, а другой тьмой, но кого из них она любила больше: того, кто был прекрасным принцем ее мечты, или другого, мрачного ангела. Их всех сковывала вместе тайна колдовства, и теперь погибли не только их души, но и жизни всех находившихся при королевском дворе.

– Диана, – шептал ей глухой голос, и, словно очнувшись от какого-то жуткого сна, она озиралась по сторонам, но везде царил все тот же кошмар.

Люди бежали в разные стороны, пытаясь выжить, но от своей смерти было не спастись, как и от нового безжалостного властелина мира.

Диана знала одно, она должна любой ценой выбраться отсюда, чтобы помочь тому, которого любила.

Алые бархатные шторы распахнулись перед ней, и она очутилась в темном переходе к тронному залу. Диана неуверенно шагнула вперед, туда, где все ранее принадлежало ей, но теперь стало владением смерти.

Все в зале словно замерло, ни звука, ни шага в гробовой тишине.

Золотая корона сияла на красном бархате трона, словно выведенная там рукой самой судьбы. Сейчас она означала для носивших ее только одну участь – смерть.

Диана заметила, как около трона мелькнула черная тень, и ее глаза наполнились ужасом, она попыталась проследить глазами быстрый бег неясной фигуры и вдруг столкнулась взглядом с небольшим возвышением, его раньше не было здесь.

Она присмотрелась, и, правда, там стояло что-то похожее на золотой кубок, но что это могло означать. Еще мгновение, и Диана испуганно вскрикнула, по краям кубка текла струйка крови, и она смешивалась с алыми ручейками, текущими из губ молодого короля.

Королевская корона не стала его жизнью, она стала его проклятием, и теперь он лежал на мраморном полу, его волосы, разметались по холодным плитам. Каким он был молодым и прекрасным, но объятья смерти сгущались над ним, как над пламенем влюбленного сердца и его последним словом было:

– Диана.

Она склонилась над холодеющим трупом.

– Нет, не умирай, – шептала она, – не оставляй меня.

Удар молнии рассек мрак вокруг них, перед Дианой стояла темная фигура высокого и зловещего человека.

– Ты убил его, – вырвалось у Дианы.

– Он должен был умереть, – раздался холодный ответ, – помнишь, Диана, ты должна была стать моей любовью, нас обручило друг с другом мое и твое рождение там, где силы света встретились с мощью тьмы, далекая звезда сказала, что в моей жизни будет только одна любовь, и я действительно полюбил.

Она знала, что перед ней стоит гений зла, повелитель ночи, властитель темных сил, или сам дьявол, но он стал таким из-за нее, только она была виновата во всем, но никакая любовь не смогла бы спасти его сердце от падения к силам зла.

Тьма не могла убить его красоту, но ничего истинно-прекрасного не осталось в его душе, бледное лицо, черные длинные одежды, как платье колдуна – чернокнижника, но не принца ее мечты, и только глаза, да, именно глаза, выражали столько колдовской и манящей красоты, сколько не было во всем мире. Что за человек стоял перед ней? Какую ужасную тайну скрывало в себе его сердце? Об этом знала только она одна. Она одна любила его, хотя ненавидела кровожадный дух его темной силы. Она одна была любовью гения зла, но об этом не знал никто, это была тайна ее любви.

Королева стояла рядом с тенью былой любви, но эта тень, этот гений тьмы был сейчас силен, как никогда.

Злорадная улыбка сияла на его лице, но она же была горькой улыбкой потерянной любви.

Он знал все, все тайны мира и теней, земли и морского дна, любви и печали, но вот гордость красавицы погубила его, он был бессилен перед ее властным и печальным взглядом. Безжалостный убийца, коварный дьявол, всесильный властелин зла, он стоял перед ней, но она не боялась его, единственная из всех.

Но не только память о зле скрывалась в нем, был и миг света, единственный ясный миг в его жизни, он властвовал над миром теней, но воспоминания повелевало им самим, и в этом была их мрачная победа.

Сейчас он был победителем, но это не радовало его, ведь он и сам был побежден земной красавицей.

Их глаза встретились всего лишь на миг, но этот миг казался им целой вечностью, его темный взгляд и ясные очи королевы, как мрачный союз ангела и демона. Тьма уже не разъединяла их, как и различие между ними. Диана смирилась с тем, что в ее жизни было две любви: темная и светлая, коварная и благородная, колдовская и прекрасная, и кто знал, которая из них была сильнее другой.

Диана стояла не шевелясь. Уже ничто не имело значения: ни труп, лежащий перед ней, ни муки людей, ни опасность, поджидающая вдали. Демона и красавицу, как это ни странно, сближало чувство превыше жизни и смерти. Как жаль, что его сердце принадлежало тьме. А ее душа разрывалась между темным ангелом и другой, более сильной и светлой любовью.

Колдовской ветер ворвался в залу и, дунув в ее прекрасное открытое своим чувствам лицо, рванул с плеч ее светлые волосы, но вот их руки соединились, и уже не голос дьявола, а голос несчастного влюбленного прошептал:

– Диана.

– Диана, – этот звук, как звук какого-то колдовства отдался в ее мыслях, и она проклинала свое имя, ставшее символом любви и смерти для двух несчастных душ, и тут же совсем другой и печальный голос того, кто умер всего несколько минут назад, произнес ее имя.

Глаза Дианы мгновенно раскрылись, и теперь в них не было и тени колдовства, ее воля была сильнее обманов тьмы, и, если эта ночь готова была стать мигом ее смерти, она должна была смело принять ее.

– Ротберт – король темной страны, король неистовой силы, – произнесла она, пытаясь заглушить боль громкими словами так же, как и слезы, подступавшие к ее глазам, – какой народ мог избрать тебя своим повелителем, какая одинокая душа могла полюбить темное сердце короля зла.

– А ты помнишь, Диана, – вымолвил он, – ты забыла все, но я помню единственный светлый миг в своей жизни, и я не забуду его никогда.

– Ты стал властителем тьмы, весь мир трепещет перед твоим именем, скрывать нечего, ты – причина ужаса, поселившегося здесь, но почему, из-за чего ты стал таким?

Она ждала ответа, но он лишь печально поднял свой взгляд и посмотрел прямо ей в глаза, объятые грустной и неразгаданной тайной.

– Из-за тебя, – произнес он.

– Нет, – она отвернулась, и по ее белоснежному лицу скатилась слеза.

– Отныне я буду владеть этой страной, – слышались его роковые слова, – но моей власти не будет здесь. Все вокруг меня, хочу я того или нет, должно стать мрачным и ужасным. Здесь будут править злоба и смерть, и я должен стать их королем. Я не должен внимать людским крикам, чувствовать их страдания, сожалеть об их судьбах. Такую участь приготовила мне моя судьба, она так же жестока ко мне, как и ко всем остальным, но, чем больше в моем сердце боли, тем сильнее оковы страсти и смерти, так раздели со мной это, будь моей королевой!

Диана обернулась, чтобы взглянуть в темный омут его глаз. Откуда было взяться человеку в зловещем мире князя тьмы? Предложение больше напоминало сон.

– Я не могу, – прошептала Диана, и в этот же миг золотое обручальное кольцо выскользнуло из ее руки.

– Тогда будь, что будет, – произнес он, и как только оно упало на пол и стукнулось о мраморные плиты, как разбившаяся любовь, раскат грома прогремел вдали, а казалось, в самом ее сердце. Небо над дворцом помутнело, превращаясь в синий ад и разрываясь ужасной грозой, яркая молния расщепила зеленое даже во тьме высокое дерево, и его обломки загорелись обжигающим огнем, это кольцо потерянной любви обручало край света с темным ужасом адской, потусторонней жизни.

Глыбы скал вырвались из земли, все стонало и ревело, как в кошмарном сне, все рыдало и плакало о своей былой красоте и встречало потоками слез своего нового безжалостного господина.

Волны серебристого сияния пробежали по стенам и омрачили красоту дворца, и вот – это уже был мир каменных чудовищ и летучих мышей. Светлый лик дворца стал тьмой вечного, беспощадного проклятия. Мраморные плиты и украшения стали в один миг мрачными камнями огромного замка – логова короля тьмы. Его последняя надежда не сбылась. Сейчас он страдал, хотя тень жестокого владыки уже прокралась в его сердце. Он был повелителем зла, и ничто уже не могло остановить его на его трудном и опасном пути в завоевании мира, но ему нужно было только одно из всего этого кошмара вечной жизни, одно-единственное и оттого еще более дорогое, любимое сердце.

Ветер ворвался в залу и растрепал ее длинные волосы, а повелитель зла медленно, словно в кошмарном сне протянул ей свою белую, как снег, руку, но он не приказывал, он умолял, а перед ее глазами, словно наяву, встало уродливое и злобное лицо рыжей ведьмы, шепчущее:

– Ты никогда не сможешь стать злом.

– Нет, – вырвалось у нее, – никогда.

Она посмотрела на труп, теперь все в нем было холодным и умершим, даже сердце, которое она так любила.

Веки его прекрасных глаз навсегда закрылись, волосы рассыпались по полу. Это любовь к ней его погубила.

Не бросив даже взгляда на темную фигуру перед ней, она кинулась к нему, но мраморное лицо не почувствовало ее последнего, прощального поцелуя. В этот миг повелитель тьмы смотрел на нее, как на белоснежный цветок, выросший в царстве зла, он был влюблен в белого лебедя, и она стала его проклятием.

– Как ты мог, – выговорила она сквозь плач, но ответа не было в мертвой тишине, ему было нечего сказать, в ее глазах он был убийцей и злодеем, но он был виновен только в одном, в своей любви.

– Ты убийца, – прошептала Диана, – ты отнял столько жизней всего за одну ночь, и всего лишь за один миг ты разрушил все мои мечты.

– Ты останешься со мной, – блеснули его глаза холодной ослепительной надеждой, – смени свой наряд на черное платье королевы зла, на золотой венец с кроваво-красным рубином, богатства человека ничто по сравнению со сказочными сокровищами мира тьмы, ты будешь прекрасна даже черным лебедем.

Она взглянула на королевскую корону. Ее золото сияло теперь так ярко, как не могли сиять все сокровища земли, но теперь в ней появилось что-то темное, зернышки темно-багрового, словно кровь, граната сияли там, где лились чистые слезы алмазов раньше, при жизни их любви, а в середине венца горел, как пламя самого ада, огненно-красный рубин. Рядом лежало пышное платье, все в нем было прекрасно: украшения, кружева и похожие на перья лебедя рукава, кроме одного, черного, как смоль, цвета. Все предвещало ей сказочные богатства, эта ночь звала ее стать королевой тьмы, но в последний миг она вспомнила далекий солнечный свет, свет дня, в нем было столько прекрасного, а тьма была вечной колдовской тайной. Что могло пересилить добро или зло? Лучи ясного рассвета все еще стояли перед ее глазами, и ее глаза были синими, как лазурное небо днем, день не скрывал своей красоты, а ночь хранила в своей душе то, что мучило ее всю жизнь.

Диана взглянула на королевский трон, теперь даже его великолепие казалось мрачным и темным, и страх прокрадывался в душу любого, увидевшего эту залу, но, нет, она не могла стать злом, не могла забыть свет в своей жизни, она уже не была королевой, она была обычной влюбленной девушкой.

– Как бы я хотела умереть вместе с ним, – прошептала она, и еще одна горькая слеза скатилась из ее глаз по белоснежной щеке.

– Ты должна остаться со мной, – воскликнул князь тьмы.

– Диана, – предостерегающе крикнул он, но она рванулась к возвышению, схватила золотой кубок, приготовленный рыжей ведьмой, и, когда ее белые руки коснулись сверкающего золота, что-то нечеловеческое появилось в них, в союзе золота и тонких пальцев возлюбленной темного и проклятого демона.

– Прощай, – прошептала она и быстро поднесла кубок к губам, кровь забурлила в нем, золото вспыхнуло огнем вокруг ее белых рук.

– Нет, – крикнул он, и это был крик безумного влюбленного, а не князя тьмы, но он знал, что таит в себе этот колдовской обряд.

Она сделала первый глоток, и этого было достаточно, ее голова закружилась, кровь в ее венах кипела и бурлила, вспыхивая огнем, она выронила из рук драгоценный кубок, и кровь из него растеклась по мраморному полу.

Он кинулся к Диане, но уже не он обнимал ее, а сама смерть.

– Нет, – шептал он, и хрустальная слеза текла по лицу владыки теней, даже он был способен плакать один лишь раз в своей жизни. Он прижал к себе золотоволосую голову, и последний зов умирающей любви заставил его произнести, как вечное проклятие, одно лишь имя:

– Диана.

Но она упала на пол, корона золотых волос украшала ее бледное лицо, она была мертва, как и его любовь.

– Прощай, Диана, – произнес он, и холодная маска боли исказила его лицо, никто никогда не прочтет эту тайну в его глазах, не услышит ее имя, не увидит чувств его сердца, никто никогда не должен знать, что любовь жила и в сердце злого гения.

ПРОКЛЯТАЯ ТЬМОЙ

Далеко за морем раскинулись скалы, словно крылья белого лебедя, но они не были частью живой природы, они дышали и шептались в ночи, никто не смел взойти на них, никто не смел подойти ближе к их раскидистой тени, они стали частью проклятого края и безлюдной красоты мертвого великолепия мрака.

Говорили, что ночью там собираются ведьмы и колдуны, и сам дьявол навещает их, что они бесятся и кричат до утра и убивают любого, кто зайдет в их темные владения. Никто не знал другую, более прекрасную легенду о том, что сам дьявол этих скал и темного моря когда-то был человеком, как и все, но это была тайна его любви.

Ночь была глуха и темна, даже тусклый свет луны в далеких мрачных небесах, не мог развеять темноту. Здесь он был слишком слаб и беспомощен для того, чтобы осветить владения злых сил, а недалеко от скал, стоял прекрасный дворец, но слишком слабой была его красота, чтобы привлечь к себе людей по сравнению с дьявольскими легендами о вечных громадах скал и лебединых озер за границами королевства.

Все знали – легенды говорят правду, и им незачем лгать. Правдой было все: и ведьмы, и демоны, и прекрасные пленницы зла, те самые девушки, превращенные в лебедей черным демоном тьмы, все слышали печальные песни, которые раздавались ночью. Там, далеко за скалами, заложницы тьмы на ночь обретали свой настоящий облик и пели, и танцевали всю ночь, но никто не осмеливался подойти к ним, к красавицам, которые были так неосторожны, что зашли на скалы, и тут месть дьявола нашла их. Никто не знал, за что он мстит этому миру и всем тем девушкам, в которых сохранилась хоть капля обманчивой и очаровывающей красоты.

Пронзающий ветер дул и переносил сухие листья с места на место, как хоровод ночных теней. Одетт сжималась от холода, она не знала, как она попала сюда. Какой призрак завел ее в этот заколдованный мир? Единственное, что она помнила, это сказку своих служанок о ее прекрасной матери и духе зла, который убил ее. Все пытались скрыть эту историю от маленькой принцессы, но все-таки однажды она услышала ее, и она осталась вечным отпечатком ужаса в ее сердце.

Скалы наполняли все вокруг себя сине-голубоватым цветом, он был красив и холоден, как и бесконечный поцелуй ветра, только ветер залетал в эти мрачные владения, до тех пор, пока сама Одетт не ступила сюда.

На ней было легкое светлое платье, но даже оно было роскошно, как наряд принцессы, ее длинные волнистые волосы светлым покровом падали ей на плечи, лицо было прекрасным, она сама была достойной дочерью Дианы. Хоть никто не осмеливался произносить это имя с мига смерти грациозной королевы.

Одетт совсем не хотела искать приключений, но какой – то злой рок увлек ее сюда за собой, какой-то голос звал ее, прорываясь сквозь пелену ее снов.

Внезапно какая-то тень мелькнула за поворотом лабиринта скал, и Одетт замерла на месте, словно призрак указывал ей дорогу. Она думала недолго и решила все-таки пойти на зов.

Как только она двинулась вперед, черная птица пролетела прямо над ее головой, это был мрачный орел, но что он делал здесь, это была первая птица, которая залетела на колдовские скалы и какой она была необычной, каким смелым был взгляд сияющих глаз, словно они были полны человеческой ненавистью и таинственной болью.

Одетт повернула голову, желая проследить полет птицы. Вдруг вдалеке раздался звук, похожий на тихий зловещий смех. В нем было что-то мрачное и торжествующее. Одетт охватил страх, но она медленно двинулась вперед. Ее путь был долгим и опасным. Какое-то неясное жгучее пламя дунуло ей в лицо и обожгло глаза так, что она невольно зажмурилась, а когда раскрыла их, то увидела, что стоит за поворотом скалы.

Скалы были настоящим лабиринтом, невозможно было предугадать, что скрывается за следующим поворотом, а там могла быть любая опасность, хотя даже разбойники не заглядывали сюда, ведь они тоже были людьми, которые боялись призраков, только ведьмы ночью собирались здесь, и Одетт верила в эту легенду, как и все, кто жили в стране.

Она набралась смелости, чтобы наклониться посмотреть, что творится там, за скалой, и увидела горящий костер, огромный котел с каким-то обжигающим варевом и три фигуры, стоявшие вокруг него.

Они были темными, почти неразличимыми, но Одетт увидела их черные грязные одежды и длинные волосы, спадающие чуть ли не до земли, а еще корявые ногти на их костистых руках, едва прикрытых похожей на золу от костра темной кожей.

Одетт прижалась к скале и присмотрелась, их лица освещали блики огня, и в них едва были различимы страшные уродства трех ведьм. Трудно было описать их безобразие, но еще, кроме этого, у каждой из них был свой ужасный недостаток, и Одетт вздрогнула, столкнувшись с ним. Ее глаза метались от одной ведьмы к другой, каждая же из них оказывалась еще неприятнее предыдущей.

У первой на смуглом лице не хватало одного глаза, но не так, как у людей, его словно совсем не должно было быть на лице от природы. Грязная кожа срослась там, как будто с самого рождения, второй глаз был подвижным и злобным, как какой-то зловещий огонек проклятого болота, он сверкал и переливался своим красным, почти кровавым огнем и горел ярче пламени костра.

Ее длинная рука потянулась к своей подруге, следующей ведьме. Та была, куда ужаснее первой. На ее лице не доставало обоих глаз, но они не были выколоты – такова была жуткая природа порождения ночи. Казалось, она видела все и без глаз. Они были не нужны ей, чтобы иметь свою злобную власть над миром и пугать всех людей. Уж слишком много выражало ее лицо. Крупные ноздри чувствовали все вокруг себя и медленно вдыхали гнилой дым костра, алые губы были толще, чем у простого человека, а из-под них выглядывали желтые, огромные и довольно редкие зубы.

Одетт перевела взгляд на третью ведьму, ее лицо было таким же омерзительным, как и ее двух сестер, на ее лице отсутствовал рот, он зарос гладкой и серой кожей, носа тоже не было, лишь два маленьких пятнышка сияли на том месте, где он должен был находиться. Но она говорила, как и все, и ее голос был скрипучим и отвратительным, он был похож на шум течения проточной воды или на звук падающего дерева, хотя не было ясно, как она могла разговаривать без губ, наверное, это была еще одна загадка колдовства.

Волосы ведьм были непомерно длинны, в них застряла тина и грязь, и сами они были какого-то смолянистого цвета и завивались на концах, как змеи, но огонь не трогал их, хотя они развевались рядом с пламенем, словно это было негласное соглашение колдовства и повелителей горчщих костров. Внезапно Одетт показалось, что она знает, как выглядит повелительница всего этого кошмара и что ее волосы красны, как огонь.

Одетт долго следила за тремя ведьмами и даже не заметила, как они начали переговариваться между собой. Их голоса скрипели, раздавачсь в долине между скал. Казалось, сам огонь пламенеет в такт им и сливается с их еще более жгучим пламенем.

– Сегодня та самая ночь, – прошипела одна из них, – священная ночь, и мы должны встретить ее с новой жертвой, надеюсь, сегодня вы заманили кого-нибудь на скалу.

– Да, наша новая жертва скоро придет, мы уже целиком и полностью околдовали ее, – насмешливо заметила вторая.

– Надеюсь, она привлекательна? – проскрипела безротая ведьма, хотя не было ясно, откуда исходит ее голос; из глубин ее мрачной фигуры или самого ада.

– Конечно, – ответила ей вторая, – это такое удовольствие убивать красивых и молодых.

Она вожделенно улыбнулась в предчувствии дьявольского наслаждения, отчего ее лицо стало еще страшнее и противнее. Одетт в ужасе прижалась к скале, не о ней ли они говорили. Они заманили ее на скалу и теперь хотели убить. Она хотела скорее убежать отсюда, но ноги не слушались ее, они совсем онемели, словно во сне, и она не могла ни идти, ни бежать, она, словно приросла к скале.

– Вы помните, что случилось в одну такую же ночь много лет тому назад, – между тем сказала ведьма.

– Да, – отозвалась ее подруга, и огненный глаз сверкнул диким светом, – ровно столько лет назад погибла прекрасная королева, она должна была достаться нам, но этот негодяй отнял у нас ее душу.

– Правильно, что хозяйка убила ее. Диана была всего лишь ангелом раздоров, столько влюбленных страдало из-за нее, она погубила своего любимого короля и сама должна была умереть.

– Она была слишком молода, но бессмертие дарят именно души молодых.

– Сегодня ночью ее дочь должна стать королевой, но ведь мы вмешаемся, не так ли?

Они все оглушительно рассмеялись, их смех заполнил собой все пространство между скалами..

– А дочь Ротберта, – между тем говорили они, – она тоже должна быть с нами.

– Он сам посвятит ее, к тому же, с ним лучше не иметь никаких дел, он ведь может уничтожить нас всех, и тогда мы перестанем существовать.

– Нет, – сказала другая, – этого не будет никогда, по крайней мере, до тех пор, пока жива наша хозяйка, мы под ее темным покровительством.

– Одиль настоящая красавица, но ее душа темна, и горе тому, кто влюбится в локоны ее ослепительно черных волос.

– Да, такой человек погиб, ведь она дочь короля тьмы, но когда же она присоединится к нам.

– Я бы хотела убить ее, – с ненавистью и яростью заметила одноглазая ведьма, – девушке такой красоты нечего делать в этом мире, пусть живет с ангелами, а не с людьми.

– Но она… темный ангел, и она дочь Дианы, хотя она забыла свою мать, у нее красота умершей королевы и злобное сердце ее отца, ее волосы вьются, как змеи смерти, вот будет потеха, когда молодой принц достанется нам из-за любви к ней.

Ведьма подошла к огню и кинула в него что-то, похожее на белый порошок, отчего костер вспыхнул черным пламенем, и такой же черный дым пошел от него, вместе со смрадом смерти, от которого Одетт стало тошно.

– Пусть будет так, – сказала ведьма, и все они вместе повторили эту короткую, но смертоносную фразу дьявольского заклинания, а черный огонь отразился на их лицах, и все они казались еще более кошмарными в его отблесках.

– А Одетт, – произнесла одна из них, и маленькая принцесса вздрогнула, – у нее чистое сердце. Как мы сможем заполучить ее?

– Не бойся, – заверила ее одна из ведьм, – наша хозяйка придумала оригинальный способ страшной мести, Одетт пожалеет о том, что вообще появилась на свет, в этом будет ее проклятие.

Одетт чувствовала, что лишается чувств, но все же с усилием сумела взять себя в руки, она не должна была проронить ни слова, иначе ее ждала смерть, и не только смерть, но и вечное проклятие ее души.

Ведьмы засмеялись злобным, гадким смехом, который тут же разлился по всем скалам.

– Пора, – прошептала одна из них, и ее лицо искривилось дьявольской усмешкой, – я знаю, она скоро будет здесь.

И тут в руках одной ведьмы Одетт увидела маленького ребенка, он плакал и кричал, и в тот миг, когда свет костра лег на него, в руке другой ведьмы сверкнул кинжал. Он медленно, но неуклонно приближался к сердцу ребенка, это было страшное завораживающее зрелище, и Одетт не смогла удержаться.

– Нет, – крикнула она, выскакивая из-за скалы, и тут же огонь вспыхнул ярким столбом своего пламени, обжигая им все вокруг себя, но, не касаясь трех дьявольских фигур.

Ведьмы застыли в изумлениии, но тут же их лица исказили зловещие усмешки, а на когтях одной из них уже сияла яркая человеческая кровь. Огонь вздулся с необычайной силой, и вот, как будто тех силуэтов ведьм и не было здесь совсем, они куда-то исчезли и ребенок вместе с ними, но Одетт готова была поклясться, что еще минуту назад видела их и чуть не стала свидетельницей кошмарного ритуала.